10 мин.

Вратарь НХЛ чуть не покончил с собой. И будет играть в новом сезоне

563

Депрессия, алкоголь, таблетки.

На днях шведский вратарь «Айлендерс» Робин Ленер выпустил открытое письмо, где признался, что имел огромные проблемы с психическим здоровьем и не раз хотел покончить жизнь самоубийством.

Кто такой Робин Ленер?

«Оттава» выбрала его в середине второго раунда драфта-2009 – вторым из всех вратарей. Ленер был лучшим молодым вратарем в системе «сенаторов» и дебютировал в АХЛ уже в 19 лет. В плей-офф он смог вытеснить из ворот Барри Браста и выиграл главный приз АХЛ. Перспективы шведского таланта улетели в космос.

Через два года Ленер выиграл борьбу за место запасного вратаря – проигравшим оказался Бен Бишоп, который вырос в звезду НХЛ уже после перехода в «Тампу». Швед постепенно готовился занять место возрастного Крэйга Андерсона, но после подписания нового контракта летом 2014-го сдал. Инсайдеры заговорили, что он не оправдывает звездных ожиданий. В марте 2015-го, в критический момент для «Оттавы», Ленер получил сотрясение мозга, после чего место в воротах занял Эндрю Хэммонд и выдал впечатляющую победную серию, которая затащила «Оттаву» в плей-офф. И в «Оттаве» решили, что Ленер больше не нужен.

Им заинтересовались в «Баффало», который тогда начинал новую, амбициозную жизнь с Айкелом и О’Райлли. Но уже в октябре Ленер получил серьезную травму и пропустил почти два месяца. Потом были два сравнительно неплохих сезона в «Баффало», испорченных абсолютно серой игрой самого клуба.

Кроме зрелищных сэйвов и истории травм, Ленер запомнился тем, что регулярно вступал в стычки. В разное время он толкался с Джеком Джонсоном, Алексом Берроузом и рвался подраться с Беном Скривенсом, но не пустили судьи. Сам Скривенс тогда был доволен тем, что драка не состоялась, назвав Ленера «немного психом». Вряд ли он догадывался, что на самом деле творится в душе шведского вратаря.

Главное в письме

«Моя жизнь изменилась навсегда 29 марта, во время обычной игры против «Детройта».

Накануне я позвонил тренеру вратарей «Баффало» и сказал ему, что вряд ли смогу сыграть завтра, потому что чувствую себя плохо. Он ответил, что утром на тренировке мы сможем поговорить обо всем. Я сказал ему, что смогу сыграть – ведь я всегда это говорил.

Игра началась как обычно, но через несколько минут я заметил, что чувствую себя крайне истощенным. Я редко вступал в игру, поэтому начал всерьез беспокоиться. Затем почувствовал боль в груди и стал тяжело дышать.

Во втором периоде стало еще хуже. Боль стала давящей. К концу периода я не мог сосредоточиться, потому что передо мной все расплывалось. Табло отсчитывало секунды невероятно медленно. Единственное, чего я хотел – поскорее отправиться в раздевалку. Когда период закончился, на меня накатила настоящая паническая атака. Я просто не мог понять, что со мной происходит, это было похоже на сердечный приступ. Продолжить игру я точно не мог.

Врачи обследовали меня и отправили домой. Я не собирался в больницу, потому что СМИ могли узнать всю правду о моем состоянии. Я чувствовал себя истощенным физически и морально. Все тело болело. По дороге я сделал самую обычную для меня вещь... остановился, чтобы пропустить пива. Потом приехал домой и выпил еще... и еще…

Посреди ночи я разбудил жену и сказал ей те слова, на которые у меня никогда не хватало смелости: «Мне придется уехать».

