«Уимблдон» купили за 10к долларов, а «Ролан Гаррос» показывали после речей Собчака. Так теннис появился на ТВ
Минуты ностальгии.
К 2019 году теннис почти исчез из федерального эфира: «Матч ТВ» показывает обрывки Кубка Кремля, «Большие шлемы» и другие турниры ушли на Eurosport. Когда-то с тенниса, наоборот, начиналось спортивное вещание в стране: в 80-е Четвертая программа (канал) крутила «Уимблдон» с утра до вечера, а Первый включал «Ролан Гаррос» в перерывах между важными политическими дебатами. В 90-е все «Большие шлемы» показывали на главном канале страны НТВ, на нем же шла обзорная передача; в начале 2000-х Australian Open заткнули дыру в эфире, которая образовалась из-за разгона ТВ-6 – канала бывших НТВ-шников.
С советского времени до 2010-го покупка любого турнира проходила через Анну Дмитриеву – женщину, которая создала спортивное телевидение в стране. В ноябре на Sports.ru вышло огромное интервью с ней о великих людях, а на днях Александр Головин встретился с Дмитриевой снова, чтобы узнать, как теннис попал на федеральные каналы и постепенно стал уходить.
Кроме Дмитриевой в тексте вы встретите фамилии людей, которые помогали ей развивать необычный для страны вид спорта:
Евгений Киселев – создатель, один из руководителей и главный редактор НТВ (1993-2001).
Максим Дунаевский – композитор, автор музыки к «Мушкетерам», «Мэри Поппинс, до свидания» и еще десяткам советских и российских фильмов.
Андрей Смирнов – режиссер культового советского фильма «Белорусский вокзал», отец режиссера Авдотьи Смирновой и тесть Анатолия Чубайса.
Сергей Бабаев – корреспондент и комментатор спорта на НТВ (1994-2001), сейчас ведет «Доброе утро» на Первом канале. Большое интервью с ним выходило в январе.
70-е: случайные эфиры, пленочки, сюжетики
Дмитриева: Когда я пришла на телевидение в 1975-м, теннис показывали очень редко: 15 минут какой-то спартакиады. Но у меня был приятель – политобозреватель Боря Калягин. Он считался известным, работал в международном отделе Центрального телевидения. Тогда обмен актуальностями проходил на пленке. И Боря собрал мне во время «Уимблдона» все эти пленочки, которые поступали в его отдел каждый день. Я по ним сделала программу. Просто рассказала об «Уимблдоне»: написала текст о том, что за турнир, как он появился, детальки об игроках. У нас же в стране не знали, кто такие Ивонн Гулагонг, Билли Джин Кинг. Но я выделила на каждого 30-40 секунд, объяснила, кто они, как двигались по сетке. Где-то взяла картинки из книжек своих. В записи помог еще Володя Перетурин.
Билли Джин Кинг
Назвать это передачей нельзя, сделала на 20-25 минут. А Перетурин дальше сказал руководству, что вот, есть готовая программа. Но ходу ей сразу не дали: она лежала, я думала, что когда-нибудь покажут. Но что-то вдруг сняли с эфира, и на освободившееся место поставили мою запись без предварительного анонса. В хорошее время, целиком. Я тогда обалдела.
Передача вызвала большое количество писем от людей, которые видели ее. Хотя думала, что никто не видел. А они благодарили, говорили, что наконец-то окно в тот мир, куда они не могли заглянуть. Потом Боря уехал работать в Англию, у меня пленочек уже не было. Других политобозревателей я не знала. Так все закончилось, больше ничего не показывали. Но какой-то маленький интерес к теннису стал проявляться. Например, проходил матч СССР – США. Американцы приехали из-за того, что Билли Джин Кинг устроила популяризацию тенниса в странах, где он не был развит. У нас играла Оля Морозова как лидер, Метревели вроде тоже. С их стороны Кинг. Это был мой первый эфир как теннисного комментатора – в 1976 году. Матч проходил три дня. Мы показывали минут 40 каждый день. 15 минут одни, 15 – другие встречи.
Потом вдруг в эфир поставили чемпионат СССР. Для нас это знаменитая история. Тогда Алик Метревели еще играл с Рамизом Ахмеровым (финалист чемпионата СССР-1979, проиграл Александру Звереву, чей младший сын сейчас третья ракетка мира – Sports.ru). Я договорилась, что комментаторскую кабину мне сделают под вышкой. А Алик, когда станет меняться сторонами, будет ко мне подходить. И он подходил. Рассказывал, как планировал играть, почему так сделал, а не по-другому. Такого больше не было и не будет – сейчас игроки недоступны, в великих мыслях. Живут своей жизнью (на US Open-2015 ESPN брал экспресс-интервью у игроков во время матчей с их предварительного согласия – Sports.ru). А мне даже в голову не приходило, что нельзя.
