23 мин.

«Если вы проиграете, унесете это с собой в ваши ###### могилы». Команда, которая сотворила «Чудо на льду»

563

Кошмарное поражение советского хоккея.

Чтобы понять значение олимпийского золота в хоккее для США 1980 года, нужно начать с того, как вообще жила страна в конце семидесятых – и в хоккее, и в политике.

Президентом тогда был Джимми Картер – возможно, наименее популярный из тех, кто рулил страной в XX веке. Его рейтинги и так были не слишком высоки, а окончательно добил инцидент с водяным кроликом, который напал на президентскую лодку во время рыбалки. Республиканская пресса ехидно освещала это событие как «нападение кролика-убийцы» и рисовала едкие карикатуры на мягкого и безвольного главу государства.

Впрочем, дела у Картера были плохи и без всяких кроликов. В 1979-м инфляция в США прыгнула до 11%, в 1980-м составила уже 13,5% – американская экономика и так не росла большую часть 1970-х, но но грянул еще и нефтяной кризис, связанный с Исламской революцией. Рейтинг одобрения Картера составлял на тот момент 28% и взлетел после жесткой позиции президента по заложникам в посольстве в Тегеране. Но экономику это не улучшало.

А что в хоккее? Тоже не очень. Почти всю первую половину 70-х сборная США провела в первом дивизионе ЧМ, где несколько лет спотыкалась на таких великих командах, как Югославия и ГДР. Конечно, это были «студенты», да вот проблема: даже на Кубок Канады США тогда не могли набрать полностью энхаэловскую сборную – половина игроков представляла АХЛ или ВХА, да и американского тренера топового уровня тогда в лиге не было – со сборной работал канадец Билл Пулфорд.

А еще, как всем казались, кончились спокойные времена «разрядки» семидесятых. В декабре 1979-го случился штурм дворца Амина в Кабуле и (фактически) государственный переворот. Картер в послании «О положении Союза» заявлял: «В настоящий момент 50 невинных американцев все еще держат в заложниках в Тегеране. В этот же момент советские войска пытаются покорить независимый и глубоко религиозный народ Афганистана. Эти два акта терроризма и военной агрессии представляют собой вызов США и всем странам мира».

До бойкота США Олимпиады в Москве оставалось три месяца. До «Чуда на льду» – месяц.

В предолимпийском номере Sports Illustrated читатели даже могли поделиться своим идеями о том, как стране побороть инфляцию – там была опубликована специальная форма обращения. Превью этого же журнала отводило сборной третье место на домашнем турнире – и такой прогноз выглядел очень смело, потому что явными фаворитами были СССР, ЧССР и Швеция. Но нашелся человек, которому и бронзы было мало.

Тренер

В апреле 1979-го Херб Брукс, скорее всего, в первый раз в жизни посетил Москву. Уже тогда он прикидывал, кого возьмет в свою команду на домашнюю Олимпиаду – за год до этого одному из лучших тренеров студенческого хоккея доверили отбор игроков. У Херба в той команде был играющий тренер-капитан – 33-летний ветеран из НХЛ Крэйг Патрик. Окружали его 11 игроков из NCAA.

«Футбол-Хоккей» так писал об игре команды Брукса на московском ЧМ: «Американцы действуют скорее по-европейски. Если канадский нападающий получает шайбу в средней зоне, то почти наверняка он попытается войти в зону соперника. Американцы примерно каждую вторую атаку развивают, взаимодействуя. Они находят партнера и легче, и точнее, чем канадцы».

Опрошенный советской газетой журналист Джеймс Коулмэн при этом не считал, что игроки из НХЛ и АХЛ лучше боевых студентов: Коулмэн говорил, что «вторсортные профессионалы» были включены в состав под давлением производителей экипировки, которые бы не смогли продавать ее, используя лица «любителей» – а так Брукс, конечно же, больше бы отсмотрел кандидатов на 1980 год.