Мне надо вернуться в то место, с которого началась эта история. В тот вечер, когда я позвонил тренеру, я был пьян. Я хотел покончить с собой. Я был очень близок к этому несколько раз. Ежедневные сражения на льду были мелочью по сравнению с той битвой, которая происходила внутри меня. С начала 2018-го я чувствовал сильную депрессию и начал заливать ее алкоголем. Каждый день я выпивал упаковку пива, чтобы успокоить демонов в своей голове, а затем принимал таблетки, чтобы уснуть. Мысли о том, чтобы покончить со всем, были очень близко.

За несколько недель до роковой игры я встретился со своим адвокатом Фрэнком. Он предложил мне обговорить план действий, чтобы вернуть жизнь в нужное русло. Именно тогда он спросил, есть ли у меня проблемы с алкоголем. Я, наконец, понял, что мне нужна помощь . Если бы не Фрэнк, я бы, наверное, не решился на реабилитацию. Он дал мне последний толчок. Я хотел начать после окончания сезона, но даже представить не мог всей серьезности ситуации.

Когда я все сказал жене той ночью, она была счастлива. Она много раз хотела помочь мне бросить пить, но я не слушал. На протяжении нескольких лет она видела, что я думаю о суициде и очень боялась за меня. Я знаю, что она всегда хотела помочь, но я старался не показывать свою слабость.

В реабилитационном центре меня поселили в маленькой комнате, чтобы помочь протрезветь и полностью очистить организм. Я же говорил, что принимал снотворное почти каждую ночь? Это продолжалось семь лет. На детоксикацию организма ушло три недели. Врачи сказали, что это была худшая детоксикация, которую они видели. Я очень долго не мог заснуть, из-за этого стали появляться галлюцинации, а когда все же ненадолго засыпал, то видел ужасные и странные сны. Три недели прошли как в тумане.

Врачи осознали, что дело не только в алкогольной зависимости, и начали выяснять корни моих проблем. Мое детство было ужасным. Воспоминания о жестоких родителях, ранней алкогольной зависимости нахлынули вновь. Взросление было бесконечной чередой проступков. Я попал в плохую компанию, а моя семья каждый день общалась с по-настоящему мерзкими людьми. Те дружеские отношения, которые я умудрялся заводить, было невозможно сохранить из-за моей семьи. Увы, у меня было так мало настоящих друзей.

После пяти недель лечения врачи диагностировали биполярное расстройство личности I типа (ранее известное как маниакально-депрессивный психоз – Sports.ru). Это не было единственной причиной неправильных решений, которые я принял в жизни, но определенно на них повлияло. В течение длительного времени мое психическое состояние менялось из крайности в крайность – от перевозбуждения до черной депрессии.

В маниакальной фазе я ощущал себя великолепно, хотя и допускал много ошибок – ведь последствия меня не волновали, мне было плевать на то, что происходит вокруг. Мое эго расцветало: в такие моменты я думал, что лучший во всем. Эти стадии я переносил легко – и для себя, и для окружающих, ведь энергия била ключом. На каждую игру я выходил максимально уверенным.

Другая крайность – депрессия, которая была сущим адом. Приходилось прилагать огромные усилия даже для рутинных занятий. В эти моменты для меня не существовало семьи. Ничего не существовало. На этой стадии резко обострялась паранойя. Казалось, что все были против меня и хотели причинить мне боль. Я постоянно злился, раздражался и уставал. Депрессия влияла не только на разум, но и на тело. Мне каждый день было больно. Я не хотел тренироваться и тем более не хотел выходить на лед.

Все эти чувства, смешанные вместе, были слишком сильны. Мне хотелось умереть. Я не мог с этим справиться, но пытался скрыть это от окружающих. Единственной, кто по-настоящему понимал мою боль, была жена, но даже она не представляла всей тяжести ситуации.

Только алкоголь и таблетки помогали успокоить воспаленный разум. После сотрясения мозга, которое я получил, играя в «Оттаве», единственное, что помогало мне чувствовать себя лучше – алкоголь. Я знал, что это неправильно, но только это избавляло от головной боли. Никто не знал о моей зависимости, я пил или принимал снотворное до полной отключки.

