«Стал настоящим ходячим факелом». Экс-партнер Овечкина чуть не сгорел заживо, но все равно смог пробиться в НХЛ
История бывшего партнера Александра Овечкина по «Вашингтону», Аарона Волпатти, который чуть не сгорел заживо, но смог вернуться на лед и осуществить мечту о попадании в НХЛ.
Аарон Волпатти был в огне.
Это не красочное выражение, чтобы описать результативную серию или отличный матч, в котором Волпатти играл за «Вернон Вайперс» из BCHL. Нет, Волпатти буквально горел.
Мгновением ранее молодой человек чувствовал себя непобедимым, как и многие подростки. Он был вместе с товарищами по команде «Вайперс», пытаясь развеяться после поражения в чемпионате BCHL 2005 года от «Суррей Иглз», а также провожая «ветеранов», заканчивающих карьеру в молодежной команде.
Волпатти наслаждался своей ролью «сумасшедшего парня», который готов на все, чтобы рассмешить товарищей по команде и развлечь их. Годом ранее он устроил, как он выразился, «пиротехническое шоу» с бензином и огнем, которое прошло без сучка и задоринки, но на этот раз бутылки с бензином разбились, и его одежда пропиталась горючим.
Не помогало и то, что Волпатти был пьян в тот момент и не мог ясно мыслить. Хоть он четко и не осознавал опасности бензина и его паров, но все равно отдавал себе отчет в том, что нельзя подходить слишком близко к огню. Тем не менее, он решил избавиться от своего пропитанного бензином свитера. А что может быть лучше, чем бросить его в огонь, устроив тем самым столь ожидаемое пиротехническое зрелище?
«Я стал настоящим ходячим факелом, — вспоминает Волпатти в рассказе Vancouver is Awesome. – Я бросил свитер в огонь, а он превратился в бикфордов шнур».
В следующее мгновение Волпатти вспыхнул.
Эта глупая ошибка едва не стоила ему всего, к чему он стремился в жизни; она привела к поворотному моменту, который изменил все.
Хоккей был для Волпатти всем, когда он рос в Ревелстоке, провинция Британская Колумбия. В детстве он мечтал играть в НХЛ, как и большинство детей, которые спали в обнимку с коньками и клюшками, но в подростковом возрасте стал реалистом.
«Я был довольно посредственным хоккеистом, — говорит Волпатти. – Я играл в Ревелстоке, но меня отчислили из некоторых команд, и в 14 лет я играл в хоккей на домашней арене — не тот путь, по которому большинство людей идут в НХЛ».
Поэтому его мечты стали скромнее. Если попасть в НХЛ не представлялось возможным, он мог хотя бы попасть в юниорскую команду хоккейной лиги Британской Колумбии (BCHL) и, возможно, потом получить стипендию, чтобы играть в университетский хоккей и через игру оплачивать свое образование
«Профессиональный хоккей даже не входил в мои планы — если бы я мог получить образование через хоккей, это был предел моих мечтаний. Я гнался за этой мечтой, наверное, с 13 или 14 лет», – говорит он.
Волпатти знал, что не сможет достичь этой цели, полагаясь на свое мастерство владения шайбой или яркие голы. После игры в юниорской команде «Ревелсток Гриззлис» он пробился в четвертое звено «Вайперс». Он вспоминает, как каждый шаг на пути к новому уровню хоккея возвращал его к тому, что он умел лучше всего: силовые приемы, объем катания и готовность сбросить перчатки. Именно это дало ему шанс попасть в основной состав «Вернона» и удержаться там.
Он рассуждал, что сможет продвигаться по карьерной лестнице в ближайшие годы, постепенно получая больше игрового времени и выходя на лед при игре в меньшинстве, пока, возможно, к последнему году обучения в юниорской команде в возрасте 20 лет не наберет достаточно очков, чтобы привлечь внимание одного-двух скаутов из колледжей. Он даже не мечтал играть в первом дивизионе NCAA в США, думая, что сможет попасть в команду из третьего дивизиона.
И Волпатти был на пути к этой скромной мечте. В сезоне-2004/05, втором году в составе «Вайперс», Аарон немного активнее играл в нападении, набрав 18 очков в 57 играх. Он знал, что в следующем сезоне станет одним из «ветеранов» и будет рассчитывать на большее количество очков.