Дальше по приглашению каких-то эстонцев в СССР приехал Бьорн Борг на показательный матч с Витасом Герулайтисом. Мы показали минут 45. Такие эпизоды случайно происходили. Но про «Шлемы» даже думать нельзя было. Рассказывать о теннисе в программе «Время» считалось не то чтобы запрещенным, но ни к чему. Занимать драгоценное время – 2,5 минуты – белибердой нельзя. Например, Эдберг закончил юниорские турниры и через два года – в 1985-м – выиграл Australian Open. Я в обзоре на три минуты последним сюжетиком сделала, что в теннисе появилась новая звезда, швед. Меня потом вызвали и очень критиковали, что это никого не интересует. Что на каком-то австралийском чемпионате какой-то швед выиграл.
Так к теннису относились не только у нас. Был такой Бад Коллинз – самый знаменитый теннисный комментатор. Когда он начинал, трепетно относился к работе. Рассказывал историю: в 1950-е австралиец Лью Ход выиграл три первых «Шлема» в сезоне и мог сделать календарный Шлем вторым после Дональда Баджа. Но проиграл Кену Роузуоллу, своему же соотечественнику. Такому же мальчишке – они оба 1934 года. Коллинз сразу позвонил в редакцию: «У меня необыкновенная новость. Лью Ход мог сделать Шлем, но проиграл Роузуоллу». Ему выпускающий сказал: «Парень, какое нам дело, что один австралиец обыграл другого? Не валяй дурака, приезжай на работу, займись делом». Просто интерес к теннису к ним пришел раньше – с началом Открытой эры.
80-е: «Уимблдон» и перебежчица Навратилова на советском ТВ
Дмитриева: Хоть теннис и оставался на задворках, были люди, которые его любили. Они состояли и в политбюро, и в ЦК.
В апреле 1984-го на «Чайке» (теннисный корт и открытый бассейн на Парке Культуры – Sports.ru) я встретилась с Анатолием Громыко, сыном министра иностранных дел. Для меня он был Толя, я с ним хорошо знакома с 60-х, когда играла на «Уимблдоне», а он работал в посольстве СССР в Англии и часто ходил на теннис. Громыко спросил: «Ну когда же вы «Уимблдон» покажете?» – «К сожалению, это от меня не зависит». Он хихикая говорит: «Может, где-то постараться, подавить?» – «Ну подави, если можешь». Я даже не уточнила подробностей, это был полутреп. И больше с Толей не встречалась. Но через некоторое время ко мне прибежал Евгений Оксюкевич – заведующий международным отделом Центрального телевидения. Я сидела готовилась к выпуску программы «Время», а он испуганно открыл дверь и спросил: «Аня, что такое «Уимблдон»?». Коротко рассказала, он побежал дальше. С Громыко мы говорили в районе апреля. Оксюкевич прибежал через неделю. Но я это серьезно все равно не восприняла.
Анатолий Громыко
В Гостелерадио у нас были два фаната тенниса: Владимир Иваныч Попов, он заместитель [председателя Гостелерадио Сергея] Лапина. И Генрих Сигизмундович Юшкявичус, зам Лапина по технической части. С ним я вообще играла в теннис. Сам Лапин-то теннис не признавал, считал буржуазным видом спорта. Тем более профессиональный – партия выступала за любительский спорт. Но тут, видимо, дали команду сверху.
Покупкой прав на «Уимблдон» занимался Юшвявичус. Он курировал Оксюкевича, который должен был прислать бумажку, за сколько нам готовы их продать. Помню, Оксюкевич мне позвонил, назвал цену, а Юшвявичус в этот момент играл пару на «Спартаке». Cтоит с ракеткой, появлюсь я. Он: «Сколько?» – «10 тысяч долларов» – «Не деньги». И я поняла, что мы купили «Уимблдон». Все произошло через несколько недель после разговора с Громыко.
Перед эфиром была такая суета, будто транслируем парад на Красной площади с участием Брежнева. Все бегали. Ко мне подошел ответственный выпускающий эфира Виталий Романыч Абдулхаков: «Аня, говори честно, кто звонил?» – «Не знаю». Я догадывалась, что Громыко, но это моя фантазия. Абдулхаков говорит: «Я 100 лет на телевидении. Бегают так, как не ниже, чем для члена Политбюро стараются».
Это был первый шаг. Мы [на будущем Первом канале] показывали турнир мало – вечером 40-45 минут. Но еще они пустили весь «Уимблдон» без комментария по Четвертому, Учебному каналу, – летом же каникулы, он пустой. Пустили без звука – просто теннисисты бегают. Видимо, для членов Политбюро, которые любили теннис. Нельзя же им провести отдельные каналы. Так шло в 1984-85-м. Тогда еще живы были Зимянин, другие блюстители идеологии. Они не любили теннис. Из-за этого возникало несколько сложных моментов. Все теннисисты же профессионалы и богатые. На тему денег приходилось не говорить. Вторая проблема – была перебежчик Мартина Навратилова. Она все выигрывала, но ее нельзя было показывать. Крис Эверт выходит в финал, а с кем будет играть, я сказать не могу. Поэтому акцент делали на мужской теннис. Ну или только Эверт показывали: четвертьфинал, полуфинал.
