Джером Игинла. От А до Я
Вечный лидер «Калгари» Джером Игинла стал игроком «Питтсбурга». В блоге «Эпицентр» – все о, возможно, самом талантливом темнокожем нападающем в истории хоккея.
Адреналин. За сутки до первого матча в составе «Калгари» моя юниорская команда «Кэмлупс Блэйзерс» вылетела из плей-офф, и мы с парнями отправились в ночной клуб, чтобы отметить окончание сезона и тусили там до утра. А у «Флэймс» на следующий день был ранний матч с «Чикаго». Руководство клуба вызвало меня к себе для подписания контракта, но предупредили, что играть я не буду, а первую тренировку проведу только на утро. И вот я, не спав ночью, ставлю подпись под соглашением с «Калгари», после чего мне говорят, что сегодня я в составе. Я схватил свою форму, побежал в раздевалку, где меня ждали уже почти собранные игроки. Ощущение было просто безумное!
Родители будили моих одноклубников по «Кэмлупс», рассказывали им о моем дебюте. А они отвечали: «Да ладно врать, мы только что были с Джеромом в ночном клубе». Это был колоссальный выплеск адреналина. Совсем недавно я болел за Тео Флери, сидя у экрана телевизора, а сейчас меня ставят центром в его звено, а в воротах команды соперника – сам Эд Белфор.
Буллиты. Мне нравится идея с послематчевыми буллитами. Помню, как в детстве мы с друзьями смотрели «Битвы Альберта» по телевизору. Тогда «Ойлерс» и «Флэймс» еще занимали первые-вторые места в турнирной таблице НХЛ. В случае ничьей нам нечего было обсуждать в школе. Если твоя команда побеждала, мы могли говорить о том, за счет чего ей удалось дожать соперника. Если проигрывала – обсуждали слабые места. А ничьи ничего такого не давали. Думаю, буллиты только делают игру интереснее.
Воспитание. Музыка была большой частью моего воспитания. Мои мама и бабушка очень любили музыку, и они, как и все старшие, считали своих детей и внуков безумно талантливыми, хотя мне медведь на ухо наступил. Нас с моими двоюродными братьями и сестрами отправляли на различные музыкальные фестивали и заставляли петь перед людьми. К этому было сложно привыкнуть, так как я очень нервничал, хотя такой опыт пригодился мне в будущем. Потом я не боялся выступать перед людьми.
Гол. Каждый раз, когда я получал шайбу в дебютных матчах, я надеялся, что, может, вот сейчас мне удастся забить первый гол. Во второй игре с «Чикаго» Герман Титов отбросил мне шайбу на верхнюю точку круга вбрасывания, а я бросил низом в угол и забил Белфору. Было очень круто!
Детство. В детстве я был большим поклонником Гранта Фюра и безумно болел за «Ойлерс». Когда я стал играть в хоккей, то сначала был вратарем, но мне не понравилось. В воротах было скучновато, поэтому я сменил амплуа. Я очень рад этому, так как голкипер – тяжелейшая позиция.
Еда. Моя мама растила меня в одиночестве, так как они с отцом развелись, когда мне исполнилось 2 года. Из-за постоянно занятости на работе она не так часто готовила, но перед уходом в школу я всегда получал большой пакет еды для обеда. Там было полно вкуснятины, но мне хватало и половины пакета, так что, можно сказать, занимался бизнесом. Я обменивался с ребятами частями ланча или просил маму класть в пакет то, что можно было обменять на какие-то вещи. Здорово было. Например, я мог менять то, что не хотел есть, на видеоигры.
Желание. С кем бы из игроков НХЛ я хотел бы реализовать выход 2 в 1? Если бы шайба была у меня, и я бежал бы по правому краю, то было бы здорово отдать ее Бретту Халлу. Ну а если бы шайба была у партнера, то, наверняка, выбрал бы Крэйга Конроя, с которым играл многие годы, ну и, конечно, Джо Сакика. Кого-то из этих двух парней.
Забота. Мой отец в детстве был мусульманином, но после переезда в Канаду из Африки сменил веру на христианство. Я всегда верил в Бога, но однажды во время поездки с юниорской командой сосед по комнате спросил меня: «А что если бога нет? Что если после смерти ничего нет, ничего, кроме темноты?». Я, конечно, возразил ему, сказал, что это невозможно, но какие-то сомнения и даже страх у меня появились. До той минуты я никогда не задумывался об этом слишком серьезно, все, что я знал о Боге, было из книг. Все это некоторое время не давало мне покоя, а спустя год я поговорил о Боге с отцом. Он сказал, что мне стоит попросить Бога забрать все мои страхи, и если после молитвы мне будет легче, это и будет доказательством существования Всевышнего. Это многое прояснило для меня, после молитвы мне действительно полегчало. Пожалуй, это самый тяжелый вопрос, которым я когда-либо себя мучил. После того разговора с отцом я стал верить в Бога по-настоящему.
