«Зря думают, что падел – пенсионерский спорт». Поговорили с лучшей паделисткой России
Если вы слышали про профессиональный падел, то точно в курсе достижений Ксении Шарифовой.
К 29 годам она – первая и единственная россиянка в топ-30 мирового рейтинга, гоняет по элитным турнирам. Недавно вместе с Виргинией Риера они выиграли в Белграде.
Топ-паделистка и амбассадор Padel Channel, Шарифова родилась на Сахалине, делала карьеру в профессиональном теннисе, работала за стойкой ресепшн в теннисном клубе.
Там ее и нашел падел.
Обо всем этом мы поговорили.
«Тренеры говорили, что я будущая Шарапова». Почему не получилась теннисная карьера
– Ты родилась на Сахалине. Вроде бы теннис там не самый популярный спорт?
– Я третий ребенок в семье, с детства была очень самостоятельной. С 4 лет ходила на кучу секций: танцы, бассейн, все подряд...
Однажды мы с папой пошли в парк, и там я увидела детей, играющих в теннис. Так захотелось попробовать, что вместо аттракционов запросилась туда. Ну, мне дали ракетку, я стала лупить в стенку. Тренер увидела и поразилась: «Боже, какой талант!» При том, что меня никто не учил, я сразу взяла ракетку правильно и почти не промахивалась.
Так меня записали в группу. Месяц я позанималась по три раза в неделю, а потом полетела во Владивосток на турнир.
– Так быстро?
– Так еще турнир был для детей до 10 лет, а мне было всего 6! Меня даже допускать не хотели, слишком мелкая. Разрешили сыграть пару матчей и еще подарили «Барби» как приз самому маленькому игроку. Мне этот момент очень запомнился.
И вот с тех пор теннис стал моей жизнью. Родители стали думать о профессиональной карьере, потому что тренеры от меня были в восторге. Говорили, что я будущая Шарапова, что такой талант нельзя упустить.
Мы не миллионеры, очень многие вещи не могли себе позволить. Аренда кортов, поездки на турниры – все это очень дорого. Могли, например, не поехать в отпуск на море, а поехать на турнир. Когда мне было 10 лет, я одна уехала жить и тренироваться в Москву.
– Это как?
– К тому моменту стало очевидно, что жить на Сахалине и играть на хорошем уровне нереально. В Москве лучшие тренеры, самые сильные дети, там много турниров, проще путешествовать. Мама пришла ко мне на разговор: «Ты хочешь быть номером 1 в мире? Тогда нужно ехать».
В Москве мы жили вместе с девочкой – тоже теннисисткой, моей лучшей подругой из Владивостока – и ее мамой. Аренду квартиры и расходы на питание наши семьи делили пополам. Моя мама поехать со мной не смогла из-за работы.
– Остаться одной в чужом городе в 10 лет. Как ты справлялась?
– Первое время я рыдала каждый день. Звонила маме и папе, говорила, что хочу домой. Но постепенно привыкла. Я очень благодарна той женщине, она стала мне второй мамой. Научила дисциплине, следить за собой, убирать комнату.
Ну и в целом московская жизнь мне нравилась. Я ходила в школу, трижды в день тренировалась, часто ездила на турниры и часто выигрывала. Даже возвращаясь домой в отпуск, я спустя несколько дней рвалась обратно, чтобы тренироваться.
– Спустя два года в Москве ты перебралась в Европу. В целом, стандартный путь для юной теннисистки, мечтающей стать профи.
– Ну да. Все турниры, лучшие академии – в Европе. Летать из условной Хорватии или Италии европейскими лоукостерами гораздо дешевле, чем регулярными рейсами из Москвы. Мама к тому моменту ушла с работы, у нас были некоторые сбережения, чтобы она могла спокойно оставаться со мной.
Сначала мы переехали в Хорватию. Там была классная академия, хороший местный тренер, мы с ним выиграли много турниров до 12-14 лет. Но потом он решил закончить с карьерой тренера и уехал в Германию. Я была очень расстроена, и мы после некоторых размышлений стали тренироваться в Италии, в Сан-Ремо, в академии Боба Бретта.
