«В день парада я проснулся на полу в ванной, и понятия не имел, как там оказался». Шон Эйври и лето с Кубком Стэнли
От редакции Sports.ru: вы находитесь в блоге Hockey Books, который полностью перевел огненную автобиографию Фила Эспозито, а теперь открывает для вас новую книгу – знаменитого провокатора Шона Эйври. И там тоже жара! Поддержите авторов плюсами, подписками и комментариями, чтобы интересные переводы чаще появлялись на Трибуне и в вашей ленте.
Лето – это хорошо. А лето с Кубком Стэнли – еще лучше. Именно об этом в шестой главе своей автобиографии рассказывает Шон Эйври. Для канадского паренька из пригорода Торонто переезд в Детройт уже был шагом вперед, а последовавшие за ним путешествия в Нью-Йорк и Лос-Анджелес и подавно.
Эйври, как и многие канадцы, относится к родине с определенной прохладой, что неудивительно. Население Канады почти ровно в десять раз меньше, чем в США, что накладывает серьезный отпечаток на ритм и уклад жизни. Это особенно хорошо видно в конце главы, где он рассказывает про отпуск в районе Бичес и на Мускоке – фактически пределе мечтаний в контексте летних отпусков в Канаде.
Глава 6. Лето с Кубком Стэнли
В том сезоне я больше не играл. Жалею ли я себя, что мне расколошматили ногу за пару дней до начала плей-офф? Ни разу. Вы вообще представляете себе количество игроков из младших лиг, которые в итоге пробиваются в НХЛ? Их где-то 0,02%. А сколько из них выигрывают Кубок Стэнли в своем дебютном сезоне? Ну вы поняли (здесь и далее Шон намекает, что он выиграл Кубок Стэнли, но в действительности это не совсем корректно. Он был членом чемпионской команды, но обладателем кубка не считается, так как для этого требуется отыграть либо не менее половины матчей в регулярном чемпионате, либо хотя бы один матч финальной серии. Имени Эйври нет на кубке — прим. ред.) Так что я вовсе не ныл в раздевалке «Детройта». Я, #####, в лотерею выиграл!
А тут вы видите молодого кучерявого меня. Мы с моими «старшими братьями» из «Детройта» отмечаем победу в Кубке Стэнли. Слева от меня – Бретт Халл, сзади – Крис Челиос. Меня обнимает Крис Дрэйпер – он помог мне перейти в «Ред Уингс» и с первыми модельными съемками. А видите чувака, который правой рукой кубок держит? Это Кид Рок.
Все, что было до чемпионского парада, я помню с трудом. Я раньше пил, как многие хоккеисты. Понятно, что 22-летние любят бухнуть, и, да, канадцы не дураки пивка попить. Все это так. Но хоккеисты вообще на другом уровне в этом плане.
Мне даже казалось, что лучшие игроки в мире – это как раз те, кто больше всех любит побухать. Это сравнимо с гениальными творцами, которые после работы расслабляются бухлом и наркотиками. Будто реальность сама по себе не столь интересна. Но вопреки вашим ожиданиям, я не любитель выпить. Честное слово — мне не очень нравится вкус алкоголя. Я вообще предпочитаю «сухие слабости», но забить косяк в НХЛ, в общем-то, не вариант.
Помню, утром перед парадом Чели сказал, что заедет за мной, и мы с ним «разомнемся» перед тем, как город искупает нас в своей любви (и бухле). Я жуткий сластена, а потому налил себе полбокала «Амаретто», добавил туда полбокала «Доктора Пеппера» и выпил все залпом, чтобы немного захмелеть. Тягаться с Чели мне не под силу.
Чели обычно сначала пил пиво, затем накатывал текилы или «Джеймсона», а потом его вырубало. Когда все было совсем плохо, его надо было на себе выносить, иначе он мог проспать в баре всю ночь. Утром он просыпался, приводил себя в порядок, ехал на каток и выкладывался на тренировке больше всех. Если клонировать его ДНК, мы получим расу сверхлюдей.
Короче, накануне парада Кубка Стэнли-2002 года мы поехали с бидоном в гости к Эминему. Он жил в богатом пригороде Детройта в самом большом доме, который я когда-либо видел. Там не было ни золотых львов, ни акул в бассейне – ничего такого. Просто огромный дом.
Дом Эминема в Рочестер Хиллс (примерно в 45 км от центра Детройта). В 2017 году был выставлен на продажу за два миллиона долларов.