А первый раз Навратилову показали с Поповым. Он-то понимал, что запрет абсурден. Но понимал и то, что мы что-то сделаем не так, и Лапин скажет: «Больше никогда не показывать ваш вонючий теннис». Поэтому Попов мои первые репортажи с бумажкой слушал, чтобы я лишнего не сказала.
И вот в 1986 году Навратилова приехала за сборную США играть Кубок Федерации в Прагу. Это был ее первый приезд после побега. Стадион находился рядом с железной дорогой. Доходило до того, что когда она играла, электричка замедляла ход, и люди аплодировали. Ее вся Прага замечательно принимала. Тогда я пришла к Попову: «Владимир Иванович, уже вся Чехословакия в восторге от Навратиловой. А мы не показываем. Мы же не показываем, чтобы их не обидеть». Он посмотрел на меня: «Да, мы не должны быть святее Папы Римского». Так она попала в эфир.
Но все это касалось «Уимблдона» – остальное мы не показывали. А «Уимблдон» с 1984-го шел всегда. Понятно, что 45 минут – это смешно, что там покажешь. Когда игроки менялись, я делала остановку записи. Это сейчас можно сделать остановку, а потом сразу включиться. А тогда надо было поставить стоп-мотор, отмотаться, выставиться и за 30 секунд запуститься заново, чтобы была склейка. Монтаж по ходу был сложным делом. Игроки-то меняются всего минуту.
Кроме матчей показывали обзорную программу: как прошел день. Все это на Первом канале, который назывался Первой программой.
В 1989-м купили Открытый чемпионат Франции. Тогда еще шел первый съезд Верховного совета: Сахаров выступал, Собчак. Вся страна смотрела его в прямом эфире. Помню, надо было доехать до работы, а я смотрю съезд. Добегала до машины, сразу включала радио, дальше бежала в Останкино и снова включала ТВ. Это было что-то невероятное. Но когда на съезде накричатся, объявляют перерыв. Занимать время нечем. Программ особо не было, все утверждать надо. Поэтому в перерывах врубали меня – стоял май, я комментировала Францию, победил Майкл Чанг.
90-е: кассеты из Европы для НТВ, плов и немытая черешня в Ташкенте, сбитый с ног Беккер
Дмитриева: Осенью 1993-го открылся НТВ. Там сразу создали небольшую спортивную редакцию. Пригласили Лешу Буркова, он – меня.
Конечно, без согласия Ельцина никакого канала не случилось бы. А он еще сказал, что определенный процент эфира надо отдавать спорту. Речь шла про два часа, хотя это нереально: сначала вещание НТВ было не круглосуточным, а по семь часов – с семи вечера до двух ночи. Но в душе этот процент руководство старалось соблюдать. Тем более Киселев, который был на канале главным, – фанат тенниса, как и Ельцин. Любил его, сам играл. [Главред информационного вещания НТВ Олег] Добродеев безразличен к спорту, но тоже понимал, что он должен быть в эфире. Как и Игорь Малашенко. Поэтому они и доверили нам с Лешей объемную часть работы.
Алексей Бурков
Киселев: Мы создавали телеканал, в котором была информационная составляющая. И должны были рассказывать в том числе о спорте. Теннис тогда оказался на пике моды благодаря тому, что он стал президентским видом спорта – им увлекался Борис Ельцин. Его советником по вопросам спорта был Шамиль Тарпищев. Плюс 90-е годы – это время, когда в России появляются теннисисты мирового класса. Политическая элита им занималась. Вот путинская элита не стала повально заниматься самбо и дзюдо. А теннис, на мой взгляд, благороднее, чем выкручивание рук и ног на татами. Более демократический вид спорта.
C Ельциным по поводу канала мы никогда не встречались и ничего не презентовали. Все переговоры вели с людьми из администрации президента и правительства: Сергеем Филатовым, который тогда возглавлял АП, Тарпищевым, вице-премьером Шумейко, который курировал вопросы СМИ. С Михаилом Полтораниным – министром печати. По-моему, в разговоре с Тарпищевым как раз прозвучало пожелание, чтобы было много спорта. Но никогда ни в каких лицензиях это не зафиксировали. И возможности отдавать много часов под спорт просто не существовало. Но теннис показывали. Так подобралась команда. Ключевую роль в ней играла Анна Владимировна Дмитриева.
