Сергей Гимаев. Человек, которого все обожали
Сегодня на 63-м году жизни умер лучший хоккейный эксперт страны – Сергей Наильевич Гимаев. Он почувствовал себя плохо во время матча ветеранов – и так и не пришел в сознание.
Это был удивительно светлый человек, с огромным жизнелюбием.
- Слушай, я вообще не понимаю, как можно сидеть дома, когда светит солнце и идет хоккей? Надо или ехать на стадион, комментировать, или играть самому. Ну а как?
Мне посчастливилось провести с ним почти всю Олимпиаду в Сочи – смотреть и обсуждать хоккей, болеть за лыжников и биатлонистов, покупать значки и сувенирные шайбы и говорить-говорить-говорить.
- Ты любишь цветы? У меня целый розарий. А сколько литературы я прочитал на эту тему. Расскажу сейчас...
В какой-то момент я просто предложил ему поговорить на диктофон – но не про сборную России, а про жизнь. Насыщенную гимаевскую жизнь. И он легко согласился.
Мы просидели почти полтора часа. Наилич чуть не опоздал на очередной олимпийский репортаж, зато на утро долго благодарил.
- Знаешь, вышло очень бодро, даже моей жене понравилось. А это важно.
Спустя три года это интервью не потеряло актуальности.
Наилич всегда будет в памяти... В нашей памяти.
Олимпиада, Ягр, горные лыжи
- Я вас успел заметить и на лыжах, и на коньках, и на биатлоне. Что еще посмотрели на Олимпиаде?
– Горные лыжи. Я в этот день – субботу, кажется – 16 часов на ногах простоял. В 8-30 из отеля выехал и в 1-30 вернулся. Зато очень доволен – много узнал нового, поболел. Тренировку биатлонистов застал, походил по лыжной трассе, подметил кое-какие нюансы... Лыжи с трибун – круто, они же несколько раз по стадиону пробегают. Биатлон с тренерской биржи – вообще кайф, все видно: изготовку, эмоции, выстрелы. А вот на горные лыжи больше не пойду – далеко добираться и ничего не видно: крутой склон, финиш. По сути, все. По телеку смотреть куда интереснее.
- Куда еще пойдете?
– Да в принципе я все посмотрел. На санках и бобслее, наверное, тоже видимость плохая. Шорт-трек бы глянул... Но сейчас такой напряженный график, что даже не знаю, успею или нет.
- Как вам вообще в Сочи?
– Я тут не в первый раз, и мне все нравится. Мы часто отдыхали в санатории Ворошилова, от ЦСКА путевки давали. У меня здесь родственники живут – я к ним в гости приезжаю. На Кубке Первого канала был – пообщался с Касатоновым, Мышкиным, Третьяком. Посмотрел хоккей с козырных мест, спасибо Фесюку – получил от этого огромное удовольствие. Хоккей с трибуны совсем иначе смотрится.
- Смотря какие места...
– Это точно! У нас здесь вообще фигня с комментаторскими позициями. Я, когда пришел, обрадовался – центр, 10 или 12 ряд. Ну, думаю, отлично – как в Ванкувере, где был просто идеальный расклад и выход в пресс-центр. И что вы думаете? Эти места оказались для радийщиков! А нам дали на 15 рядов выше, и от этого я злой. Очень злой. Рисунок игры с верхотуры совсем не просматривается. Как на некоторых местах в «Сокольниках».
- Вы часто повторяете, что являетесь экспертом, а не комментатором. Почему? Вас уже давно воспринимают шире, чем просто человека с хоккейным прошлым.
– Это совершенно разные работы. Я это искренне говорю. Возьмите Рому Скворцова или Гришу Твалтвадзе. Они могут параллельно думать и говорить, у них речь поставленная. А я так не могу. Я пробовал, и у меня не получается. Чтобы анализировать, мне нужно формулировать мысли, накапливать наблюдения и только потом делиться. «Гонять» шайбу – совсем не мое. И еще я люблю, когда мне темы подкидывают. Поэтому мне легко давать интервью. Есть вопрос – есть ответ.
Комментаторы – за редким исключением – не понимают тонкостей игры, глубину хоккея. Они здорово владеют речью, но не обращают внимание на нюансы – когда человек, например, не глядя принимает шайбу и отдает пас. А это просто супер!
- Вы испытывали неловкость за какие-то формулировки или оценки?