И хотя формально команда Брукса выступила хуже, чем за год до этого (7-е место вместо 6-го из-за неудачной игры в уже ненужной утешительной пульке), с топовыми соперниками сыграла сильно – например, впервые с 1971-го взяла очки у ЧССР (1:1) и выцепила ничью у уже довольно сильной Финляндии – советские журналисты писали, что финнам очень повезло: американцы лучше играли в пас и не реализовали кучу моментов.

Брукс стал тренером Университета Миннесоты в 1972-м. За год до этого формально главный университет самого хоккейного штата совершенно опозорился: в первой игре сезона влетели соседям из Миннесоты-Дулут 3:15, а из 32 матчей в итоге выиграли лишь 8 и заняли последнее место. Херб был удачливым игроком-любителем (две Олимпиады и несколько ЧМ), но в НХЛ не пробился. Возможно, именно опыт международных турниров позволил Бруксу стать одним из величайших американских тренеров.

Уже на второй год работы Брукса Миннесота выиграла чемпионат NCAA. Один из лидеров той команды Джон Харрис в книге про тренера вспоминал: «Он всегда искал индивидуальный подход к каждому игроку. Он доверял тем, кто играл в меньшинстве, и всегда говорил: «Мы не можем победить без этого, ребята». Ему даже не надо было говорить, кто выходил на лед при «4 на 5» – он просто смотрел на них.

Однажды Херб приобнял бэкапа и сказал ему: «На следующей неделе самый важный игрок в команде – ты. Наши форварды слишком много забивают. На тренировках не позволяй им забивать. Таким образом он давал каждому игроку почувствовать его важность для команды».

Перед финалом NCAA-1974 Брукс долго думал, что же сказать команде перед игрой. И когда зашел в раздевалку, был краток: «Итак, джентльмены, это последний раз в году, когда вам придется слушать мою болтовню». Игроки заржали и начали громко аплодировать. Удовлетворенный Брукс вышел из раздевалки – он знал, что его команда победит Мичиганский Технический даже несмотря на то, что те играли в основном канадцами, причем намного более опытными, чем его местные пацаны. И пацаны победили. Это был первый из трех титулов Брукса в NCAA. Третий он выиграл как раз перед поездкой в Москву.

Удивительно, но Любительская хоккейная ассоциация США не рассматривала Брукса основным кандидатом – в 1978-м первым предложили пост Биллу Клири из Гарварда, олимпийскому чемпиону-1960 (Брукс был последним, кого отцепили от того состава), но тот отказался. Брукс был третьим выбором хоккейных чиновников – и потом часто упоминал об этом в разговорах с игроками.

Херб вообще вошел в историю американского хоккея этаким Черномырдиным – не в плане косноязычия, но в плане внезапной точности и тонкости формулировок. «Каждый день ты играешь все хуже и хуже, и вот сейчас ты играешь так, как будто это уже новый месяц», – вот вполне типичная цитата Брукса.

В Москву Брукс позвал с собой Лу Вайро, который однажды разбил копилку, отправился на тренерский семинар в СССР и «за две недели узнал о хоккее больше, чем за всю жизнь». Вайро, который уже был тренером молодежки, должен был смотреть за игрой из ложи прессы и быть советником Брукса – так он стал еще одним членом его команды. В свободное время два тренера пошли на «Лебединое озеро». «Я спросил, нравится ли ему балет, – вспоминал Вайро. – Герб сказал мне: «Ну, танцы для меня имеют мало значения, но зато команда хороша». После этого он уснул».

Автор нескольких книг о золоте-1980 Джон Гилберт, который знал Брукса еще с начала его карьеры в NCAA, позже писал в своей книге о тренере: «Хербом всегда двигала страстная идея (которая многим могла показаться идеалистической), что он может набрать правильных людей под правильную систему, которая в любой момент могла подстраиваться под любую игровую ситуацию. Вряд ли кто-то еще на планете мог представить себе что-то подобное. Брукс хотел, чтобы игроки подстраивались под игровую ситуацию так, чтобы это было понятно только им и одноклубникам – он называл это «утонченным дворовым хоккеем. Вся прелесть системы Херба в том, что она одновременно вообще не была системой и сочетала в себе все остальные».

