12 мин.

Нуртуг: история семьи. Глава I, часть 3.

66
1

 

Итак, норвежцы должны были почувствовать раскаянье Петтера. Во-первых, нужно было смиренно просить прощения. Конечно, хорошо было бы, если бы пресс-релиз вышел уже в воскресенье, в 21.00, во время новостей на TV-2, если бы он был хорошо составлен, то произвел бы хорошее впечатление. Но в это время Петтер и его менеджер ехали в Оре, и со смирением и раскаяньем дело обстояло хреново.

Поэтому следовало уже теперь, в Оре, переработать текст, перемешав повествование о случившемся с тщательно подготовленными репликами Петтера, которые потом могли бы цитировать масс-медиа.

 

Петтер Нуртуг признал в полиции Тронхейма, что именно он был за рулем автомобиля, попавшего в аварию в воскресенье утром. Нуртуг также признал, что находился под воздействием алкоголя, когда произошла авария.

-Я глубоко сожалею о том, что произошло. Я сейчас очень несчастен и очень сожалею о том, что сделал. Вместе с тем я полон благодарности за то, что моя преступная глупость не имела серьезных последствий. Я во всем признался полиции и я готов понести наказание за свой проступок, сказал Нуртуг.

Он сделал подробное признание на допросе в полиции и потом был отпущен на неопределенное время, поэтому имел возможность подумать обо всем, что произошло.

-Я полностью согласен с ожиданиями общественности, что я в течение ближайшего времени должен рассказать об этом происшествии. Я это сделаю, как только тщательно осмыслю ситуацию вместе с моими близкими. Я надеюсь, что СМИ проявят уважение, сказал Нуртуг.

-Я осознаю, что являюсь образцом и примером для подражания для многих молодых людей, и признаю целиком и полностью, что я не вел себя так, как подобает образцу. Я сожалею обо всем этом и все признаю своей виной.        

Я хочу, чтобы эта ситуация научила меня, что значит быть взрослым человеком. Я думаю, что это, возможно, самый тяжелый момент в моей жизни, но я готов добиваться успеха, сказал Нуртуг.

Он не хотел сейчас спекулировать на том, как происшествие повлияет на его карьеру лыжника.

-Я нуждаюсь в том, чтобы переварить все это и переосмыслить происшествие. Я думаю, что я не подведу и сделаю все, что я могу, чтобы обнаружить во всем случившемся хоть что-то позитивное, сказал Петтер.

 

Это сообщение для прессы было только первой частью в столь необходимом смирении и раскаянье, которых ждала общественность, но нужны были и другие, более наполненные содержанием заявления и действия, которые удовлетворили бы претензии спонсоров, уже переданные различными СМИ: шок, сильное возмущение аварией, совершенной в состоянии опьянения, желание получить ответы на множество вопросов.

Советник утверждал, что всегда нужно иметь больше возможностей контролировать складывающуюся ситуацию, использовать любую возможность для того, чтобы сформировать подходящий образ в глазах общественности, это альфа и омега подобного дела, когда рекомендуют «склониться для того, чтобы получить прощение», и именно это требование стояло сейчас перед Петтером Нуртугом.

Ни один спонсор никогда не заключил бы договор с человеком, виновным в аварии, совершенной по пьянке, если только не показать ему что-то оправдывающее и не переубедить его.

На Оре спустилась ночь, и все, кто был в коттедже, разошлись по постелям. Сон должен был поспешить к ним, ведь в действительности все были измотаны.

 

Мэй Ирэн Нуртуг

 

-Йон уснул, но не я. Голова была полна гнетущих мыслей.

 

Йон Нуртуг

 

-Я проснулся утром в понедельник и мне было ясно, что мы должны вести себя как обычно, нужно встать, умыться, одеться, позавтракать и взяться снова за наш тяжкий труд, не давая воли мыслям о том, что дело Петтера провалено, не давая им сбить нас с толку. Мы должны вернуться к жизни. Все вместе. Было очевидно, что самостоятельно Петтер не сможет этого сделать, и наше дело – помочь ему взять себя в руки. И вот мы были все вместе, и наша уверенность постепенно перешла к Петтеру. Петтер весь день провел с советником, чтобы определить свой следующий важный жизненный этап, и мы с Мэй подумали, что можем вернуться домой, так как он останется в коттедже с Аре. Мы порадовались, каким успокоенным он выглядел. Для нас правильным было уехать. Мы познали ужасный страх за него, пока он добирался до Оре, а теперь нам нужно было возвращаться.