– Конечно! Надо же готовиться к матчам. Даже речевая разминка – поболтать, ожить... А то как получается – слово не то подобрал, или долго думаешь, хотя фраза вертится на языке. Ну а образец ошибки – Шенфельд. Он в прошлом году в первый раз за «Магнитку» вышел, а я не посмотрел, откуда он. Помню еще в 70-80-х за «Баффало» играл такой Шенфельд. Ну и ляпнял в эфире: «Что там за Шенфельд? Он что канадец, что ли, не пойму». А Рома Скворцов спокойно парирует: «Да нет, это Антон Шенфельд, он из «Стальных лис». И мне так неудобно было. Бли-и-н!
- Часто читаете, что о вас пишут?
– В первое время читал почти все. И я хоть оптимист, но достаточно ранимый. Понимаете, легко написать оскорбления незнакомому человеку. Одно дело – просто оставить отзыв, с которым есть возможность поспорить или просто принять к сведению, а другое – услышать что-нибудь в духе «что это за козел там». И я ведь не имею возможности ответить. А это портит настроение, обижает.
- А кто чаще критикуют – специалисты или болельщики?
– Больше болельщики. С хоккейным людом у меня отличные отношения. Если у кого-то есть претензии – он может подойти и я с удовольствием выслушаю, разъясню свою позицию.
- Вы же многих хоккеистов знаете лично. Наверняка тяжело критиковать публично знакомых или друзей, если даже кто-то из них откровенно сыграл плохо. Сдерживающий фактор не включаете?
– Это очень тонкий момент. Мне на первых порах было прикольно – поболтать с игроками, узнать какие-то истории. Но сейчас я стараюсь близких отношений ни с кем не заводить, потому что тяжело быть объективным к человеку, которого ты хорошо знаешь. А мое слово, которое сейчас веское, может как в плюс сыграть, так и в минус. Если я на всю страну говорю «Это слабый игрок», то даю пищу для размышления его работодателям.
- А бывает, что просят: «Похвалите, Сергей Наильевич».
– Нет, я могу упомянуть, поддержать... Но нельзя обмануть себя и зрителя. Если хоккеист играет классно, это не скроешь. А если просто хорошо – могу пару слов сказать. Не более.
– Со всеми напарниками попадаете в темп и ритм? Многие телевизионщики откровенно признаются, что работать вдвоем – целое искусство.
– С Ромой Скворцовым мы идеально гармонируем, понимание хоккея схожее. Он знает, что я говорю и в каких случаях. И на матчах сборной России специально дает мне больше времени – я же знаю эту команду насквозь. Или когда ведущие клубы КХЛ, за которыми я пристально слежу. А если играет «темная лошадка», я обычно молчу. Он лучше комментирует в 10 раз, чем я. А говорить банальные вещи – не хочу и не умею.
- Вы смотрите хоккей часами. И здесь на олимпийском турнире еще ничего не пропустили. Вы не устаете от хоккея в таком количестве?
– А нет слова «слишком». Только когда 3 комментария в день – вот тогда действительно устаешь. А так – хоккея для меня много не бывает.
- Перед интервью вы с запоем смотрели матч Чехия – Латвия. Что он вам дал?
– А я много выводов по чехам сделал. Это очень мастеровитая команда, там нет игроков, которым нужно что-то доказывать. Там все прекрасно понимают свою роль и свой уровень. Взаимоуважение сумасшедшее. На тренировке Ягр бегал «челноки» – три серии по 10 ускорений с полными тормозами. И вот в игре со шведами он на этих тормозах уходил от опекунов. У него же еще катание необычное – в высокой стойке, мощнейшие голеностопы, «улитку» делает в любую сторону. Одним виражом на прямых ногах уходит – так играли Кожевников и Дроздецкий. А посмотрите, как он единоборства ведет – клюшку поддавил, «выдернул», и вот она шайба, уже у него. Партнер знает, что он отобрать шайбу может, и уже ждет. А еще Плеканец с ним – первый центр «Монреаля» – и Червенка, который в любой момент может забить. Отличная тройка!
Или возьмите канадцев – насколько дисциплинированная команда. Свисток – все подъехали, поехали упражняться. Свисток – поехали пить воду и менять свитера. Они 4 раза поменяли свитера за одну тренировку! После тренировки сами собрали шайбы.
Моисеев, ЦСКА, Гретцки
– Я прочитал, что вы в юности тренировались по 6-7 часов в день и потом мчались в авиационный институт.
