«Из замечательной русской семьи мы выбираем водку «Smirnoff»… То есть хоккеиста Смирнова». Тридцать первая глава автобиографии Эспозито
В конце июня 1994 года наша скаутская команда решила рискнуть – и задрафтовала четырех хоккеистов из России. Их порекомендовали наш главный скаут, а в прошлом игрок «Рейнджерс» Донни Мердок и Джейк Герцен. Я не знал этих игроков. Никогда не видел их в деле. Мне сказали, что из двоих – Дмитрия Клевакина и Алексея Баранова – выйдет толк. Я спросил:
– Зачем мы драфтуем этих чертовых русских?– Их не обязательно подписывать. Пускай играют в России, а если из них выйдет толк, тогда мы их и подпишем, – ответил Донни.– Хорошо. Это твоя работа. Тебе платят за то, чтобы ты в этом разбирался, – сказал я.
Слишком часто генеральных менеджеров хвалят за выбор на драфте, но именно их и винят, если что-то идет не так.
В девятом раунде мы выбрали русского, которого звали Юрий Смирнов. Я поднялся и сказал: «Из замечательной русской семьи мы выбираем водку «Смирнофф»… то есть хоккеиста Смирнова, я хотел сказать». Народ засмеялся. Никто из русских так и не доехал до сборов.
Свой первый драфт-пик в том году мы потратили на Джейсона Уимера. Наши скауты считали, что у него потенциал выдающегося лидера. На интервью с нами он выглядел и говорил очень хорошо. Чего мы не знали, так это что он любил отрываться на вечеринках. Когда он переехал в Тампа-Бэй, мне стали то и дело по ночам звонить из полиции. Ему было всего 19, так что по закону он вообще не имел права пить. Однако когда команда возвращалась с выезда поздно ночью, он шел не домой, а веселиться в бар Hideaway на проспекте Ховард.
Он был совсем еще пацан. Я попросил его перестать так себя вести, потому что мне не хотелось, чтобы его за это посадили. Когда же история повторилась, я решил, что надо его менять. Нам нужен был жесткий игрок – а Джейсон один из самых жестких игроков в лиге – но в 19 лет он еще таким не был, да и на вечеринках отрывался чаще, чем следовало. От нас он отправился в «Калгари», потом во «Флориду», затем в «Айлендерс». И ему всего-то 27 лет. Это многое о нем говорит (в дальнейшем Уимер побывал еще в «Миннесоте», снова в «Калгари», в «Нью-Джерси», и в 29 лет завершил карьеру – прим. ред.).
Джейсону было бы значительно полезнее начать с младших лиг, но из-за договора с профсоюзом игроков это был не вариант. Все боялись, что если команды НХЛ начнут отправлять молодых пацанов в Американскую хоккейную лигу, Интернациональную хоккейную лигу или Восточную хоккейную лигу, это убьет молодежный хоккей в Канаде. Так что если парня из ведущей молодежной лиги выбрали в первом раунде, его надо было либо оставлять в составе, либо отправлять обратно в молодежную лигу, пока ему не исполнится двадцать, и уже только после этого он мог играть в фарм-клубе. Возвращать же Джейсона в молодежную лигу не имело смысла – для него это обернулось бы пустой тратой времени.
Позже мы подписали 17-летнего Винсента Лекавалье (разумеется, 18-летнего – прим. ред.) – и оставили его в «Лайтнинг», вместо того чтобы возвращать в молодежную лигу. В своем дебютном сезоне он забросил 13 шайб, а потом еще два или три года не мог даже 20 голов забить (во втором сезоне Лекавалье забросил 25, в третьем уже был капитаном команды и забросил 23 – но всего в 68 матчах; в четвертом, действительно, немного «сдулся» и забросил ровно 20 – прим. ред.). С другой стороны, Брэда Ричардса послали назад в молодежную лигу, а по возвращении оттуда он играл очень хорошо (в первых трех сезонах забросил последовательно 21, 20 и 17 шайб – прим. ред.).
Если бы передо мной вновь стоял этот выбор, я бы послал Лекавалье обратно в молодежку. Мы ведь все равно не претендовали на Кубок Стэнли.
–-
Несмотря на регулярные слухи о том, что Нил Смит сменит меня на посту генерального менеджера, и тот факт, что «Лайтнинг» был выставлен на продажу, а новый владелец скорее всего меня снимет, в августе 1994 года я все равно отклонил весьма заманчивое предложение ESPN и остался работать в клубе. Я был польщен их предложением. Деньги мне предлагали почти такие же, как в «Тампа-Бэй».