– Престижная академия, сам Бретт успел поработать еще с Борисом Беккером и Гораном Иванишевичем.
– Первое время там я продолжала выигрывать. Но лет в 14-15 резко выросла, и сразу полетели колени и голеностопы. Было очень больно, постоянные травмы, при этом cделать паузу в игре тоже было нельзя: нужно было гнаться за рейтингом, турнирами, призовыми.
Сейчас я понимаю, что нужно было перетерпеть этот период. Спокойно тренироваться и ждать, пока боль в коленях пройдет и рост стабилизируется. И тогда, возможно, лет в 16 я смогла бы снова играть на хорошем уровне.
Но проблема была, что в академии много игроков, ты не получаешь 100% тренерского внимания. Главной звездой у них тогда был хорват Марин Чилич. А рядом со мной не оказалось человека, который дал бы правильный совет. Я много времени и сил потеряла на турнирах, которые не стоило играть в принципе.
И в итоге в 20 лет пришлось остановиться. К тому моменту я перепробовала физиотерапию, массажи, разные процедуры, но ничего не помогало. Доктор сказал, что операция не требуется, в районе 20 лет боль пройдет сама. Так и вышло, но к тому моменту я вынуждена была закончить с теннисом.
– Почему, если травма наконец прошла?
– Деньги стали заканчиваться, а играть под постоянным финансовым прессингом невозможно. Ты приезжаешь на очередной турнир, оплачиваешь отель, тренера – сразу минус две тысячи евро. И понимаешь: чтобы это окупить, нужно турнир выиграть. А начинаешь с квала, ну и каковы шансы?
Я знаю, есть игроки, которые вот так выживают годами. Ездят по десятитысячникам, порой выигрывают, что-то продают, где-то сами тренируют. Но я считаю: если нет денег, лучше в теннис не лезть. Когда каждый матч – дикий мандраж, в голове цифры щелкают, как сконцентрироваться на качестве игры?
В какой-то момент меня так придавило морально, что даже не смогла закончить матч. Снялась, пришла в отель, позвонила маме и сказала, что больше так не могу. Раз не получается с теннисом, я лучше закончу и пойду работать.
На год теннисной карьеры нужно минимум 60 тысяч евро. Ого!
– Мы остановились на том, что ты тренировалась в итальянской академии. Как оказалась в Испании?
– Позвала знакомая девочка – Тамара Пичхадзе. Мы вместе играли пару, и она пригласила в гости в академию. Тренеру понравилась моя игра, он предложил остаться. Помог с документами, нашел адвоката, и свой 16-й день рождения я встретила в Испании.
– Язык быстро выучила?
– Да, примерно за полгода. В Испании же мало кто владеет английским, и там либо говоришь на испанском, либо ни с кем не общаешься.
У меня был очень классный учебник, а потом я тут же практиковала новые слова и фразы на корте. Сейчас для меня испанский даже не второй язык, а скорее первый. Не только свободно говорю, но и думаю, вижу сны.
– Почему ты после теннисной карьеры не вернулась в Россию?
– К тому моменту я уже была в отношениях с будущим мужем, он тоже теннисист. Мы месяц пожили в Москве, потом у него дома в Бельгии, а потом все-таки вернулись в Испанию. Там как раз открылся новый клуб по теннису и паделу. Он стал там работать тренером, а я администратором на ресепшн.
– Каково это: работать на ресепшн после того, как с раннего детства мечтаешь стать второй Шараповой?
– Ну вот представь: ты много лет просыпалась с какой-то целью. А потом вынуждена оставить этот путь, и не потому что не хватает или таланта, или сил, или возраст подошел, а потому что нет денег. Наверное, я так до конца и не смогла это принять.
Подсчитала, что если брать по минимуму, то на год теннисной карьеры мне нужно 60 тысяч евро. Это перелеты на лоукостерах, самые простые отели, плюс тренировки и аренда кортов. И решила, что сейчас я поработаю, накоплю эту сумму и вернусь в теннис.