 

Мэй Ирэн Нуртуг

 

-Петтер не говорил ни слов сожаления, ни слов благодарности, но выражал эти чувства по-другому, так, что было понятно и мне и Йону. Разумеется, это было великолепно, что позже  он сумел выразить раскаяние и сожаление, но я знаю, чего это стоило Петтеру.

 

Аре Сёрум Лангос

 

- В семье Нуртугов не часто используется слово «сожаление», но в коттедже в Оре невозможно было не увидеть, как Петтер рад и благодарен родителям за все, что они для него сделали.

Понедельник стал днем прощания и отъезда. Мэй и Йон Нууртуг отправились домой, в Фрамверран, с легкой душой, впервые за последние дни,  чувствуя, что оставляют сына в надежных руках. Они решили отказаться от каких-либо контактов с прессой, с очень назойливыми СМИ, которые требовали объяснения событий последних суток. Советник переехал в отель, продолжая работать над вторым этапом охмурения норвежской публики. Сейчас необходимо было подготовить почву для того, чтобы перейти в серьезное наступление и восстановить связь со СМИ. Необходимо было связаться с основными спонсорами и выяснить их настрой и предусмотреть все последствия, если спонсоры пожелают сохранить договор в какой-либо форме или расторгнуть его. Все время в понедельник после обеда ушло на то, чтобы Петтер смог выполнить то, что ему предстояло. Он должен был вернуться в нормальное состояние так быстро, как только возможно. Но сам он полагал, что дорога эта очень длинна.

-Вечером в воскресенье я и подумать не мог, это было слишком фантастично, что Петтер сможет дать  СМИ свои собственные разъяснения. В понедельник утром на это тоже было мало шансов, но в течение дня ситуация изменилась. Мы все время жестко относились к общению Петтера с прессой, чтобы не создавать шума вокруг него и рационально использовать время. СМИ всегда покусывали его, все время.

Мы решили связаться с пятью СМИ. Aftenposten c ее региональными партнерами была одной из них, далее Adressavisen, TV-2, NRK, Dagbladet и VG. Мы связались с ними около 14.00 и договорились об интервью в Стурлиене.

Мы решили пригласить представителей трех редакций: Adressavisen как вещающую на весь Трёнделаг и использующей часть электронной сети Aftenposen, центральные издания VG и TV-2. С намереньем избежать каких-либо интриг, мы решили переехать в Мерокер, который совсем недалеко.

Чтобы не было никакой напряженности в отношениях с СМИ, мы должны были правильно сделать выбор, кому какую информацию передать. С СМИ возникли некоторые сложности. Adressavisen и VG приняли решение немного отложить выпуск интервью, и их желание было учтено. TV-2  как ни желала выпустить интервью Петтера в тот же вечер, не могла этого сделать. Adressavisen прислала только фоторепортера и журналиста в Стурлиен, VG также не смогла организовать присутствие представителей VGTV, у TV-2 не было оператора и репортера, также у них не было осветителя и автомобиля с необходимой аппаратурой, чтобы обеспечить прямую трансляцию.

Позже NRK критиковали за то, что они перетасовали свои ТВ-программы, придав интервью оскандалившегося короля лыж такую же важность, как традиционному посланию короля Харальда V, показав его также по двум каналам.

Конечно, можно сказать, что изложение своей позиции любому изданию было бы эффективно, тем более, что Adressavisen имела больше всего читателей в регионе, много их было и по всей стране, также как у VG, TV-2 имело большую, чем NRK телевизионную аудиторию, хотя и более непредсказуемую, так что о результате можно было только гадать, подбрасывая монетку.