Лидер

Отбор кандидатов Брукс должен был произвести на Национальном спортивном фестивале в Колорадо-Спрингс – странном американском аналоге советских Спартакиад. Еще более странным было то, что кандидаты в хоккейную сборную тоже играли летом (в июле!), но выбора особенно не было: зимой во время сезона не погоняешь.

70 кандидатов в сборную разбили на 4 команды на базе конференций NCAA, отношения между которыми были сложными. Например, Миннесота устроила массовую драку с Бостоном в полуфинале чемпионата-1976, и в Бостоне это не забыли. И Брукс прекрасно все понимал. Выбор предстоял сложный.

«Базовым клубом» олимпийской сборной предсказуемо оказалась Миннесота – оттуда на Игры поехали восемь игроков, каждого из которых Брукс отлично знал. Но лучшим бомбардиром на Олимпиаде и в тех 50 играх, что команда Брукса провела в рамках подготовки, стал Марк Джонсон из Висконсина. В трех сезонах NCAA он набрал 256 очков за 125 игр и уже съездил на два ЧМ.

Марк Джонсон на Олимпиаде-1980

«В 18 лет я считал себя обычным парнем. За триста баксов я купил подержанный «Бьюик», где слушал Джонни Кэша и Вилли Нельсона. Жил я еще у родителей и зарабатывал на жизнь тем, что косил газоны, убирал снег и продавал колу на баскетбольных и футбольных матчах нашей школы», – рассказывал Джонсон.

При этом как минимум в одном он не был обычным ребенком: его отец всего-то навсего тренировал предыдущий созыв олимпийской сборной США. Это потом Боб Джонсон станет человеком, который начнет строить династию в «Питтсбурге» Лемье и слишком рано уйдет из жизни. Марк помнит его человеком, который фанатично конспектировал Анатолия Тарасова и его приемы тренировок: «У меня все еще лежат его блокноты».

Когда ЦСКА, «Спартак» или «Динамо» приезжали в туры по Америке, Джонсон-старший всегда вклинивался в их расписание со своим университетом, в команде которого играл его сын. Позже тренер Висконсина устраивал двусторонки, где одна команда обязательно носила советские джерси. Джонсон-младший тоже играл в таких матчах и надевал свитера Петрова или Харламова.

Джонсон мог поехать на Олимпиаду уже в 1976-м, когда еще был школьником – но отец не захотел везти его в Инсбрук. Но Брукс уже не мог пройти мимо лучшего новичка NCAA-1977 и лучшего бомбардира лиги. «Я был насторожен к Хербу. Они с моим папой не очень-то ладили – наверняка уважали друг друга, но Херб не любил моего отца. Это не было враждой, которую иногда рисовали газеты Миннесоты, но Брукс вряд ли нравилось, что мой отец закончил университет Миннесоты, рекрутировал игроков из штата и потом побеждал его команду».

Боб Джонсон на Олимпиаде-1976

В какой-то момент предолимпийского турне Брукс вызвал Джонсона в свой гостиничный номер и сказал, что он крайне важен для команды, и вся сборная США должна играть на том же высоком уровне. Казалось бы, ерунда? Но Марк потом описывал свои ощущения после разговора так: «У меня с плеч словно гора свалилась. Я подумал: «Теперь я просто могу выходить на лед и играть». Это был важный урок: есть такие моменты, когда игрокам надо дать играть легко и непринужденно».