– А мне ничего не оставалось делать... Я с 9 до 11 катался с молодежной командой, потом с мастерами, с 15-30 до 17-00 – опять с молодежкой и опять с мастерами. Но у меня еще больше тренировок было, когда я попал к Моисееву в куйбышевский СКА. Мы вставали в 6-7 утра и шли на каток – часовая техническая тренировка. Потом ехали в городской дворец спорта, проводили полноценное занятие, обедали, отдыхали, шли в спортивный зал, где 1,5 часа занимались физподготовкой, и ужинали. И после этого еще вечерняя тренировка.
- Вы службу проходили в части Оренбургской области.
– Да, там, где первую атомную бомбу взорвали. Нас 10 хоккеистов из Уфы вызвали – и одного назад так и не забрали, он остался служить. За этот месяц я понял одну вещь: что угодно готов сделать, хоть пешком на Луну прошагать, только бы больше не возвращаться. Я в хоккей хотел играть, а там я мог запросто увязнуть.
Моисеев тогда призвал всех лучших людей из округа – Уфа, Казань, Пенза, Саратов. Это было не совсем правильно. Обычно брали по 2-3 человека, усиливали СКА, и всех это устраивало. А так – он обескровил почти все команды. Даже Михалева призвал в 27 лет.
- Зато какая конкуренция.
– Мы очень здорово играли. На Кубок СССР с «Динамо» в Москве вничью сыграли, а в Горьком – с «Торпедо».
- За что Моисеева прозвали Джино-пружина?
– Он невероятно был силен физически. Руки как клещи. Если он хватал, мог вырвать. «Пистолетики», свое любимое упражнение, 50 раз на одной ноге делал. Вроде и ноги не огромные, но резкие. Просто – ч-хх! – и делал.
- Самое страшное упражнение от Моисеева.
– 20-килограммовый рюкзак – представляете, армейский вещевой мешок с завязками – набивали песком и ковыляли в горы. Но это еще что – обратно с ним бежали. И все на время. Разбиться можно было. Но я вам скажу: Моисеев – лучший ученик Тарасова. В плане постановки «физики», понимания методик. Плюс ко всему – большой импровизатор.
- Вас в 76-м звали к себе «Динамо» и ЦСКА...
– Ну там какая история была. Я хорошо сыграл на первенстве Вооруженных сил, заканчивался второй год армейской службы. И меня приглашали 7 из 10 команд высшей лиги. Был разговор с Юрзиновым про «Динамо», я уже мысленно оказался там. В мае должен был демобилизоваться, и в конце апреля неожиданно пришла телеграмма из ЦСКА – командировать Гимаева в Москву,
- Что почувствоали? Вызов же огромный...
– Да ничего, хотя я за ЦСКА болел... Пришел еще в старый дворец и встал, как вкопанный, возле раздевалки – Фирсов проходит мимо: чего стоишь? Я что-то мямлю: мол, бумага пришла... А он такой: ну проходи, вот твое место. Заходишь, а там сразу девиз. Дословно не помню, но что-то вроде «Мало хотеть – надо уметь».
- Когда своим в ЦСКА стали?
– Первый сезон – скомканный: простудился, болезнь неприятная была... Но к концу второго сезона уже играл на ведущих ролях. Особо дружили с Касатоновым, Фетисовым, Тыжных. Кучковались, ездили вместе отдыхать. Слава Фетисов свидетелем на моей свадьбе был.
- «Первый пас, хороший бросок» – это про вас. Часто приходилось спасать матчи?
– Ну для меня один памятный, когда 3:0 «Динамо» обыграли. Я тогда обе шайбы одинаково забросил – щелчком от синей линии. В концовке Серега Макаров еще одну положил. А так я стабильно играл – и на Призе «Известий», за вторую сборную, за первую... Но там конкуренция сумасшедшая была.
- Как вас потом в ленинградский СКА занесло?
– Очень поучительный сезон. Вроде и делали те же упражнения, что и в ЦСКА, но уровень другой. Одно дело, когда против тебя играют Макаров – Крутов, Быков – Хомутов. Ты знаешь, что они могут, но перехватить шайбу не в состоянии. Они, в свою очередь, знают, что ты умеешь. В итоге строишь оборону так, что против бросающего играет Третьяк, а сам отвечаешь за пятак и чтобы добивания не было.
А в СКА все иначе было. И сразу понимание пришло: вроде команды высшей лиги, но ЦСКА – это «над». Сумасшедшая отдача, сумасшедшая ответственность, фантастический подбор игроков... Почему еще ЦСКА был недосягаем? Тренировались до изнеможения – и не просто много бегали, а бегали против невероятных людей.