Я не знаю, как мы там оказались и чья это вообще была идея, но все было довольно нелепо, потому что Эминем ничего не знал о хоккее. Это больше походило на массовую фотосессию. Он тогда только стал знаменитым, и вокруг него было много хардкорных чуваков из хип-хопа. Встречи со знаменитостями всегда идут по двум сценариям – либо они мечтали быть профессиональными спортсменами, либо им вообще наплевать на спорт. Эминем был из последних.
В общем, из дома Эминема я поехал тусить в город с Чели, где к нам позже присоединился Сергей Федоров. В итоге мы оказались у меня в таунхаусе с видом на могучую и прекрасную реку Детройт. Я съехал из отеля и снял квартиру, когда закрепился в составе «Ред Уингс», и мои родители – Марлин и Эл – приехали ко мне отпраздновать победу в Кубке Стэнли. Чели был таким парнем, что запросто мог попить пива со мной и моим отцом, будто это в порядке вещей. Потому что это и есть в порядке вещей. Все были самими собой.
Мне повезло, что родители остановились у меня, потому что в день парада я лежал на полу в ванной, когда в 9 утра меня разбудила мама. К счастью для нас обоих, на мне были белые трусы в обтяжку. У меня не было ни малейшего понятия, как я оказался в ванной на полу. В общем, как-то так получилось, но вот как именно, я вспомнить не могу.
И тут я с ужасом понял, что опаздываю на чемпионский парад. Голова у меня почти не соображала. Просто выйти из квартиры уже можно было считать достижением.
Парад из-за меня задерживать никто не собирался, и потому я решил, что как-нибудь прошмыгну на платформу, либо залезу в машину, как только догоню их. Но начало парада все равно немного перенесли, так что в итоге я не опоздал. Нам всем выдали по машине – мне достался кабриолет Thunderbolt. Я взял с собой Лезли, которая отвечала за семейную комнату на арене «Ред Уингс». Я решил, что она должна быть там.
«Форд» в том году выпустил ретро Thunderbolt, но Скотти они посадили в оригинальную модель 1955 года. Нас провезли по проспекту Вудворд от бара Hockeytown, принадлежащего владельцу клуба Майку Иличу и располагавшемуся прямо напротив парка Комерика. Парад был совсем коротким – мы проехали всего милю по Вудворду до площади Харт, где нас ждала сцена.
Я понятия не имел, как проходят парады в честь победы в Кубке Стэнли. Ради нас в центре Детройта собралось два миллиона людей. Я никогда столько народу не видел. На площади было не протолкнуться, солнце палило, а я хлебал воду из бутылки, чтобы не потерять сознание. Ведущий представил меня болельщикам как одного из «Черных Тузов» и сказал, что в будущем о нас еще услышат. Я тогда почувствовал себя так, будто отыграл все матчи плей-офф за «Детройт» и забросил победную шайбу в финале. Я таких чувств никогда раньше не испытывал. Это было просто ошеломительно.
Шум, толпы людей, и сам тот факт, что все это происходит из-за того, что мы выиграли Кубок Стэнли – мне с трудом в это верилось, потому что внутри я сам все еще оставался болельщиком. Так что можно сказать, я был болельщиком на собственном чемпионском параде, и это я помню лучше всего – с каким восторгом я смотрел на себя и на все происходящее вокруг. Я вообще не думал о тех, кто говорил, что у меня ничего не получится. Я думал о следующем сезоне и новых победах. Правда, кубок я больше так и не выиграл, но тут уж ничего не поделаешь. Когда тебе 22 года, кажется, что ты бессмертный и будешь выигрывать Кубок Стэнли в каждом сезоне. Но сезоны быстро проносятся один за другим, а выиграть кубок очень и очень сложно. Поэтому я рад, что все-таки успел на тот парад, ведь других у меня потом не было.
Пару дней спустя мы с Дрэйпсом занимались в спортзале в Детройте, и помимо прочего он сказал, что собирается в Нью-Йорк, где ему предложили быть моделью смокингов. Да еще и меня на это подписал. Я даже не знал, что в передаче «Доброе утро, Америка» есть такая штука, как «Свадебная неделя», но внезапно стал ее частью. Это был сюр с какой стороны ни посмотри, а потому я смог ответить лишь: «Хорошо». Кстати говоря, не бывает таких людей, которым не нравится, когда им говорят, что у них модельная внешность.
