Лагерфельд женского тенниса: создал больше 1000 платьев, взорвал «Уимблдон» кружевным бельем, перед смертью заказал факс в ад
Дизайнер Тед Тинлинг – теннисный инфлюенсер из лучших времен.
На первой неделе «Уимблдона» серьезные рассуждения Рафаэля Надаля о достоинстве и профессионализме прервали неожиданным вопросом:
– Вы единственный теннисист, который играет в часах. Это потому, что вам за это платят?
Надаль среагировал как человек, которому платят очень хорошо: легким движением снял с запястья свои Richard Mille за 650 000 евро и с улыбкой сказал:
– Дружище, они такие легкие – 18 граммов.
Дальше Рафа объяснил, что никакие гонорары не заставили бы его надеть на матч вещь, не обеспечивающую идеальный комфорт. Это было выступление профессионального амбассадора и ультимативная зарисовка о современном теннисе как средоточии огромных спонсорских денег. Несколькими днями раньше в таком же ключе высказалась Элина Свитолина, защитившая свое уимблдонское платье от упреков в безликости. Теннисисты вообще постоянно нахваливают спонсоров; прекрасно известно, что это тоже их работа.
Еще известно, что так было не всегда. В мужской теннис большие контракты пришли со зверски привлекательным Бьорном Боргом в 70-х. Женский тур тогда только формировался, и хотя Билли Джин Кинг заработала почти миллион на рекламе уже в 1974-м, она была аномалией и продвигала в основном товары для женщин, а не для спорта. Производители спортивной одежды тогда женским теннисом не слишком интересовались – у него еще не было ни аудитории, ни промоушна, ни глобальных звезд.
Зато у него был свой дизайнер. Импозантный британец Тед Тинлинг, родившийся еще до коронации дедушки Елизаветы II Георга V, делал индивидуальные наряды практически для всех чемпионок 1950-70-х, и это они платили ему, а не наоборот. Открытый гей Тинлинг в неизменно расстегнутой рубашке и с бриллиантом в ухе для молодого женского тенниса был примерно тем же, чем Карл Лагерфельд для мировой моды стыка веков – культовой, мгновенно узнаваемой фигурой, во многом определившей облик индустрии (и тоже никогда не стеснявшейся в выражениях).
Швейная машинка на 13-летие => модный бизнес в 21 => подполковник армии в 35
Тед Тинлинг родился в 1910 году в благополучной семье в английском Истбурне – курортном городе на побережье Ла-Манша. Он страдал от астмы, для лечения которой в начале 20-х родители отправили его на курорт получше – Лазурный берег. По другой версии, мальчика, с детства интересовавшегося женской одеждой (в 5 лет рисовал эскизы шарфов для солдат британской армии, на 13-летие мама подарила ему швейную машинку), просто выслали из консервативной среды.
В Ницце Тинлинг по советам врачей занялся теннисом и познакомился с его главной звездой – Сюзан Ленглен, с которой тренировался в одном клубе. По приглашению отца теннисистки он отсудил ее тренировочный матч – так началась их дружба. Тинлинг, еще тинейджер, на два года стал для Ленглен личным судьей, а она для него – пропуском в мир большого тенниса. Под конец жизни Тинлинг вспоминал о харизме и влиянии на него Ленглен, не успевшей поносить его наряды:
«От природы она была очень некрасива: гнилые зубы, большой нос. Но ее уродливость обладала магнетизмом тотемного столба. Она первой надела на корт платья без рукавов, потому что рукава сковывали движения, и показала, что голые руки делают теннис гораздо красивее. В одежде с рукавами теннисистки выглядят как уменьшенные копии Венеры Милосской».
Тед Тинлинг с журналистом Родом Хамфрисом на презентации своих мемуаров, 1979-й год
В 20-е Тинлинг четырежды сыграл на «Уимблдоне» в паре, а уже в 1927-м с подачи Ленглен стал главным на турнире по связям с игроками. «Мой задачей было выслушивать пожелания игроков, постоянно быть с ними в контакте, веселить их и расслаблять перед матчами», – объяснял он свой функционал.
Параллельно в элитном Южном Кенсингтоне на деньги, полученные по наследству, Тинлинг открыл ателье по пошиву вечерней одежды. В 1931-м он показал первую коллекцию вечерних и свадебных платьев, а в 1939-м, когда на него работало уже больше ста человек, перебрался в еще более элитный Мэйфэр.