Нокдаун

Перед Олимпиадой американцы сгоняли 61 игру, из которых победили в 41. Правда, соперники были очень разные. Например, перед стартом сезона НХЛ олимпийцы сыграли 4 матча с командами НХЛ и проиграли все с разницей 8-24 (особенно постарался «Сент-Луис» – 9:1). В ноябре американцы проиграли четыре раза подряд Канаде.

В этом плане американские и канадские сборные были даже большими «казармами», чем советские – у наших игроков все же были игры чемпионата. Американцы же играли примерно одним составом, чтобы сыгранностью хоть как-то нивелировать разницу в таланте. Как говорил Брукс, «эта команда недостаточно талантлива, чтобы выигрывать только за счет таланта» – пусть практика подготовки олимпийской сборной на постоянке началась до него.

В декабре в Лэйк-Плэйсиде состоялся предолимпийский турнир – США и Канада отправили туда основу, а европейские топ-3 – вторые команды (СССР наполовину состоял из игроков немосковских клубов – «Торпедо», «Ижстали», «Трактора»). Американцы выиграли все пять игр (против СССР – 5:3), а форвард Майк Эрузионе заявил: «Скажите русским, что они не могут послать свою вторую команду на Игры. Пусть присылают первую».

Прошло всего два месяца, и Эрузионе мог увидеть и первую сборную. 10 февраля в полупустом «Мэдисон Сквер Гарден» американцы играли товарняк с командой, в которой уже вышли на лед Харламов и Петров. Журналисты от игры ожидали больше антисоветских выпадов с трибун в связи с афганской войной, а судил игру в прямом смысле первый подвернувшийся продавец – судьи по непонятной причине на нее не прибыли, и человека пришлось вытаскивать с трибуны.

Уже к 15-й минуте счет был 4:0, а завершилось все 10:3. Репортажи американских газет от того дня так и веют подтекстом – «ну проиграли в семь шайб, ну и что, а вы как будто ждали другого?». Советская сборная образца 1980-го называлась там лучшей в истории – американцев очень впечатлил погром на Кубке вызова за несколько месяцев до Олимпиады.

«Если бы Советы еще и постарались, счет был бы больше, чем 10:3. Но даже так это не стало сюрпризом. Стремительность, точность и беспощадность уничтожения олимпийской сборной США советской хоккейной машиной тоже не удивили», – даже с какой-то ехидцей писал автор NY Daily News.

Брукс был разъярен игрой своей команды, которую корреспондент уже «Вашингтон Пост» описывал просто: «Американцы в первом периоде врезались во все, что движется. Зрителей наверняка повеселил вид отскакивающих друг от друга тел. <...> Наши силовые в первом периоде были абсолютно бессмысленными, нельзя просто кататься вокруг соперников и потом пытаться прижать их к борту. Это плохо». По свидетельствам очевидцев, наша сборная, обеспечив комфортный счет, тоже начала играть жестко.

«Когда мы стали немного понимать их игру, счет был уже 4:0», – говорил после матча Роб Макклэхан. Марк Джонсон признавал, что слишком увлеклись силовыми. Ну а самой говорящей была реакция Херба Брукса на гол Мальцева в меньшинстве: когда символ «Динамо» сделал спинораму в 15 метрах от ворот, тренер США зааплодировал.

А вот Виктор Тихонов внезапно для американской прессы оказался довольно прямолинейным. Когда его спросили, оценивает ли он эту игру как показатель готовности, Тихонов сказал, что рассматривает ее как тренировку. На предположение корреспондента, что советская сборная не выкладывалась до конца, тренер с улыбкой ответил: «Вы правы». Соперникам же Тихонов рекомендовал играть спокойнее и хладнокровнее.

Самое главное – никто не понимал, зачем вообще сборной США нужно было играть этот матч всего за два дня до ключевой игры со шведами на групповом этапе. Брукс грустно отвечал: «Такая ситуация возможна только в США. Олимпийской команде нужно зарабатывать деньги самой. Этот матч дал отличные сборы». Журналисты же были рады, что аудитория, в отличие от игр «Рейнджерс», ничего не бросала на лед – всего-то один рулон туалетной бумаги улетел в сторону нашей сборной.

