«В НХЛ прям в моду вошло влюбляться в моих бэушных обсосок». Эйври едва не вылетел из лиги за оскорбление Элиши Катберт
От редакции Sports.ru: вы находитесь в блоге Hockey Books, который полностью перевел огненную автобиографию Фила Эспозито, а теперь открывает для вас новую книгу – знаменитого провокатора Шона Эйври. И там тоже жара! Поддержите авторов плюсами, подписками и комментариями, чтобы интересные переводы чаще появлялись на Трибуне и в вашей ленте.
Мы добрались до той самой главы. Сегодня старина Шон расскажет историю про «sloppy seconds». В нашей прессе в свое время перевели смысл этого легендарного изречения, но при этом потеряли весь смак его вопиющей мерзости. Мы с Олегом попытались максимально точно перевести эти слова.
Книжка подходит к концу, и мы начинаем потихоньку готовить ее к самиздату. Честно признаюсь, мы не планировали, что это будет кому-то интересно, но раз есть желающие, давайте мы возьмем вас в свой маленький тираж.
Деньги пока никуда слать не надо. На первом этапе нам надо определиться с количеством желающих, чтобы знать сколько экземпляров заказывать в типографии. Соответственно, чем больше вас будет – тем ниже будет стоимость каждой копии. В целом же, ориентируйтесь на 500р + затраты на доставку. Если вы живете в Москве, то отдадим лично в руки.
Чтобы оставить заявку, просто напишите мне здесь в личку. Не в инсте, не в контакте, не в твиттере, не в фейсбуке, а именно здесь на Sports.ru (для этого необходимо добавиться в друзья на сайте). Мне будет банально легче, если все заявки будут в одном месте.
Просто напишите, сколько вам нужно экземпляров и куда их надо будет выслать. И будем от этого отталкиваться.
Если хочется помочь проекту материально, то внизу есть номер нашей карты.
Глава 18. Шон едет в Даллас
Я понял, что придется переезжать, когда позвонил Пэт Моррис. «Чикаго» и «Даллас» проявили наибольшую заинтересованность в моих услугах, а «Рейнджерс» решили, что я перестал приносить пользу команде. Ну или, по крайней мере, не собирались достойно это оплачивать. Я уже говорил, что у них было странное понимание того, сколько я должен получать – при этом они радостно насыпали тем, кто приносил пользы значительно меньше. А крайним все время становился я. До сих пор не понимаю, почему.
Мой дружище Бретт Халл был со-менеджером «Далласа», а мы с ним еще с «Детройта» ладили. Ну реально ладили – я жил у него дома и возил его на тренировки, а мои друзья чуть не угробили его травяными печеньками. Бретт знал, что я могу быть эффективным на льду и за его пределами. Он сказал, что «Даллас» нацелен на Кубок и готов раскошелиться. Халли утверждал, что город мне понравится: люди отличные, да и вообще весело. Это и в самом деле так. Просто, как выяснилось позже, не для меня.
Ни он, ни я тогда еще не понимали, как глубоко я пустил корни в Нью-Йорке. «Даллас» заполучил меня за четырехлетний контракт на общую сумму 15,5 млн долларов. На таких условиях я был готов переехать в Штат одинокой звезды. Мне требовалось уладить пару вопросов в Нью-Йорке, так что пришлось перенести официальную пресс-конференцию на два дня. По всей видимости, дела были настолько важные, что сейчас я даже не помню, какие.
Посыпались звонки с поздравлениями. Несмотря на безумную радость от того, что какая-то команда наконец-то четко продемонстрировала заинтересованность во мне, я понимал, что команда из города, который я зову домом, не очень-то хотела видеть меня в своем составе.
Журналисты задавали типичные вопросы, я отвечал им стандартную херню: что подписался с претендентом на Кубок и что Даллас – прекрасный хоккейный город. Но я знал, что это не так. Даллас – это территория «Ковбоев» (команда НФЛ – прим. пер.). И даже после того, как владелец «Мэверикс» (команда НБА – прим. пер.) Марк Кьюбэн подарил им чемпионство, Даллас все равно остался футбольным городом в штате «Friday Night Lights» (отсылка к известной книге про американский футбол – прим. пер.).
