Джонси. Дорога в НХЛ
Бывший нападающий «Вашингтона», «Колорадо» и «Филадельфии», а ныне комментатор и хоккейный обозреватель Кит Джонс несколько лет назад выпустил в свет свою биографию под названием «Джонси: опусти голову и катись. Невероятная карьера Кита Джонса». В ней он рассказал о своем извилистом пути в НХЛ, о том как ничем не примечательный игрок так долго держаться на таком высоком уровне, и о товарищах по команде, которые всегда были ему как братья. Ну и конечно, книга полна хоккейных анекдотов и происшествий, которые просто не могли обойти стороной такую колоритную личность. Настойчиво рекомендую прочитать это произведение всем любителям хоккея, а пока приведу некоторые выдержки из книги в этом блоге.
В первой части повествования – рассказ о попадании на драфт, секретах поддержания идеальной физической формы, борьбе за статистику и о том, когда уместно болеть против своей команды.
Про выбор на драфте. Драфт 1988-го года проходил в Монреале. В этот год были выбраны Майк Модано, Джереми Реник, Род Бриндамор, Теему Селянне, Марк Рекки, Роб Блейк и Линк Гетц. Я понятия не имел, что это за день вообще. У меня за плечами был один год в низшей юниорской лиге, парней вроде меня не драфтуют. Я предполагал, что я всего один их сотен парней, с которыми разговаривали скауты «Вашингтона» и они наверняка обо мне уже забыли. Они бы позвонили мне хоть раз, если бы у меня был шанс быть выбранным, не так ли?
Нужно сказать, что моя девушка раньше встречалась с парнем из главной юниорской лиги по имени Дон Панко. Кажется, ее родителям всегда больше нравился Донни, наверное потому что у него было больше шансов заиграть в НХЛ. Он тоже выходил на драфт 88-го года, и на протяжении всей весны я только и слышал: «Интересно, в каком раунде будет выбран Донни?». И так без конца: Донни то, Донни сё. Я никому не сказал о паре бесед, что у меня были с представителями «Вашингтона», чтобы не выглядеть дураком, если ничего не получится.
И вот, мы с моей девушкой вернулись домой со скачек и увидели на пороге дома моего отца, встречающего нас со странным выражением лица. Мой папаша обычно не особо щедр на эмоции, и я начал немного волноваться.
Я спросил: «Что не так?»
Он ответил: «Тебя задрафтовали».
Я сказал: «Что значит «задрафтовали»? Мы на войну собираемся что ли?»
И мой отец сказал: «Нет! Тебя задрафтовали в НХЛ».
Я сказал: «Что? Что ты несешь?»
Отец рассказал мне, что Брайан Мюррей, главный тренер «Кэпиталз» позвонил маме и попросил позвать меня у телефону. Меня не было дома, и тогда он узнал у нее сколько мне лет и дату моего рождения. Моя мама по телефону слышала, как «Вашингтон» объявил, что под 141-м номером выбирает Кита Джонса из «Ниагара Фоллз». После этого НХЛ объявила таймаут. Драфт остановился, потому что никто понятия не имел, кто я такой. Меня не было ни в одном из списков игроков на драфт. После того, как мое существование и возможность быть выбранным подтвердились, драфт продолжился.
Самое интересное, что старый приятель Дон Панко, который играл в главной юниорской лиге вместе с Шейном Корсоном, Китом Гретцки и Китом Примо, тоже был задрафтован. Но только в десятом раунде, на 52 выбора позже меня (он так и не пробился в НХЛ). Родители моей подружки увидели в новостях, что два местных паренька были выбраны на драфте: Кит Джонс в седьмом раунде и Дон Панко в десятом. Они не могли в это поверить!
В следующие выходные мы отправились кататься на лодке папы моей девушки, и он все еще был в шоке от того, что меня выбрали. Был отличный летний денек и я снял свою рубашку, чтобы немного погреться на солнце. Папа моей подружки посмотрел на мое рыхлое, нетренированное тело и в ужасе воскликнул: «Задрафтован?! Как такое вообще могло произойти?!»
Про физподготовку. После окончания юниорского сезона я отправился в колледж Западного Мичигана, чтобы пройти медобследование и познакомиться с тренером. В кабинете доктора меня попросили снять рубашку, чтобы осмотреть некогда травмированное плечо. Тренеру еще только предстояло познакомиться с моим «точеным» телом. Я не ходил в спортзал. Не поднимал железо. Совсем.