Затем огонь вытеснил все остальные мысли из его головы. Он рванул вперед в слепой панике, когда пламя перекинулось на его свитер, а затем вспыхнуло на его пропитанной бензином одежде, охватив все его тело.
«Я просто бросился бежать. Это было, пожалуй, худшее, что я мог сделать, потому что я был довольно быстрым, и никто не мог меня догнать», — говорит Волпатти с иронией в голосе. Он всегда славился своей скоростью.
В ту ночь Волпатти пришлось срочно доставить вертолетом в Ванкувер, в ожоговое отделение, где он провел следующие несколько месяцев. У него были ожоги второй и третьей степени более 40% тела и ожоги первой степени на остальных частях тела.
«Я был в довольно плохом состоянии и был в каком-то тумане, — вспоминает он. – Ты живешь на куче обезболивающих, на куче морфина. Помню, как на следующий день открыл глаза и увидел там родителей. Я был обернут бинтами, как мумия. Все мое тело было обожжено».
Волпатти пришлось пройти хирургическую обработку ран, которая заключается в полном удалении омертвевших, поврежденных и инфицированных тканей.
«Мне нравится называть это пыткой — с тебя фактически сдирают кожу живьем, — говорит Волпатти. – Это довольно ужасно».
Только после первой процедуры хирургической обработки Волпатти пришел в себя настолько, чтобы поговорить со своим врачом. Тот сообщил, что Аарон проведет все лето в ожоговом отделении Ванкуверской городской больницы, но заверил его, что он полностью поправится.
Впервые мысли Волпатти вернулись к хоккею: сможет ли он снова играть? Сможет ли он вернуться в тренировочный лагерь, чтобы отыграть свой последний год в команде «Вайперс» и осуществить свою мечту о стипендии?
«Это был взгляд, который я никогда не забуду, — говорит Волпатти. – Он просто застыл, словно отвечая на мой немой вопрос: «Этот бедный парень думает, что будет играть в хоккей через несколько месяцев».
Врач сказал Волпатти, что восстановление займет много времени. Он не сможет играть в хоккей через несколько месяцев. Возможно, через несколько лет он сможет попробовать себя в хоккее, но на этом все.
«Для меня карьера закончилась в тот момент, — вспоминает Волпатти. – В каком-то смысле я принял на себя ответственность за то, что сделал, и был просто благодарен, что, в конце концов, просто остался жив».
Однако, когда Волпатти перевернул страницу своей хоккейной мечты, его мысли были полны негатива. Он постоянно страдал от боли, и теперь важная часть его жизни была отнята. Он пытался думать о том, что может сделать дальше — он все еще мог поступить в колледж, получить образование и, возможно, найти новую мечту или цель в жизни.
Именно тогда ему позвонил тот, кого он меньше всего ожидал услышать – скаут студенческой хоккейной команды. К тому же, скаут команды первого дивизиона.
Тренеру Волпатти в «Вайперс» позвонил помощник тренера из Университета Брауна. Им нужен был игрок определенного типа – его точные слова, как вспоминает Волпатти, были: «Тот, кто может вселить страх Божий в защитников команд Лиги плюща».
«У меня есть для тебя идеальный парень, – сказал тренер. – Есть только одна проблема: он обгорел до хрустящей корочки».
Волпатти, все еще закутанный, как мумия, попросил родителей поднести телефон к уху, чтобы поговорить с тренером команды NCAA, о чем он мечтал годами. Вот только на тот момент стипендии ему не предложили, осталась лишь смутная надежда, что когда-нибудь он снова сыграет, и, возможно, скаут Брауна увидит его, когда он это сделает.
Это казалось формальностью — вежливым жестом тренера, желающего молодому человеку всего наилучшего в этот тяжелый период жизни. Но это был и проблеск надежды.
«Помню, как подумал: я всю жизнь трудился, чтобы просто поговорить с одним из этих скаутов, и вот я здесь, и посмотрите, что я с собой сделал, — говорит Волпатти. – Помню, как начал задавать вопросы. Я начал спрашивать: почему я не могу играть в хоккей?»
На это был большой список.