Помню, я тогда говорил друзьям, что с нетерпением жду момента, когда куплю большой дом с кучей спален, чтобы все они приехали в гости, но на самом деле я думал о том, что всего через несколько дней мне придется переезжать из Нью-Йорка в Техас. После того как я все-таки добрался до Далласа и дал пресс-конференцию, я планировал решить все вопросы за два дня, включая поиск жилья. И уже тогда мне хотелось побыстрее вернуться в Нью-Йорк.
На третьем варианте съемного жилья мои силы иссякли – мне хватило особняков с детскими комнатами в розовом цвете и кухнями в стиле кантри. Я нашел квартирный дом рядом с «Американ Эйрлайнс Сентер» с лофтами в духе Нью-Йорка. Пятикомнатная квартира с бетонным полом площадью 418 квадратных метров обошлась мне в три тысячи долларов в месяц, что было на 17 тысяч дешевле, чем ее аналог в центре Манхэттена. Я подписал документы и тут же вылетел в Нью-Йорк. Сбывшаяся мечта о деньгах принесла меньше счастья, чем я ожидал.
Тренировочные лагеря НХЛ сезона-2008/09 открылись 15 сентября – то есть игроки съезжались сразу после Дня труда (в США День труда отмечается в первый понедельник сентября – прим. пер.). Я с трудом достал билет и прилетел одним из последних – 9 сентября, что выглядело плохо – особенно учитывая финансовое доверие ко мне со стороны Халли.
В Далласе все было по-другому. В Нью-Йорке летом жарко – даже есть район, который называется Хеллс Китчен (англ. Адская кухня – прим. пер.). Его так назвали из-за древней неприязни к определенной группе людей, но мне нравится думать, что это название связано с климатическими изменениями (район еще в XIX веке считался бедным и неблагополучным, с огромным количеством выходцев из Ирландии; в 1920-х годах он был едва ли не самым криминальным в городе; именно там во время «сухого закона» работало огромное количество подпольных питейных заведений – прим. пер.). Однако Даллас в середине сентября вполне можно назвать «Адской топкой». Вдобавок никуда не добраться без машины, а самая популярная кухня – мексиканская. Я люблю мексиканскую еду, но не по три же раза в день.
В Далласе любят оружие и не любят геев. Местные любят бухать – и даже очень. Я многое повидал, так что мне есть с чем сравнивать. Женщины в Далласе тоже любопытные – у них собственное представление о неброском стиле. «Красавица» на футбольном матче в Далласе – это девушка с навороченной стрижкой и в полном макияже. Вместо высокого каблука у нее обычный, а вместо джинсовой блузки – худи Техасского технического университета. Я без понятия, как выглядят эти девушки на самом деле, потому что из дома они выходят в полной боевой раскраске – ее даже больше, чем у войск Мэла Гибсона в фильме «Храброе сердце». Они, должно быть, по несколько часов в день тратят на то, чтобы нанести и смыть макияж. Впрочем, в Далласе – как и в Лос-Анджелесе – судят по внешнему виду.
В мой дом заселился Брэд Ричардс. Иногда он заставал меня с выключенным светом и зажженными свечами, наслаждающимся лучшей вещью, которую можно найти в Далласе – проигрывателем Magnavox 1972 года в идеальном состоянии. В мире профессионального хоккея мало кто слушает музыку в одиночестве с приглушенным светом при свечах. Я так делал с самого начала.
Брэд Ричардс
До перехода в «Даллас» я часто дрался с их капитаном Бренденом Морроу. Он не был в восторге от меня и до того, как я зашел в раздевалку «Старс», а впоследствии невзлюбил еще сильнее. Ему не нравилось, что мне уделялось больше внимания, чем ему. Он женился на дочери своего бывшего одноклубника Ги Карбонно в 2002-м. И поскольку Морроу считался лидером команды, его супруга должна была главенствовать среди жен игроков. Хорошо, что Карбонно завершил карьеру в 2000-м, и дело не дошло до соперничества мачехи с падчерицей.