Дмитриева: Сначала я стала делать программу «Теннис в полночь», «После обеда», «Теннисный завтрак». Это все одна и та же программа. В ее основе еженедельная программа, которую мы купили как обозрение ATP и WTA. Сейчас ведь теннис можно посмотреть спокойно, а тогда никто не имел картинки. И эта покупная программа давала возможность показать людей, рассказать о звездных открытиях, сенсациях. Мы делали ее раз в неделю: показывали, как закончился турнир, кто победитель. Иногда там были интервью маленькие. Если человек интересный, я из фотографий пыталась сделать зарисовку о нем. Чтобы тот, кому интересен теннис, был в курсе, что происходит. В дополнение к ней мы еще сами снимали. Если Кубок Кремля – делали акцент на нем. Какие-то интервью с Кафельниковым и теми, кто начинал играть.
Программа меняла место в эфире. Когда НТВ вещал с семи вечера, ставили в районе полуночи. Когда получили канал целиком, попробовали поставить на утро – не знали, какое время будет привлекательнее для зрителей. Но ее смотрели только любители тенниса, а их всегда один и тот же процент – 2,3. Когда ни поставь: после 7-часовых новостей сразу, в вечернее время, в полночь после итоговых, с утра, – всегда 2,3%.
Программа выходила с опозданием, потому что неделя в теннисе заканчивались в воскресенье, а мы получали кассету только во вторник. Кассету нам присылали из Европы на самолете. Специальный курьер привозил ее в телецентр. Была связь с теми, кто отправляет, но случалось и так, что кассета терялась. Тогда нам сразу отправляли другую. Но даже если не терялась, то ставили в эфир в среду. Сами в нее что-то подмонтировали.
Бабаев: Для этой программы я дважды в год несколько лет подряд ездил на турниры в Узбекистан – Tashkent Open. Причем если на мужской турнир приезжали Кафельников и Сафин, то женский был совсем левым – уровень «Челленджера» или «Сателлита» (самые мелкие турниры, которые не проводят с 2006 года – Sports.ru). И оттуда надо было привезти часовую программу. В основном говорили не про теннис, а про узбекскую жизнь. Например, из 60 минут 10 я рассказывал, как готовить плов. Потом на канал приходили письма с просьбой повторить программу. Думаю: «Господи, кому это надо? Там же матчи одной камерой снимались». Оказывается, люди не успевали записать рецепт плова.
Сергей Бабаев
Однажды местные увидели у нас микрофон НТВ, приняли за своих: «А, наманганское телевидение». Мы, кстати, видели, как они работают: приехала съемочная группа, камеру поставили очень правильно – в торец корта на трибуне, все видно. Подключили к ней микрофон. Какой-то матч идет, и корреспондент в этот микрофон «тррррррр» на узбекском. В течение трех минут. Стоп. И выключает микрофон. Вечером я вижу сюжет: три минуты матча на одном плане и поверх него эта речь. Гениально, да? Одновременно съемка, озвучка и монтаж. А мы мучились: снимали красивые розыгрыши с торца, потом бежали вниз на переходах и делали перебивки крупным планом, как будто это трансляция с нескольких камер. Вот так извращались. И получалась часовая программа: 1/8 – сюжет про узбекскую жизнь – 1/4 – сюжет – и так дальше.
Все гости турнира и теннисисты жили в шикарнейших условиях. В Ташкенте нас заселяли в «Шератон». Там бассейн, нормальная европейская кухня. Единственное, что происходило с этими игроками… Вот приезжает швейцарская теннисистка. У нее дома маленькая коробочка черешни стоит 10 евро. А здесь за 10 евро можно ванну черешней наполнить. Но она плохо мытая. А абрикосы вообще обладают слабительным действием. Если их съесть килограмм, тебя пронесет однозначно. И вот помню подобный турнир, когда из четырех четвертьфиналов случился только один. Все остальные участники отравились. Тогда мне подсказали действенное средство от отравления: столовая ложка соли на стакан водки. Гадость, зато помогает.
Но это Ташкент. Однажды отправили не в Ташкент, а в Андижан. Там поразила полнейшая нищета. Какие-то глинобитные полуразвалившиеся домики, будто из ослиного навоза. Грязные и полуголодные люди. Неустроенность во всем. И посреди всего этого ужаса стоит белокаменный дворец тенниса – основатель Кубка Кремля Сассон Какшури обиделся на Россию и поехал там развивать теннис. Еще поразило, что все, кто младше 10 и старше 70, не говорили по-русски. То есть те, кто выросли до советской власти, так и не выучили. А кто после – не стали.
Дмитриева: Однажды был ужасный случай. На НТВ работали мальчишки-монтажеры. Они в спорте не понимали. Я тогда вела Кубок Дэвиса, важный матч – парный матч в полуфинале. Монтаж делали по ходу. Парень сидел: что-то не записал, потом записал, склеил. После эфира мне несколько наших теннисистов робко сказали: «Что-то странное у вас показали: сначала был третий сет, потом первый, дальше второй, и конца не было». Видимо, он забывал включить запись, потом вспоминал. А ему надо набрать хронометраж. И он с другой кассеты приклеивал часть матча. Когда я пошла посмотреть, что же там получилось, думала, что сойду с ума от стыда. Кафельников и Ольховский выиграли парный матч, а он такое сделал (в полуфинале Кубка Дэвиса Кафельников и Ольховский выигрывали пару в 1994 и в 1995 годах – оба раза у немцев, оба раза в пяти сетах – Sports.ru).