Был риск инфекции. Кожные трансплантаты были бы слишком свежими. Он даже не мог бы потеть с больших участков кожи, что вызвало бы осложнения. Ему пришлось бы носить полный защитный комбинезон два года. И список причин, по которым он не мог играть в хоккей, продолжался и продолжался.
«Помню, как подумал: этих причин недостаточно, — говорит Волпатти. – Если вы скажете мне, что будет больно, это не может быть хуже того, что я пережил в первые две недели в ожоговом отделении».
Волпатти начал визуализировать, как выздоравливает, буквально представляя, как его тело исцеляется на клеточном уровне. Это позволило ему переосмыслить боль в теле с негативной на позитивную — в конце концов, разве боль не была всего лишь признаком того, что его тело восстанавливается? Это была ситуация, когда разум брал верх над материей, и он решил быть сильнее духом, чем его ослабшее тело.
«Я был прикован к постели, не мог двигаться, и мой разум был всем, что у меня оставалось, — говорит Волпатти. – Я просто переключил этот переключатель. Я сказал себе: если хочу выбраться из этой больницы и играть в хоккей, мне нужно сосредоточиться на том, чего я хочу. Последний месяц в ожоговом отделении я, по сути, жил в альтернативной реальности, и это вытащило меня оттуда гораздо раньше, чем предполагалось.
Я рисовал в уме картину своего мира. Первое, что я представлял, – это как мое тело восстанавливается, чтобы переосмыслить боль… Второе – как я выхожу из больницы… Третье, что я представлял – как выхожу на лед в домашнем матче открытия сезона для «Вайперс» осенью».
Он словно создавал в голове фильм, который уносил его от постоянной боли и обыденной реальности. Когда он, наконец, смог встать с кровати, то доводил свое тело до предела, замедляясь только тогда, когда тело вынуждало его – за 10 дней до открытия тренировочного лагеря «Вайперс» ему сделали экстренную аппендэктомию, когда пришлось разрезать кожный трансплантат, чтобы добраться до аппендикса.
Когда подошла пора первого домашнего матча «Вайперс», как ни странно, Волпатти оказался в стартовом составе.
«Если бы люди знали, как я выгляжу под своей хоккейной экипировкой, они бы ужаснулись, — говорит Волпатти, описывая различные кремы и средства, покрывавшие его пересаженную кожу и все еще открытые ожоги, а также комбинезон, закрывавший его ноги и торс. – В конце концов, я получил стипендию в Университете Брауна, но держался на волоске. Я едва мог ходить на каток и обратно, и все это время передвигался по улице на костылях».
Физическая манера игры Волпатти на льду означала, что он испытывал мучения при каждом ударе, а пересаженная кожа на бедрах и невозможность тренироваться летом привели к некоторой нестабильности в ногах и тазу. Несмотря на все это, он сумел набрать 14 очков в 25 играх и продержался до тех пор, пока не подписал письмо-обязательство перед Брауном, прежде чем уйти на реабилитацию на оставшуюся часть сезона.
Вопреки всем трудностям, Волпатти осуществил свою мечту о стипендии NCAA и был на пути к поступлению в один из лучших университетов США. Но уроки, которые он усвоил, восстанавливаясь в ожоговом центре, помогли ему осуществить еще большую мечту — играть в НХЛ.
«В каком-то странном смысле, это был величайший подарок в моей жизни», — говорит Волпатти сейчас о той трагедии, которая едва не положила конец его хоккейным мечтам, хотя и спешит добавить, что всем остальным стоит избегать акта самосожжения, чтобы усвоить те же уроки, что и он.
Как и в Верноне, в первый год обучения в Брауне Волпатти вернулся к своему обычному режиму: бить, кататься и драться. Только в студенческом хоккее драк нет, поэтому ему оставалось только бить и кататься, а также участвовать в стычках после свистка.
В тот момент Волпатти был рад тому, что живет своей мечтой. Он не распространялся о своем состоянии, старательно работал на тренировках и углублялся в занятия по биологии человека, открывая для себя увлекательные факты о мозге и теле, которые помогли ему лучше осмыслить опыт, полученный в ожоговом отделении.