Хоккейным королем Далласа был Майк Модано, и по шкале популярности это можно сравнить с игроком третьего состава заштатной студенческой футбольной команды. Никто не скандировал его имя на «Мэдисон Сквер Гарден» (конечно же, Шон имеет в виду «Американ Эйрлайнс Сентер» – прим. ред.). Вне всяких сомнений Модано своей карьерой заслужил включения в Зал славы, и он был в близких отношениях с Бреттом Халлом. Мне не очень нравилось, что сплоченность команды лежит на плечах Модано, потому что в раздевалке хватало хоккеистов с техасским мировоззрением, согласно которому каждый считает себя лучше остальных. Еще один лидер – вратарь Марти Турко. Он тоже недолюбливал меня из-за того, что я дразнил Бродера, который, если не ошибаюсь, играл за полторы тысячи миль от нас.
Майк Модано
У меня не ладились отношения с командой. Кроме, что удивительно, Стива Отта. Мы играли в схожей манере, и хотя он не засветился так, как я в «Рейнджерс», Стив все равно хорошо знал свое дело. У него не имелось каких-то запретных тем, и он был готов ляпнуть что угодно, лишь бы залезть сопернику под кожу. Я думал, что уж с ним-то мы точно не поладим. Ну и с Брэдом Ричардсом все было хорошо. Итого – два из 39. Если б мне пришел такой расклад в техасском покере, я бы просто не стал играть.
В Техасе жара за 37 градусов, и мне постоянно душно. А когда мне душно – я потею. Поэтому на выезд в Лос-Анджелес я надел свои шорты, сделанные из брюк, и сел в хвосте самолета. Я понимал, что другим потребуется время, чтобы привыкнуть к моему внешнему виду, но вдруг потом кому-то из команды это даже понравится. Внезапно ко мне подошел второй со-менеджер Лес Джексон и сказал, чтоб я отправился домой и переоделся во что-то более мужественное, а самолет подождет. Да-да, «Даллас Старс» отказывались лететь с парнем, одетым в пиджак и шорты. До такой степени, что были готовы потратить тысячи долларов на парковку самолета, пока я ездил переодеваться. Я такого никогда в жизни не видел; хотя, с другой стороны, никто до меня этого и не пробовал. Кстати, я уже упоминал, что выглядел превосходно?
Думаю, в Далласе меня встретили пассивно-агрессивно из-за связи с Бреттом Халлом. Некоторые одноклубники считали, что Бретт проявил незаслуженный фаворитизм. Что ж, так оно и было на самом деле. Если бы у руля стоял я, то подписал бы всех, кого только мог, из своих знакомых, про которых точно знал, что они помогут команде. Я бы хотел знать своих игроков как можно ближе. И если я не только играл с кем-то, но и жил вместе – и мы друг друга при этом не убили – я бы точно в лепешку расшибся, чтоб взять его в свою команду.
Мне стоило уделить больше времени, чтобы пережить расставание с Нью-Йорком. В спорте толком не дают отойти от расставания с командой. Ты должен забыть обо всем за считанные часы и влиться в другой коллектив, как только наденешь новую форму. Все знают, что если сразу после тяжелого расставания влезть в другие отношения, то они долго не продлятся. Думаю, это как раз про нас с «Далласом».
#####, как я же скучал по Нью-Йорку! Сменить «Мэдисон Сквер Гарден» на «Американ Эйрлайнс Сентер» – это все равно что быть рок-звездой и играть на переполненном стадионе в столице мира, а потом выступать на сельской ярмарке, где жареное во фритюре масло подают в качестве деликатеса. Это как отходняк после аддералла. Я чувствовал себя уставшим и подавленным. Я был на взводе.
Как же я ненавидел это место! Я возненавидел его с первого дня. Я скучал по временам, когда добирался до арены на метро в свежевыглаженном костюме от Прада и потертых ботинках. Я скучал по переполненным ресторанам, где сидели люди, которые были лучшими в своем деле: супермодели, модельеры, актеры, банкиры, режиссеры и даже водители грузовиков, перевозивших нашу экипировку. Я скучал по желтым такси и походам в Beatrice после игр. Это была моя жизнь. И вот теперь я в Далласе, ем жареные ребра и наблюдаю за тем, как богатые юнцы прикидываются ковбоями и кидают дротики, в то время как блондинки в безвкусной одежде пьют мартини и разговаривают о предстоящей поездке – в Нью-Йорк, между прочим.