Имя. Мое полное имя – Джером Артур-Ли Адекунле Тиджей Джуниор Элвис Игинла. Мне пришлось помучиться, прежде чем запомнить, как правильно его писать. Его произносить-то было нелегко, хотя отец до сих пор помогает мне, если я забыл какую-то часть. Я уже освоил ту часть, что идет до слова «Адекунле», а вот с остальным пока получается не так хорошо. Забавно, что некоторые люди просили показать им мое свидетельство о рождении, так как они не верили, что у меня на самом деле такое длинное имя. Артур-Ли – это отчество моего отца. Адекунле – было его именем, пока он жил в Нигерии. Затем он сменил его на Элвис, так как думал, что это круто. Тиджей – это сокращенное от Тиджани, имя моего дела. А Игинла на языке народа Йоруба означает большое дерево.
Карьера. Если бы не хоккей, я, наверное, пошел бы по стопам отца и стал бы юристом. Мне очень нравился сериал «Мэтлок». Я не пропускал ни одной серии, и всегда обсуждал каждое дело. Мои друзья подтвердят, что я очень люблю спорить и доказывать свою правоту.
Лекавалье. Когда мы встретились с Лекавалье в сборной Канады, то поговорили о нашей драке в финале Кубка Стэнли-2004. Не то, чтобы мы вспоминали о деталях, но было интересно поделиться ощущениями от тех матчей с Винни, Брэдом Ричардсом и Мартеном Сен-Луи. Узнать то, насколько тяжело дались им те игры. Кто победил в нашей с Лекавалье драке? По-моему, там была ничья.
Мечта. В детстве я мечтал играть и в бейсбол, и в хоккей, и я обожал Бо Джексона. Я занимался обоими видами спорта до 17 лет, но, повзрослев, понял, что стать профессиональным хоккеистом мне будет проще, чем проявить себя на позиции кэтчера или пинчера. Ну и я просто лучше играл в хоккей, хотя я любил и продолжаю любить бейсбол.
Ненависть. В НХЛ несколько игроков, против которых я ненавижу играть, но не хотел бы называть их имена. Пожалуй, один из самых неприятных защитников – Адам Фут. Он играл не грязно, но всегда выкладывался до конца, и он очень крепкий парень. Отметил бы и Криса Пронгера.
Олимпиада. Это было нечто очень крутое. Пожалуй, ничто не сравнится с нашей победой над США в Солт-Лейк Сити в 2002-м. Мы ждали это золото 50 лет. Половина болельщиков была из Канады, половина из США. Их лица были разрисованы, они пели гимн перед игрой, стояла невероятная атмосфера. Наверное, это была самая невероятная игра, в которой я когда-либо принимал участие. Мы так хотели победить. И победили со счетом 5:2.
Память. Пожалуй, мой самый памятный гол – тот, который позволил мне впервые достичь отметки в 50 шайб за сезон. Это было в Чикаго. До конца чемпионата оставалось всего 3 или 4 матча, у меня 49 голов, и мысли о том, чтобы не завершить регулярку с этими 49 шайбами. Я дружу с Робом Брауном, который однажды забил 49 голов за сезон. Раньше я частенько подкалывал его: «Роб, как ты мог остановиться на 49? Чего ж не добрался до 50?». Вот об этом я и думал, когда сам оказался в похожей ситуации. Но, к счастью, мне повезло больше, чем Брауну.
И, наверное, 50-й гол в сезоне-2007/08, который я забил «Ванкуверу». «Кэнакс» уже потеряли шансы на плей-офф, но они делали все, чтобы я не забил 50-ю шайбу. Мои партнеры помогали мне, как могли. Шайба постоянно летела ко мне, но соперники то и дело отсекали меня от нее, блокировали мои броски. И вот меньше, чем за 10 минут до конца матча Эрик Найстром сделал мне идеальный пас, и я снова добрался до отметки «50».
Родители. Моя мама пела канадский и американский гимны перед одним из матчей в 2000-м году. Мы играли против «Рейнджерс», и это была Hockey Night in Canada. Я никогда так не нервничал перед игрой. Я думал только об одном: «Мам, пожалуйста, попади во все ноты и не забудь слова!».
Смена. Когда я вспоминаю о финале Кубка Стэнли-2004, в голове тут же всплывают мысли о незасчитаном голе Мартина Желины. В тот момент я был на скамейке, и мне действительно показалось, что шайба побывала в воротах, хотя все произошло так быстро. Возможно, мне стоило как-то остановить игру, чтобы Дэррилл Саттер мог потребовать видеопросмотр момента. А затем «Тампа» забила в овертайме и сравняла счет в серии, и в тот момент я находился на площадке. Об этой смене я также вспоминаю.