«Я узнал о мозге, нейробиологии и нейропластичности, — говорит Волпатти. – Мне просто нравилось быть студентом-спортсменом, но я думал, что на этом моя хоккейная карьера закончена. Я решил поступить в медицинский вуз или получить степень магистра».
Однако после третьего года в Брауне один из помощников тренера сообщил ему, что некоторые команды АХЛ интересовались ими, и сказал, что если он поработает над своей игрой, то, возможно, когда-нибудь заиграет в НХЛ. Это стал для Волпатти моментом откровения, ведь он никогда даже не задумывался о возможности сыграть в НХЛ с тех пор, как в детстве играл в хоккей в Ревелстоке.
Волпатти решил, что если удалось восстановиться после страшных ожогов и снова играть в хоккей, то можно будет сыграть и в НХЛ. Он применил ту же самую технику визуализации, которая помогла ему пережить недели боли, прикованной к постели в хирургическом отделении, но в этот раз в его голове появился крутой фильм, где он надевает свитер команды НХЛ — разумеется, свитер «Ванкувер Кэнакс» (что еще вообразит парень, выросший в Британской Колумбии), — и катается перед тысячами болельщиков на арене НХЛ.
«У меня была такая позиция: «Прежде чем я перестану пытаться, мне лучше отрезать ноги», — сказал Волпатти, который в то межсезонье жил на катке, развивая необходимые ему навыки помимо силовых приемов, катания и драк.
Волпатти расцвел на последнем курсе. Он был назначен капитаном «Браун Беарс». Нападающий забил 17 голов и набрал 32 очка в 37 играх. Волпатти стал одним из самых востребованных свободных агентов среди студентов, и многие клубы НХЛ стремились подписать силового вингера.
«Кэнакс» были одной из первых команд, проявивших интерес, и это было естественным решением. В составе «Ванкувера» не было места для традиционного тафгая, который не умел кататься или играть, но такой игрок, как Волпатти, обладающий скоростью в сочетании с его габаритами, был именно тем типом нападающего для глубины состава, которого они искали.
Для Волпатти это было словно фильм из его воображения стал явью.
Нападающий начал свою профессиональную карьеру в команде «Манитоба Муз» в АХЛ, но уже вскоре был вызван в «Ванкувер», где сыграл 15 матчей за «Кэнакс» в регулярном чемпионате сезона-2010/11. Вскоре после этого он оказался в ложе прессы, наблюдая как его партнеры по «Ванкуверу» боролись за Кубок Стэнли.
«Я помню, как вышел на лед в той первой игре. Нужно помнить, что я проживал этот момент в голове тысячи раз, и это наконец-то произошло, — говорит Волпатти. – Но теперь после появления на льду свет не погас, и финальные титры не пошли в моей голове — все это происходило в реальности».
В следующем сезоне Волпатти остался в основном составе «Ванкувера» сразу после тренировочного лагеря, но в итоге частично отыграл три сезона в «Кэнакс», прежде чем в 2013 году был отчислен из состава, после чего его подобрал «Вашингтон Кэпиталз». Пару лет спустя в игре против «Нью-Йорк Айлендерс» удар сзади отправил его в нокдаун, и его карьера в НХЛ оборвалась.
Из-за серьезного разрыва межпозвоночного диска в шейном отделе позвоночника, потребовавшего операции по сращению, Волпатти не мог вернуться на лед.
«Из-за травмы шеи возникли серьезные осложнения — осложнения, способные изменить жизнь, и я мог усугубить ситуацию», – говорит хоккеист.
Кризис идентичности, наступивший из-за необходимости повесить коньки на гвоздь — спустя десять лет после того, как врач сообщил ему, что он больше не будет играть в хоккей, — был еще более тяжелым, чем когда Волпатти лежал в ожоговом центре в Ванкувере. Но именно те самые уроки стойкости, которые он усвоил в том ожоговом центре, помогли ему пережить и это испытание.
Спустя годы, работая тренером по развитию физической формы и спикером по мотивации, Волпатти теперь обучает других методам визуализации, которые помогли ему пережить самые тяжелые моменты в жизни.
Другие материалы:
«Там, где он находился, даже «задворки» хоккейного мира были не видны». История Скотта Дарлинга
-------------
а когда такое помогало?...