Хваталась параллельно за любые подработки – копирайтинг, маркетинг, чего только не было. Но когда есть цель, есть и мотивация терпеть все проблемы и неудобства.
– Почему ты не подрабатывала тренером? Вроде бы самый очевидный вариант для бывшей теннисистки.
– Мне не нравится тренировать, не вижу себя тренером. Я иногда ездила с детьми на турниры, где нужно скорее поддержать морально, дать правильную подсказку. Вот такое я люблю, когда буквально пара слов в нужный момент – и человек раскрывается.
Но именно работать на корте, ставить удары – не мое. Страшно испортить технику ребенку.
Заработка топ-игрока в падел не хватает даже на аренду квартиры
– Давай про падел. Как он появился в твоей жизни?
– Мне было 24 года, я работала на ресепшн в одном из новых клубов Валенсии. Там играли и в теннис, и в падел.
Как-то я пошла сыграть в теннис, потому что была идея, что нужно поддерживать форму для будущего возвращения. А мимо проходил тренер по паделу из нашего клуба: «Ты же на ресепшн работаешь? Ничего себе, как ты, оказывается, круто бьешь!»
Ну, я рассказала, что закончила карьеру 4 года назад, а так стояла в топ-700 рейтинга WTA. И он сходу предложил попробовать падел. Я удивилась: «Да в него только старички играют!»
О профессиональном паделе я тогда ничего не знала. Он стал уговаривать, я отпираться, что еще вернусь в теннис, и в итоге он брякнул: «Да ты уже старая для тенниса! В 24 туда не вернешься, твой поезд ушел».
После этих слов я рыдала весь вечер. Представь, вставать каждое утро с этой мыслью, а потом услышать, что это мечта, которая никогда не сбудется.
– Сколько денег из необходимых 60 тысяч евро ты тогда уже накопила?
– Может, две-три тысячи. Там же еще случился ковид, работы не было, приходилось оплачивать все подряд. Если в месяц получалось отложить по 50-100 евро – уже счастье.
И вот тренер меня уговорил хотя бы раз попробовать падел. Мол, я тебе бесплатно все покажу, а если не понравится – не играй, проблем нет.
– И тебе понравилось?
– Мне понравилось, что стало быстро получаться. Буквально на первой тренировке я уже разворачивалась, защищала стенку – и подумала: ничего себе, я играю в падел!
Это казалось классным способом поддерживать форму, при этом не бросать ни работу на ресепшн, ни маленькие теннисные турниры, которые я порой играла вблизи Валенсии. Было удобно: я отвечала на звонки, делала перерыв на тренировку, потом снова работала. И в какой-то момент так втянулась, что сказала тренеру: «Ну все, теперь я готова играть турнир по паделу!»
Он испугался и замахал руками: ты умеешь пока только тренироваться, а не играть. Пойдешь сейчас, думая, что ты очень крутая, проиграешь какому-нибудь пенсионеру и бросишь. Когда я не поверила, мы сыграли один сет против парней-любителей, которые вынесли нас с ним 6:0. И после этого я смирилась и за полгода не сыграла ни одного матча, только тренировалась.
– Теннисисты относятся к паделу свысока?
– Если не все, то очень многие. Мало кто знает, что это профессиональный спорт, тут далеко не все просто.
Допустим, многие думают, что падел – как маленький теннис. Но это вообще не так, тут совсем другая тактика, другая физика. Теннисист быстро устанет играть в падел, а паделист – в теннис. И головой тоже нужно адаптироваться: падел – это парный спорт, теннис – скорее одиночный, и разница огромная.
– К чему в паделе тебе сложнее всего было привыкнуть?
– Мне кажется, я до сих пор привыкаю. В теннисе я привыкла играть быстро, мощно, на скорости. В паделе это, с одной стороны, плюс – есть потенциал завершать розыгрыши, но в чем-то и минус – каждый розыгрыш идет очень долго, а мне порой не хватает терпения выждать правильный момент для атаки.
