5 мин.

JR: жизнь Джереми Реника

612

Звезда НХЛ Джереми Реник в биографии рассказал о том, как спортсмены должны общаться с прессой, силе страха и мотивации – перевод материала в блоге «Эпицентр».

Самый острый язык в истории НХЛ Джереми Реник/ Фото: Fotobank/Getty Images/NHLI via Getty Images/Bill Wippert

В 2007-м, когда я смотрел интервью, которое звезда «Питтсбурга» Сидни Кросби давал аналитику NBC Пьерру Макгуайру перед стартом плей-офф, мне хотелось засунуть руки в телевизор и схватить Сида за его долбанную шею. Макгуайр тогда спросил Кросби, за счет «Пенгвинс» могут обыграть «Оттаву», и Сид начал лепетать что-то про то, как важна его команде собранность действий, про то, что каждый игрок «Питтсбурга» должен прибавить.

И это был неправильный, мать его, ответ. Это бред собачий, а не ответ. Когда Макгуайр задал Кросби этот вопрос, Сид должен был уставиться в камеру и громко сказать: «Мы порвем эту «Оттаву», потому что я, мать вашу, буду лучшим игроком на площадке».

Если ты хочешь зарядить свою команду, то это слова, которые ты должен произносить. Это слова, которые сказал бы я на месте Кросби. Возможно, я не стал бы ругаться в прямом эфире, а, возможно, стал бы. Это был бы не первый, да и не последний раз, когда я произносил что-то ненужное на камеру.

Кросби должен был воспользоваться моментом, раз уж к нему подошли с камерой, и заявить и себе, и остальным партнерам по команде, что поражение их совсем не устраивает. Не нужно этих «мы сделаем все, что от нас зависит» пассажей. Марк Мессье вошел в историю не потому, что попросил свою команду играть собраннее в плей-офф-1994 против «Нью-Джерси». Он заявил, что гарантирует победу «Рейнджерс», что и произошло. Патрик Руа не вставал в раздевалке «Монреаля» со словами, что он будет играть собранно. Патрик заявил своим парням, что если они будут забивать хотя бы по два гола за матч, то Кубок Стэнли будет их, так как в ворота «Канадиенс» не влетит больше одной шайбы.

В 1996-м я рассердил генерального менеджера сборной США Лу Ламорелло тем, что заранее напрогнозировал американцам первое место на долбаном Кубке мира. Я даже не был уверен, что попаду в состав, и, в итоге, я туда и не попал, так как у меня не было контракта с клубом НХЛ. Но я хотел зажечь своих партнеров и, возможно, рассердить канадцев этими словами. В 1992-м, когда я играл за «Чикаго», наш капитан Дирк Грэм сказал нам перед матчем: «Сегодня вы увидите мой лучший хоккей в карьере». Он вышел и сделал хет-трик. После такого перфоманса мы зауважали его еще больше.

Когда тебя, спортсмена, спрашивают о том, что нужно сделать для победы, ты должен бросить вызов в первую очередь самому себе. Заяви на весь мир, что ты сделаешь все для успеха. Покажи, что у тебя крепкие яйца. Так играл я. Так думал я.

Современные спортсмены слишком переживают из-за того, что их слова могут обидеть другую команду. Они слишком заботятся о том, чтобы быть дипломатичными. Чхать на дипломатию. Оставьте соревнования в вежливости для команд из церковных лиг по софтболу или тем атлетам, которые не могут реализовать весь свой потенциал из-за страха.

Боязнь неудачи может парализовать тебя изнутри. Страх может стать преградой для твоего успеха. Страх может помешать тебе достигнуть цели. Страх может затмить тебе глаза, и ты никогда не реализуешь свои мечты и амбиции.

Но на страх можно посмотреть с другой стороны. Страх может быть величайшим мотиватором. Бывший тренер НХЛ Майк Кинэн научил меня использовать страх в качестве подзарядки моих батарей. Когда я стал бояться возможного провала, я играл в свой лучший хоккей. Я мог обосраться только от мысли о том, что Кинэн усадит меня в запас или загубит карьеру, если я буду играть плохо. И это мотивировало меня играть каждую смену так, будто от нее зависит вся моя жизнь. Если не НХЛ, то кем бы я стал? Убирал бы мусор? Работал пожарным? Не знаю. Но сама мысль о том, что я не буду играть в хоккей, пугала меня до усрачки.

Я не любил силовой хоккей до тех пор, пока не начал играть под руководством Кинэна. Боязнь Майка заставила меня выйти на новый уровень, стать звездой НХЛ. Этот страх продержал меня в НХЛ на протяжении двух десятилетий. Никто не сделал для моей карьеры столько, сколько сделал Кинэн, хотя на моем характере отложились еще две встречи.

Когда мне было 7 лет, я оказался на матче «Хартфорд Уэйлерс», где тогда играл Горди Хоу. На разминке перед игрой я, как и другие ребята, залезли на заградительное стекло, чтобы лучше рассмотреть хоккеистов. Мистер Хоккей во время одного из упражнений заметил нас, подобрал немного снега с площадки и, проезжая мимо, метнул его мне в голову. Я думал, что ничего круче произойти со мной не могло до тех пор, пока через пару секунд Хоу не обернулся и не подмигнул мне.

На протяжении трех секунд мне казалось, что в этом мире есть только я и Хоу. Этот момент изменил мою жизнь. Я ощутил, будто Хоу передал мне что-то, какой-то дар. Я не мог не принять его и не сделать для себя выводы. Когда я стал игроком НХЛ, то всегда помнил о том эпизоде и старался вести себя с болельщиками так, как когда-то научил меня Горди.

Второй момент, повлиявший на мою жизнь, просмотр матча США – СССР на Олимпиаде-1980. Именно тогда я понял, что хочу быть хоккеистом высокого уровня. На меня повлиял не столько гол Майка Эрузионе, а то, как американская команда праздновала свою победу после игры. Я захотел ощутить, каково это радоваться успеху рядом с командой, как это было у сборной США в Лэйк-Плэсиде. Как и многие американские игроки, частичка уверенности, которую предала нам эта победа, я пронес от начала до конца своей карьеры.

Рассказы о Хоу, Кинэне и Эрузионе объединяет то, что все эти люди разжигали во мне страсть и придавали эмоций. Я не хочу иметь дело с чем-то, что не задевает меня изнутри. Жизнь коротка. Зачем отвлекаться на то, что тебя не волнует?