Чудо

Формула олимпийского турнира предусматривала две подгруппы и финальную пульку, в которой потом играли две лучшие команды из каждой. Так получилось, что матч СССР – США был назначен на дневное время, и канал ABC никак не мог показать его в прямом эфире – их олимпийский сегмент выпадал на вечер. Продюсеры попытались договориться о переносе – ИИХФ была не против, но советская сторона не хотела играть в 4 утра по Москве.

Вообще, кажется, история телепоказа в США заслуживает отдельного материала. Ну, например, Эл Майклс, который комментировал матч и подарил стране одну из главных цитат в истории спорта (о ней – ниже), работал на хоккее второй раз в жизни. Сам матч уже в записи пришлось сокращать для телевидения – в сетку надо было впихнуть хоккей, слалом и олимпийский выпуск «Розовой пантеры». Впрочем, это было логично – до начала матча продюсеры ABC надеялись, что ко второму периоду счет будет хотя бы 1:3 – при большей разнице все переключили бы на другой канал.

Впрочем, мало кто ожидал, что медальный раунд вообще случится. По свидетельствам очевидцев, ложа прессы на матче открытия США – Швеция была полупустой – видимо, причиной тому 3:10 от СССР за пару дней до турнира. Но американцы прошли дальше благодаря выносу Чехословакии (7:3). Насколько сенсационным был этот результат? Ну, столько голов ЧССР от США пропускала разве что в 1960-м.

Мотивационную речь Брукса уже попытались повторить в фильме 2004 года. Очевидцы говорят: все было намного, намного мощнее. Эрик Стробел играл у Брукса несколько лет, но все равно был поражен: «Мы были напуганы до смерти. Он знал, что в любом случае наши эмоции должны исходить от нас самих. Херби знал, как мотивировать каждого по-особенному. Он хотел, чтобы мы нашли собственный путь к победе, а не просто получили указания от него».

К восьмой минуте счет был 0:1, и Брукс позже рассказывал, что именно к этой отметке давление советской сборной было настолько сильным, что его команда даже не могла выйти из зоны. Тогда Брукс предложил изменить тактику и сделать ставку на прорыв вингеров по «сильному борту», где находилась шайба. Чтобы лучше понять, как это работает, Херб послал своего помощника Крэйга Патрика на верхотуру, где уже сидел Вайро с рацией, который сообщал все вниз. Как потом говорил тренер, СССР был побежден его же оружием – внезапно наши защитники растерялись от перемен в игре американцев.

Период все равно заканчивался 2:1 в пользу СССР, когда и произошел эпизод, который изменил ход истории. Защитник Дэйв Кристиан щелкал почти с центра площадки, но Третьяк не накрыл шайбу, и Марк Джонсон успел добить. «Мне повезло, что я очутился на пятаке так быстро. Мой бросок был для него сюрпризом». На часах было уже 00:00, Тихонов быстро позвал команду в раздевалку, откуда ее потом было бы сложнее вытащить, но судьи попросили вернуться на вбрасывание. Как известно, в ворота после этого встал уже Владимир Мышкин.

К удивлению Брукса, в начале второго периода он снова увидел в воротах Мышкина – это не было случайностью. В СССР спорили, был ли прав Тихонов, ведь Третьяк в целом провел неидеальный турнир. Взгляд с той стороны говорит, что внезапная замена дала американцам еще больше мотивации. Брукс подбадривал своих парней: «Они только что заменили лучшего вратаря в мире!».

Правда, игра во втором периоде не слишком изменилась: до Мышкина долетело всего лишь два броска – и несмотря на скользкий счет, преимущество нашей сборной казалось тотальным: 30-10 по броскам после двух периодов. Это и стало главной проблемой, над которой надо было работать Бруксу в перерыве: ведь без бросков, как он говорил, команда лишалась и форчекинга, потому что советская сборная имела полный контроль над шайбой.