20 октября я проводил свой первый матч на «Мэдисон Сквер Гарден» после обмена. Мы приехали в Нью-Йорк на целых пять дней, потому что играли затем еще с «Дэвилс» и «Айлендерс». В городе проходила Неделя моды – так что, помимо прочих прелестей Нью-Йорка, там было чем заняться и днем, и ночью. Как будто мне нужно об этом напоминать.
Я решил, что не буду жить вместе с командой в отеле на Таймс-сквер, и снял номер в гостинице Mercer в Сохо. Это мой любимый отель в Нью-Йорке – шесть этажей в неороманском стиле в самом сердце одного из самых интересных районов города. Это отель-побратим (сюрприз-сюрприз!) Chateau Marmont в Лос-Анджелесе.
Брэд Ричардс тоже хотел хорошо провести время отдельно от команды и тоже снял номер в центре, недалеко от меня. В принципе, так делать нельзя; но если приходишь на арену вовремя, то всем по барабану. Я знал, что Ричи уже решил покинуть Даллас по истечению контракта и хотел бы подписаться с «Рейнджерс», так что ему было интересно получше узнать город. Это была блестящая возможность показать ему Нью-Йорк – причем не туристический.
Обычно, когда прилетаешь куда-то, большую часть времени проводишь либо в отеле, либо на катке. Не успеешь обернуться, как уже снова надо лететь в другой город. Это не самый гламурный образ жизни, но Нью-Йорк – исключение.
Мы обыграли «Рейнджерс» на «Мэдисон Сквер Гарден» – 2:1. Я профессионал, так что действовал соответствующе. Я вошел в роль Шона Эйври и изо всех сил докучал Хенрику Лундквисту, а на раскатке поливал говном талантливого молодого нападающего Брендона Дубински. Это не доставляло мне удовольствия. А победа над командой, за которую я все еще хотел играть, не принесла радости.
Ричи – хороший и умный парень, а также большой профессионал. Он долгое время отдавал все силы, чтобы сделать хорошую карьеру в НХЛ, и теперь позволял себе немного больше. И все же он был достаточно наивен и не понимал всех прелестей, которые может принести слава профессионального спортсмена. После игры мы с ним пригласили двух девушек в Waverly Inn, а затем поехали ко мне в номер. Я зажег камин, и мы спустились в лобби пропустить по стаканчику. Через 15 минут сработала пожарная сигнализация, и все высыпали в лобби. Ко мне подошел управляющий и сказал: «Господин Эйври, вы зажгли камин и забыли открыть вытяжку». Конечно же, я хотел зажечь в Нью-Йорке, но не в прямом же смысле.
Я встретился с Мэттом Адамчиком в нашем новом спортбаре, который мы назвали Warren 77. Дела шли хорошо. Мы выбрали Трайбеку еще и по той причине, что аренда там стоила разумных денег, а это важнейший момент для ресторана. Мы установили мягкое освещение и выбрали густые тона – например, темно-зеленый с желтоватым отливом. Вдоль стен расставили сиденья из классического красного кожзаменителя. Стены украсили уникальными картинами – несколько работ Диан Арбус и портрет Уэйна Гретцки от Энди Уорхола, который я одолжил бару. Мне очень нравилось создавать мир за пределами хоккея. Я твердо верил, что он будет моим надежным тылом, когда я повешу коньки на гвоздь. Я знал, что в любом случае вернусь в Нью-Йорк.
