«Что мы знали о сборной СССР: у них неважные коньки, плохонькие клюшки и шлемы. Мы не очень их уважали». Канадцы вспоминают Суперсерию
Эспозито, Драйден и многие другие.
Сегодня исполняется 50 лет великой суперсерии между СССР и Канадой. Без всякого пафоса и преувеличения эти 8 матчей остаются одним из самых легендарных событий в истории – может, даже самым легендарным.
Ежегодно в этот день хоккеисты той советской сборной в разговорах с журналистами вспоминают свой полет в Северную Америку – и выход на первые матчи с профессионалами. Но те игры были важны не только для СССР – с ностальгией о них говорят и канадские ветераны.
В памяти у «кленовых» много историй, которые полностью передают атмосферу той суперсерии.
Сборную СССР ни во что не ставили – не знали, как играют русские
Сильнее всего в памяти застряли именно первые матчи – болельщики обеих сборных были шокированы: советские – что мы дали бой великим канадцам, а канадские – что их сборная провалила домашнюю половину серии.
Волнение перед первой игрой помнит и вратарь Кен Драйден, отыгравший четыре матча из восьми. Он признавал, что канадцам помешал недонастрой: просто не верили, что в СССР умеют играть в хоккей.
«В перерыве Гэрри Синден сказал нам: «Ну так вы же не думали, что все будет легко, правда?». И все мы ответили: «Конечно, нет!». И все мы солгали, потому что – да, мы именно думали, что все будет легко. И это, пожалуй, мое последнее воспоминание об этом матче. Если не считать чего-то смутного – пролетающих мимо меня шайб и остолбенелости – нашей, болельщиков... Один из кошмарнейших моментов в моей жизни. Ладно бы действительно это было «моментом» – вроде «внезапной смерти». Так нет, это было медленным, мучительным умиранием – и каждая следующая минута была хуже и хуже», – рассказывал Драйден в интервью «Спорт-Экспрессу» в 2010 году.
Как и Драйден, такого катания и техники от русских не ожидал и Фил Эспозито, который после проигранной дебютной игры пошел к журналистам. Ему второй раз за день было по-настоящему жарко:
«Помню, меня попросили поговорить с прессой после игры. Было очень жарко, и я очень сильно потел.
– Вы удивлены? – спросил меня кто-то.
– Блин, конечно же, я удивлен! Я понятия не имел, что они так катаются. Нас об этом никто не предупреждал!
А нас и впрямь об этом никто не предупреждал. Мы вообще не представляли, против кого играли».
Воспоминания в автобиографии Бобби Кларка только подтверждают общую канадскую тенденцию: «Нам сильно вредило зазнайство. В команде не было ни одного человека, который перед началом серии сомневался бы в легкой победе. Так, предсезонное турне. Я лично и представить не мог, что это будет такая великая веха в истории хоккея. Это, конечно, звучит странно, но соперник абсолютно никого не интересовал. Пока мы не увидели его в деле, мы и представить себе не могли, насколько сильна эта команда».
Иван Курнуайе тоже был в числе заблуждавшихся. Он отыграл все восемь матчей той серии, а спустя годы рассказывал The Gazette: «Все, что мы тогда знали о нашем сопернике – это то, что у них были неважные коньки, плохонькие клюшки и шлемы. Признаюсь, мы не очень уважали советских игроков».
Даже один из организаторов Суперсерии Алан Иглсон не верил в то, что Советский Союз способен дать бой канадцам: «Я видел игру русских. За три года до этого мы отправили в СССР сборную из завершивших карьеру профессионалов, которые выиграли пять из шести матчей. Я думал: «Боже мой, если мы обыграли их таким сбродом, нынешняя команда всех звезд их просто размажет».
И только один лишь защитник – Род Силинг – понимал, что все не так просто, как кажется. «Я никогда не верил, что это будет легко, – говорил он в интервью TVO Today. До Суперсерии он уже играл против СССР – на Олимпиаде-1964, когда Канада уступила 2:3. – Я знал, насколько они хороши».
В суперсерии не могло обойтись без политики: коммунизм vs капитализм на льду
Хоккеисты, участвовавшие в серии, познакомились не просто с другими стилями игры – они познакомились с другими идеологиями. Для канадцев сборная Союза была «коммуняками», для советских игроков они были «зажравшимися капиталистами».
«Это было противостояние нашей системы против их, – вспоминал Жан-Поль Паризе в NY Times. – В те времена русские были врагом, между нами была вражда. Из хоккейное противостояние стало политическим. Удивительно, как внезапно патриотизм стал так важен».