Здесь можно было бы вставить еще одну мощную мотивационную историю – но Брукс просто просил своих парней играть четко по системе. Они и заиграли. Владимир Крутов в середине периода получил две минуты за высоко поднятую клюшку, и американцы уже не бегали так безвольно, как это было за две недели до этого – наш злой гений Джонсон, который играл на травме еще после матча с ЧССР, сделал дубль. Из-за ушиба его руку плотно замотали, что ограничивало ее подвижность, но в пылу игры это было незаметно.

Четвертый и решающий гол сделали уже не ребята Брукса из Миннесоты, а звено «шишкоголовых» – решающий бросок нанес капитан Майк Эрузионе. С тех пор уже 40 лет он слышит вопросы о Чуде при любой встрече – когда работает в родном Университете Бостона, когда играет в гольф со знаменитостями, когда встречается с детишками. Эрузионе в недавно вышедших мемуарах рассказывает, что большинство людей вспоминает матч так: «Я помню, где был, когда убили Кеннеди. Я помню, где был, когда случилось 11 сентября. И я помню, где был, когда играли этот матч».

После того как американцы вышли вперед, они стали играть очень плотно в обороне: сборная СССР практически не вбрасывала шайбу, поэтому на каждую попытку организованного входа в зону американцы отвечали тем, что нашего игрока накрывали сразу трое. Как потом писал все тот же Джон Гилберт: «Брукс читал книгу матча, которую для себя писал Тихонов, страница за страницей».

Игроки сборной считают, что победа была чистой заслугой Брукса. Форвард Джон Харрингтон говорил: «За последние десять минут русские не создали моментов у наших ворот. Мы побили их той системой, которую они сами изобрели. Херби резко сократил смены. Мы не пытались матчить их тройки, но если они менялись посреди смены, то мы тоже ехали на скамейку». Сам Брукс был скромен: он говорил, что в последние пять минут только указывал, кто выходит на лед. Защитник Джек О’Кэллахан в этот момент пихал парням так, будто тренером был он.

Что было дальше все знают (по крайней мере, в США). Фраза Эла Майклса «Вы верите в чудеса? Да!» стала для них вроде нашей «Жизнь – лучший драматург», только известнее раз в сто. И это реально было чудо – недавно аналитики ESPN привели удивительную статистику: в равных составах счет бросков был 31-7 в пользу СССР. Американцы создали семь голевых моментов за игру. СССР? 20. Лишь 5 игр из 258 в последних трех плей-офф НХЛ были настолько односторонними.

Празднества захлестнули Америку, ведь игру смотрели все – даже хирургам в операционные закатывали телевизоры. Один нюанс – радовались, кажется, не хоккейной победе. Радовались победе идеологической – из-за Афганистана градус Холодной войны тогда очень вырос.

Хотя капитан и автор золотого гола Эрузионе говорит, что никакой политической подоплеки для его команды в игре не было: «Для меня и для девятнадцати парней в джерси США это не было частью холодной войны. Просто игра. В одной команде играли парни из колледжа, в другой – взрослые профи. Это была игра в деревне, за ней наблюдали 9 тысяч человек – а в это время вся остальная страна обедала, смотрела новости – что угодно. Она не знала, что происходит в Лэйк-Плэйсиде».

Золото

Некоторые все еще ошибочно считают, что матч СССР – США был финалом или во всяком случае «золотым». Он таковым не был – плей-офф на ЧМ и ОИ ввели только в 1992-м. Даже после победы американцев существовала вероятность, что они останутся без медалей вообще, если последний матч сложится не в их пользу.

Как вспоминают игроки, когда они вышли на тренировку после победы над СССР, на арене было полно фанатов, которые просили автографы. Хоккеисты охотно расписывались на клюшках, чувствуя себя королями мира – а потом пришел Брукс и устроил им одну из самых жестких тренировок за все время пребывания в сборной.