Или свечки: в теннисе они используются не так часто, а здесь нужно постоянно играть быстрые, высокие свечки в разные углы, чувствовать этот удар. Он как раз определяет разницу между хорошим игроком и суперским. И я до сих пор много над ним работаю.
– Теннисистов постоянный обмен свечками обычно бесит.
– Есть такая Патрисия Ягуно – ветеран, ей за 40 лет, и вот она очень хорошо играет свечки.
Неважно, быстро ты бьешь или медленно, она тебе из любой позиции кидает свечку. Первое время я просто ненавидела с ней играть. Сейчас постепенно привыкла: окей, раз ты мне кидаешь свечку, я в ответ кину еще одну, отойду подальше и буду терпеть сколько нужно.
– Как финансово устроена карьера в паделе? Заработки ведь, наверное, не сравнимы с теннисом?
– Естественно. Видела где-то, что Яник Синнер заработал за прошлый год больше 52 миллионов долларов. А в паделе первая пара в мире заработала один миллион на двоих – при том, что они выиграли гораздо больше турниров, чем Синнер. Разница огромная.
– Тебя это не останавливало, когда решила уйти в падел?
– У меня была другая ситуация. Я получала на ресепшн 1200 евро, работая по 40 часов в неделю. А тут я могла заработать такую же сумму, пройдя всего один круг на хорошем турнире. А если играть по три турнира в месяц, то можно зарабатывать и три тысячи евро.
Плюс в паделе на многих турнирах организаторы оплачивают пару ночей в отеле, транспорт, питание. В теннисе такого нет. Проблема только в том, что много турниров в Южной Америке, на Ближнем Востоке, перелет выходит под две тысячи евро туда-обратно. Причем календарь странный, в ту же Южную Америку за сезон приходилось вернуться трижды. Выходит 6 тысяч евро только на билеты.
– Окей, с турнирами понятно, а как со спонсорами?
– Спонсоров в паделе найти даже проще, чем в теннисе, особенно в Испании. Вкладывать в падел модно, многие марки его любят, найти бесплатно хотя бы экипировку и ракетки – не проблема. Бывает, что за тысячу-две евро в год компании готовы помогать, если ты в обмен будешь проводить тренировки или мастер-классы для сотрудников.
Большинство игроков рейтингом до топ-30 подрабатывают частными тренировками для детей и любителей. Если ты профик, можно брать чуть больше, чем обычный тренер.
– Ты таким занимаешься?
– Слава богу, нет. У меня хорошие спонсоры, в том числе российский Padel Channel, которые очень мне помогают. Ребята официальные броадкастеры Premier Padel, это классный медиапроект. Я часто подключаюсь к эфирам, участвую в разных форматах и уже несколько месяцев их амбассадор.
Конечно, совсем не думать о деньгах все равно не получается. Чтобы спокойно себя чувствовать, нужно выигрывать призовые. Но по крайней мере, у меня комфортная жизнь.
У меня подруга снимает квартиру в Мадриде вместе с еще пятью студентами. Большинство игроков живут минимум по трое. Я бы, честно, не смогла в таких условиях.
– Ты снимаешь квартиру?
– Ну нет, это слишком дорого. В Испании завышенные цены на недвижимость. Я снимаю комнату, но дом огромный, и помимо меня там живет только одна семья.
«В Валенсии сейчас много русских. Скучаю только по лесу и озерам»
– Ты живешь в Валенсии. Любимые места в городе?
– Я люблю природу и, если честно, скучаю по нашим лесу, речке, озерам. Поэтому в выходной люблю выбраться ближе к центру Испании, где есть лес.
В самой Валенсии нравится Город наук – футуристичное место на осушенном дне реки Турия. Река много раз затапливала город, и потом ее перевели в другое русло, а в прежнем устроили такой мини-город. Там в 5D показывают фильмы, очень классный парк, необычные здания.
– А море?
– У меня море в 15 минутах на машине, но в этом году пока не была ни разу. Это, наверное, всегда так: когда моря нет – к нему стремишься, а когда совсем рядом – даже не хочется.
– Ты сказала, что скучаешь по русской природе. А чего еще из российской жизни не хватает?