Бабаев: На Кубке Дэвиса я видел самый удивительный матч в жизни: в полуфинале в 1995-м Андрей Чесноков отыграл девять матчболов у Михаэля Штиха. Я был на стадионе. Это такое напряжение. Больше никогда его не испытывал подобного из-за спорта.
Все происходило в «Олимпийском». И на этом же матче случилась история. Я куда-то опаздывал и пробегал мимо входа, который выходит на мечеть. В кого-то врезался на полной скорости. Человек отлетел и упал. Смотрю – это Борис Беккер, он тогда первый раз приехал в Москву. Я извинился. Добежал до пресс-центра – сразу объявление, что Беккер снимается. Посмеялись, что это из-за меня, но вряд ли все произошло так быстро.
Дмитриева: Атмосфера на канале была дружеской, демократичной. Начальство доверяло. И как-то кто-то сказал: «Давайте «Уимблдон» покажем?». Покупали очень трудно, с большими сложностями вырвали у Первого канала, который частично показывал турнир до этого. У них он оставался еще с тех времен, как мы его купили. Повезло, что у меня имелись связи с «Уимблдоном». Там были люди, с которыми я сталкивалась, работала, может, играла даже. Из группы руководителей. И они меня знали.
Перекупили недорого. Они просили огромные суммы, а Лешка [Бурков] мне шепнул: «Больше 50 тысяч не дадим». Я понимала, что нереально за 50 тысяч купить «Уимблдон». Но на 100 тысячах сторговались. А Первый канал вообще не знал, что мы покупаем. У них закончился контракт – и мы сразу вступили в переговоры. Приехал человек в Москву, мы встретились, долго общались, делали рожи друг другу.
Турнир мы купили в 1994-м, а в 1995-м первый раз вели его из Лондона. Даже когда у канала не было сквозного вещания, мы все равно показывали «Уимблдон». Отрезками. Нельзя одним теннисом закрыть весь НТВ, поэтому делали несколько часовых периодов. Например, сразу после семи часов выбирали самое интересное. В районе десяти вечера. И потом после 12. Делали сюжетики, рассказывали, что происходит вокруг. У нас было много идей, потому что реализовать их до этого было негде. Они не принимались на официальных каналах.
Середина 90-х: выезды на «Уимблдон», королевский дресс-код, дружба с криминальными авторитетами
Дмитриева: Мы все время пытались экспериментировать. Например, я пригласила как специалиста Алика Метревели, который тогда еще не вел теннис. Делали как: я комментирую Кубок Кремля а потом внизу Сергей Ческидов с ним беседует при переходе или паузе. А как комментатора я впервые позвала Метревели на «Уимблдон». Еще тогда взяли с собой режиссера Андрея Смирнова. Он образованнейший человек, фанат тенниса, любит и умеет играть, несколько лет назад еще бегал. Когда я делала прощальный вечер Лены Дементьевой, записывала коротенькие интервью с разными людьми не из тенниса. Позвонила ему, он ответил: «Приезжай, я тренируюсь, у меня еще час игра». А тогда ездил с нами в Лондон.
Смирнов: В 1995-м поехали Метревели, Дмитриева и я. Муж Ани был моим знакомым с юности еще по Переделкино. Через него я и Аню знал. Наверное, это ее идея. Я с огромным удовольствием поехал на «Уимблдон», на который ни разу не приезжал до этого. Конечно, выезжал за границу, но не на теннис – было дороговато, столько не зарабатывал. Хотя помню, что году в 1985-1986-м «Уимблдон» уже показывали целиком по ТВ – с утра до вечера, платить не надо. Без комментариев, это было шикарно.
Андрей Смирнов
На «Уимблдоне» я комментировал матчи. Тогда Кафельников был успешен. Но он проиграл в четвертьфинале. А в финале в тот год, когда я ездил, играли Беккер и Сампрас. Я болел за Беккера, хотя было ясно, что он обречен. Он и проиграл 1:3 [по сетам]. Почему Беккер? В то время мы уже смотрели «Уимблдон» на канале, и на наших глазах 17-летний Беккер, которого даже не рассматривали как претендента, вышел в финал и выиграл турнир. Это было так обаятельно. Пацаненок просто. С тех пор мы болели за него. Рыжий, некрасивый – очень смешной парень, но отлично играл.
Дмитриева: На следующий год пригласили в Лондон Максима Дунаевского. Я тоже его знаю с детских лет. Мой отчим дружил с его папой, и мы там где-то бегали. Он тоже любит теннис. Ходил на все Кубки Дэвиса, Кремля. Когда я пригласила его на «Уимблдон», он обалдел от счастья. Для него раньше это казалось недоступным.