Warren 77
А потом мы с «Далласом» отправились дальше. Думаю, первый ключевой момент, положивший начало моего конца со «Старс», произошел 1 ноября 2008 года в Бостоне. Я никогда раньше не видел, чтобы два игрока ставили всю арену на уши так, как это удалось нам со Стивом Оттом. Случаются такие матчи, когда грязь льется с самого начала – и это был один из таких. В общей сложности судьи выписали 146 минут штрафа (21 из них мне, и 18 – Отту), и «Брюинс» добивались нашей дисквалификации. Говорят, что обслуживающий персонал, сидевший в штрафном боксе, такого трехэтажного мата никогда за 35 лет в НХЛ не слышал. Чтобы быть эффективным подстрекателем, надо быть оригинальным, так что я воспринял это как комплимент. Вот только что-то они ни слова не сказали про двух чокнутых девиц, которые пробрались к скамейкам штрафников, стали обзывать нас пидорами и спрашивали, каково это – ##### друг друга в жопу?
Мы решили, что надо ответить. Я всегда находил интересным, что женщины приходят на игры в сетках с фамилиями игроков на спине – как было и с теми дамами. Мы спросили их: «А твоего парня не смущает, что его девушка не прочь отсосать Филу Кесселу в его же, #####, машине после игры?». Кто-то из их парней тоже спустился и начал ########### [дерзить]. Тогда мы спросили и его, отсосет ли он Кесселу за клюшку с автографом? Он продержался секунд 17, а потом вернулся на свое место десятью рядами выше. Он понимал, что даже если это и не было правдой, такие мысли его девушку точно посещали, – и решил не лезть дальше.
Игра была грязной с самого начала: удары исподтишка, спорные силовые приемы, да и вообще достаточно печальная атмосфера. Мы проиграли 1:5, а я забросил нашу единственную шайбу. После игры Майк Модано на полном серьезе сказал, что мы устроили цирк и что он не собирается играть в такой жесткий и задиристый хоккей, каким его делают Эйври с Оттом.
Модано с самого начала был недоволен моей зарплатой – большей, чем его (у Эйври было 3,875 млн, у Модано на предпоследнем году регрессирующего контракта – 2,25. И даже среднегодовая сумма у Модано тоже была меньше – 3,45 – прим. ред.). К тому же его карьера подходила к концу, и ему не нравилось, что перед ним перестали стелить ковровую дорожку. Он был невероятно талантливым игроком, особо не выкладывающимся на тренировках и не отрабатывавшим в обороне. Он был мягким как попка младенца. Жертвовать телом ради команды он не собирался. Ну и он тесно общался с Бреттом Халлом – как и я. Думаю, он немного ревновал. Я понял, что мои дни в «Далласе» сочтены.
--
Я разбираюсь в комплиментах. Раз я попадаю на обложку журнала за счет своей игры – значит, я что-то правильно делаю. Но вот – злой? Это не про меня. Гений? Это не мне решать.
«Злой гений НХЛ». Именно так меня назвали The Hockey News в номере от 13 мая 2008 года, поместив на обложку мою фотографию с пририсованными маркером дьявольскими рожками и бородкой. В общем еще до того как мы сели в Калгари 1 декабря 2008 года, канадская пресса нагоняла ажиотаж перед встречей с «Флэймс» не только из-за моей растущей репутации в НХЛ, но еще и потому, что Элиша Катберт, с которой я расстался полтора года назад, теперь встречалась с Дионом Фанюфом – так называемой звездой «Калгари».
Я искренне любил Элишу, но тот факт, что она оставила наши отношения в прошлом (как и я) и встречалась с Фанюфом, меня совершенно не беспокоил. Мне скорее не понравилось, что канадская пресса сочла эту историю интересной и приемлемой. К тому же все это пришлось на тот момент, когда я уже был на взводе, потому что был несчастлив в Далласе, если не считать кратковременные проблески каждую вторую пятницу, когда приходила зарплата – она получилась даже большей, чем я рассчитывал, поскольку в Техасе нет подоходного налога штата. Но радость от зарплаты носила мимолетный характер. Удовольствия мне все это не приносило.
Дион Фанюф
Перед отъездом на утреннюю раскатку у нашего отеля собралась куча журналистов с камерами и мобильными телефонами – и от печатных изданий, и с телевидения. Я вышел из гостиницы и отправился за лучшим, что есть в Канаде – кофе и пончиком (или двумя) от Tim Horton’s. Толпа журналистов тут же начала расспрашивать меня про Диона. Я поразился. Видимо, с новостями в тот день было так плохо, что они решили зацепиться за историю о том, что игрок НХЛ встречается с моей бывшей. Им очень хотелось представить все таким образом, будто у нас с Фанюфом есть зуб на друг друга. Ну я и подумал: ОК, может быть, это как-то можно использовать, чтобы залезть к нему в голову еще до начала матча. Но четкого плана у меня еще не имелось.