Я оголился, и вы не поверите, что за выражение лиц было у тренера и доктора, когда они увидели мой ничем не непримечательный торс. До сих пор помню их озадаченные лица. Тренер спросил меня: «Ты вообще хоть раз был в спортзале?» «Не особо». «Тебе лучше начать следить за собой!» Мне казалось, что он в любую секунду готов отменить мою стипендию. Вы, наверное, думаете, что этот постыдный эпизод с новым тренером мотивировал меня на упорные тренировки? Это не так.
Мой план занятий остался без изменений. Я тренировался несколько дней, потом у меня начинали болеть мышцы. После этого я себя особо не утруждал, просто съедал бургер и отправлялся домой. Так прошло все лето. Тренироваться мне никогда не нравилось. Не помню, чтобы я провел две приличные тренировки подряд.
Однажды, я решил пробежаться. Был хороший летний день, я снял футболку и бежал по улице. Спустя 15 минут бега, я оказался возле спортзала и решил потренироваться. Я зашел внутрь, голый по пояс и весь потный. Нашел свободное место в зале, упал и сделал 20 отжиманий. После чего встал, и с болтающимся брюхом объявил, что на сегодня тренировка окончена. В зале было полно хоккеистов, и они наверняка думали «Что это за клоун?» После того, как я покинул помещение, зал просто взорвался от хохота.
Про боление против своей команды. Во время плей-офф 1992-го года «Кэпиталз» вызвали меня и еще нескольких молодых игроков, в качестве запасных, на случай, если в основе вдруг начнется эпидемия травм. Мы продолжали тренировки, чтобы быть в форме, на случай если придется затыкать дыры в составе. Шансы на то, что мы в действительности примем участие в матче, были слишком малы.
Для того, чтобы кто-то мог за нами следить из фарм-клуба вызвали тренера Барри Тротца. Наши «покатушки» проходили сразу после тренировок «Вашингтона». Никто понятия не имел, кто мы такие. Естественно, Барри хотел произвести впечатление на руководство «Кэпиталз», которое наблюдало за всем с трибуны, поэтому гонял нас до одури. Это было невыносимо. Конечно, было приятно обнаружить наши фамилии в числе запасных в протоколе первого матча плей-офф против «Питтсбурга». Мы летали вместе с командой и останавливались в хорошем отеле. Но все эти тренировки буквально убивали меня. Я их ненавидел.
25-го апреля 1992 года «Кэпиталз» победили «Пингвинз» со счетом 7:2, сделали счет в первом раунде плей-офф 3-1 в свою пользу, и я был расстроен. Еще бы, пока они выигрывают, конца и края тренировкам не видать. Чем дольше они играют, тем больше нам придется кататься! В самолете, по дороге с четвертого матча серии я повернулся к Стиву Коновальчаку и сказал: «Вот отстой! Эти парни собираются выиграть Кубок Стэнли, а нам придется тренироваться еще два месяца».
В пятом матче «Питтсбург» немного изменил тактику и стал больше играть от обороны. «Пингвины» открыли счет в матче, я посмотрел в сторону Стива и показал ему большой палец: «Да, детка!» Я болел против своей команды, потому что я слишком устал от тренировок. Тем временем Коновальчак смотрел на меня как на полного мудака.
«Питтсбург» выиграл 5-й и 6-й матчи. После каждого гола я тайком под стулом хлопал Стива по ладони, чем еще больше выводил его из себя. Удивительно, но «Пингвинз» выиграли в седьмом матче, и впоследствии завоевали свой второй Кубок Стэнли.До сих пор, мне кажется, что я проклял себя, болея против «Кэпиталз» в той серии, чтобы больше не тренироваться. Я единственный игрок в истории НХЛ, который проигрывал серию плей-офф, ведя в счете по матчам 3-1 с тремя разными командами: «Вашингтон», «Колорадо» и «Филадельфия». Невероятно.
Про подготовку к тренировочному лагерю. Единственным упражнением, на которое я сподобился за все лето, был круг трусцой вокруг футбольного поля. Я подумал, что неплохо было бы чем-то заняться перед тренировочным лагерем. Я нашел футбольное поле, сделал один круг, остановился, повернулся к своему приятелю и сказал: «Хорош, пойдем съедим по пицце». В общем, к своему первому тренировочному лагерю в НХЛ я подошел с багажом в один круг трусцой.