В решающем матче американцы играли против финнов, которые перед ОИ переживали кризис – на ЧМ они скатились со стабильного 4-го места начала и середины 70-х и проигрывали даже ГДР. В первом же матче в Лэйк-Плэйсиде они проиграли полякам, но все равно умудрились заползти в финальную пульку, обыграв Канаду.

Во втором перерыве матча с финнами Брукс зашел в раздевалку и произнес всего несколько слов. На тот момент американцы проигрывали 1:2 и практически дарили золото кому-то другому. В третьем периоде финны получили три шайбы. Что же сказал Брукс?

«Херби никогда не ругался», – вспоминал позже Роб Макклэнахан, рассказ которого мог повторить любой игрок той команды. – Но когда он зашел тогда в раздевалку, то повернулся к нам и сказал: «Если вы проиграете, унесете это с собой в ваши ###### могилы». Он направился к выходу, еще раз повернулся и опять добавил: «В ###### могилы!». Этот эпизод в фильме «Чудо» не упомянут – более того, про финнов там вообще забыли.

Зато ту игру уже реально смотрела вся Америка, хотя она по нелепой прихоти организаторов начиналась в 11 утра (а для Тихоокеанского побережья это было уже 8 утра). После победы в раздевалку позвонил Джимми Картер и сообщил, что он смотрел матч вместе со всеми высшими чиновниками страны.

Впрочем, не все они смотрели игру по телевизору. В Лэйк-Плэйсид уехал вице-президент Уолтер Мондэйл – сам уроженец Миннесоты, как Брукс и 12 игроков той сборной. «Так сколько здесь уроженцев Миннесоты, Херб?», – спросило Второе Лицо. «Ни одного, сэр. Мы все здесь представляем США», – ответил ему Брукс.

Что было потом

Вопреки мифам, в команде-1980 были не только ноунеймы. 13 ее игроков хотя бы раз сыграли в НХЛ (суммарно больше 6 тысяч игр). Созыв 1976-го, например, привел в главную лигу лишь шестерых, которые в сумме не дотянули и до тысячи.

Из чемпионской сборной на Кубок Канады-1981 поехали семь человек. Марк Джонсон и Нил Бротен, который Олимпиаду провел не слишком ярко, недавно были включены ESPN в рейтинг 20 лучших игроков в истории страны.

Но получилось, конечно, не у всех. Майк Эрузионе, например, был самым старшим в той команде, приехал на Олимпиаду из минорной лиги и понимал, что яркой карьеры у него уже не случится.

«Я верил, когда мне было восемнадцать, и судьба ясно сулила мне жизнь учителя физкультуры. Но потом одна встреча изменила все, и я пошел в колледж. Там я верил, что смогу быть лидером. Когда наступило время просмотра кандидатов на Олимпиаду, я не был самым быстрым, не был самым талантливым, не был самым большим – но я верил. Так было и в моей семье – надо работать, работать и работать. Если ты продолжаешь работать и веришь в себя, то рано или поздно получишь возможность, которую используешь».

В общем, девизом той сборной США вполне могла быть поговорка «Терпение и труд все перетрут». Она наверняка бы понравилась Бруксу – ведь одной из его любимых была такая: «Волка ноги кормят».

40 лет «Чуду на льду». Как сложилась карьера американцев, обыгравших «Красную машину»

Фото: Gettyimages.ru/Steve Powell, Hilaria McCarthy/Daily Express/Hulton Archive; East News/Star Tribune/Associated Press, AP Photo/Lohmann; commons.wikimedia.org/; imdb.com/; РИА Новости/Юрий Сомов

 

Херб Брукс
logoсборная СССР
logoСборная США по хоккею
Майк Эрузионе
logoолимпийский хоккейный турнир