- Сейчас кто-то так тренируется?
– У Воробьева тренировки очень интенсивные... Но тогда у нас календарь был другой, щадящий. Мы проводили по 40 матчей, а сейчас гораздо больше с учетом всех перелетов. С другой стороны, у нас вообще не было выходных. 20 мая заканчивали сезон, а 1 июля уже собирались заново. Сейчас, правда, надо отдать должное – игроки сами тренируются в апреле-мае, за свои деньги выкупают лед и нанимают тренеров по фитнесу. Я по сыну сужу – он к сезону всегда подходит в отличной форме.
- Кто из мировых звезд, против которого играли, запомнился больше всего?
– Гретцки. Без вариантов. Я тогда понял, что такое игра с неудобной руки. У нас была серия встреч со сборной ВХА в Эдмонтоне. Он всегда контролировал игру – обычно, когда ты с шайбой, у тебя ограниченное количество решений. А у него – миллион вариантов: мог отдать кому угодно, переложить с одной руки на другую. Сектор обзора – 300 градусов. Глаза на затылке. С ним тогда Горди Хоу играл, но ему уже 50 лет было.
- Вы как-то с Владимиром Ружичкой сцепились...
– Ну это чехи – все исподтишка: зацепы, толчки; чуть отвернулся – тебя ткнули. Чуть их задел – будет ныть, показывать, как ему больно. Канадцы играют по-другому, мощно: зевнул – получил. Настоящая мужская разборка.
- А если подойти и объяснить...
– Это сейчас проблем нет. А раньше нельзя было общаться с иностранцами. Всегда с нами КГБ-ник ездил – так называемый член делегации.
- Олимпийская чемпионка по санному спорту Вера Зозуля рассказывала, что на Играх в Лейк-Плэсиде за ними ходил чуть ли не по пятам полковник или генерал...
– Ну я с таким не сталкивался... Обычно нормальные ребята были. Они же отвечали за нашу безопасность, поэтому и просили ходить по трое.
- Вы рано закончили – в 31 год.
– Так получилось... У меня семья была, двое детей. А я играл в СКА за одну зарплату, премиальных не было. Этих денег не хватало ни мне, ни семье. Надо было выбирать – тем более сезон закончился разочарованием. А в профсоюзный клуб я уходить не хотел, армейская выслуга и все такое... Время советское, отец – военный летчик. Я понимал все преимущества армии, гордился тем, что был армейцем.
Мне сразу хорошее предложение поступило – главным тренером в СКА Свердловск. Но я за год в Питере так устал без семьи, что опять куда-то срываться не хотел. И тут Тихонов позвал тренером в школу ЦСКА.
- ЦСКА – это святое.
– Это Москва. Я мог быть дома. Рядом с женой и детьми... Мне дали две группы – 72 и 78 года рождения. Бог, видимо, решил помочь: несколько ребят были просто уникальными – Самсонов, Кваша, Михайлов, Кровопусков, Траханов, Королев, Бутурлин, Соловьев, Шурупов... 15 человек поиграли в Суперлиге!
- Самое тяжелое тренерское поражение, после которого хотелось отдохнуть от хоккея...
– Хм... Не знаю.
- Намекаю на финал юниорского ЧМ-2008, когда вы были одним из тренеров и «сгорели» в финале канадцам 0:8.
– Да, я думаю об этом. Ничего поделать не могли.
- Что чувствовали?
– Опустошение. 0:8 – это круто, но справедливо.
- А не хотелось наорать на игроков в тот момент?
– Ну поорал, хоть и не был главным тренером. Ну а что мы могли поделать: в первом периоде 5 бросков – 4 гола.
- А крик он вообще действует?
– Я вообще не кричу. Это скорее исключение из правил. Методически бесполезно орать, это глупо – ребенок, когда делает упражнение или находится в игре, ничего не слышит. Лучше, если что-то неправильно, спокойно объяснить. Тогда будет концентрация на каждом элементе.
Ннапример, всегда учил ребят правильно кататься. Я сам поздно пришел в хоккей – в 11 лет – и испытывал проблемы с катанием. Брал уроки у великого тренера Бирюкова, который даже Буре переучил кататься. Это же нюансы – добавление скорости, разворот коленей, добавить толкание голеностопом, даже пальцами. Бирюков считал, если ты кривоногий – это идеально. Проще делать виражи.