Менеджер и советник потратили все послеобеденное время, чтобы подготовить Петтера к тому, какие вопросы могут ему быть заданы, в каком настроении журналисты явятся на очную ставку и как следует вести себя с ними. Спорт высоких достижений сам по себе полон рисков, но то, что предстояло Петтеру сейчас, требовало от него больше, чем все лыжные гонки, в которых он участвовал на международной арене, вместе взятые. Он хорошо понимал, какое огромное значение в этой игре имеет то, что он скажет норвежскому народу, и то, как воспримут это спонсоры, экономический фундамент его карьеры. Затылком он ясно ощущал дыхание спонсоров. Сейчас была совсем не та ситуация, как на ЧМ в Саппоро в 2007 г., когда в гонке на 30 км Петтер сломал палку и потом был вынужден, оставшись без помощи, взбираться с одной палкой в подъем, надрываясь  изо всех сил в спурте, и все же упуская медаль. Нет, сейчас он должен был изо всех сил сохранять спокойствие, вдобавок еще и отвечая на вопросы так, как мог только он один.

Возможно, что фактором, провоцирующим уверенность в себе, было чувство конкуренции, которое всегда жило в нем, однажды он сказал, что свои силы лыжника он черпает прежде всего из головы, из своей ментальной силы, духа победителя, и сейчас он должен был взять себя в руки и выбраться из того глубокого мрака, в который вверглась его жизнь, из того мрака, откуда начиналась широкая дорога вверх.

Уже через час после того, как были отправлены приглашения, представитель Adressavisen был на месте, в Стурлиене, за ним прибыли VG и TV-2, которые сделали короткий перерыв в Тронхейме. Телевизионщики хотели бы вести съемки в школьном классе или каком-то школьном помещении, где могли бы разместить аппаратуру для интервью на столах и скамьях, и чтобы в углу была бы интерактивная классная доска, но им пришлось удовлетвориться помещением в отельчике, почти ночлежке, рядом с открытым для всех садиком.

В результате появился текст для газеты и интервью для ТВ, в которых были описаны все события, со многими интересующими всех деталями. Петтер очень основательно поведал свою историю все трем СМИ, последовательно Adressavisen, VG и TV-2, он рассказал им о своей вылазке в город в субботу вечером, об алкоголе, импровизированном продолжении вечеринки дома, о том, что он совершенно не помнил первые часы воскресенья, об идиотской идее покататься на машине вместе с другом, о том, что  они влезли в машину безо всякой цели, не думая, куда поедут, о столкновении с отбойником, о том, что он и его друг, они оба, были в шоке после аварии, и что именно друг предложил ему уйти с места аварии, но, хотя он сделал это, полиция задержала его дома почти в бессознательном состоянии, а также о поездке в больницу, дальнейшем пребывании в полицейском участке и, наконец, встрече с менеджером, мамой и папой.

Положение Петтера Нуртуга было уязвимым прежде всего в том, что он должен был встретиться с журналистами, записывающими каждое его слово, но сидеть перед камерой и отвечать на вопросы хорошо подготовленного журналиста было намного хуже.

Линзы камеры были наведены на его лицо, подмечали малейшие нюансы в его выражении, дрожание рук, непроизвольные движения тела, которые без слов могли говорить о борьбе чувств внутри него и непосредственно должны были подтверждать текст, который он произносил. Совершенно необходимо было соответствие между тем, что было сказано, и реальностью.

Менеджер Аре Сёрум Лангос был вместе с Петтером Нуртугом во время всего интервью, он видел, как работает оператор, какое поле захватывает камера. Он признался, что пару раз во время телевизионного интервью едва не ворвался в кадр.