«В 21 я решил, что пора уже взяться за дело, и сказал: ну все, теперь я модельер. Я шил лет с трех-четырех. Меня всегда интересовало создание одежды».
А потом началась война, и Тинлинг ушел в армию. В британском разведывательном корпусе в Алжире Тинлинг дослужился до подполковника, но и в армии не изменял себе. В 1943-м он попросил у союзников разрешения провести в Алжире выставочный теннисный матч в пользу Красного креста. Ответ ему пришел от генерала Эйзенхауэра, будущего президента США: «Нет. Война – это мужское занятие. Теннис – женское».
«В тот день я понял, что теннис будет моей жизнью», – вспоминал Тинлинг потом в большом сборнике теннисного фольклора книге Tennis Confidential (1985).
В 40-е испытывал терпение «Уимблдона» (из-за него ввели белый дресс-код) и спровоцировал истерию кружевными трусами
Теннисистки Леа Периколи и Кэрол Калогеропулос в одежде Тинлинга, 1970-й год
После войны Тинлинг вернулся в теннис с обновленным чувством собственного предназначения. Если в 1937-м для чемпионки «Уимблдона» Дороти Раунд он как настоящий кутюрье создал свадебное платье, то во второй половине 40-х расширил профессиональный профиль и стал одевать теннисисток на корт. До Тинлинга базовой теннисной формой были брюки-кюлоты и блузка – комбо, которое он презирал за отсутствие индивидуальности и женственности. «Никто не станет смотреть теннис, если теннисистки выглядят как соседские девчонки», – объяснял он позднее вечное стремление превратить теннис в шоу. Джозеф Калмэн, один из первых спонсоров профессионального женского тенниса, вспоминал: «До Теда женщины на корте выглядели довольно неряшливо. Он подарил им стиль, шик, элегантность, которых они были достойны».
15 главных нарядов в истории «Уимблдона»
Уимблдонским фэшн-дебютом Тинлинга в 1947-м стало платье британки Джой Гэннон – белое с тонкой розово-голубой полоской вдоль подола. Организаторы не обратили на него внимания – чего не скажешь об игроках. Воодушевившись идеей, что на корт можно носить не только белый, они засыпали Тинлинга заказами. В следующем году он инкорпорировал цвет в платье Бетти Хилтон на предуимблдонский турнир Wightman Cup, и тут пуританский теннис уже напрягся: как раз в ответ на дерзость Тинлинга на «Уимблдоне» и ввели белый дресс-код, действующий до сих пор. «Это был печальный опыт и для миссис Хилтон, и для меня», – вспоминал дизайнер.
Именно поэтому, когда перед турниром-1949 Тинлинг получил письмо от калифорнийской старлетки Гертруд Моран с просьбой сделать для нее платье с рукавами разных цветов, он, как она вспоминала 40 лет спустя, ответил: «Ты рехнулась?». Вместо этого Тинлинг сделал для нее облегающую блузку с горловиной-солнцем и юбку выше колена белого искусственного шелка (высокотехнологичного по тем временам материала). На примерке в отеле «Дорчестер» (на фото) 25-летняя Моран осталась довольна элегантным нарядом, но недоумевала, что ей надеть под юбку, – до тех пор она всегда играла в шортах. После некоторых колебаний Тинлинг из обрезков ткани сшил для нее нижние шортики.
«Но им чего-то не хватало, – вспоминал дизайнер. – Поскольку использовать цвет было нельзя, я подумал, что небольшая кружевная отделка будет смотреться хорошо. Ничего особенного – это даже не было выдающееся кружево. Моя мама называла такое кухонной тесьмой».
Впервые в наряде Тинлинга Моран появилась на чайной вечеринке в Херлингем-клаб – предшественнице знаменитой предуимблдонской тусовки WTA. Именно в тот день она навсегда стала Gorgeous Gussie – когда New York Times вышла с заголовком «Кружевные трусики Великолепной Гасси – главная достопримечательность уимблдонских кортов». Даже Моран, которую промоутер Джек Креймер потом называл Анной Курниковой своего времени («Только она еще играть умела»), смутилась так, что на первый матч вышла в другом наряде.