После первой стадии лечения я принял решение остаться еще на четыре недели для дополнительного курса. Мне было страшно выходить из дверей реабилитационного центра. Врачи сказали, что если я когда-нибудь снова выпью, то, вероятно, умру.

Следующие несколько недель изменили мою жизнь. Наконец-то я захотел почувствовать себя счастливым – а этого со мной не было очень давно. Я обрел религию и прошел крещение в Аризоне. Вера помогла мне пройти через это.

Во время своего лечения я много говорил с женой. На последней неделе реабилитации она приехала с детьми. Когда я увидел их первый раз за долгое время, то не выдержал. Наконец-то я ощутил, что хочу быть хорошим мужем и заботливым отцом – ради жены и детей. Они заслуживали этого.

Однако мне надо было найти работу после того, как я вышел из дверей больницы. У меня были диагностированы синдром дефицита внимания, посттравматическое расстройство, которые наслаивались на физические травмы. Я был алкоголиком, который не провел ни одного трезвого сезона в своей карьере. Но я знал, что могу быть отличным вратарем в период ясности ума.

Генменеджер «Баффало» Джейсон Боттерилл поддерживал меня все это время, но мы с семьей и агентом решили, что пора сменить обстановку – это было бы лучше для моего психического состояния. Спасибо Джейсону – даже сейчас, когда я перешел в другую команду, он периодически звонит мне.

Мой агент получил несколько звонков от команд, но генменеджеры были настроены нерешительно – увы, у меня уже была испорчена репутация. Одна из встреч была особенно ужасной – меня бомбардировали вопросами о том, что я плохой одноклубник и плохой человек, который негативно влияет на молодежь. Выслушивать все это от людей, которые даже не знают меня, было очень неприятно.

Я так и не получил предложений и узнавал через прессу, что вратарских вакансий оставалось все меньше. Но мне повезло – Лу Ламорелло и «Айлендерс» были готовы рискнуть. Я провел две прекрасные встречи с ними – возможно, лучшие в моей карьере. Мы много говорили о жизни, и они были готовы помочь мне, даже узнав о диагнозе.

Теперь я готов сражаться. Мой путь еще не окончен. Каждый день – это новая битва, каждый день – это новый шанс расти как человек. Я хочу, чтобы с людей, страдающих биполярным расстройством, сорвали штамп «чокнутых». Наша битва только начинается».

Ленер не первый игрок НХЛ с такими проблемами

Согласно исследованию канадских ученых, 59% бывших игроков НХЛ склонны к расстройствам психики – депрессии, постоянной тревожности или алкогольной зависимости. Одной из основных причин этого называются травмы головы – даже несмотря на заявления Гари Беттмэна о том, что взаимосвязи между этим нет.

Тафгаи и игроки низших звеньев, которые особенно часто сталкивались с травмами головы, были больше остальных подвержены таким проблемам. В 2011-м ушли из жизни сразу три заметных игрока – Рик Райпьен, Уэйд Белак и Дерек Бугаард. Все они страдали от депрессии, все вынуждены были принимать алкоголь и наркотики, чтобы заглушить боль. Райпьен и Белак покончили жизнь самоубийством, Бугаард умер от передозировки. В 2015-м при невыясненных обстоятельствах скончался Стив Монтадор – он тоже неоднократно получал сотрясения и боролся с депрессией.

Неудивительно, что легенды НХЛ Кен Драйден и Эрик Линдрос призывают изменить правила: Драйден предлагает запретить удары по голове, Линдрос – вообще отказаться от силовых приемов. Возможно, это покажется кому-то нарушением рыцарских традиций, но бывшие хоккеисты слишком хорошо знают, какие проблемы могут быть после завершения карьеры.

Фото: Gettyimages.ru/Jen Fuller, Kevin Hoffman, Jonathan Daniel; globallookpress.com/John Crouch/Icon Sportswire; donyalehner

logoБаффало
logoНХЛ
logoОттава
logoРобин Ленер
logoАйлендерс