- Судей можно «поддушить»?
– Можно. Для меня образец – баскетбольные тренеры. Они могут с улыбкой сказать: а ты, мол, прозевал, зацепчик-то был, а в следующий раз ты на это обрати внимание. И это сказывается, судьи уже держат в уме.
- Но важно не переборщить?
– Абсолютно. Все от авторитета зависит. Тот же Знарок может подозвать и поговорить. Ржига в открытую войну иногда идет – и Буланов к нему уже не подъезжает... Но смысл-то в чем – единение с командой, игроки видят, что ты за них, бьешься за них.
Смородская, Кущенко, ТВ
- Я читал, что вы очень хорошего мнения об Ольге Смородской, нынешнем президенте ФК «Локомотив».
– Я с ней по ЦСКА знаком. Она очень умная и волевая женщина. Уверенная в себе, грамотный экономист. Ей была поставлена задача – не просто эксплуатировать государственные деньги, но и что-то зарабатывать. Она сумела пригласить Путина – и он смотрел объекты ЦСКА. Выполняла нереальные задания. После Олимпиады-2002 Навка пожаловалась – нет тренировочного дворца спорта; мы тогда с фигуристами делили два катка – нижний и верхний. И Владимир Владимирович сказал: надо построить. Построили почти за год, хотя это было непросто по документам.
Или еще пример. Я как-то обмолвился: «Как можно тренироваться на верхнем катке, если нашему ледовому комбайну 100 лет и ломается каждый день». Спустя две недели пришел новый комбайн. А представьте, что такое тренироваться без комбайна – работа стоит.
- Вы 14 лет проработали директором хоккейной школы ЦСКА. Но ушли при Кущенко со скандалом, о котором рассказывали в интервью «Спорт ДЗД». У меня только один вопрос – вы сейчас спокойно жмете друг другу руки?
– А я с Валентинычем в хороших отношениях. Тогда это было не его решение. Там было давление сверху – инициатива супервлиятельного родителя.
- Для вас это было ударом?
– Я три месяца не спал. Там была показательная история, когда я понял: начинают потихоньку выживать. Я же не только директором школы был, но и тренировал вторую команду, в выходные присутствовал на матчах всех возрастов. Приходил к 10-00 и уходил в 22-00. И вот как-то иду на работу, а там комиссия: почему вы опаздываете? По штатному расписанию вы должны начинать с 9-00 и заканчивать в 18-00. Я им объясняю, что сижу до позднего вечера, в том числе и в выходные... А они мне – вы можете не работать в субботу и воскресенье. Вы опоздали, мы вынуждены составить рапорт. Дали понять: пиши заявление по собственному желанию.
Но я благодарен судьбе, что так произошло. Спасибо, Бог отблагодарил за то, что я столько пахал. Сейчас я в уникальной ситуации – занимаюсь любимым делом.
- Но вы же не сразу в нее попали.
– Ну, в 2006-м я уже комментировал чемпионат мира в Риге. А на ТВ меня позвал Сергей Крабу из «НТВ-Плюс» – случайно, в перерыве одного из матчей, в качестве эксперта. Я там разобрал эпизоды, и меня заметили.
НХЛ, Черри, Скворцов
- Как часто смотрите НХЛ?
– Я подключил гейм-центр за 99,99 доллара. Вечерние матчи по выходным – обязательно, утренние обзоры – обязательно. И если какой-то период заинтересовал – включаю. Да и, знаете, ночью могу встать – классная игра, включил.
- Фанатизм.
– Мне просто интересно – я хочу много узнать, читаю все подряд. Я должен быть в курсе – это моя работа.
- Дон Черри – это больше пиар сейчас или по-прежнему глыба?
– Глыба невероятная. Я с ним знаком уже 20 лет. Мы поехали с 78-м годом рождения ЦСКА на серию в Онтарио. И на один из катков пришел Черри. Вот тогда я его первый раз увидел. Он обожает канадский хоккей. И хотя он на Овечкина наехал, но в душе любит классных русских игроков. Это абсолютно хоккейный человек, и сейчас у него авторитетное шоу.
- Кто из коллег вас приятно удивлял?
– Рома Скворцов. Встал на лед. Сам. Для понимания игры. Приходил ко мне на каток, я ему наточил коньки... А так – я многих уважаю и с удовольствием слушаю. У Саши Хаванова очень тонкое понимание игры, знания великолепные. У Андрея Николишина оценки острые, красавец. Чтобы понимать хоккей, надо чаще общаться. С тренерами, руководителями клубов – я не боюсь задать им вопросы. И они могут мне ответить, потому что знают: если что-то скажут не для эфира, это никуда не уйдет. А некоторые нюансы важны для понимания.
