21 мин.

Патрик Элиаш: «Из-за моей болезни случилось много позитивных вещей»

96

Сильная сторона Набокова – игра блином

– Знаете, у каждой страны свой менталитет. Нам, чехам, нравится владеть шайбой, показывать свое мастерство. Русские тоже любят демонстрировать свои индивидуальные качества, обыгрывать один в один. Но мы больше используем комбинации. Перед игрой против русских готовились целенаправленно к ним. Мы знали, что они будут делать, кому нужно уделить больше внимания.

– Чью манеру игры из русских вы лучше всего знаете?

– Многих. Я играл с Ковальчуком весь год. Видел Илью каждый день. Еще я хорошо знаю Женьку Набокова. Это важно для меня, как для форварда. Хотя игра такая быстрая, что не успеваешь подумать: «О! Я бросаю Набокову, надо бросить ему туда-то». Надо просто реагировать.

– Набокова уже списывают со счетов.

– В какой-то сезон Женя был просто великолепен, очень сильно играл. Он имеет огромный опыт. Набоков многие годы был одним из лучших голкиперов, если не лучшим. Это не может измениться с течением времени, такое невозможно. Это просто плохое время, плохие команды, невезение, что-то еще плохое – травма, как сейчас. Я верю в Набокова.

– Каковы его сильные стороны?

– Физические данные, быстрота. Набоков хорош на буллитах. Но самая сильная его сторона – это игра блином.

– А слабая?

– Игра ловушкой.

– Женя любит часто выходить из ворот, останавливать шайбу.

– Это преимущество. Я играю с Мартином Бродо уже пятнадцать лет, и он лучший вратарь, владеющий шайбой. Это очень помогает команде, потому что, во-первых, он может сам отдавать передачи, а это опасно для соперников, а во-вторых, часто команды стараются закинуть шайбу глубоко за ворота. Если у тебя есть вратарь, который ожидает и может ее остановить, это снижает давление на защиту.

Марти всегда будет №1

– Многие отмечают, что Бродо стареет…

– Мы все стареем, не только он. Но Марти продолжает быть отличным голкипером. Просто в первой части сезона мы были очень плохи, это сказалось и на Мартине, он пропустил много голов. И все сразу стали говорить: «Это все. Он стареет». Но они могли сказать и про пару наших 21-летних игроков: «Они плохие. Или нет, они просто устали?» Это одно и то же. Если команда не играет хорошо в защите, это отражается на статистике голкипера. Март по-прежнему велик и может выручать команду.

– Как он пережил то, что Хедберг играл первым номером?

– Марти немного расстроился, он был травмирован. А Йохан за мои четырнадцать-пятнадцать лет в НХЛ лучший запасной голкипер. Он много работает на каждой тренировке, на каждой игре. И когда Хедберг играет, он великолепен. Если Мартин на воротах, мы знаем, что можем выиграть, если – Йохан, мы тоже чувствуем себя уверенно. Но Марти всегда будет номером один.

– А русские на каких позициях?

– Кови – большая часть нашего клуба, у Ильи долгосрочный контракт. Ребята любят Кови, он – находка для «Нью-Джерси». Еще у нас есть Жарков. Он молодой талантливый парень, но ему нужно работать над определенными вещами, сосредоточиться на них. Жарков получил возможность играть. Иногда он считает, что этого недостаточно, и это хорошо. Но он должен быть терпеливым.

Путь проигрывать

– Жарков говорил, что у команды было недопонимание с Маклином.

– Знаете, это большая работа быть главным тренером клуба НХЛ. Наша ситуация летом с контрактом Ковальчука разрушала команду. Мы не знали, будет ли кто-то обменян, кто останется, хватит ли у нас денег на содержание команды, кто и с кем будет играть… И для тренера-новичка это сложно, столкнуться с такой ситуацией. У нас с самого старта не получалось на льду, после чего у всех началась небольшая паника: у тренера, у хоккеистов. Мы не могли выиграть матч. Мы не то, чтобы играли плохо. Мы просто нашли путь проигрывать.