В итоге же за всю поездку я был ТВ-моделью где-то секунд 20. На съемочной площадке никому не было никакого дела до Шона Эйври и Криса Дрэйпера, нам никто ни одного вопроса не задал про Кубок Стэнли. Я так и не понял, зачем это было нужно лиге или клубу. Но я многому научился, оказавшись перед камерой. Разгуливая с важным видом под телевизионным освещением, я вдруг понял, что ни один зритель не догадается, о чем я тогда думал. По телевизионной картинке нельзя понять человека. Именно тогда я понял огромную разницу между внешним обликом и сущностью людей.
Мне казалось, что модели всегда выглядят, словно у них в жизни все ништяк, но я себя чувствовал иначе. Я весь год летал на чартерах и жил в роскошных гостиницах, но отель Сент-Риджис на проспекте Мэдисон даже для меня был космосом. Там до меня дошло, что внутри я по-прежнему пацан из маленького городка, который только познает мир.
Там даже проститутки были элитные. Не стандартные блондинки с отбеленными волосами, а скорее сексапильные бизнес-леди, идущие на деловую встречу.
Я побродил немного по Сохо – самому клевому району Нью-Йорка с мощенными улицами и старинными 6-этажными лофтами. И люди там на улицах не такие, как в Детройте или Скарборо. Они буквально источают уверенность, будто каждый из них владеет какой-то частью этого города. Я не про недвижимость, а про общую атмосферу города, который словно говорит тебе, что невозможное возможно.
Ну то есть, если одеться во все черное с головы до пят и пройтись так по Скарборо или Городу моторов, то люди подойдут к вам выразить свои соболезнования, и спросят, где проходят похороны. А в Нью-Йорке это выглядит стильно и элегантно. Должен признаться, я даже как-то стушевался.
Может быть, я тогда и выглядел, как модель, но при этом понимал, что я все тот же парень, которому надо после спортзала по две майки надевать, чтобы пот не просачивался. Часть моей работы заключается в умении распознавать людей, а если будешь врать самому себе, то у тебя нихера не получится. Я не ходил по Манхэттену так, будто я офигеть какой крутой. Я подмечал для себя вещи, которым мне надо было научиться, чтобы стать там своим.
Ну, может быть, чуть больше, чем просто стать своим. Возвращаясь с круга Колумба после съемок, я представлял себе билборд с моим изображением. Мне казалось, что я совсем немного приоткрыл дверь в мир Нью-Йорка. И теперь, увидев его мощь, страсть и невероятное количество возможностей, я захотел вернуться туда вновь, остаться там уже подольше и посмотреть, чего смогу добиться.
Кроме того, я понял тогда, что НХЛ совершенно не умеет себя раскручивать. У руководства лиги не было ни малейшего понятия, как это надо делать. Нас показывали только по местным каналам, а наши имена были никому неизвестны. Мы были интересны только тем, кто нас уже знал. В этом вся суть НХЛ – лигу смотрят только те, кому она и так интересна.
Если же ты хочешь расти – а именно этого компании и должны хотеть, верно? – то тебе нужны личности. Герои, злодеи – кто угодно, лишь бы болельщикам было за что зацепиться. Но в НХЛ все плохо с созданием персонажей. Поэтому, если мне хочется обратить на себя внимание, придется этим заняться самому.
* * *
Вскоре после своей модельной халтурки я вновь оказался с Крисом Дрэйпером в самолете. Он был со своей женой Джули. Мы летели в Лос-Анджелес на вечеринку Криса Челиоса с Кубком Стэнли в его пляжном домике в Малибу. Мы с Чели были социальными животными, и потому нас тянуло друг к другу. Он тусил со мной, потому что я всегда был свободен и мог куролесить так же долго, как и он. Он заряжался моей энергией, а я заряжался широким кругом его интересов.
Мы остановились в отеле «W» в Брентвуде. Это было недалеко от дома Люка Робитайла. Он не стал продавать его, когда в 2001 году его обменяли в «Детройт» после 12 лет в «Кингс» (он еще пару лет за «Рейнджерс» отыграл и сезон за «Питтсбург», а в 2004-м вернулся в Лос-Анджелес). Вечеринка Люка с Кубком Стэнли была в пятницу, так что мы ехали на все выходные.
У Люка все было по-семейному – все пришли со своими женами, девушками, родителями и детьми. Весь вечер во дворе стоял грузовик In-N-Out Burger (сеть ресторанов быстрого питания в семейном стиле – прим. пер.).