– В Валенсии сейчас стало особенно много русских, украинцев, многие открывают кафе. Они очень милые, уютные, со вкусной домашней едой.
Чего не хватает, кроме природы? Наверное, какой-то культуры в быту. В России все, связанное с документами, решается очень быстро и удобно. Супермаркеты, аптеки, банки – почти все круглосуточное. В Испании если ты подаешь на визу или вид на жительство, это мучение. Банк работает, например, только с 9 до 11 утра, полиция – в какие-то свои часы, потом перерыв на обед, и удобно тебе или нет, как параллельно со всем этим работать – вообще неважно.
– Ты соблюдаешь сиесту?
– Обожаю сиесту! Допустим, если я в Москве, то мало сплю, активничаю, организм словно включается на максимальные обороты.
В Испании часов с 12 до 16 я зомби. Не нужно мне звонить, грузить делами, я хочу спать и сплю.
– Твой муж тоже теннисист?
– Мы уже не вместе, развелись в прошлом году. Он тоже играл, познакомились на теннисном турнире, прожили вместе 8 лет.
Но так случилось, что пути разошлись: он бросил спорт, а я, наоборот, вернулась. Совсем разные истории.
Важные вопросы про падел. Сколько тренироваться, где искать партнера и самые крутые турниры
– Падел – парный спорт. Как ты искала партнершу?
– Изначально я в мире падела никого не знала. С партнершами помогал тренер: позвони такой-то девочке, скажи, что от меня, и тогда она с тобой сыграет. Потом я сама со многими познакомилась, кому-то писала в соцсетях, постепенно и меня стали звать.
Создание пары – тонкий процесс, совершенно необязательно, что два игрока с высоким рейтингом вместе будут играть хорошо. Это как пазл, два кусочка должны сойтись. Допустим, у меня агрессивный стиль, и есть такой миф, что тот, кто справа, играет пассивно, а слева – агрессивно. Но лично мне нравится, когда оба игрока агрессивны.
Я атакую, она – со мной, тогда мы в одном ритме и нам легче завершить розыгрыш. А если я атакую, а партнерша остается сзади, то моя атака вроде и не нужна, какой смысл?
– Ты играешь с испаноязычной Виргинией Риейра. Нормально общаетесь?
– У нас проблема скорее не в разнице менталитетов, а в том, что я из тенниса.
В теннисе, даже если у тебя что-то болит или тебе очень плохо, никто не должен знать. Вокруг соперники, жаловаться нельзя. А в паделе, наоборот, нужно уметь общаться с партнером. Сейчас я уже спокойно могу сказать, если мне неудобно, не хочется так играть, хотелось бы попробовать что-то другое.
Гораздо лучше все обсудить сразу, чем сидеть и молчать.
– Можешь отругать партнершу, если она постоянно ошибается?
– Сейчас, когда у нас уже много турниров за спиной – да. Она сама просила: «Если видишь, что я туплю, так и скажи». А бывают девочки, что если им скажешь «не тупи», они еще хуже играть начнут. Тут нужно чувствовать человека.
Ну, и есть же еще тренер на скамейке, который как раз должен знать, кому и когда какие слова можно говорить.
– Ты работаешь с психологом?
– Даже с двумя. Для общих вопросов у меня женщина, а если нужно решить проблему из спорта – мужчина. Допустим, я ошибаюсь, психую, а между розыгрышами всего 20 секунд, чтобы очистить голову.
Можно думать в таком ключе: «Я подставляю напарницу, я ничто!» А можно: «Да, я ошиблась, но сделала максимум».
– Где самые крутые турниры по паделу?
– Наверное, в Испании и Аргентине. Там крутая организация, в Испании все-таки уже 20 лет опыта.
Но в прошлом году был сюрприз – классный турнир в Голландии. Полные трибуны, офигеть!
– Тебя узнают на улицах?
– Иногда. В Южной Америке, кстати, намного больше, чем в Испании. Могут долго не узнавать, а потом за день три человека подойдут. В Москве узнают разве что в клубе, и то я была удивлена.