– Лемэр поменял всё.

– Он снова дал ребятам уверенность.

– Но он ушел.

– Мы, конечно, хотели, чтобы он остался. Лемэр великолепный тренер, один из моих лучших, если не лучший. Он очень умный, знает игру, и у него получалось работать с нами. Ребята знали, чего от него ждать, какой стиль игры он проповедует. С ним мы добивались успеха. И сейчас для нас снова трудная ситуация, потому что мы не знаем, кто будет тренером.

– Кен Хичкок.

– Это слух?..

– Недавно прочитала.

– Я не знаю… Хичкок был в НХЛ, а сейчас он тренер канадской сборной. Ты слышишь о нем хорошие вещи, слышишь – плохие. Но до конца ничего не знаешь, пока сам не будешь у него тренироваться.

– Что вы слышали о нем?

– Он выиграл кубок Стэнли с «Далласом». Хичкок ставит на своих топовых игроков, возлагает на них ответственность. Вы ведь хотите, чтобы лучшие хоккеисты играли много. Но есть и негатив. Хичкок остается в команде на год или два, а затем снова уходит. Я думаю, что нам нужен тренер, который задержится подольше.

– Фанаты боятся за Ковальчука, потому что Хичкок якобы недолюбливает русских.

– Я не думаю, что это правда. Я надеюсь, это не так. Мы живем в XXI веке. В мире есть разные национальности, разные страны. Россия – большая часть сообщества НХЛ, так что все должны уважать это.

– Хичкока отчасти не любят из-за ситуации с Филатовым, не заигравшем в «Коламбусе».

– Не знаю, что там было. Но я видел много талантливых, классных игроков, большинство из них – индивидуалисты, а хоккей – это командный вид спорта.

– Хичкок ориентирован на оборону. «Нью-Джерси» – тоже. Поэтому многие считают, что это хорошая идея поставить Хичкока главным.

– Я пока не знаю. Жак Лемэр самый оборонительный тренер, который только может быть. И при этом он дает хорошим хоккеистам возможность играть в атаке. Главное, чтобы они осознавали свою ответственность. Если Хичкок будет действовать по такому же пути, то хорошо.

Ставка на дисквалификацию

– Какое поражение за вашу карьеру задело вас больше всего?

– В 2001 году от «Колорадо». «Нью-Джерси» уступил в финале, в седьмой игре. Мы были так близки, чтобы выиграть. Работали для этого восемь-девять месяцев. Но одна игра – и все. А годом ранее мы взяли Кубок Стэнли. То есть после получился такой резкий шаг вниз.

– В интернете писали, что в игре против «Далласа» вы чуть не убили Филиппа Буше.

– Не помню, финал это был или нет. Я получил шайбу на синей линии, в круге вбрасывания, и попытался бросить. Один из соперников лег под шайбу, она попала ему в ноги, а от него отлетела Буше в лицо. То есть удар был не прямо от меня, это просто неудачный эпизод. Я знаю, что челюсть и вообще всё лицо Буше были сильно разбиты, но хорошо, что он смог продолжить играть после этого.

– Вы извинялись?

– Да. Спустя несколько матчей, когда мы встретились снова, я принес ему свои извинения. Сказал, что не хотел этого сделать.

– А помните силовой прием Скотта Стивенса против Линдроса?

– Тот момент стал поворотным. Мы проигрывали серию 1:3. Скотти был нашим капитаном. Он невероятно здорово играл в силовой хоккей. Все соперники знали это и должны были быть готовы. Конечно, не хочется видеть кого-то получающим травму. Но на тот момент это был чистый силовой прием. И это завело нас, мы увидели, что наш лидер так играет. Я думаю, поэтому мы смогли победить в серии и попасть в финал.

