Корне о том, как ее чуть не дисквалифицировали: «ITF должна помогать игрокам, но иногда кажется, что они об этом забывают»

Победительница шести турниров WTA Ализе Корне рассказала инстаграм-аккаунту Behind The Racquet о своих переживаниях после предъявления обвинений в нарушении Теннисной антидопинговой программы (TADP) в 2018 году.

Уроженка Ниццы трижды не предоставила допинг-контролю корректную информацию о своем местонахождении и пропустила внесоревновательные проверки, чем нарушила статью TADP 2.4.

В мае 2018-го трибунал принял решение не дисквалифицировать француженку, потому что третий пропуск (24 октября 2017 года) был признан сомнительным. По мнению трибунала, допинг-офицер не предприняла всех уместных мер для того, чтобы взять у Корне пробу.

«В 2018-м я получила третье уведомление о пропущенном тесте и нарушении правил Теннисной антидопинговой программы. Последующие полгода стали самыми сложными в моей жизни. Я не знала, смогу ли продолжить карьеру.

Первая неявка датирована ноябрем 2016-го. Помню, что я улетала ранним рейсом, и мне нужно было приехать в аэропорт в районе 6:30, но я забыла перенести встречу с допинг-офицерами. Они приехали ко мне домой, когда я уже ехала в аэропорт. Я спросила, могу ли быстро вернуться домой, но они сказали, что будет поздно и не могут дождаться и закончить проверку.

Ситуация повторилась в июле 2017-го. У меня был ранний рейс в Штаты, я должна была приехать в аэропорт к шести или половине седьмого и снова забыла перенести встречу с допинг-контролерами. Мне позвонили, когда я уже была в аэропорту, и я просто была в шоке. Я попросила их приехать в аэропорт, но, конечно, они не захотели.

Я попыталась объяснить эту ситуацию ITF. Сказала, что просто забыла перенести встречу, и это был не злой умысел, а всего лишь нелепая случайность. Показала им билеты, чтобы доказать, что я действительно улетала в тот момент. Я много раз подавала апелляцию, но меня не хотели слушать. Так на меня повесили вторую неявку.

После этого я постоянно боялась третьего пропуска. У меня был страх, что они могут нагрянуть в любой момент, и если я снова пропущу контроль, все будет кончено. Все было настолько плохо, что моей маме снились кошмары, будто посреди ночью раздается дверной звонок. Это повлияло на всю семью, не только на меня.

В октябре я получила уведомление от ITF, что пропустила третий допинг-тест. Помню, как читала это письмо и не понимала ни единого слова. Я была в шоке, потому что сделала все возможное, чтобы этого избежать. Была дома всякий раз, когда сообщала об этом допинг-офицерам. Я не давала поводов и понятия не имела, как это могло произойти. Мой мир рухнул.

Я позвонила брату и сказала: «Я не знаю, как это произошло. Клянусь, что все делала правильно». Он сказал, что не нужно паниковать, что мы подадим апелляцию после консультации с адвокатом. Он постоянно твердил мне, что не нужно беспокоиться, потому что у нас есть все доказательства. Но я начала понимать, что ITF мне не доверяет и не хочет слышать мою версию случившегося. Я получила сообщение, что дело будет рассмотрено в суде спустя шесть месяцев – 1 мая.

Я была вынуждена играть с мыслями о том, что 1 мая карьера может закончиться. Если меня признают виновной, то «имеют право» забрать все очки и призовые за эти полгода, а также дисквалифицировать на два года. Я плакала по ночам, думая, что все труды напрасны. Я чувствовала на себе осуждающие взгляды игроков, хотя они не знали, что на самом деле произошло. Поскольку многим людям ничего не известно про TADP, они путались в фактах и осуждали меня. Это был один из худших периодов моей жизни, но я старалась отвлекаться игрой в теннис и жить, как будто ничего не происходило.

Прямо перед Australian Open мне снова пришло уведомление о том, что ITF может аннулировать мои очки и забрать призовые за этот турнир. Меня не покидали мысли о том, что все зря. Несмотря на все, что происходило я играла очень хорошо. Я использовала этот момент как возможность показать им, что я не испугалась, потому что правда на моей стороне и мне нечего скрывать.

Потом я наконец-то узнала, как мне приписали третий пропуск. Допинг-офицер пришла ко мне домой, позвонила в дверь, и я не ответила. Потом она вернулась в машину, подождала час перед моим домом и уехала. Я вообще об этом не знала. Не слышала звонок в дверь, в телефоне не было пропущенных вызовов.

ITF продолжала меня затыкать, потому что у них якобы было подтверждение, что все так и было. Можно предоставлять им любые доказательства, это ничего не изменит. Я впервые имела дело с ITF и не знала, как они работают, но теперь знаю. Они должны помогать игрокам, но иногда кажется, что они об этом забывают. Я понимаю, что бывает трудно, но они должны осознавать, что не всегда игрок может быть виновен в пропуске теста. Допинг-офицеры могут ошибаться, они тоже люди.

С ITF было невозможно наладить коммуникацию, потому что чаще всего я общалась не с живым человеком, а получала автоматические электронные письма. ITF нужно найти равновесие между строгостью, которая позволит бороться с допингом, и человечностью, которая позволит сочувствовать игрокам. Очень трудно на протяжении 12 лет сообщать им, где ты находишься каждый день. Ошибки могут проскакивать, это нормально. 

Я сильно злилась и переживала. Я даже не принимала парацетамол от головной боли, а меня все равно собирались дисквалифицировать за допинг. Я делала все возможное, чтобы извлечь пользу из ситуации. Жила одним днем, не заглядывая в будущее и полностью посвящала себе игре. 1 мая все могло закончиться, поэтому я себя не берегла. Даже иронично, как сильно я прибавила, находясь в плохом эмоциональном состоянии.

Помню, как получила сообщение от адвоката, что меня оправдали. Это был один из лучших дней в моей жизни. Наконец я могла забыть про эту историю, и моя семья могла вернуться к нормальной жизни. Они наконец услышали мою версию, поверили мне и признали невиновной. Я чувствовала такое облегчение, что в следующем месяце играла так, будто заново родилась, и все остальное воспринималось как бонус.

Мне показалось смешным, что всего через несколько месяцев все пришло в норму. Можно подумать, что настолько болезненная история навсегда тебя изменит, но на самом деле даже она не меняет все. Быстро вернулись старые привычки, например, я снова стала злиться на корте.

Но психологические травмы все же появились, только в начале 2019-го я пришла в себя. До начала сезона-2019 мне было нужно время, чтобы прийти в себя. Теперь я наконец-то спокойно смотрю на свою карьеру и понимаю, что если бы эта ситуация сложилось иначе, все было бы кончено».

Запутанное правило антидопинга: Коулмен пропустил три теста, но избежал бана и взял золото на 100-метровке