Дунаевский: С Анной Дмитриевой и Аликом Метревели мы были дружны. Как-то встретившись на мероприятии, Аня сказала: «Вот Максим критикует нас, что мы не так ведем репортажи, что на Западе по-другому принято, а мы по-русски ведем. У меня есть предложение: давайте его с собой возьмем, чтобы он показал, как надо вести». Полушутя, полусерьезно. В результате продюсер спортивных передач НТВ ответил: «А почему бы нет? Два профессиональных комментатора, знаменитых теннисиста и композитор-любитель тенниса. Что-то в этом есть. Пусть они втроем откомментируют турнир». Так и получилось: я поехал в Лондон и комментировал. Иногда вдвоем с Анной, иногда с Александром или втроем. Делал собственные репортажи, интервью с теннисистами. Выезжал на какие-то встречи, записывал стендапы – то есть был еще корреспондентом.
В тот год я оказался не особо подготовлен к лондонской погоде, что, на мой взгляд, худшее, что есть в мире. Бесконечные перемены в течение дня. Не запасся нужным количеством одежды, плюс не взял черный костюм, не говоря уже про смокинг, который там требовался на королевский прием. Или как минимум – черный костюм с белой рубашкой и бабочкой.
Максим Дунаевский
Обычно на этот прием ходили люди избранные. Но Анна с Александром до этого бывали на нем, а я – ни разу. Снарядили меня. А у меня не было костюма, зато имелся клетчатый белый пиджак. Совершенно не годящийся к этой ситуации да еще льняной. Конечно, меня пустили, но выглядел я неловко. В Англии такие вещи не прощают. Презрительно смотрели все. Но через час выпили, закусили, отыграл духовой оркестр, отговорили речи, заиграл эстрадный оркестр, и все пошли танцевать. Здесь все сняли пиджаки, некоторые даже бабочки. И остались в одинаковых белых рубашках. Я оказался идентичен со всеми и облегченно вздохнул.
На таком приеме каждый раз присутствует кто-то из королевской семьи. Они говорят речи, приветствуют лучших игроков турнира. При мне королевы не было точно. По-моему, пришел герцог, который всегда присутствовал на теннисе. В целом очень много людей, очень красивый прием. Еще помню вечер в хорошем клубе за день до турнира, где уже более свободная обстановка. Там я брал интервью. Помню Сампраса. Он оказался чрезвычайно расстроен: умирал его любимый тренер, он собирал деньги.
Дмитриева: В Лондоне мы снимали дом. У нас же я, Алик, монтажер Гена Клебанов, еще один комментатор, оператор Швецов, которого я потом поставила комментировать. Человек шесть выходило. Жить 15 дней в гостинице шестерым выходило дороже.
Вечером в этом доме все собирались, выпивали. К нам приходил и Киселев. Он находил диванчики, на которых ночевал. И в комментаторскую кабину ко мне приходил, мешал. Ему хотелось все увидеть, интересно же. Все молодые были, и для всех это было вновь. На «Уимблдоне» он до этого никогда не был и всегда мечтал побывать. Тут приехал, дети его тоже бегали рядом. Женя вообще и сам играл, у них в Чигасово, где Гусинский дома построил для НТВ, теннисный корт. Они на нем бегали: Сережа Скворцов, который потом на «России» работал, Цивилев, Киселев.
Евгений Киселев
Киселев: Это случилось один раз. По работе я был прикован к Москве. Но в один из дней приехал в Лондон и попросил Анну Дмитриеву устроить мне визит на «Уимблдон». Мне было интересно посмотреть, как все устроено. Поскольку она в свое время играла в финале «Уимблдона», то получила пожизненное право туда приезжать, быть почетным гостем и приходить в зону для игроков, обедать в столовой для них. Я тоже поел в этой столовой. Там очень скудное меню, в основном едят пасту разных сортов и овощные салаты. Никаких гастрономических чудес.
Дунаевский: Дмитриеву и Метревели я не критиковал. Я просто говорил, что они мешают смотреть. Что во время розыгрыша не стоит говорить, надо только между. Это правда. И со временем они этого уже не делали. Хотя в западном комментировании это строго соблюдается – во время розыгрыша комментатор не говорит.
Я же много трансляций видел к тому времени. В Прибалтике телевизоры ловили европейские эфиры. За границей много раз был на турнирах. Видеокассеты покупал с матчами. Я был близок к теннису, но тот «Уимблдон» стал для меня первым «Большим шлемом». Да еще в качестве комментатора. Но по природе я хорошо говорящий и быстро реагирующий. До этого вел музыкальные программы на телевидении. Много работал. Для меня образ комментатора не стал новым. Тем более теннис я знаю, с детства играю. Мне казалось, что получилось неплохо. Но на следующий год вместо меня поехал уже Андрей Смирнов, и с тех пор я теннис не комментировал.