Традиции. Я хотел дать своим детям нигерийские имена, но у моей жены было свое мнение на этот счет. Мы назвали дочку Джей. Просто. Со вкусом. Когда на свет появился второй ребенок, жена заявила, что она категорически против того, чтобы у нашего мальчика было столько же имен, сколько у меня. Так что его зовут просто Тиг. Ну а третий ребенок получил имя Джо. А в добавок приставку Артур Ли Элвис Адекунле Джуниор Игинла.
Упражнение. Три подхода по 25 прыжков. Перерыв между попытками – 60-90 секунд. На расстоянии в 1,5 метра находятся 5 препятствий высотой около 90 сантиметров. Присев на корточки, нужно по-лягушачьи перепрыгнуть через заграждение. Приземлившись, нужно выдержать двухсекундную паузу, чтобы набраться сил, и выполнить следующий прыжок. Это упражнение позволяет улучшить взрывную скорость.
Флэймс. За моими плечами несколько сезонов с хорошими индивидуальными показателями, но моя главная цель – сделать свою команду чемпионом. Победа в Кубке Стэнли – это то, что мотивирует меня. Однажды от чемпионства «Флэймс» отделяла всего одна успешная игра, и боль от того поражения до сих пор дает о себе знать.
Харизма. Я не хочу быть посредственностью, мне всегда хотелось быть именно звездой НХЛ. Я преклоняюсь перед парнями, вроде Стива Айзермана, Джо Сакика или Петера Форсберга, которые из года в год, из матча в матч, из смены в смену выкладывались на льду по максимуму.
Цена. За каждый гол, забитый мною в сезоне-2010/11, благотворительный фонд по борьбе с диабетом получал по 2 тысячи долларов. Диабет затронул членов моей семьи, так что мне хотелось бы помочь тем, кто занимается исследованиями этой болезни.
Чувство. Не думай о том, какого цвета твоя кожа или какой ты расы. Просто следуйте своей мечте.
Шутка. Когда летом 2001-го моя подруга сказала, что мне позвонил Уэйн Гретцки с просьбой приехать в тренировочный лагерь Олимпийской сборной Канады, я сначала не поверил ей. Я подумал, что, возможно, кто-то пошутил. Даже представил, насколько смешно было бы, приедь я со всем своим снаряжением в лагерь, где меня никто не ждал. Это была бы злая шутка, но у нас в команде были пранкеры. Я решил перезвонить Гретцки, чтобы убедиться в услышанном, но сначала я не поверил, что меня действительно вызвали на Олимпийские сборы.
Эдмонтон. Я рос болельщиком «Эдмонтона», и никогда бы не подумал, что буду играть за «Калгари». Мне потребовалось немало времени, чтобы заставить своих друзей и членов семьи изменить «Ойлерс» и полюбить «Флэймс», когда я оказался в НХЛ, хотя некоторые из них остались преданны «нефтяникам». Они говорят мне: «Мы это, будем болеть за обе команды». Но мне сразу видно, кто за кого переживает по-настоящему.
Юмор. У Саттера есть чувство юмора, но не советую вам быть тем парнем, который выведет его из себя. Однажды мы с Крэйгом Конроем провалили матч с «Монреалем», хотя за день до игры было проведено собрание, на котором команда обсуждала пути выхода из кризиса. До конца встречи оставалось всего ничего, мы с Крэйгом сидели на скамейки, как вдруг Дэррил сказал: «Эй вы, парочка. Не забыли сегодня захватить свои платья?». Он не уточнил, к кому именно обратился, но мы поняли, что речь шла о нас. Затем Дэррил добавил: «А вам стоило их захватить. Сегодня вы играли, как девчонки». И таких способов подколоть игроков у него много.
Я. В детстве я был единственным чернокожим игроком в своей команде. Мне повезло с одноклубниками, но иногда во время матчей возникали небольшие инциденты с соперниками или чужими родителями. Мне кричали: «Парень, ну зачем ты стремишься попасть в НХЛ? Там нет черных игроков». Эти слова западали мне в душу, и, честно говоря, мне было приятно, что им можно было возразить, сказать, что в лиге были хоккеисты-афроамериканцы.
В то время в «Эдмонтоне» блистал Грант Фюр, выигравший несколько Кубков Стэнли и участвовавший в Матчах всех звезд. Я старался, как можно внимательнее следить за другими чернокожими ребятами, как-то, Клод Вилгрейн из «Девилс» или Тони Маккегни, чтобы перед моими глазами всегда был пример. И я горжусь тем, что я, афроамериканец, играю в НХЛ. Я знаю, как много те чернокожие ребята значили для меня, и, может быть, в мире хватает мальчишек, которым задают похожие вопросы, которым приходится непросто из-за своей расовой принадлежности. Я бы гордился тем, если бы они считали меня своей ролевой моделью.
При подготовке материала использованы цитаты хоккеиста из журнала Sport Illustrated, The Hockey News и его интервью для TSN, ESPN, Sporting News, Canada.com и CBC.
Фото: Getty Images.