За кулисами же в это время поползли разговоры о том, что команду купит Билл Дэвидсон, которому принадлежал «Детройт», выступавший в ИХЛ. Генеральным менеджером там был Рик Дадли, а главным тренером – Стив Лудзиг. Я понимал, что с приходом Билла меня точно уволят. Однако все говорило о том, что сделка не состоится. К тому же, «Тампа-Бэй» была моим детищем. Пусть даже мне это доставляло особенного удовольствия, но, закрыв глаза на наш маленький бюджет, я решил остаться и приложить все усилия, чтобы из команды что-то получилось.
Сезон 1994/95 получился половинчатым. Профсоюз игроков отказывался подписывать коллективное соглашение с лигой и угрожал забастовкой. Владельцы выдвинули свое последнее предложение. Я лично считал, что игроки сглупили, не приняв его; но они твердо дали понять, что их не устраивает ввод потолка зарплат. Они отклонили это предложение, и 1 октября 1994 года комиссар лиги Гэри Беттмэн объявил локаут. Тот сезон возобновился 19 января 1995 года, и мы провели в нем всего по 48 матчей.
В следующий раз мы рискуем зайти в тупик в 2004 году. И в тогда сезон может быть вообще отменен (автобиография Эспозито вышла в свет в 2003 году. И действительно сезон 2004/05 был отменен полностью – прим. пер.). Игроки по-прежнему выступают против потолка зарплат, а владельцы клубов продолжают терять деньги. А вообще – почему пресса, болельщики, игроки, тренеры и генеральные менеджеры дуются на владельца, который инвестировал в клуб 200 миллионов долларов и зарабатывает на этом теперь четыре процента? В чем он виноват?
Когда я был генеральным менеджером «Тампы», я всем сказал, что с легкостью могу открыть нашу бухгалтерию, чтобы все видели, сколько мы денег теряем. Но это никому не было интересно. Все считали, что я вру.
В прошлом году только три команды заработали деньги. «Даллас» – настоящая дойная корова. У них с одних только VIP-лож чистая выручка составила 60 миллионов долларов. «Коламбус» в прошлом году заработал 12 миллионов. Третью команду держат в большом секрете. И мне с трудом верится, что это не «Бостон».
Во время локаута игроки «Лайтнинг» просили меня разрешить им потренироваться на арене. Я ответил: «Я не могу на это пойти, потому что это будет прямым нарушением». Но поскольку мне хотелось, чтобы они поддерживали форму, я сказал, что сдам им лед в аренду. Но мне никто не заплатил. На самом деле я им подмигнул, и предоставил лед просто так – бесплатно.
Локаут, конечно, стал ударом для «Тампа-Бэй», но 22 ноября 1994 года все стало еще хуже – это был черный день в истории американского хоккея вообще, и «Лайтнинг» в частности. Именно в этот день было объявлено о том, что Йошио Накамуру на посту президента клуба заменит Сабуро «Стив» Ото.
Я встретился с Ото в его офисе, как только он приехал. Я сказал ему: «Добро пожаловать на борт». В жизни бы не подумал, что впоследствии он станет такой занозой в моей заднице. Он чуть не развалил наш клуб.
Ото родился в Японии, но учился в университете Бригама Янга и в калифорнийском университете Лос-Анджелеса. Он работал на Deloitte-Touche. Владелец контрольного пакета акций и председатель правления «Молнии» мистер Окубо назначил его на пост президента клуба, чтобы тот сводил дебит с кредитом. Его беспокоила только сумма на счете в конце месяца.
За три года, что Йошио Накамура был президентом, он ни разу не сунул нос в хоккейные дела – я во всем поступал так, как считал нужным. С приходом Ото все изменилось. И трех месяцев не прошло, как Ото, в хоккее вообще ничего не понимавший, стал объяснять мне, какие игроки хорошие, а какие плохие.
Мы съездили с Ото на встречу владельцев в Чикаго. Я сидел с Биллом Уирцом, Эдом Снайдером, Джерри Джэйкобсом и другими владельцами – эти люди уже давно были в хоккее. А среди генеральных менеджеров там присутствовали Гэрри Синден, Бобби Кларк и Серж Савар, которые и сами играли, да и вообще были в хоккее далеко не первый год. И тут Ото встал, и стал читать им лекцию на тему того, как можно улучшить хоккей, согласно его мнению. Он нес такую чушь, что мне стало стыдно за него.