Во время раскатки камеры стояли по всей арене и постоянно меня снимали. И я вышел из себя. В мире полно более важных вещей – вот прям в миллион раз. Мне даже стало стыдно за журналистов из-за того, что они тратят на это свою жизнь. Я зашел в раздевалку – а туда уже набилась пресса, которая лишь ждала от меня отмашки. Я направился в кабинет физиотерапевта. Все смеялись и говорили, что я стал Главной Новостью в Калгари. Вот тогда я и произнес: «Хочу дать комментарий по поводу того, что в НХЛ прям вошло в моду влюбляться в моих бэушных обсосок».
Не знаю, почему я выразился именно так, но более подходящего слэнгового термина подобрать не смог (речь про те самые «sloppy seconds», ужасно вульгарный оборот – прим. пер.). Я хотел уколоть Диона Фанюфа перед игрой и сделать так, чтобы он на меня разозлился. Брэд Ричардс заметил: «Да не скажешь ты так…». Это сейчас, что, вызов был? Ну и я пошел обратно в раздевалку, и дал комментарий прессе; а дальше вы знаете.
Нет, сначала ничего такого не произошло, конечно. Я переоделся, а мои одноклубники делали вид, что впереди просто очередная игра, которых в сезоне 82. Я сел в автобус, нас повезли в отель на обед и отдых перед матчем, и вот тут-то все и началось…
У всех зазвонили и зажужжали телефоны, а когда я пришел на обед, все сразу уставились на меня. Все уже были в курсе дела, включая тренеров, сидевших за столом с таким видом, будто я испортил им Рождество.
Мне кусок не лез в горло. Я только и думал о своих словах и о том, что теперь устроят чинуши из НХЛ. Ну подумаешь, облил кого-то говном перед игрой, что они мне сделают? Выпишет мне лига штраф – да и все.
Я вернулся в номер и включил телек – а там по всем каналам показывают меня. И тут, как в кино, зазвонил телефон. На проводе мой друг и начальник Бретт Халл: «#####, ну вот ты и допрыгался». Отличная черта Халли: он всегда говорит то, что у него на уме. Мои мысли были аналогичными. Мы были достаточно хорошо знакомы, так что когда он сказал: «Немедленно выбирайся из этого ####### [неблагоприятной ситуации]; пакуй вещи и лети в Нью-Йорк, а мы со всем разберемся» – мы оба понимали, что в «Далласе» меня больше не будет. Он не отчислял меня из команды, ни в коем случае. Он хотел защитить меня от того, что – как мы оба понимали – должно было последовать дальше. Вот только все оказалось даже хуже.
Я сидел в самолете, ожидая взлета. Мне было стыдно, и в то же время я чувствовал облегчение. Мне было ###### как неудобно, что я так подставил Элишу, потому что я к этому совершенно не стремился. Я когда-то любил ее; у нас просто ничего не получилось. Но она замечательный человек, и нам было хорошо вместе на протяжении года с небольшим. Я хочу, чтобы вы поняли: мне очень жаль, что я доставил ей столько неприятностей. Я совершенно не собирался этого делать. Я хотел задеть Фанюфа, но промахнулся.
Элиша Катберт и Дион Фанюф
Помимо этого на меня тяжелым грузом лег гнет стыда и разочарования в самом себе, ведь я подвел кумира своего детства. Бретт Халл сделал мне столько добра – даже когда от него ничего не требовалось. Если не считать моих родителей, Бретт Халл сделал для меня больше всех в жизни. А я опозорил клуб, которым он руководит, что может сказаться теперь уже на его жизни. С другой стороны, я был рад улететь домой – туда, где чувствовал себя надежно и где каждый день находил вдохновение. Забавно, но даже сейчас, если я до 9 утра не сходил в зал, не помылся, не побрился и не переоделся, то мне стыдно и неловко. Потому что в 9 утра на улицах Нью-Йорка полно людей, которые уже три часа как на работе, и если они увидят, что я иду в зал в 9:30 – это выставляет меня слабым. Как будто мне нечем заняться. Немного странная мысль, но мне она нравится.