– Я помню, когда сборная России «сгорела» в четвертьфинале ЧМ-2013 американцам (3:8), вы очень эмоционально разбирали игру. Казалось, что из вас нервы лезут наружу. Эмоции – помощник в репортажах?
– 95 процентов людей хотят услышать то, что они хотят. Даже если ты прав и знаешь чуточку больше... Зрители ведь думают, что российская команда сильнейшая, мы выиграем эту Олимпиаду. И я стараюсь своими оценками – по крайней мере, пока – не нервировать болельщиков. Им и так непросто.
- Не могу не спросить про нашумевшую историю с вашим временным отстранением с «России 2», когда вы в прямом эфире сказали все, что думаете – в том числе, и про канал. Не жалеете?
– Накипело, ничего спонтанного не было – а то многие думают: сидел-сидел, и муха укусила. Я ведь и до этого, в сентябре, разговаривал с руководством и намекал, что мы показываем мало хоккея. Более того – не тот хоккей. Второй момент – мы перестали показывать Хабаровск, Владивосток, Омск. Я очень много езжу по стране и понимаю, насколько важно для регионов, чтобы их команду видели по федеральному каналу. А мы показывали Новокузнецк, который на последнем месте, когда параллельно играет Новосибирск с более сильной командой. Или «Адмирал» – «Трактор» – решающий матч – мимо.
А тут еще Первый канал после долгого перерыва показал футбол. Наш, российский – ЦСКА – «Спартак». А у нас в сетке вместо хоккейного СКА – ЦСКА всплыл очередной странный матч... Я опять пришел: «Ребят, а что мы не показываем?» А они в ответ: «Ну а что такого...» Ну и у меня накипело, и Гришу Твалтвадзе предупредил: я это скажу.
По большому счету, сказал то, что сказал. Сразу прибавилось матчей. И если на следующий год мы будем показывать хоккей, я добьюсь, чтобы мое мнение учитывалось. С учетом сетки, с учетом тех обязательств рекламы, которые у нас есть. Страна должна видеть хороший хоккей.
– Что у вас есть сегодня, помимо эфира? Может быть, бизнес небольшой?
– Нет, бизнеса нет. Я сотрудничаю с КХЛ-ТВ, являюсь советником по скаутской службе в ЦСКА, играю в «Легендах хоккея СССР», тренирую любительскую команду и сам играю. Я зарабатываю в разы больше, когда был директором школы. Мне хватает.
Значки, цветы
- Я у вас заметил полную сумку значков.
– А я собираю, был даже членом московского клуба фалеристов. У меня дома, не соврать бы, 20 больших альбомов – целая серия московской Универсиады, Олимпиады-80. В Ванкувере все скупил... Но я не стою на развалах, старые значки не ищу – мне интересны новые. Вот сейчас в медиацентре купил – только сегодня появились. До этого не было – я был возмущен: ни шайб, ни значков.
- У вас же еще одно хобби – цветы.
– В начале 90-х построил дачу, посадил деревья... Ездил в академию Тимирязева – познакомился с женщинами, которые многое понимают в растениях и цветах. Розарий у меня сейчас отличный. Литературу разную читаю про огород. Полный стеллаж.
- Как отдыхаете – в том числе от хоккея?
– Путешествовать люблю. В прошлом году ездили в Бразилию и Аргентину. Там самый большой облом в моей жизни случился. Так совпало, что по срокам играли финал Кубка Конфедераций Бразилия – Испания. В Америке через агентство заказали билет. Оплатили, прилетели в Рио, а билет не пришел... Хотя я очень хотел на «Маракану».
- Купить у перекупщиков не пробовали?
– Нет, а там шансов не было – вся Бразилия приехала на матч.
***
- Чего вы ждете от сборной России в Сочи? Может быть, даже не медалей...
– Ну, без медалей – это провал. Жду, чтобы игроки вышли на свой уровень. Со Словенией я был немного разочарован...
Интервью с Сергеем Гимаевым вышло на Sports.ru в феврале 2014 года
Фото: РИА Новости/Евгений Одиноков; cska-hockey.ru
Светлая память Сергею Наильевичу Гимаеву.
Сергей Наилич, светлая Вам память.