Кен Драйден рассказывал об этом так: «Игнорировать политику было нельзя – она витала в воздухе. И нельзя было отрицать, что для большинства людей в обеих странах Суперсерия-1972 была Великой Битвой. Две политические системы все время пытались доказать всемирной аудитории, что одна из них лучше. А самые удобные трибуны для таких демонстраций – спорт и космос. Можно сравнивать результаты посевной или тонны отлитого чугуна, но кого это интересует и кто может это проверить? А спортсмены и космонавты – на виду у всего мира».
Бобби Кларк во время интервью «Советскому спорту» в 2012 году подтвердил, что это было противостоянием двух политических систем: «Тогда на льду сражались не просто две команды, а две полярные политические системы! Сейчас такого противостояния в спорте между нашими мирами не существует».
Разумеется, противостояние идеологий и имело место быть, но иногда это доходило до паранойи (небезосновательно, конечно). Об этом пишет Фил Эспозито в автобиографии: «Господи, какая же у нас паранойя была в России! Мы искали жучки, бормоча: «Черт бы вас побрал, чертовы коммуняки!» Мы проверили стулья, посмотрели под всеми коврами».
И ведь игроки «кленовых» нашли в одном из номеров московской гостиницы «жучок» – даже попытались его выкрутить. В итоге уронили люстру на нижнем этаже и напугали остальных постояльцев. А всему виной постоянные истории о слежке КГБ за канадцами.
Но все же игроки старались с уважением относиться к чужой культуре. Получалось не всегда. «У них был красивый национальный гимн, который они исполняли после каждой выигранной игры, – говорил Пол Хендерсон. – Но когда мы проигрывали, он звучал чертовски долго!».
«В очередной раз состоялась торжественная церемония начала игры, – вспоминал Эспозито в интервью The Globe and Mail. – Я вышел – и упал на задницу, когда меня представили. Затем встал, поклонился и послал воздушный поцелуй [лидеру коммунистической партии Леониду] Брежневу, и люди там были в шоке. Видите ли, у меня была личность, которую они никогда не видели».
Главное впечатление канадцев – советские хоккеисты. Многие стали для них великими
Несмотря на громкие имена канадцев, наша сборная тоже могла похвастаться своими легендами. Только о них вообще ничего не знали за океаном.
Лишь после первой игры «кленовые» поняли, с кем связались. Фрэнк Маховлич выделил для себя парочку звезд: «Харламов! Потрясающая скорость, катание, маневренность. Справиться с ним было невозможно. В Москве восхищался Якушевым. Как и я он играл на левом фланге, мог одним толчком ноги оставить сзади защитников. Если дать ему раскатиться, то любую оборону сметет, не заметит. Да и бросок тоже потрясающий».
Бобби Кларк, который запомнился тем, что травмировал Валерия Харламова, выделил именно его – но не только: «Третьяк был одним из лучших вратарей. Харламов и Якушев могли бы выиграть по «Харт трофи» – в этом не сомневаюсь. Петров и Мальцев стали бы в НХЛ звездами. Все остальные игроки из сборной 1972-го как минимум закрепились в основных составах. Конечно же, хоккей НХЛ был немного не такой, к которому они привыкли, но уверен, что они приспособились бы. Эти ребята ничего не боялись».
Жан-Поль Паризе, разговаривая с «Чемпионатом» в 2012 году, признавался, что ему тоже запомнился Якушев: «Он был моим любимым игроком советской сборной: такой большой, так здорово владел шайбой. Еще впечатлила неуступчивость Бориса Михайлова, то, как он все время боролся за шайбу. Со временем мы узнали всех игроков команды. Поразили Мальцев, Лутченко и, конечно, Третьяк. Эти игры принесли нам много пользы, многому научили нас».
Постоянная критика – составляющая суперсерии. Давили и на СССР, и на Канаду
Та серия была самым настоящим испытанием для игроков обеих сборных – и речь не только про сам хоккей, но и про давление вне льда.
Кен Драйден: «Я очень хорошо помню тот шквал критики, который обрушился на нас после первых матчей. Люди были не в состоянии понять, как мы можем проигрывать стране, которая играет в хоккей всего четверть века, имеет мизерную инфраструктуру и вообще играет как-то не так, не по-нашему. Даже когда мы победили, многие канадцы чувствовали себя проигравшими. В том смысле, что мы потеряли какую-то часть своего самоощущения».