– Но вот Линдрос после этого так нормально и не заиграл…

– Да. Он уже не первый раз получил сотрясение мозга. Сейчас в НХЛ стараются сосредоточиться на том, чтобы убрать удары в голову, потому что много ребят травмируется. Я бы поставил на то, что если бы такой прием был применен сейчас, то Скотти бы дисквалифицировали на несколько матчей. Но 11 лет назад это еще было частью игры.

– А когда вы травмировались после приема Уилсона, им все было проведено чисто?

– Да. Я опустил голову и не видел, что он подлетает ко мне. Опять же, если бы это случилось сегодня, его бы исключили на несколько матчей. Но на тот момент шайба была у меня в ногах, я смотрел вниз. Уилсон приложился мне плечами прямо в челюсть, и я «уснул».

Посол доброй воли

– Смотрела видео, где вы награждаете человека с ограниченными возможностями…

– О, да. Это саночный хоккей. Друг из моего родного города получил травму. Он играл в хоккей до 1998 или 1999 года, а потом его парализовало. Сейчас он работает над собой, старается пройти через это, стать лучше, найти себя в жизни. Теперь он генеральный менеджер и тренер в саночном хоккее. У них был чемпионат мира в Остраве, я ездил туда посмотреть на ребят и поддержать их. Посетил несколько матчей, вручил медали лучшим игрокам. Я считаю, что это важно для нас – просто отдать дань уважения тем ребятам. Потому что физически и морально им очень тяжело. А когда они видят, что люди уделяют им внимание, это много значит для них.

– Эта поездка не была связана с тем, что вы стали послом Доброй воли?

– Нет. С ЮНИСЕФ я работаю с 2006 года. Когда я вернулся из России и мне стало лучше, я подумал еще в больнице, что мне надо вступить в какое-нибудь благотворительное общество.

– Как вышли на ЮНИСЕФ?

– На чешском телевидении показывали программу ЮНИСЕФ о вакцинации. Я почувствовал, что увидел это не просто так. И где-то год спустя люди из ЮНИСЕФ предложили мне стать частью их команды в Чехии, работать послом. Я ездил на Бали и в Южную Америку. Просто хотел собственными глазами увидеть, как ЮНИСЕФ помогает людям в разных странах. Особенно в Африке. Кстати, даже «Нью-Джерси» вступил в ЮНИСЕФ. Это большое дело.

Российские больницы

– Как вы в «Магнитке» заработали себе гепатит?

– Ох, я пробыл там два месяца, после чего заболел. Не знаю, ел ли я плохую еду или порезал себе ногу, и, возможно, что-то попало мне в кровь. Нет таких тестов, которые могут показать причину этого заболевания. Но, вы же знаете, Магнитогорск не лучший город России, особенно для здорового образа жизни. Там непростая атмосфера.

– Как вы обнаружили, что заболеваете?

– Просто почувствовал себя плохо. Синдромы, как у обычной простуды: головная боль, температура, все тело ноет. Живот болел. Рвало. С каждым днем мне все меньше хотелось есть, пить, потому что мой желудок отказывался принимать пищу. Это началось еще в Магнитогорске, а затем я поехал вместе с командой на выезд на четыре игры. Но я просто путешествовал, был в отеле, больше ничего не делал.

– Как долго вы потом не играли?

– Десять месяцев. Почти весь год. Полтора месяца я был в больнице. Потом шесть месяцев я ничего не мог делать, даже ходить. Тело не слушалось. Если я делал десять шагов, после этого мне требовался отдых пару часов. Эта болезнь очень сильно воздействует на организм. Так что я только спал, отдыхал, почти не ел. Лишь спустя шесть месяцев я стал немного ходить, гулять, а затем уже и тренироваться. Все начинал заново.

– Вы боялись?

– Когда я был в больнице в России, то да, немного. Но я никогда не боялся, что не смогу играть в хоккей, не смогу жить нормальной жизнью, потому что я просто не знал, какие последствия моей болезни могут быть. Но если это случится еще раз, я буду очень бояться.

– В российских больницах чаще всего стоит поволноваться.