Курникова – легенда. Была суперюниором, ничего не выиграла и все равно изменила теннис
Когда на второй круг Моран все же надела рисковый аутфит, ее кружевные трусы стали сенсацией. Уставший послевоенный мир, лишь годом ранее озаренный утонченным диоровским new look, от такой вызывающей сексуальности обезумел. «Мы такого вообще не ожидали. Гасси надела то платье по двум причинам: во-первых, хотела хорошо выглядеть, а во-вторых, короткая юбка обеспечивала большую свободу движений», – вспоминал Тинлинг, в роли мастера-распорядителя «Уимблдона» провожавший Моран на корт. Рассказывают, что фотографы лежали на земле, чтобы поймать ракурс получше, а Моран, выигравшая тот матч, но проигравшая следующий, покидала корт, закрывая лицо руками. Патрон Всеанглийского лаун-теннисного клуба герцогиня Кентская наряду Моран умилилась, а вот его председатель сэр Льюис Грей обвинил Тинлинга в «привлечении внимания к вопросу сексуальности» и «смешивании тенниса с вульгарностью и грехом». «Уимблдон» уволил Тинлинга и сделал его персоной нон-грата, а трусы Гасси Моран обсуждали даже в парламенте.
«История приобрела совершенно невообразимые масштабы, – писал Тинлинг в начале 80-х в книге «60 лет тенниса». – На Гасси посыпались приглашения на разные мероприятия: в больницы, на коктейли, на конкурсы красоты. Комики братья Маркс, выступавшие тогда в Лондоне, позвали ее к себе. В ее честь назвали скаковую лошадь, самолет и фирменный соус одного ресторана. Американская академия моды признала ее самой хорошо одетой спортсменкой. Это было уму непостижимо».
Моран (на фото во время «Уимблдона»-1949) стала Эжени Бушар тенниса 50-х и даже сыграла саму себя в номинированной на «Оскар» комедии «Пэт и Майк» с Кэтрин Хепберн и Спенсером Трейси. Ее жизнь после спорта сложилась трагически: из прогоревшего бизнеса, невостребованной автобиографии, изнасилования, крушения вертолета и смерти в бедности и одиночестве, – но для тенниса середины века Моран вместе с Тинлингом, пусть и невольно, оказались визионерами: именно вслед за ними на корт пришла подчеркнутая сексуальность.
Отправлял теннисисток на корт в кастомных коктейльных нарядах и сделал главное платье женского тенниса
Для карьеры Тинлинга скандал с Моран стал тем же, чем полвека спустя гранжевая коллекция Perry Ellis – для Марка Джейкобса: мощным паблисити, сделавшим ему имя в индустрии. Он продолжил успешно как создавать одежду под собственным брендом, так и одевать теннисисток, в том числе и на изгнавший его «Уимблдон». Почти все теннисистки, выигрывавшие «Уимблдон» в 1950-е, делали это в платьях от Тинлинга, а последней из его моделей в Лондоне победила аж в 1984-м Рози Касальс. В 1973-м вообще все важнейшие теннисные турниры выиграли теннисистки, одетые Тинлингом, на тот момент уже официальным дизайнером тура Virginia Slims – прообраза WTA.
Тинлинг всегда подчеркивал кастомность работ: каждый наряд создавался в одном экземпляре и только для конкретной теннисистки. «Чтобы одеть игрока, нужно учитывать и ее характер, и стиль ее игры. Я никогда не осмеливался шить платье для девушки, которую не видел на корте. Иногда игра и характер теннисистки друг другу противоречат», – объяснял он свой творческий процесс. Такой ультраиндивидуальный подход в сочетании с личной тягой Тинлинга к кэмпу в истории теннисной моды обернулся:
• юбкой из страусиных перьев Леа Периколи («Уимблдон»-1955);• шортами из золотого люрекса Кэрол Фагерос («Уимблдон»-1958);• трусами с цветными узорами Марии Буэно («Уимблдон»-1962);• кружевным платьем с радужной вышивкой Трэйси Остин;• платьем Крис Эверт с американской проймой с карманами в виде американских флагов (на фото ниже), в которое перед кубковым матчем пришлось срочно вшивать корсет из носовых платков, чтобы зафиксировать грудь («Крисси тогда была очень фигуристая»);• умопомрачительным серебряным платьем Рози Касальс на завязках, вышитым узором пейсли, и другим ее колорблок-платьем, целиком расшитым пайетками, и еще одним – из черного бархата.