-Я не думал, что Петтер сможет быть таким исключительно смиренным, даже приниженным, но потом я пришел к заключению, что мне не нужно вмешиваться. Зрители обоих телевизионных каналов в понедельник вечером насытились отсутствующим до сих пор зрелищем раскаяния и унижения, продолжавшееся 20 минут интервью, подготовленное TV-2, показало назойливой публике, как человек, на долю которого выпало тяжелейшее испытание, раскаивается в том, что он сделал, признает свою преступную глупость, торжественно обещает принять любое наказание, которое на него наложит закон, а также обещает сделать все, чтобы вернуться на вершину лыжных гонок. Репортер уже брала интервью у Петтера Нуртуга, она пользуется большим авторитетом у своих коллег, но прежде у нее была другая роль, они говорили о том, был ли он счастлив или несчастлив в прошедшей гонке, в том числе и во время Олимпиады в Сочи. Сейчас же ее роль была драматической, Петтеру сейчас было очень тяжело встречаться с ней, но в конце концов, ему не так уж редко приходилось сидеть вот так, за столом, и отвечать на подготовленные вопросы.

Критически настроенным телезрителям, возможно,  чуточку не хватило информации, им хотелось продолжения расследования, например, их интересовала цель, с которой парочка отправилась покататься на машине, они не верили в поездку на авось ранним утром.

В интервью не было шуток и улыбок, все было предельно серьезно. Чувства вибрировали в Петтере Нуртуге, и когда ему задали вопрос о встрече с его близкими, с мамой и папой, он был вынужден прерваться, потому что расплакался, потому, что это было сильнее его. Камеры продолжали беспощадно следить за его вздрагивающим лицом, но он вытерпел это, смог подавить слезы и продолжил отвечать на вопросы.

Все, кто наблюдал на экранах телевизоров за этой напряженной и волнующей ситуацией, думали, что он показал класс, добился того, что не только возбудил сильное волнение в телезрителях, но и понравился, стал близок им. Еще два раза во время интервью возникали подобные ситуации, но он не давал воли слезам, не мямлил, не размазывал сопли, он собрался, боролся за свое будущее, терпел и отвечал на вопросы ясно, конкретно, обстоятельно, он даже смог поиграть словами, описав аварию как «вершину падения».

Петтер Нуртуг показал свою ментальную силу во время телевизионного интервью  в высшей степени, и это было тем более показательно, что другие известные люди, попав в подобную ситуацию, прятались во мраке и трусливо ждали, когда же шторм спадет. А мы увидели молодого мужчину, который вышел к камерам в самый разгар бури, помятый, растрепанный, сознающий свою вину, раскаивающийся, но в  то же время желающий реабилитироваться. Теперь он осознал, что жизнь состоит из колебаний от мрака к свету и от света к мраку, но он должен продолжать жить обычной жизнью. Он понимал, что есть опасность, что норвежский народ не простит ему эту аварию, но лыжи – его жизнь, и он хочет вновь вернуться на вершину мировой лыжной элиты, а сама авария может сыграть положительную роль в его жизни, внеся в нее необходимое равновесие.

Итак, акт раскаяния был совершен, репортеры сложили оборудование, советник получил весомую благодарность, Аре Сёрум Лангос и Петтер Нуртуг направились на восток по шоссе Е 14 к коттеджу в Оре, им нужно было осмыслить сегодняшний день, переработать информацию и наметить дальнейший курс. Вечер прошел хорошо, приехал друг-кулинар из Тронхейма и приготовил роскошный ужин. В следующие дни  павший король лыж и его менеджер много раз повторяли фразу, подчеркивающую их солидарность и взаимопонимание лучше всего: «Сейчас мы сожгли все свои одежды, дальше мы должны идти без них. И никуда от этого не деться».

Но мы забыли сказать, что скандал с королем лыж случился на самом старте нового сезона, высшей точкой которого должен был стать Чемпионат мира в Фалуне 2015 г. Тренировки начались 1 мая, и король лыж попал в аварию на ауди с алкоголем в крови, когда другие элитные лыжники уже три дня тренировались. Никогда после 2006 г., полного саморазрушения, он не падал так низко, не начинал тренировки так поздно. Это же был Петтер Нуртуг, желавший взять реванш за сезон болезней, сокращенных тренировок, жалких результатов, проваленной Олимпиады в Сочи.

Да, это был нетрадиционный сезон, в середине которого Петтер не напоминал себя самого.

                                           (продолжение следует)

logoПеттер Нортуг