– Да. Особенно в Магнитогорске. Там не очень хорошие больницы. Возможно, в больших городах они лучше, но, в любом случае, я говорю о том, что было несколько лет назад. Я пробыл в больнице Магнитогорска всего 4-5 дней. Это было очень сложно для меня, потому что большинство из того, что там говорили врачи, я не понимал. Генеральный менеджер «Нью-Джерси» хотел, чтобы я вернулся обратно, чтобы быть уверенным, что я получаю максимально возможную качественную помощь. Я чувствовал, что лучше поехать в Чехию, там я понимаю язык и все вещи мне родные. Поэтому я улетел домой.

– Доктора говорили вам, что вы могли умереть?

– Сначала. В Чехии врачи проверили мне печень, сделали все анализы крови, они оказались плохими. Доктора сказали, что никогда не видели такой высокий уровень. Тогда мне сообщили, что, возможно, я больше не смогу играть в хоккей. И мне становилось все хуже и хуже, пришлось принимать специальные таблетки. Они помогли мне, но продлили мое восстановление. Хотя это было уже неважно, главное, что я пошел на поправку. Эта болезнь стала большим испытанием для меня. Но все хорошо, я все еще играю.

– Это самая тяжелая ситуация в вашей жизни?

– Со здоровьем – да. Потому что не знаешь, поправишься ли ты. Это занимает много-много времени. Не столько даже, когда ты ломаешь руку, к примеру. У меня еще была операция на бедре. Но, по крайней мере, я знал, что пройдет три-четыре месяца, и я буду в порядке. С гепатитом ты этого не знаешь. Так что непросто. Но каждый опыт – это хороший опыт. И ты должен взять из него самое позитивное.

Не было бы счастья или прогноз погоды

– Лу Ламорелло поддерживал вас?

– Да. У меня закончился контракт после того сезона. А я ведь не играл весь год и в Нью-Джерси не знали, смогу ли я играть, буду ли здоров. Но, тем не менее, Лу Ламорелло предложил мне новый контракт. Генеральный менеджер «Нью-Джерси» заботился обо мне, делал все, что в его силах, чтобы я спокойно выздоравливал, никуда не спешил.

– В это время вы с женой познакомились?

– Мы встретились летом, за год до того, как я приехал в Россию. Просто познакомились, немного узнали друг о друге. И потом в январе я уже был в «Магнитке». Я заболел, но из-за этого случилось много позитивных вещей. В первую очередь – Петра. Она была со мной каждый день. Слава богу, что она сама не заболела. Ко мне в больнице никого не пускали, чтобы люди не заразились от меня. Петра очень заботилась обо мне не в материальном плане, а просто внушала мне уверенность в том, что я здоров. Это был большой шаг в наших отношениях. С того момента они стали серьезными. И сейчас, шесть лет спустя, мы счастливы.

– А увидели-то Петру вы в первый раз по телевидению? Красивая история, расскажите.

– Я давал интервью, и у меня спросили, какое мое любимое телешоу или программа на чешском телевидении. Я сообщил, что смотрю ТВ только в сезоне, летом у меня нет на это времени – я люблю погулять. Они сказали: «Нам нужно что-то включить». На тот момент Петра работала телеведущей и еще вела прогноз погоды. Шла как раз эта программа. Я сказал: «Девушка красивая». На следующий день это вышло в газете. А потом другое печатное издание взяло эту информацию и написало, что между мной и Петрой что-то есть. Я чувствовал себя неловко, потому что не знал ее. Вдруг она замужем или встречается с кем-то. Я просто попробовал получить номер, чтобы извиниться за то, что поставил ее в глупую ситуацию. Так мы начали общаться.

– Теперь вас уже трое?

– Да, нашей девочке сейчас пять месяцев. Она родилась 27 ноября, и она очень красивая. Пока еще не говорит, только издает различные звуки, как и все дети. Но она великолепна. Я безумно счастлив быть отцом. Моя жена очень хорошая мама.

КХЛ – хорошая возможность заработать

– Помните какие-нибудь слова на русском?