– Зачем ты вообще полез выступать? Ты такую чушь сказал, – сообщил я ему после.– Этот вид спорта надо улучшать. Хоккей должен стать лучше.– Там люди по пятьдесят лет хоккею отдали. И ты хочешь их чему-то научить? Не смеши меня.
Мне потом позвонил Брюс МакНолл:
– Удачи тебе с этим парнем.– И не говори, – вздохнул я.
–-
Первая серьезная стычка с Ото произошла в марте 1995 года. Я планировал, что Терри Крисп потренирует команду три года, а потом я его повышу до своего помощника и переведу на офисную работу. Мне хотелось, чтобы на посту главного тренера его сменил Уэйн Кэшмэн, а помощников он бы себе выбрал сам. Мой брат Тони должен был стать вице-президентом по хоккейным операциям. Терри же стал бы нашим главным скаутом.
Ото об этом даже слышать не хотел. Как мне сказали, Ото очень сдружился с Терри, и их жены тоже поладили между собой. Они вместе играли в гольф, ужинали, и так далее.
– Терри хочет новый контракт, – сказал мне Ото.– Слушай, Стив, контракт был рассчитан на три года, и Терри это знал. Дальше мы собирались поступить вот таким образом, – объяснил ему я.– Нет-нет. Он хочет тренировать. Я с ним разговаривал. Подпиши с ним новый контракт.– Но я не хочу, чтобы он тренировал команду.– Неважно, чего ты хочешь. Тренировать команду будет он.
Ото также отметил, что ему хочется, чтобы Терри сам выбрал себе помощников.
Я продлил контракт с Терри, и поскольку ему не нравился Уэйн Кэшмэн в роли помощника, Ото заставил меня его уволить, и это меня очень сильно задело. И вот тут я допустил самую серьезную ошибку. У Ото ведь не было надо мной никакой власти. Он не мог меня уволить. Мне принадлежало 8% клуба. Что он мог мне сделать? Мне надо было лететь в Японию и обсуждать все это с мистером Окубо.
На этом вмешательство Ото не закончилось. В июне 1995 года я собирался провернуть один из самых важных обменов в истории «Лайтнинг». Я договорился с Майком Кинэном, который тогда руководил «Сент-Луисом», об обмене Дарена Пуппы и драфт-пика на их блестящего вратаря Кертиса Джозефа.
Пуппа играл потрясающе – когда был здоров. Он потом вывел «Лайтнинг» в плей-офф, но слишком уж часто травмировался. В то же время Кертис Джозеф был просто невероятен. Я настроился на то, чтобы обменять Пуппу на кого-нибудь более выносливого. Но прежде чем я мог обменять Пуппу в «Сент-Луис», мне нужно было подписать его на 1,6 миллиона долларов в год, или меньшую сумму – чтобы он влез в их бюджет. Мы обратились в арбитраж. Я предложил ему двухлетний контракт на 1,2 и 1,3 миллиона за сезон. Он хотел получать 2,2 миллиона в год.
Вечером перед слушанием дела я спросил Хенри Пола, который должен был выступать там с нашей стороны:
– Ты готов?– Еще как.
Я повел Шерис в кино, и выключил мобильный телефон. Затем мы пошли перекусить в Wendy’s. Я проверил свои сообщения. Одно было от Тони – «Позвони мне. Это очень важно». Я позвонил Тони.
– Что стряслось?– Пуппе дали денег.– Кто ему дал денег?– Мне Стив позвонил. Никакого арбитража. Ото просто согласился на условия Пуппы.– Сколько он ему дал?– Не знаю. Но думаю, ровно столько, сколько он просил.
Я был в бешенстве. Тем же вечером по приезду домой я позвонил Ото.
– Что ты натворил?!– А где ты был?– Я был со своей дочкой. Что ты натворил?– Мы пришли к выводу, что плохая пресса нам ни к чему. Поэтому мы согласились на условия Пуппы.– Сколько вы ему дали?– 2,2 и 2,4 миллиона (1,7 и 1,9 – прим. ред.).– Бл**ь, ты шутишь что ли? Ты хоть понимаешь, что натворил?– А что такого? Я сэкономил нам уйму времени и сил.– Ты не понимаешь. Если бы я выиграл дело у Пуппы, то потом обменял бы его на Кертиса Джозефа. Ты даже не понимаешь, что ты сейчас наделал. Если бы я уговорил Пуппу согласиться на 1,6 миллиона или меньше, то Майк Кинэн отдал бы за него Кертиса Джозефа.