– Давай развеем миф, что падел – пенсионерский спорт. Сколько ты тренируешься?
– Каждый день с понедельника по субботу: полтора часа падел, полтора часа ОФП и потом еще час падела. Иногда, если мышцы очень забиты, тренер может отменить одно занятие.
ОФП в паделе специфическая, упражнения с маленькими весами и с акцентом на подвижность суставов. У нас нужно очень много крутиться: делать развороты, разворачивать кисть под разными углами. С непривычки у многих летят колени и голеностопы, поэтому обязательна качественная растяжка. Ну, и выносливость тоже важна: я много бегаю и кручу велосипед.
«Зря люди думают, что падел – дешевый спорт и вкладывать деньги не придется»
– Почему в России толпы сильных теннисистов, но кроме тебя, нет топовых игроков в падел?
– Потому что в теннисе все понятно с самого начала: есть деньги – можно думать о профессиональной карьере, нет – до свидания. А в падел приходят те, у кого в теннисе не получилось либо из-за травм, либо потому что деньги кончились. И думают, что падел – дешевый спорт, особо вкладываться не придется.
Но по факту ведь расходы на жизнь и поездки вполне сопоставимы. Жить все равно лучше в Испании, потому что тут большинство турниров. За перелеты и отели так же нужно платить. А если ты живешь в России, с нашими перелетами все вообще сложно и дорого.
– У вас с тренером был план взять 10 российских мальчиков и девочек, привезти в Испанию и вырастить из них топовых игроков. Это реально?
– Мы потихоньку думаем. Проблема в том, что по системе моего тренера у каждого игрока должен быть собственный наставник. Ну, максимум один тренер может работать с девочкой и с мальчиком, но не с прямыми конкурентами. Мы не хотим конфликта интересов, когда приходится делить внимание на несколько человек.
А представь, какие нужны инвестиции, чтобы обеспечить жизнь в Испании для 20-30 человек? Да и не везде можно найти столько часов на кортах, все клубы забиты. Тут нужно договариваться с какой-то академией, искать спонсоров, искать игроков, которые готовы оплачивать хотя бы проживание и питание.
– Игроки должны приехать со своими тренерами, или вы дадите местных?
– У нас есть 3-4 специалиста, которые работают по системе моего тренера. Если игроки захотят привезти российских тренеров – нет проблем. Но они должны сначала научиться работать по этой системе.
– Если взять топового теннисиста, у каждого получится в паделе? Или можно плохо играть в теннис, но классно – в падел?
– Запросто. Допустим, в теннисе на начальном уровне достаточно классно бить смэши – и будешь всех выносить. А в паделе тебя с этими смэшами подразнят и будут издеваться, как кот над мышкой.
Тут больше зависит даже не от класса теннисиста, а от уровня тренера. Если даст понимание игры, систему, то почти у любого нормального теннисиста получится.
– Вот есть человек, который сомневается – попробовать ему падел или какой-то другой спорт. Убеди, что падел лучше всех.
– Прежде всего, я за то, что не попробуешь – не узнаешь. В жизни миллион вещей, которые можно испытать только из личного опыта, и так во всем: в еде, кино, спорте.
Падел – очень активный, энергозатратный, на нем умирают все. Даже топовые футболисты или хоккеисты не выдерживают! Потому что движения очень разнообразные, в разные стороны, очень интенсивные.
При этом падел простой в обучении, с первой тренировки ты уже перекидываешь мяч на ту сторону и держишь его в игре. А уж если есть опыт тенниса или сквоша, чуть исправляешь технику удара – и готово!
Я видела много начинающих, и поверь, когда у людей начинает получаться – они радуются как дети. Еще ни один человек мне не сказал, что падел скучный или ему не понравилось. Обычно люди потом остаются на годы.
Ну, ведь и со мной вышло так же. А кто знает, если бы я тогда не захотела попробовать?
Фото: instagram.com/kseniasharifova; instagram.com/marco_lucas_santos; instagram.com/eyesofpadel; instagram.com/thepadelchannel/; East News/Jaap Arriens / NurPhoto / NurPhoto via AFP