– Чуть-чуть. Немножко. (отвечает на русском)

– Jak se mas?

– Как дела?

– Да.

– Я еще знаю «курица», «семга». Выучил эти и еще некоторые слова, когда был в «Магнитке». Я немного понимаю по-русски, мне три года преподавали его в школе. Но это было так давно...

– Возможно как-нибудь снова увидеть вас в России?

– Знаете, спустя год-два, как я переболел, я сказал: «Никогда сюда не вернусь». Потому что ты расстроен, разочарован, прошел через трудную ситуацию. Но мне доставляло удовольствие играть в России. Хоккей был великолепным. В моей команде выступали очень талантливые, отличные ребята. К сожалению, я не смог помочь им. Я знаю многих ребят из Чехии, которым нравится играть в КХЛ. Сейчас ситуация во всей России лучше, чем была пять-шесть лет назад. Теперь там почти так же, как и в НХЛ: у команд есть свои частные самолеты, хорошие школы, красивые арены. Так что я могу вернуться. Никогда не говори никогда.

– Что еще знаете о КХЛ?

– Это прекрасная лига. У меня много друзей там. Один из них Слава Фетисов. Он был моим тренером. Полтора месяца назад, кстати, я видел его в Нью-Джерси. У него дом там. В КХЛ талантливые ребята. Эта лига хороша для многих игроков, потому что там они могут заработать приличные деньги. Но я продолжаю считать, что НХЛ – лучшая лига в мире.

Друг Слава Фетисов

– Когда в первый раз увидели Фетисова, как себя с ним вели?

– Я немного стеснялся. Но Слава делал общение с ним легким. Ты спокойно мог подойти к нему пообщаться. И Слава разговаривал с тобой как со своим другом, приятелем. Я его очень уважаю. Он прекрасно разбирается в игре. Я, как чех, знаю, что Фетисов большой человек не только для русского хоккея, но и для европейского. Он и вся пятерка Фетисов-Касатонов-Крутов-Макаров-Ларионов творили на льду что-то невероятное. Я смотрел матчи Фетисова, когда был ребенком, а потом Слава стал моим тренером. Я выиграл Кубок Стэнли вместе со Славой. Это были лучшие годы моей карьеры. Сейчас Слава мой очень хороший друг.

– А Могильный?

– Он невообразимо талантливый хоккеист. Я играл с ним в одном звене много матчей. Могильный прирожденный снайпер. Это вообще большая удача для меня, что мне удалось сыграть с лучшими российскими хоккеистами.

– Суглобов говорил, что у Могильного хорошее чувство юмора.

– Как и у Фетисова. Они оба забавные. Постоянно шутят, и это здорово. Молодые ребята смотрят на них. А Суглобова я помню. Он играл в фарме и, возможно, пару матчей провел в НХЛ. Он талантливый парень. Но иногда талант – это не все.

– Какую-то веселую историю про русских звезд расскажете?

– Я знаю про Ларионова и Брылина. Когда мы ехали на какой-нибудь выезд, все время ели сыр и пили вино и потом заказывали это же в номер. Мы часто дегустировали вина, потому что Игорь Ларионов хорошо разбирается в них. Мне нравилось проводить время с русскими. Брылин был моим самым долгим одноклубником из русских. Сергей классный игрок и джентльмен.

– Вы кого-нибудь еще знаете в НХЛ так долго, как Бродо?

– Нет, Марти самый старший в нашем клубе, он провел в «Нью-Джерси» семнадцать лет, я второй – по старшинству. На третьем месте, думаю, Колин Уайт, он тринадцать лет у нас.

EASy-line

– Вы поиграли со столькими ребятами... Ваша любимая тройка, наверно, EASy-line?

– Да. Я, Петер Сикора и Джейсон Арнотт. Мы играли вместе три года, дважды выигрывали Кубок Стэнли, выходили в финал в 2001. Это было незабываемое время. Мы забили много голов, одержали столько побед!