Тесты показали, что мой процент жира в организме составлял 18,5%. Лучшим результатом было 6%, так что я был определенно не в форме. Насколько сильно со своим рыхлым телом я не был похож на игрока НХЛ? В первый день тренировочного лагеря я сидел в раздевалке и Михал Пивонка, тогда уже ветеран, сказал мне: «Эй, парень, понесешь клюшки за меня?» Я был немного в шоке от подобной просьбы, но подумал, что должно быть все новички обязаны таскать клюшки. Так что я взял клюшки Пивонки и отнес куда надо.
Позже, по ходу сборов, когда все новички перестали быть на одно лицо, ко мне подошел Петер Бондра и сказал: «Эй, Джонси, помнишь, как Пивонка попросил тебя потаскать его клюшки?» Я говорю: «Ага. Что это еще за фигня? Я не видел, чтобы кто-то еще из новичков носил клюшки». Бондра ответил: «Ты выглядел настолько не в форме, что Пивонка решил, что ты ни в коем случае не можешь быть игроком. Он подумал, что ты менеджер по экипировке!»
Про решение менеджмента. Тренировочный лагерь подходил к концу, и парни, судьба которых была не определена, начали переживать по поводу того, попали они в состав или придется отправляться в фарм. Все кусали себе ногти. Генеральный менеджер команды Дэвид Пойл вызвал меня в комнату, где за большим столом сидели все наши скауты и руководство.
Мистер Пойл сказал: «Кит, ты отлично проявил себя в лагере, но мы отправляем тебя в «Балтимор». На глазах у всего штаба я ответил: «Вы совершаете большую ошибку». И потом меня понесло: «Вы знаете, что я заслужил место в основе. Игроки это знают. И я это знаю. Но вы отправляете меня в фарм. Через две недели я вернусь, и буду играть в НХЛ. И вы не пожалеете о моем возвращении!»
В комнате воцарилась тишина. Это говорил игрок, выбранный в седьмом раунде, который прибыл в лагерь в полностью разобранном состоянии. Я верил, в то что я произнес, но помимо этого, я еще и «продавал» себя Пойлу и компании. Я надеялся, что заставлю их передумать. Но это не сработало. Я отправлялся в команду АХЛ «Балтимор».
Спустя годы, Терри Мюррей, в то время тренер «Вашингтона», рассказывал мне, что после того эпизода Дэвид Пойл сказал Мюррею: «Знаешь, мы только что познакомились с будущим капитаном «Кэпиталз». «Правда? А это который?», - ответил Мюррей. «Кит Джонс!». И, несмотря на то, что Мюррей руководил мной в нескольких предсезонных матчах, он спросил: «Кит Джонс? А кто это?»
Про «полезность». Мы играли против «Ютики» и уступали со счетом 8:9 в конце третьего периода. Мы сняли вратаря и пытались сравнять счет. Кто-то игроков «Ютики» перехватил шайбу и отправил ее в сторону пустых ворот. Сирена прозвучала за секунду до того, как шайба пересекла линию ворот. По правилам, шайба целиком должна пересечь линию до окончания игрового времени. Это вам не баскетбол. Гол не считается!
Я нахожусь на льду, и судья почему-то решил засчитать шайбу. Это означает, что мы не только проигрываем 8:10, но и то, что каждый из наших игроков на площадке получает «-1» в показатель полезности. Как правило, до этого никому нет дела. Ну, проиграли и проиграли, тем более с таким счетом. Кого это волнует? Меня.
Я стал гоняться за арбитром и кричать: «Какого х.. ты засчитал этот гол? Е…ая сирена прозвучала до того, как шайба попала в ворота!»
Судья посмотрел на меня так, как будто у меня две головы и ответил: «Чувак, игра окончена. Тебе-то что?» Один из наших помощников тренера Пол Гарднер подошел и спросил: «Джонси, что ты творишь?» Я ответил: «Эта е…ая сирена прозвучала раньше! Гол не считается!» Гарднер ответил: «Да какая разница? Игра окончена!» На что я ответил: «У меня, б…ь, «-7»!» «Что?» «У меня «минус семь!» Наверное, я был близок к рекорду АХЛ.
На следующий день на командном собрании Барри Тротц сказал следующее: «Парни, у нас в команде есть игрок, который во вчерашнем матче заработал «-7». Сейчас я вам покажу повторы всех голов, после чего вы поймете кое-что о хоккее». Естественно, Барри говорил обо мне. Он показал все семь шайб, заброшенных, когда я находился на льду, после чего остановил пленку и сказал: «Джонси держал своего игрока при каждом голе». Я правильно выбирал позицию при каждой заброшенной шайбе, но все равно получил «-7».
Про «-7» насмешило. :)