Самым знаменитым творением Тинлинга после трусов Гасси Моран стало платье Билли Джин Кинг, в котором она выиграла ключевую для женского тенниса и всего женского движения «Битву полов» – выставочный матч 1973 года против экс-теннисиста и шоумена Бобби Риггса. Забавно, что сейчас платье ментолового цвета с вышивкой и стразами выставлено в Национальном музее американской истории Smithsonian в Вашингтоне, а тогда у Тинлинга, летевшего в Нью-Йорк на встречу с Кинг, оно было запасным вариантом. По легенде, в аэропорту Кеннеди Тинлинг отказался сдавать багаж на досмотр, провозгласив, что его клиентка отвергнет любой наряд, который до нее видел кто-то еще.
«Тед сделал тогда два платья, – в позапрошлом году рассказывала Кинг Vogue. – Первое было блестящее и из целлофана. Оно было супертехнологичное – такие материалы тогда в теннисе еще не использовались. Но еще оно кололось, а для игры нужно было что-то идеально комфортное. Зато запасное село как влитое и идеально подошло к моим замшевым adidas».
Когда за день до матча Тинлинг приехал на 46-тысячный стадион «Астродом» в Хьюстоне, он забеспокоился, что на такой большой арене платье потеряется. Поэтому, по воспоминаниям его швеи Маргарет Киргин, в тот день «редактор журнала Tennis World возил мистера Тинлинга по Хьюстону в поисках страз». Утро судьбоносного 20 сентября Тинлинг провел у себя в гостиничном номере, нашивая стразы на платье, которое войдет в историю. «Только после этого, – писал Тинлинг в мемуарах, – это платье было готово для нашей Золушки».
Билли Джин Кинг – главная женщина мирового спорта?
Был (старым добрым) сексистом и говорил все как есть
Кинг выиграла исторический матч и навсегда превратилась в икону борьбы за гендерное равенство в спорте и за его пределами. По иронии судьбы, Тинлинг, при непосредственном участии которого женский теннис стал популярным, такой вектор его развития не очень одобрял. Его взгляды по современным стандартам были сексистскими: на корте он ценил скорее красоту и женственность, чем готовность умереть ради победы, и иногда тривиализировал теннис: «Разница между победой и поражением – в уверенности в себе. Если женщина чувствует себя красивее или наряднее соперницы, ее ничто не остановит». О своей главной заслуге Тинлинг и вовсе говорил пошловатое: «Я показал, что и в движении женщина может быть сексуальной и модной. До меня этого никто не понимал».
В 70-е такая патриархальная риторика стремительно устаревала по всем фронтам: Вивьен Вествуд уже ввела в моду панк, до выступления трансгендера Рене Ричардс на US Open оставалось всего несколько лет – как и до знаковых мужских аутфитов Дайан Китон из «Энни Холл». Символ теннисной эпохи Крис Эверт не носила платья Тинлинга тоже из-за броской приметы времени: у нее был свой спонсор (но ее первое свадебное платье сшил все же Тед). Идейно Тинлинг, несмотря на революционность своих теннисных фасонов, остался скорее в 50-х, про которые Леа Периколи (та, что со страусиной юбкой) говорила: «Мы все были девочками из хороших семей. В раздевалках царила атмосфера подготовки к выпускному балу».
Крис Эверт – символ эпохи: первой в спорте заработала миллион и на грунте добилась больше Надаля
При этом важно понимать, что для нескольких поколений теннисисток, осваивавших профессию на ощупь, Тинлинг был отцовской фигурой, промоутером, трендсеттером и историком в одном лице. Он их всех знал лично, воспитывал их, хранил их секреты и был их go-to стилистом (вроде Давида Комахидзе из David Koma для современных теннисисток). Благодаря этому ему позволяли более-менее все – например, прямоту: «Крисси в юности была невыносимо скучна, – говорил он об Эверт в конце 80-х. – Наблюдать за ней было все равно что смотреть, как работает стиральная машина. Интересно становилось, только когда у нее что-то задиралось, и проглядывало белье». Через несколько месяцев на поминальной службе по Тинлингу в церкви в центральном Лондоне (где однажды выступали R.E.M.) Эверт сказала: «Когда он делал тебе комплимент, ты оказывалась на вершине мира. Но когда он хотел задеть, уязвимыми становились даже самые большие эго. Он никогда не стеснялся говорить то, о чем другие предпочитали молчать».