– Сикора недавно был в Минске…

– Петр хорошо там стартовал, но потом… Сикора уже не тот игрок, каким был раньше. Он становится старше, у него много травм. Думаю, поэтому у него не получилось вернуться в НХЛ, хотя он пытался. Но Сикора снайпер. Он любит и умеет забивать. То есть он точно не поедет играть в углы. И Петр до сих пор может многое, я, правда, не знаю, на каком уровне. Только хорошо помню, как мы играли вместе, как постоянно шутили. Думаю, это тоже помогло нам выступать успешно.

– Кто из вас самый веселый?

– Я.

– Почему?

– Не знаю. Просто потому что я такой вот: люблю шутить, дурачиться. А Джейсон самый старший из нас. И поэтому самый серьезный.

Святой Патрик

– Видела ваше фото в зеленой шляпе на льду…

– Это на день Святого Патрика. У нас уже четвертый раз выпадает матч на этот праздник. Первые два года мы играли против Чикаго и против Питтсбурга, получились хорошие матчи и персонально для меня удачные. Когда после игры меня вызвали на лед как одну из трех звезд, я вышел в зеленой шляпе: «Меня зовут Патрик. А сегодня день святого Патрика. Я немного развлек вас». Людям понравилось это.

– Вы знаете, почему ирландцы отмечают этот праздник?

– Нет. Почему?

– Патрик принес христианство в Ирландию.

– Я знал только то, что они всегда идут пить в этот день и ходят во всем зеленом. Это их цвет.

– Правда, что для Ягра при первых ваших встречах с ним вы выделялись только тем, что являетесь тезкой знаменитого голкипера Руа?

– Ни разу не слышал об этом. И Яромир никогда не говорил. Я с четырнадцати лет играл в Кладно, родном городе Ярдо. Он уже тогда был в НХЛ. Возможно, я встретил его пару лет позже, когда точно – не помню. Но было здорово увидеть тогда лучшую молодую звезду.

Держать марку

– Вам уже 35. Вы теперь тренируетесь для того, чтобы просто оставаться на уровне или подняться выше? Яромир Ягр говорит, что второй вариант – уже не для него.

– И не для нас для всех, тех, кто старше. Мы должны тренироваться больше, но это не сделает нас намного лучше. Просто позволит держать марку, играть с молодыми ребятами, которых уже много у нас в команде. К тому же, хоккей меняется: он стал более быстрым, более силовым.

– Можно сказать, что вы как хорошее вино?

– С каждым годом становлюсь все лучше? Не знаю. Чем ты старше, тем больше тебя преследуют травмы. Ты должен сражаться с ними, чтобы вернуться обратно. Но сейчас я чувствую, что читаю игру лучше, чем раньше, и уже знаю, как правильнее подготовиться к матчам.

– В свободное от хоккея время развлекаете себя игрой в теннис?

– Да, я люблю этот вид спорта. Летом почти постоянно в него играю. У меня уже лучше получается.

– Бэкхэнд или форхенд?

– Двуручный бэкхенд. Это мой стиль. Вообще теннис напоминает мне хоккей. Ракетка немного похожа на хоккейную клюшку.

– Вы играли вместе с Гавлатом?

– Да, но Мартин плохой теннисист.

– А хоккеист?

– Он очень мастеровитый. На него интересно смотреть. Мартин уже долго выступает в НХЛ. Но ему необходимо научиться побеждать. И он хочет этого даже на международном уровне. Для нас в Братиславе была большая возможность что-то выиграть…

– Яромир Ягр, когда его спросили, кто может заменить его в НХЛ, сказал, что Мартин Гавлат. А вы кого можете назвать относительно себя?

– Ох, я не знаю. Тяжело сказать, наш юниорский хоккей не так хорош сейчас. У нас большие проблемы. Хотя, посмотрите на Михала Фролика. Ему только двадцать три года. Он хорошо играл на чемпионате мира, у него есть возможность играть еще лучше в НХЛ. Думаю, Фролик будет классным хоккеистом.