Люк Робитайл с женой
Тогда я понял, что из своего маленького мирка попал в мир гораздо больший. Хотя по сравнению с моим миром даже Детройт был огромным. На вечеринку к Люку пришли Джерри Брукхаймер, Брюс Макнолл и Чэд Лоу – брат Роба (известный продюсер ТВ и кино, бывший владелец «Лос-Анджелес Кингс» и актер – прим. пер.).
Жена Люка Стейси раньше была чирлидером «Лейкерс»; повсюду сновали ее очаровательные подружки. Я тусовался с кучей знаменитостей и чирлидерами команды НБА и впитывал все как губка – потому что я совсем не из этого мира. Вот прям абсолютно. На мне была рубашка-поло, заправленная в джинсы, и мокасины. Для этих южнокалифорнийских красоток я был всего лишь каким-то хоккеистом, у которого водились деньжата, но ни малейшего понятия, что с ними делать. Будь я лет на пять постарше и поопытнее, я бы мог склеить любую, но я тогда был еще новичком, а потому если девушка никогда в жизни не ходила на спорт, у меня с ней, можно сказать, не было никаких шансов.
Кроме того, я первый раз в жизни оказался в Малибу. Я впервые проехался от Вествуда вниз по бульвару Сансет к океану, а затем по трассе Пасифик Коуст (РСН для тех, кому она хорошо знакома). Создавалось ощущение, что это сцена из какого-то фильма. А уж фильмов-то тут было снято немало. Я будто вновь оказался на съемочной площадке, как тогда в Нью-Йорке (к слову, еще один город, о котором я знал лишь из фильмов и сериалов про полицейских).
Попав в такое место, казавшееся выдуманным и ненастоящим, и осознав, что оно существует на самом деле, открываешь для себя новые горизонты возможностей. Ну, то есть все вот эти сверкающие домики из железа и стекла у пляжа – они реально существуют. Если я буду много работать, у меня тоже такой может быть. У моего друга есть такой.
Дом Криса Челиоса в Малибу
Точно такая же история и с гостями. На вечеринку Чели приехал Рокки – Сильвестр, #####, Сталлоне приехал на ту же вечеринку, что и Шон Эйври из канадского Скарборо. А вместе с ними там Хилари Суонк, Том Хэнкс, Кид Рок и Кьюба Гудинг. Уэйн Гретцки тоже там.
По дороге на пляж я встретил двух потрясающих людей, одним из которых была невероятно красивая 180-сантиметровая брюнетка – смесь греческой богини и самой сексуальной победительницы всеамериканского конкурса красоты из какого-нибудь маленького городка в Оклахоме – Гэбби Рис. Она самая известная волейболистка за всю историю этого вида спорта. А замуж она вышла за самого известного серфингиста планеты (а, возможно, и самого красивого мужчину на моей памяти) Лэрда Хэмилтона. Они так живо и радостно разговаривали друг с другом, будто только познакомились.
Габриэль Рис и Лэрд Хэмилтон
Вечеринка Чели с Кубком Стэнли была семейной и проходила на пляже. Дети плескались в океане, а взрослые потягивали пиво и загорали на лежаках. Атмосфера была дружеская и непринужденная, несмотря на количество знаменитостей. Глядя на волны, я и не думал о том, какой я молодец, что всего этого добился. Поверьте, я прекрасно понимал, что я не Крис Челиос. Но увидев все это перед собой – весь этот мир и его обитателей – я по-другому стал смотреть на рамки возможного. Мне еще никогда в жизни не хотелось во всем этом разобраться. И теперь захотелось стать частью этого мира.
Упорный труд – это то, что отличает успешных людей от тех, кто просто выживает. И «упорный труд» не в смысле 27 лет ходить на одну и ту же работу, хотя в этом нет ничего зазорного, и это вполне себе достижение (если вам посчастливилось найти работодателя, который будет платить вам почти три десятка лет, вместо того чтобы взять кого-нибудь на аутсорсе).
Нет, я про такой упорный труд, когда вместо того, чтобы отрываться со студенческими приятелями и хлебать пиво из подвешенного состояния, или пойти посидеть с друзьями после тяжелого дня, ты сидишь дома один. Я сейчас говорю про такой труд, на который многие люди ни за что не подпишутся.
Здесь не обойтись без страсти. Настоящей, ничем не разбавленной страсти. По дороге назад в Лос-Анджелес я взглянул на Тихий океан, простиравшийся далеко в бесконечность при свете луны. И понял, что со страстью у меня все в порядке.
