Правда, что за Кожевникова в интервью отвечают другие люди? Мы спросили у него
Редкий день в спортивных медиа обходится без упоминания Александра Кожевникова. 65-летний экс-форвард «Спартака» и сборной СССР, двукратный олимпийский чемпион (1984, 1988) комментирует игроков КХЛ и НХЛ, тренеров, судей, санкции, заявления иностранных чиновников. Кожевников высказывается жестко, порой грубо и часто связывает спортивные события с общественно-политической повесткой.
Несколько его цитат только за февраль.
· О запрете Латвии играть с российскими командами: «Дурь! Фашистское государство по-фашистски себя ведет! С ума сходят люди».
· О боссе ИИХФ Люке Тардифе: «В ИИХФ много чиновников, самый главный у них француз, чистый негодяй».
· О продлении бана России на международных турнирах: «Они негодяи. Но мы рабами никогда не будем, это не в крови русского народа. Надо терпеть и ждать».
· О новом контракте Тамбиева: «Если «Адмиралу» нравится убогая игра, то пускай. Посмотрим, что будет дальше. Мне его работа не по душе».
· После того, как МВД России объявило в розыск премьер-министра Эстонии Каю Каллас: «Нам пора Тардифа и Гашека объявлять в розыск – вслед за руководящей дамой из Эстонии. Люди должны понимать, что за русофобию может прилететь».
В сентябре российский защитник НХЛ Никита Задоров в интервью Юрию Дудю (признан в РФ иностранным агентом) заявил, что Кожевников не общается с прессой – комментарии пишут за него.
«Ты думаешь, что он каждый день сидит на телефоне и интервью дает? – сказал Задоров. – За него это все пишут. Есть люди, кто пишут от [имени] всех дедов-хоккеистов. Я знаю это. Может быть, какие-то интервью он дает. Нет, говорят, что он только гуляет, в баню ходит». Спортс созвонился с Кожевниковым и услышал его голос.
Кожевников – давний поклонник Путина. Вернулся в Россию из Америки сразу после его фразы: «Мочить в сортире»
– Следите ли за карьерой Задорова после его интервью? – Нет, он мне неинтересен. Я смотрю за теми, кто мне нравится: Овечкин, Панарин, Орлов, многие другие игроки. Что Задорова смотреть – он родину ненавидит. Зачем мне предатели? – Вы смотрели это интервью? – Конечно. – То, что он говорил о вас… – Мне ни боли, ничего. Пускай он что-то сделает в своей жизни – тогда будем разговаривать. – Хотя бы раз за вас кто-то написал комментарий в прессе? – Было парочку раз, но я уже высказался на эту тему. Ставили мои имя и фамилию к словам, которые я не говорил. – То есть журналист придумал комментарий за вас? – Нет, не придумал – спрашивали про одно, а писали про другое. – Исказили смысл? – Конечно-конечно. Но это останется на совести людей. – Сейчас на все звонки вы отвечаете сами? – Конечно, я всегда сам отвечал.
– Как часто звонят? – Обычно после туров. 5-6 звонков в день. – Не надоедает? – Почему [должно надоесть], если я наблюдаю за хоккеем. Я говорю, что я вижу. Когда не вижу игру, то так и говорю, что не смотрел.
– Что вам приносит общение с журналистами? – Ничего (пауза). Удовольствие. Ну спрашивают меня – что, я должен скрываться от всех? – Когда-нибудь жалели о комментариях? – Нет, нет, нет. Я высказываю свое мнение. Что я вижу, то высказываю; что не вижу – не говорю. – В Омске есть стадион, названный вашим именем. Бывали там? – Конечно. Раньше часто ездил, потом пандемия началась. Был на открытии и во время строительства. – Как так вышло, что стадион назвали в вашу честь? – Мэр города спросил, не против ли я. Я говорю: «Нет». Если откровенно, то там программа была у мэра – построить четыре дворца: один [имени] Фетисова, имени меня, еще одного омского защитника и еще один. Построили два. Я успел. – Вы 10 лет играли за «Спартак» и за сборную, но не перешли в ЦСКА. Почему? – Конечно. Отказался, потому что я в душе не предатель. Если меня взял человек – [тренер] Борис Палыч Кулагин, то как я его предам? Это мой отец в хоккее. Я считаю, что переходить в то время было не очень правильно. Я всю жизнь хотел быть в «Спартаке». Что мне бегать, тем более – Кулагин. Он в меня верил. Сейчас этого нет – другие понятия, клуб не играет роли.
– Вас раздражает, что в КХЛ игроки переходят из клуба в клуб? – Нет-нет. Я просто понимаю все – ничего страшного нет. Дай бог, чтобы у них получалось. Кому-то нужна встряска, поменять обстановку.
– Особые чувства к «Спартаку» у вас остались? – Конечно, я «спартач» – болею за все, где есть «Спартак»: футбол, гандбол, мини-футбол. Ромбик для меня очень многое значит. Душа лежит к ромбику. – Вы провели 6 лет в Америке. Чем там занимались? – Школа у меня была своя в Лос-Анджелесе. Там немного система другая – не тренеры профессионалы приходят, а можно пойти и сдать за два месяца на лицензию. Люди прослушивают курс, получают лицензию и приходят к тебе. Там больше организационные вопросы – лед снимать, поездки. У меня шесть годов было в школе. Но и молодежную команду тренировал. – Значит вы знаете английский? – Ну так, в легкую. Сейчас забываю уже, потому что я же не сразу учил, начал учить как раз с детьми. Ездил за ними, забирал – некоторые [родители] не могли, работали – и с ними учился английскому. Хотя английский у меня неправильный, потому что у меня в основном были армяне, итальянцы, школа была армяно-итальянская. – Почему вернулись в Россию? – А потому что один человек сказал, что государство будет – словами: «Будем мочить в сортире». Я на следующий день вернулся.