Но даже тот единственный раз запомнился на всю жизнь. Это один из самых ярких моментов в ней. Мы жили дружной семьей. Я играл на рояле, все пели песни. Приходила к нам Оля Морозова с мужем Мишей. Ее дочь как раз участвовала в юношеском турнире. Очень хорошая и добрая атмосфера. Вот турнир был не самым интересным. Я всегда смотрю «Уимблдон» от начала до конца. Даже в 80-х на техническом канале. И из всех турниров в 1996-м был наиболее серым. Победил Крайчек – теннисист хороший, но скучноватый.
Бабаев: Я был на «Уимблдоне» один раз – в 1997-м. Как и в Узбекистане, снимал сюжеты про жизнь, не связанную со спортом. Про метро – сейчас МЦК похоже на него, – про газоны. Это же девяностые, вся заграничная жизнь тогда была удивительна, мало кто ездил в другие страны.
За год до поездки в Лондон, в 1996-м, Кафельников первым из наших выиграл турнир «Большого шлема» – «Ролан Гаррос». Меня отправили его встречать. Я был очень стеснительным и сказал: «Анна Владимировна, как же я к нему подойду?» – «Ничего страшного. Подходишь и спрашиваешь обо всем, пока не пошлет». Оказалось, что он такой же испуганный, как и я. Никакой звездности, спокойно согласился на интервью, и дальше проблем не возникало. Вот Марат Сафин позволял себе некое высокомерие, но и с ним можно было договориться.
Дмитриева: Когда мы приезжали в Англию, наши плохо играли. Даже Кафельников. Он сразу проиграл. Лиховцева что-то выиграла и стала первой, кто дал нам интервью. А вечером мы устраивали посиделки. Приглашали игроков к себе. Я читала в интервью Сергея Бабаева, что как-то к нам в дом пришли братки. Но все было немного не так. Алик знал всех этих первых миллионеров: Михася Солнцевского, Япончика, Тайванчика, Кикалишвили и Квантришвили. Они все играют в теннис, им же хочется сказать, что они его знакомые. И когда мы оказались в Лондоне, он встретил там ташкентских. Они приехали купить машину типа «Роллс-Ройса». Алик их отправил в какую-то фирму. Они хотели красную с белым салоном. И один помощник звонит боссу: «Есть красная с белым, но есть и синяя с белым» – «Возьми две». К нам в дом они не приходили.
Но вообще они со всеми известными хотят общаться. Кто-то клюет на них, кто-то – нет. Когда Светка Кузнецова выиграла турнир большой в Китае, она вышла с траурной повязкой, потому что тогда Япончика убили. Она страдала, даже речь говорила, что погиб любимый друг.
2000-е: теннис ушел из федерального эфира, потому что рейтинг дает только Шарапова
Дмитриева: С 1995 года мы стали показывать все четыре турнира «Большого шлема». На НТВ они шли в малом объеме, а когда в ноябре 1996-го открыли спутниковой канал – в большом. Но потом начались проблемы с французским чемпионатом. Он еще по старой памяти принадлежал «России». Когда стали на НТВ показывать, «Россия» не интересовалась им – там был [главным Владимир] Иваницкий, который считал, что я должна показывать. А когда пришел Василий Кикнадзе, он вдруг захотел. А «Россия» же входит в Европейский вещательный союз, поэтому имеет право первой ночи. И они у нас перехватывали «Ролан Гаррос». Остальные турниры мы покупали напрямую.
Плюс когда пришел Кикнадзе и стал делать канал «Спорт», цены сразу взлетели, потому что появилась конкуренция. До этого мы могли выпендриваться сколько угодно, потому что знали: какую цену скажем, за такую и купим. Открылся спортивный канал – цены выросли на все. Так было и с Лигой чемпионов. Мы сначала-то купили ее за ерунду. У Первого были проблемы: залезало на программу «Время», а не впрямую запрещали показывать. И мы сразу ее прихватили. Но надо было договариваться с основным каналом, чтобы показывать часть игр на нем. Со временем это стало непросто. Интерес к показу спорта на открытых каналах стал резко падать.
Рейтинг у спорта вообще низкий по сравнению с фильмами, сериалами. Ни в какое сравнение не идет. Когда Шарапова играла финал – даже плохо – рейтинг поднимался. Когда Звонарева – рейтинга не было. А вот Шарапова проиграла 3:6, 4:6 Квитовой [на «Уимблдоне»-2011] – рейтинг бешеный. Но Шарапову смотрят не за теннис.
Киселев: Поэтому в прайм-тайм спорт и не ставили. Для вечернего времени рейтинги были нормальные. А так – даже спортивные разделы новостей приводили к некоторому проседанию. Мы еще не давали погоду – это наша принципиальная позиция. Титрами давали, а синоптиков у нас не было. На спорте и погоде выпуск новостей неизбежно проседал. Люди смотрели новости, чтобы узнать о политике. Я не помню точные цифры. Но высоких рейтингов спорта и тенниса на канале не было.