* * *
После вечеринки у Чели я прилетел домой в Торонто и потратил примерно 20 тысяч долларов, которые выплатили каждому игроку «Детройта» за Президентский кубок, на аренду домика в восточной части города в районе Бичес (англ. Beaches – пляжи, – прим. пер.). Десять лет назад мы прогуливались там с родителями, и я сказал им, что когда буду играть в НХЛ, то куплю здесь дом и приглашу их на ужин, только им нельзя будет остаться на ночь, потому что я буду тусить с друзьями. Мне было 12 лет, когда я это заявил.
Это было лучшее лето, о котором только может мечтать 22-летний парень. Я жил с двумя своими лучшими друзьями – мы с ними еще в свое время по юниорам вместе играли и мечтали попасть в НХЛ. С понедельника по четверг у нас все было по расписанию: подъем в 6 утра, потом работа либо на открытом воздухе, либо в зале с 7 до 11. Один круг по беговой дорожке – это четверть мили или 400 метров. На протяжении 12 лет забеги на четверть мили – а это были прям забеги по 90 секунд – были важнейшей частью моих летних тренировок. С их помощью я и мой партнер по тренировкам Крис Дрэйпер выжимали максимум из себя, чтобы становиться все сильнее и сильнее от года к году.
Мы делали забег на четверть мили, затем еще один, а потом еще – и так до тех пор, пока не набиралось десять. Когда пульс доходит до 195 ударов в минуту, начинает подташнивать, а то и вообще блюешь. У нас тем летом с Дрэйпсом были эпические забеги. Без тех тренировок и той боли, через которую там пришлось пройти, я бы никогда не стал игроком НХЛ.
После пробежки мы с пацанами обязательно шли в спортзал, чтобы пару часов поработать с весом. Есть такое популярное упражнение у хоккеистов – берешь обычный гриф для штанги и начинаешь силовой подъем. То есть вешаешь на него 145 фунтов (65 кг – прим. пер.), поднимаешь над головой, потом опускаешь себе на плечи. Запрыгиваешь на коробку высотой фута в три (91,44 см – прим. пер.), а потом спрыгиваешь обратно. Мы так подходов по восемь делали.
В четверг после тренировки мы отправлялись в Мускоку – самый знаменитый озерный край в Онтарио. Мы обычно останавливались где-нибудь у Ки в Бале (англ. The Kee to Bala – известная местная концертная площадка – прим. пер.), либо в гостинице «Шервуд» на озере Джо. Где бы это ни было, там в любом случае творился полный бардак. Бала – это крохотный город на огромном озере. До ближайшего крупного города оттуда три часа езды. «Ки» – это вообще легендарное место. Вы только представьте – в этом скромном баре выступали Drake, Rush, The Ramones, Snoop Dogg и куча других известных групп. Там прям офигенно.
Мы ходили по всем местным барам на берегу озера, а поскольку Канада долбанулась на хоккее, меня практически везде узнавали, и потому мне было доступно практически все (в пределах разумного, хотя рамки разумного были переменчивы). В разгар лета в Канаде хоккеист может позволить себе по большому счету все что угодно.
Можно раздеться догола и плясать на веранде в лунном свете, а трахаться/бухать/нюхать можно в спальне, на пляже или парковке. Ему доступны все женщины – замужние, незамужние и любого другого статуса. Если же вы предпочитаете мужчин — что ж, и они доступны вам. Правда, за всю свою хоккейную карьеру я ни разу не встречал игрока, который был бы открытым геем. Возможно, это связано с тем, что в хоккее стандартное ругательство для всех ситуаций – это «пидор». Так что тут без шансов.
Из четырех главных видов спорта хоккеисты отжигают хардкорнее всех – это 100%. А лето в Канаде для хоккеиста – это огромный шведский стол секса, наркотиков и рок-н-ролла. В том возрасте мне хотелось, чтобы меня узнавали. Мне нравилось разговаривать с канадцами, смотревшими на меня с пиететом (хотя всего пару недель назад я был на их месте в Лос-Анджелесе) и расспрашивающими про НХЛ. Например, знаком ли я лично со Стиви Уай?
– #####, конечно, знаком. Мы же за одну команду играем.
– Ну и что он за человек?
– Он такой человек, каким я хотел бы быть, если б не был собой.