– Серьезно? – Серьезно. Здесь вообще разруха была, что вы. Вы, наверное, не помните, что было в девяностых годах. Такой бардак был. Люди забывают, когда начинают ныть. Многие не помнят, а молодежь не знает, что здесь творилось. Пришел человек. Один Родину продавал, а Владимир Владимирович ее собирает. Ельцин ее просто продал, с потрохами, а Владимир Владимирович пришел и сказал, что все, будем заниматься страной. Одной фразой. Я понял одну вещь – что страна будет возрождаться – и вернулся. – И до сих пор не разочаровались? – Нет, нет! Я просто рад, что он есть. Кто его оскорбляет, ничего не понимает вообще. – Как вы вошли в список доверенных лиц Путина? – Мне позвонили, спросили – не против ли я. Я сказал: «Конечно, не против. Двумя руками за». – А кто звонил? – Это же не правительство звонит – это общественная организация. Звонят, ты говоришь: «Да». И все.
«Америка – помойка чистой воды»
– Какие воспоминания остались от времени в Америке? – Я хотя бы понял, что не все там хорошо, гладко; что у нас получше страна. – В чем? – Она лучше во всем – в открытости, в демократии. Мы, хотя и можем на все обижаться, но, если ты правильно понимаешь, хоть что-то читаешь, то видишь со стороны. Все меняется, да. Может быть, и не очень хорошо было в какие-то времена, и были проблемы. Но они по крайней мере решаются. – Хотели бы сейчас слетать в Штаты – посмотреть, что там изменилось? – Да неееет, а что там? Я созваниваюсь с людьми – там бардак, чистый бардак. Наркомания какая. Что ходить далеко – посмотрите, что в хоккее творится. Я просто это видел – [например,] что делают американские баскетболисты после игр. Так что помойка чистой воды.
– Вы говорите про бардак в хоккее. Можете уточнить? – Ну наркомания, ну что. Наркотики – это уж как человек там решит. – Наркотики именно у хоккеистов? – Да у всех! Там же нет проверки, ну вы же… Как будто разговариваете с другой планеты. Хотя бы поинтересовались, что там происходит. Я понимаю, что через меня хотите узнать – я и говорю как есть. Люди принимают крэк на улицах. А вы что, думаете в американских фильмах вам покажут, что творится в городах? Раньше в ресторанах это было. Я играл за команду «Шерифы» в Лос-Анджелесе. Садимся за стол, пиво пьем, приходит команда – не знаю, баскетболисты или американский футбол. Там большой пивной ресторан около аэропорта. Ну и все – люди принимают, курят. – Ларионов рассказывал, что на Кубке Канады-1984 вы отдыхали в спортбаре вместе с Гретцки и Мессье. – И Майк Босси был. Там много было… Сборная Канады была. – И вы вдвоем с Ларионовым? – Нет, приглашали-то всю первую пятерку и меня. Получилось так, что поехали мы вдвоем с Ларионовым. – И как вам канадцы вне льда? – Обалденно, обалденно. Классные ребята, даже разговоров нет. Вообще никакой заносчивости. Открытые, нормальные ребята, они с семьями были. Мы-то были без семей. Они любят собираться вместе, командой. У нас-то сразу журналисты начнут гадости писать; у нас любят это, начиная с телевидения, – в помойке ковыряться. Там этого нет – там уважают всех людей. Вот этому надо нам поучиться.
– Ларионов говорил, что в сборной СССР после этого ужина устроили собрание? – У нас? У нас никто не знал, кроме одного человека – сопровождающего, что мы уехали. Никаких разборок не было. Вовремя приехали. Во сколько сказали, во столько и приехали – и все.
– Чем вы гордитесь в жизни? – Внуками на данном этапе. А так – детьми. Они у меня правильные, любят свою Отчизну. – Какой современный игрок вас восхищает? – Панарин, Кучеров. – А в КХЛ? – Сейчас Гусев. – Что вам нравится в российском хоккее? – Новые тренеры, и хоккей стал другим. В этом сезоне прям открытие. – А что не нравится? – Оборонительный хоккей.
– Правда, что любите рыбалку? – Да, в родную Пензу часто езжу – там рыбалка у меня, здесь [в Москве] иногда хожу. Рыбалки разные бывают. Кто-то хочет закидушками. Я люблю простую рыбалку – бамбуковая удочка, поплавок, на бережке посидеть, побродить по речке. – Но не на льду же? Страшно. – Это фанатизм. На льду, конечно, страшная вещь. Сейчас был в Астрахани, там лед – рыбу видно внизу, а люди сидят, не боятся.
Фото: РИА Новости/Александр Натрускин, Екатерина Чеснокова, Юрий Сомов, Михаил Терещенко; AP/Chris Seward, Blaise Edwards