Следующие несколько дней в мире спорта только про меня и говорили. Больше, чем если бы я убил кого-нибудь (НФЛ), избил жену (МЛБ), напился и дебоширил (НБА), да еще и с оружием (все вышеперечисленное). Мы много обсуждали с моим агентом Пэтом Моррисом и профсоюзом игроков, что за ###### я устроил и чем я только думал. Но я не думал, а просто реагировал. Суть этих бесед сводилась к интерпретации правил – на случай, если «Даллас» захочет аннулировать мой контракт, что, впрочем, было невозможно. Меня могли посадить в запас на матч или два, чтобы успокоить публику. Не, ну реально – я же никого не отправил в морг.
Но не тут-то было. НХЛ выписала мне бессрочную дисквалификацию «в соответствии с 6-й главой 17-го положения регламента НХЛ за причинение вреда лиге или хоккею». Мне назначили слушание, где все зависело от милости Беттмэна и его суда.
От «Далласа» не было почти никакой помощи. «Я полностью поддерживаю решение лиги дисквалифицировать Шона Эйври, – заявил владелец клуба Том Хикс. – Если б его не дисквалифицировала лига, мы бы сами это сделали. Наш клуб не терпит такого поведения, особенно если дело касается члена команды. У нашей команды высокие стандарты, и мы не собираемся их менять».
Марти Турко тоже высказался. «Это очень обидная ситуация для тех, кто давно в команде и гордится тем, как ее воспринимает общество. Неуважение, проявленное сегодня утром, вкупе с некоторыми другими событиями сезона невероятно опечалило нас. Это настоящая пощечина».
Марти Турко
Даже Джон Торторелла назвал меня позором лиги. Вскоре этот комментарий будет выглядеть очень иронично. Но тогда у всех ненавистников Шона Эйври появилась отличная возможность оттоптаться на мне. Казалось, что я завзятый рецидивист, хотя раньше НХЛ меня ни разу не дисквалифицировала.
Несмотря на все заверения агента и профсоюза ходили разговоры о том, что руководство «Далласа» попробует разорвать мой контракт. Однако я понимал, что профсоюз ни за что этого не допустит, потому что такой прецедент изменит спорт навсегда. Ну потому что в таком случае владельцы клубов могли всех посадить на золотые поводки и каждый контракт находился бы под угрозой.
Мой друг Билли Дерни (глава охраны близняшек Олсен) заехал за мной и отвез в офис НХЛ, где проходило слушание дела. Он проводил меня на всякий случай, если вдруг появятся какие-то проблемы, но по большей части просто для виду.
По большому счету в профсоюзе сказали, что есть только один вариант избежать гильотины – поклониться в ноги коротышке. То есть второму самому ненавидимому человеку в хоккее после меня – Гэри Беттмэну. Я сказал Бретту Халлу, что он может оставаться в Далласе, а я сам все улажу, потому что мне хотелось максимально дистанцироваться от него. Бретт – верный сукин сын. Ему похер, что про него говорят. Кроме того, он забросил 700 шайб в НХЛ и был одним из самых видных людей в лиге, так что он все равно приехал.
Мы зашли в роскошный конференц-зал в штаб-квартире НХЛ и расселись по местам. «Министр юстиции» лиги Колин Кэмпбелл включил видеозапись моей речи в Калгари. Он ее, наверное, раз двадцать прокрутил. Он раз за разом ставил ее в замедленном режиме, словно пытался найти второго снайпера на видео убийства Джона Кеннеди.
Колин Кэмпбелл
Лигу представляли как минимум шесть адвокатов, ознакомившие собравшихся с предыдущими инцидентами. Среди них были недавний матч в Бостоне (я забил гол, провел несколько силовых и подрался), стычка с Дарси Такером на раскатке, комментарий в адрес трусливых французов с визорами, а также моя перепалка c Брайаном Хэйуордом – после его заявления о том, что мне надо набить морду, я сказал, что до того как стать журналюгой в телеке, он был поленом как игрок. Да-да, комментатор призывал применить чрезмерную жестокость к профессиональному спортсмену. Да, в истории НХЛ происходили случаи и похлеще, но суть-то не в этом. Они просто хотели от меня избавиться.