После заключительной игры в Канаде (5:3 в пользу СССР) местные болельщики выразили свое недовольство прямо на стадионе, начав гудеть после сирены. Филу Эспозито это не понравилось, и он сказал, что болельщики могли бы проявить больше уважения, а вот Бобби Кларк винил в критике только себя и команду: «Я не разделял точку зрения Фила. Он один из самых эмоциональных, несдержанных и разговорчивых людей, когда-либо игравших в НХЛ. Я держал свою злость внутри и злился на себя и команду. А у болельщиков было полное право улюлюкать. Мы это заслужили. То, что мы не представляли силы советской команды и были плохо подготовлены – слабое оправдание. В поражениях никто, кроме нас, виноват не был».
Канадцы были очень недовольны работой судей
Игрокам обеих команд приходилось сталкиваться с постоянной критикой, из-за чего они нервничали. Но не только игроки сталкивались с этим по ходу Суперсерии, – судьям так же доставалось. Причем как раз от хоккеистов.
Гораздо чаще ругали арбитров канадцы. Например, вот вырезка из интервью Пэта Стэплтона: «К судьям – да, были претензии. Они иногда принимали странные решения. А мы хотели, чтобы на льду все решали хоккеисты, а не арбитры».
«В шестой игре судил немецкий рефери по имени Джо Компалла. В той игре он дал нам 31 минуту штрафа, а россиянам всего 4 минуты. Это было ужасно. Восьмую игру должен был судить шведский арбитр, но его нигде не было перед игрой – то ли он был болен, то ли просто не пришел на игру. Поэтому русские настояли на том, чтобы Компалла снова судил матч, несмотря на то, что мы были против. Но больше никого не было. Сразу началось: на первой минуте игры у нас удалили игрока. А через минуту, бац, еще одно», – жаловался Жан-Поль Паризе.
В той игре у него не выдержали нервы и он даже замахнулся клюшкой на арбитра: «Все было по правилам. Из-за этого неправильного удаления я завелся».
Суперсерия была полезной для Канады: выстроили новую систему, научились быть командой
Многие игроки североамериканской команды признаются, что до Суперсерии они были сильными игроками, но по отдельности. Именно такой серьезный соперник, как СССР, напомнил «кленовым листьям», что такое команда.
«Победить может только команда. Это коллективная работа. В сборной Канады собралось много ярких личностей, большие звезды из разных клубов. Но тогда все подчинили личные интересы общему делу, чтобы у нас родилась команда. А еще важны лидерские качества. Эту мысль мы доносим до школьников, когда приходим с открытыми уроками. 28 800 секунд – столько длилась Суперсерия, состоящая из восьми матчей. Каждый человек в любую секунду мог стать лидером. Время для того, чтобы стать героем», – вспоминает Пэт Стэплтон.
Победа стала главной идеей Канады по ходу этой серии. «Они думали, что мы никогда не выиграем три матча подряд, – говорил Курнуайе. – И мы просто не могли проиграть. Если бы мы это сделали, нам пришлось бы остаться в России, и меня бы здесь сегодня не было, и я бы не рассказывал про 1972 год. Нам просто нужно было победить, и мы это сделали. И именно поэтому мы все еще говорим об этом почти 50 лет спустя».
Очевидно и то, что противостояние из восьми матчей между этими сборными остается величайшим в истории. И в ближайшие годы, а то и десятилетия подобное вряд ли повторится.
Кен Драйден: «Мы смогли правильно отреагировать. Сделали верный вывод: «Если советские хоккеисты настолько хороши сейчас, то каковы они будут через год-другой?» Канада сумела правильно испугаться, адаптироваться, и наш сегодняшний хоккей уже мало чем напоминает тогдашний. Мы доказали, что тоже можем тренироваться в межсезонье, что можем придумывать новую тактику и пересматривать игровую философию. И мы снова стали бесспорно лучшими – только уже не благодаря форе, а благодаря процессу адаптации».
А накануне юбилей он добавил: «Эта серия, несомненно, является самым важным моментом в истории хоккея. Не в истории канадского хоккея, а в истории хоккея. До этого момента хоккей определенно был канадской игрой. Мы были основоположниками хоккея, разработчиками, лучшими в мире. Наш путь был хоккейным. Другие могли играть по-другому, но это была их вина. «Другое» означало «уступать». «Другое» интересно, но если «другое» уступает – какая разница? В той серии советская команда показала, что есть другой способ играть и другой способ готовиться к игре».
В легендарности этого события не сомневается и Бобби Кларк: «Конечно, эта серия стала главным и величайшим событием в истории хоккея. Канада победила, но прославились обе команды».
Суперсерия-72. Оценки сборной СССР
Величие хоккейной сборной СССР – правда или миф? Как относиться к победам, которые мы не видели
Фото: РИА Новости/Дмитрий Донской, Юрий Сомов, ; /Melchior DiGiacomo / Contributor