Жизнь, проведенная в теннисе, сделала Тинлинга его энциклопедией. Президент Международной федерации тенниса Филипп Шатрие говорил о нем: «Для меня он один из главных историков нашего спорта. Когда мне нужен совет, когда нужно принять важное решение, я всегда спрашиваю его». Экспертиза Тинлинга, помноженная на афористичность сродни Шоу и Уайльду, приводила, например, к такой поэзии: «Да, мы наблюдаем закат, – описывал он игру Мартины Навратиловой, когда ее пик уже миновал. – Но закаты очень красивы. Люди на другой конец Земли едут, чтобы посмотреть закат».
Вернулся на «Уимблдон» иконой, для своих поминок заказал музыку из сериала
В 1982-м Тинлинг вернулся на «Уимблдон» на ту же позицию мастера-распорядителя, с которой был уволен 33 годами ранее, а в 1986-м его ввели в Международный зал теннисной славы. Но и в его карьере уже наступил закат. С середины 80-х он уже не шил и в 1989-м за полгода до смерти называл современную теннисную моду «ужасной». Тинлинга, не разрешавшего теннисисткам надевать платье больше одного раза, удручала тотальная стандартизация – касалась ли она спортивной формы или гендерного равенства. «Раньше девочки были девочками и отличались от мужчин во всем, – сетовал он в Sports Illustrated. – Теперь никакой разницы не осталось. Америка распространила это ошибочное представление о равенстве: что если ты, как мужчина, идешь с подачи к сетке, значит, ты во всем как мужчина. Но нужно же культивировать собственную идентичность, свои отличия».
Большой теннисный фантазер Тед Тинлинг умер за месяц до 80-летия от тех же проблем с дыханием, которые когда-то привели его на корт. Его невероятная жизнь вместила две мировые войны (на второй, как выяснилось после похорон, он был шпионом), четырех британских монархов и четырех монархов Christian Dior, а также примерно всю историю спорта, который он обожал. За пару месяцев до смерти Тинлинг, во многом предвосхитивший статус тенниса как главного мирового спорта для женщин, в больнице Майами заворачивал в подарочную упаковку 14 плиток шоколада, чтобы послать их на 14-летие Дженнифер Каприати, и говорил: «Отправьте мне в ад факс о том, выиграет ли она «Уимблдон».
Тед Тинлинг не был ни великим теннисистом, ни великим дизайнером, ни совершенно точно – активистом женского эмпауэрмента. Он был человеком чуть более простой эпохи, который любил теннис, стиль и хорошие манеры и сделал больше тысячи платьев, чтобы выразить эту любовь. Для музыкального сопровождения собственной мемориальной службы он выбрал два важных христианских гимна вместе с темой из австралийской «Санта-Барбары» – и напоследок напомнил: верность себе очень важна. Не так уж редко она оборачивается верностью чему-то большему.
Трансгендер, сыгравший на US Open как мужчина и как женщина
Видео, фото, новости, мемы, расписание и результаты «Уимблдона» – все это в нашем теннисном инстаграме, подписывайтесь!
Фото: smithsonianmag.com; скриншоты Wimbledon, Tennis Channel; Gettyimages.ru/Michael Webb/Keystone/Hulton Archive (2,4); en.wikipedia.org/Lynne Humphries; Gettyimages.ru/Express (7), AllsportUK (10), Harry Dempster/Daily Express/Hulton Archive (11), Tony Duffy/Allsport (12)
обилие сомнительных англицизмов - иногда, если нет эквивалента, есть смысл подумать об уместности мысли в тексте - возможно, к ней просто не готовы в языковом пространстве-приемнике
если используете "поток сознания" - отдельная мысль, должна быть более краткой ... предложения короче и проще ... иначе Вы переходите на "повествование", которое должно быть более связным, гладким, требующем связок
Вы стремитесь показать свое знание - владение темой, при этом абсолютно не щадите читателя обилием информации на единицу поверхности текста ... ЧАЩЕ И РЕЗЧЕ РЕЖЬТЕ, не дожидаясь перитонита, жизнь кончается не завтра ... если это перевод - Вы не обязаны следовать перегибам первоисточника и транслировать его недостатки
Респект и творческих удач ... не принимайте близко к сердцу пустого