На самом деле, я так никому никогда не говорил, но это чистая правда. Тем летом я провел одни выходные вместе со Стивом и его потрясающей женой Лизой. У них был невероятный дом в Мускоке. Они купили землю, где раньше стоял дом одной семьи из Хадсон Бэй. Лиза сделала там ремонт. У нее прекрасный вкус, а в мире хоккейных жен это фактически значит, что она вообще изобрела слово «вкус». Ей было это простительно, потому что она была замужем за капитаном «Детройта» и одним из величайших игроков в истории НХЛ. Иными словами, Стиву и Лизе было позволительно выделяться.
У хоккейных жен имеются проблемы со вкусом. Отчасти это врожденное, но и внешние факторы тут играют огромную роль. Когда заходишь домой к хоккеистам, не покидает ощущение, что ты оказался в магазине Pottery Barn (фешенебельный магазин мебели – прим. пер.). Они все одинаковые. Даже если у жены есть вкус, то его опасно выставлять напоказ, потому что это могут воспринять так, будто она пытается показать, что она «лучше остальных», а это большое табу.
Лиге совсем не хочется, чтобы у ее игроков появилось какое-то влияние, и уж не дай бог чтобы они стали интересными. Сергей Федоров, которого при всем желании трудно назвать бунтарем, ездил летом в Париж, чтобы побыть со своей девушкой – теннисисткой Анной Курниковой. Однако вместо того, чтобы порадоваться за парня, который открывает для себя мир, остальные игроки восприняли это как выпендреж.
Лиза и Стив были живым воплощением счастливой семьи, что редко встречается в мире профессионального спорта. В те выходные я задумался о том, будет ли у меня когда-нибудь так же. С той лишь разницей, что я тогда уже начал мечтать о сильной и успешной женщине НЕ из Канады. Мне не хотелось, чтобы она была канадкой, потому что меня начал привлекать больший мир. Не до конца же дней на озера ездить летом. Хотя, конечно, у канадки, в которую я бы мог влюбиться, вполне могли возникать такие же мысли, так что план был не без изъяна. Но суть в том, что после Нью-Йорка и Лос-Анджелеса я начал значительно более масштабно смотреть на вещи.
Я окончательно в этом убедился под конец лета на одной вечеринке у себя дома в Бичес. В разгар веселья люди стали жаловаться, что кто-то заперся в туалете. На стуки в дверь отвечали лишь кряхтением. Минут через десять мне все это надоело, и я стал барабанить в дверь. Я думал, что там кто-то из приглашенных гостей. Я сказал, что пора завязывать и выходить.
И тут внезапно открылась дверь. Какая-то девушка сидела на унитазе в полуобморочном состоянии. Я решил вызвать ментов. Пусть они разбираются с ней. С нас взятки гладки – я не знал, что она принимала и насколько тяжелым было ее состояние, а потому решил довериться профессионалам. Я так и не выяснил, что это была за девушка и откуда она вообще взялась. Надеюсь, если у меня будет дочь, она никогда не дойдет до такого состояния. Это было мощным напоминанием о том, что мне хотелось оставить в прошлом и чего хотелось достичь. После этого я еще больше сконцентрировался на подготовке к сезону, чтобы выйти на новый уровень.
Понравилось? Поддержи проект рублем! Наша карта – 4274 3200 3863 2371.
Часть 3. «Я всегда выбирал тех, кого точно мог побить». Шон Эйври вспоминает, как дрался за великий «Детройт»
Фото: Gettyimages.ru/Tom Pidgeon, Gregory Shamus, Kevin Winter, Dan Callister; globallookpress.com/M IchaelNagle/wangying, Sonia Moskowitz/ZUMAPRESS.com; Zillow/Mark Marangon; instagram.com/imseanavery; realtor.com; discovermuskoka
Удивил "день сурка" - день чемпионского парада, когда они сначала едут тусить к Эминему и т.д., а потом Шон просыпается с утра в ванной и опаздывает на парад.
"Короче, в день парада Кубка Стэнли 2002 года мы поехали с бидоном в гости к Эминему"
Залез в оригинал и действительно, к Эминему ездили накануне:
So the day before the Stanley Cup parade in 2002 we went over to Eminem’s house with Lord Stanley’s jug.
В этом же предложении, "бидон" ну как-то не катит за перевод jug... Лучше всего было бы использовать "чашка", которое часто встречается на русских хоккейных форумах и адекватнее всего передает авторский прикол в оригинале - т.е. захватили с собой чашку Лорда Стэнли.
Дальше там у вас ещё у Робитайла появился бургерный грузовик - food truck адекватнее перевести "фургончик".
Примите за конструктивную критику, мне в целом нравится ваш перевод