«Ему было всего 58. Он должен быть рядом». Стив Джонсон против скорби
Рассказ Washington Post о том, как американец Стив Джонсон пытается пережить смерть отца.
Вы не раз читали подобные истории. Сюжет знакомый. Высококлассный спортсмен переживает личную трагедию и находит утешение в возвращении на поле. Спорт – это спасение. Спорт отвлекает. Спорт дает возможность двигаться дальше.
Но в этом случае все иначе. Стив Джонсон играет в теннис – наверное, самый одинокий из популярных видов спорта, в котором ты очень много времени проводишь запертым в собственной голове. И занимается он им из-за своего отца – тренера, который привел сына в теннис, когда тот только начал ходить, который играл важную роль в каждом этапе его карьеры, который всю свою жизнь посвятил спорту. Этой весной Стив Джонсон-старший внезапно умер в 58 лет, и когда несколько недель спустя его сын вернулся на корт, он не нашел там спасения. Иногда все было наоборот.
«Если бы он был врачом или кем-то еще, то теннис мог бы меня отвлекать», – сказал 27-летний Джонсон на этой неделе во время подготовки к турниру в Вашингтоне. Он не может отвлечься, ведь он проводит большую часть недели с людьми, которых знал его отец, на кортах, которые его отец посещал. Он делает то, чему его научил отец.
«Когда на корте у меня что-то не получается, я вспоминаю, как мне было пять лет, восемь лет, десять лет, и я тренировался с ним, – говорит Джонсон. – Ему было всего 58. Он должен быть рядом, должен быть на трибунах. В Нью-Йорке через четыре-пять недель я должен бросить взгляд на свою ложу и увидеть его там. Так что у меня есть ощущение, что это все неправильно».
Стив Джонсон с родителями
Последние две недели Джонсон борется с этими чувствами, и это вылилось в одни из самых эмоциональных сцен, которые можно увидеть в спорте. Например, Джонсон в Париже – рыдает после победы в матче «Ролан Гаррос». Джонсон на «Уимблдоне» – плачет во время проигранного матча. Он плакал во время интервью с телевидением и с печатной прессой. Он попадал в спортивные блоги и таблоиды, где обычно не оказывается. И он привлек внимание людей, которые никогда не следили за его карьерой, но теперь внезапно не могут отвести взгляд.
«Это все очень странно. Я не из тех, кому нужно быть в центре внимания, попадать в новости, в газеты. Я просто хочу выходить на корт и делать свою работу. Самое безумное – это то, что со мной на связь выходят люди, рассказывают, как они теряли близких, отца, брата и так далее. И в итоге посыл у всех был один: мне становится легче, когда я показываю свои эмоции. Потому что хочется быть сильным и двигаться дальше, но когда ты оказываешься один, тогда это все обрушивается. Посыл был ясный, но потрясающий: можно быть эмоциональным. Можно быть человеком. И можно показывать людям, что ты плачешь».
До весенней эмоциональной бури карьера Джонсона шла вверх. В прошлом июне он выиграл турнир в Ноттингеме – первый турнир АТР в карьере. В прошлом году в Вашингтоне он дошел до полуфинала и поднялся на рекордную для себя 21-ю строчку рейтинга. Затем он взял бронзу на Олимпиаде в Рио в паре с Джеком Соком.
В межсезонье он изменил диету, сбросил пять килограммов в попытках продлить карьеру. В апреле он выиграл турнир в Хьюстоне – свой первый профессиональный титул в США – а затем снялся с Мадрида, чтобы провести время дома. Так в середине мая он оказался в аэропорту Лос-Анджелеса. Он уже зарегистрировался на рейс в Рим, когда ему позвонила мама и сообщила, что его отец умер во сне.
«Это нас всех поразило, – говорит калифорнийский тренер Питер Смит, всю жизнь друживший с Джонсоном-старшим и тренировавший Джонсона-младшего, когда тот бил студенческие рекорды. – Он был потрясающим человеком».
Примерно 10 дней Джонсон провел дома, но к концу месяца приехал во Францию вместе с мамой, сестрой и невестой, которая давно планировала поездку на «Ролан Гаррос». Через месяц начался «Уимблдон» – турнир, который его отец не пропускал никогда.
«Я был не до конца включен, потому что каждый раз, когда я смотрел на свою ложу, то должен был видеть его, – говорит Джонсон. – Мне было очень тяжело смотреть на своих тренеров и не видеть его. Это был очень серьезный эмоциональный удар».
Джонсон рассказывает, что в самые трудные минуты подумывал бросить спорт: «Я не знаю, зачем все это. Жизнь на теннисе не заканчивается». Он искал поддержки у коллег – «они мне как братья», – у тренеров и родных. Но еще ему помогли люди, которые говорили, что потерять самообладание – это нормально, пускай и на глазах у зрителей со всего света. Это все в новинку игроку, который никогда не был особенно эмоциональным и почти никогда не сталкивался с такой болью.
«Я не думаю, что Стив близко подпускает к себе многих людей, – говорит тренер Питер Смит. – Он скрывает свои эмоции. Но когда он играет в теннис, то вкладывает в это душу. Его игра не подразумевает другого подхода. И когда ты открываешь душу, а в ней боль, то будут слезы. По-моему, даже здорово, что мир это увидел, потому что у Стиви огромное сердце. Он похож на отца: очень верный, потрясающий человек... Все мы в итоге теряем близких людей. И мне кажется, многим полезно увидеть, как человек выплескивает все эти эмоции. По-моему, это располагает, и так и должно быть».
Скорбь заставила Джонсона скорректировать цели на сезон. Он сказал, что «ничего не ждет»: «Я не знаю, что мне принесет эта неделя. Не знаю, что принесет следующая и все остальные недели».
За последние два месяца он намного больше узнал об авторитете своего отца. На прошлой неделе состоялась церемония прощания, бывшие ученики вышли на связь. И хотя Джонсон говорит, что «знал отца, как свои пять пальцев», он не до конца осознавал, на скольких людей повлиял Джонсон-старший.
US Open тоже обещает стать американскими горками. Это еще один турнир, который его отец никогда не пропускал. Там он выступал с лекциями и встречался с друзьями. Очень тяжело слушать, как Джонсон рассказывает, что больше никогда не сможет поужинать с отцом в Нью-Йорке, и о том, что он до сих пор думает, что «я проснусь, и окажется, что все это плохой сон. Но это не так». Он не знает, когда эмоции снова навалятся, но он уверен, что произойдет. «Я знаю, что слезы еще будут», – говорит он.
Так что теннис не стал спасением. На корте он борется со своей скорбью – на глазах у всех нас.
«И я не знаю, смогу ли оправиться, смогу ли оставить это позади. Но я просто вспоминаю, как здорово нам было, все чудесные моменты, которые мы разделили и продолжим делить. Надеюсь, я смогу и дальше воплощать наши мечты».
Фото: REUTERS/Stefan Wermuth; instagram.com/steviej345 (2,5); Gettyimages.ru/Clive Brunskill, Julian Finney