Суд был сплошным фарсом. Эти ребята вопили изо всех сил, и у меня оставалась только одна надежда выйти оттуда трудоустроенным в НХЛ – отвечать тем же. Разница лишь в том, что я-то говорил правду.
Звучит печальная музыка. Я рассказывал о маленьком мальчике, которому все говорили, что с его ростом ему не играть в НХЛ, и что, когда я все-таки пробился в лигу, меня стала интересовать жизнь за пределами площадки, и как я стал нагонять все то, что упустил за годы в молодежном хоккее. Я сказал, что люблю читать, слушать музыку дома и ходить на концерты, люблю искусство, дизайн и моду. И поскольку я отличался от типичных энхаэловцев, мне приходилось годами терпеть нападки со стороны болельщиков и соперников. Меня обзывали пидорасом, на гостевых аренах поднимали таблички с надписью «Пидор», а когда я бил клюшкой по борту и пытался привлечь к этому внимание арбитров, они меня игнорировали.
И тут я заплакал. Причем искренне, потому что мне было обидно, что в этом цирке мое мнение никого не интересует. Я согласился, что мне действительно стоило лучше подбирать слова в выпаде на Фанюфа. А затем я попробовал перевести стрелки на НХЛ и обвинил лигу в том, что меня плохо защищают от оскорблений касательно моей предполагаемой гомосексуальности (хотя все девушки, с которыми я встречался, регулярно мелькали на страницах желтой прессы). Разве лига дисквалифицировала звезду Эдди Белфура, когда его пришлось скрутить в гостиничном номере в Далласе с помощью перцового баллончика, а он предложил ментам миллиард долларов? А как насчет Кевина Стивенса, которого арестовали с крэком и проституткой? А как насчет Дэни Хитли, которому предъявили обвинение в том, что он убил человека – моего друга Дэна Снайдера? А как насчет всех тех, кто обзывал первого чернокожего игрока НХЛ Уилли О’Ри словом на букву «н»?
Все тщетно. Я изо всех сил старался избежать смертного приговора. Я вышел из офиса НХЛ, совершенно не понимая, что ждет меня в будущем.
А потом мне позвонили. Меня дисквалифицировали на шесть матчей, а также назначили пройти 30-дневный курс в реабилитационной клинике в Малибу, штат Калифорния. Секундочку – какая еще реабилитационная клиника? Схерали меня направили туда на месяц? Я почти не пью, а если не считать периодические затяжки травкой, то и наркотики не употребляю. Это что еще за прикол?
Спорить не имело смысла. Консилиум магов и чародеев НХЛ решил, что у меня проблемы с контролем гнева. Поэтому меня отправили в клинику, чтобы я «научился справляться с гневом».
Понравилось? Поддержи проект рублем! Наша карта – 4274 3200 3863 2371.
Часть 3. «Я всегда выбирал тех, кого точно мог побить». Шон Эйври вспоминает, как дрался за великий «Детройт»
Часть 8. Город звезд, понтов и кокаина. Шон Эйври окунулся в гламурную жизнь Лос-Анджелеса
Часть 9. «В то время я передвигался исключительно на белых лимузинах». Шон Эйври готовится к прорыву в НХЛ
Автобиография Фила Эспозито. «Вид на нудистский пляж? Отлично. Я там прямо в центре и встану». Последняя глава автобиографии Эспозито (и ссылки на все предыдущие)
Фото: Gettyimages.ru/Doug Pensinger, Ronald Martinez, Bruce Bennett, Harry How, Aaron Harris/Getty Images for COTY; opentable.co.uk/warren-77; twitter.com/imseanavery
Пойду все главы читать,оказывается интересно)
Читаешь и кажется , что человек вовсе не такой дурак, но смотришь на то , что он ляпнул тогда и на его поведение на площадке - полный идиот же.