Дмитриева: А теннис еще нельзя ставить в прямом эфире. Гарантированно показываешь финал, потому что знаешь, когда он начнется. Хотя и он может затянуться, и у тебя вся программа летит, а значит, и контракты по рекламе. Теннис очень тяжело ставить на открытом канале. Только на спортивном можно. Поэтому в основном его ставили в записи – 45 минут или час. С 1996 года давали сколько угодно на спутнике, но на федеральном все равно в определенное время час. Мы туда собирали самое интересное или отдельный матч. Финалы уже ставили напрямую. У нас даже были обязательства перед «Уимблдоном»: полуфиналы и финалы – на открытом канале в прямом эфире. Мы заранее это согласовали с Малашенко, Добродеевым.
Постепенный исход тенниса начался, когда открыли спутник. Потом у нас все-таки была программа «Эстафета», где каждый день делали дайджест. Она исчезла из-за Малашенко. Он не был против спорта, просто рейтинг спорта был меньше, чем всего остального. Я очень огорчалась. Меня Малашенко приглашал очень деликатно. Все упиралось в рейтинговые штуки. Пока не придумали рейтинги, Гостелерадио ставило спорт. Но так происходит во всем мире. Теннис показывают спортивные каналы, потому что его тяжело программировать. US Open долго держался – права были у CBS. Но у них все программы летели – и рейтинг летел. В итоге отдали ESPN.
Киселев: Спорт должны показывать специализированные каналы. Большое событие заслуживает освещения в информационных программах. Когда финал Лиги чемпионов, чемпионата мира, когда мир узнает, что Зидан ушел из «Реала» или что Роналду перешел в «Ювентус», когда «Золотой мяч» присудили Модричу – я даже в своих выпусках вечерней программы «Итоги дня» рассказываю об этих событиях. Но только когда это крупная новость.
Дмитриева: Хотя однажды – в 2002-м – мы показали в общем доступе всю Австралию. Тогда в январе Лесин убрал Киселева с ТВ-6, и надо было закрыть эфир. В этот момент шел турнир, и мы всю Австралию, которую показывали на спутнике, поставили туда. Меня не было, а Лешка в Москве составлял программу канала из наших событий. Потом мы показывали на ТВ-6 всю Олимпиаду в Солт-Лейк-Сити. Мы не должны были ее показывать. Отправили в США трех человек, чтобы они делали сюжеты. Гусинского ведь уже убрали, денег стало меньше. Генеральный все деньги пересылал Гусинскому, чтобы у него было больше. Поэтому поехали только Иоланда Чен, Митя (сын Анны Дмитриевой – Sports.ru) и Денис Косинов. И нас вдруг поставили на ТВ-6. Ребята так запарились.
Владимир Гусинский
Спорт на ТВ-6 мы показывали до мая-июня, а потом там появился другой канал. Что до НТВ, то новое руководство к теннису относилось уже плохо. Кулистиков его не хотел, хотя у меня с ним хорошие отношения. Он говорил: «Тебя я люблю, а спорт – нет». Рейтинг не устраивал их. А потом просто денег не давали. До Сочи все было нормально. А после Сочи руководить «Газпром-Медиа» пришла новая команда. Те, кто был до этого, подворовывали. Они боялись, что мы будем воровать, но я этого не умею. Они щупали и поняли, что не буду. И понимали, что то, что я прошу, – это деньги только на то, чтобы что-то делать. Поэтому доверяли и покупали турниры. Это то, что сделал Гусинский. Он доверял на все сто. Все, что предлагалось нами, им принималось.
Подписывайтесь на телеграм Головина
Фото: РИА Новости/Виталий Савельев, Алексей Филиппов, Первенцев, Владимир Федоренко, Дмитрий Коробейников, Илья Питалев; Gettyimages.ru/Allsport UK /Allsport, Wesley / Stringer, Getty Images, Trevor Jones, Simon Bruty, Clive Mason, Gary M. Prior, Feng Li, Julian Finney; 1tv.ru; ntv.ru
_______________________________________________________________________________________
Хочу добавить, что в режиме Live и без комментаторов. Если шел дождь, то можно было весь день смотреть как играют с брезентом. То накроют траву , то дадут подышать )
Правил, понятно, не знали - знали только, как вести счет. Зато мячик был именно теннисный, настоящий!
Потом им на смену пришли Сампрас, Курье и Агасси. Больше нравился Сампрас за невероятную уверенность и хладнокровие. Естественно болел за всех наших теннисистов.
В то время уже стали больше показывать по-нашему телевидению, а с начала 90-ых появилась возможность смотреть спутниковое телевидения и по моему Евроспорт очень хорошо освещал турниры Большого Шлем. Смотрел практически полностью Роллан Гаррос и частично Уимблдон. Матчи US Open и Австралию было сложнее смотреть из разницы во времени, так что в основном ограничивался обзорами дня, только финалы и матчи с участвуем наших старался посмотреть.