Я позвонил Кинэну и попытался спасти сделку.
– Майк, давай я тебе все объясню. Смотри как мы поступим: разницу в полмиллиона долларов мы тебе компенсируем.
У меня не было на это разрешения сверху, но я просто не мог поступить иначе.
– Не, это слишком сложно. Я тогда лучше обменяю Джозефа в «Эдмонтон», – ответил он.– Я его очень хочу. Пожалуйста. Я уже разговаривал с агентом Джозефа. Он подпишет с нами контракт. Давай!– Ну не знаю… Я тебе перезвоню.
Я понимал, что он позвонит в «Эдмонтон» и проверит обстановку. Само собой, перезвонил он мне лишь затем, чтобы сообщить об обмене Джозефа в «Ойлерс».
– Не понимаю зачем ты дал ему 2,2 миллиона, – сказал Майк Кинэн.– Я ему их и не давал. Это было решение руководства.– Он не стоит таких денег.– Совершенно верно.– Извини. Не стоило до этого доводить. У меня не было стремления наживиться на тебе.
Так часто бывает. Что ж поделать, Кертис Джозеф достался не нам.
С Пуппой на воротах «Лайтнинг» гарантировали себе место в плей-офф за один матч до конца регулярки. Мы вытеснили из зоны плей-офф «Нью-Джерси», за год до этого выигравший Кубок Стэнли.
В первом раунде мы встречались с «Филадельфией». После первых двух матчей в серии была ничья. Мы выиграли вторую встречу в овертайме благодаря потрясающей шайбе Брайана Беллоуса. Однако перед третьим матчем Дарен Пуппа нагнулся завязать коньки перед утренней раскаткой – и после этого не смог разогнуться. В этот момент стало понятно, что нас закопают. Но наше будущее все еще выглядело светлым.
Пожалуй, самым неудачным днем в моей карьере генерального менеджера «Лайтнинг» было 20 октября 1996 года. Это был день открытия Ледового дворца. Именно в этот день я понял, насколько низко упал мой статус. Символическое вбрасывание проводили Ото и комиссионер НХЛ Гэри Беттмэн – да и пусть. Но Ото даже не предоставил нам с Тони места на арене, чтобы мы могли посмотреть игру. Когда я сказал ему об этом, он ответил:
– Иди со зрителями посиди.– Не могу. Они меня там с ума сведут, – ответил я.
Прямо на моих глазах Беттмэн сказал Ото:
– Стив, у твоего генерального менеджера должно быть свое место.
В итоге мы с Тони смотрели игру из пресс-ложи. Я поверить в это не мог. Это было так унизительно! Ведь это с меня началось основание этого клуба. Да, мне здорово помогли, но это была моя идея и моя мечта. Это была моя команда, которую я сам собрал, и очень этим гордился. Более того, это было моим главным достижением в хоккее. А мне даже место не предоставили на матче открытия новой арены. Просто унизительно!
Вскоре после открытия Ледового дворца Дэвид Лефевр ушел из клуба. Не знаю, сам он ушел, или его уволили. Деятельность Лефевра всегда оставалась для меня секретом. Он упорно трудился над тем, чтобы построить Ледовый дворец, а когда тот был построен – Лефевр ушел. Дэвид нечасто об этом говорит, но мне кажется, Ото стал лезть в его дела, и в один прекрасный момент Лефевр решил, что он больше не собирается это терпеть.
После того, как Лефевр ушел, я с ним толком и не виделся. Стив Ото взял бразды правления командой.
Чуть позже Робби Замунер пожаловался мне на Терри Криспа – дескать, он уже всем надоел своим криками и воплями. «Фил, с таким человеком трудно играть. Он заживо закапывает Криса Грэттона, Алекса Селиванова и Романа Гамрлика. Криспи на них так орет со скамейки, что они уже не знают, обосраться им или ослепнуть», – сказал он.
Я посочувствовал, но уже ничем не мог ему помочь.
–-
В ноябре 1996 у меня появилась надежда – с целью купить «Лайтнинг» в город прибыл Гэвин Мэлуф. Отец Гэвина, Грант Мэлуф, был владельцем баскетбольного «Хьюстона». Вместе с Гэвином приехал еще один коротышка по имени Тони Гуанчи. Как он связался с Мэлуфами – я понятия не имею.
Мы прошлись с Гэвином по Ледовому дворцу. Он впечатлился. Я рассказал ему о паре своих маркетинговых идей.
– Мы зарабатываем меньше сотни тысяч долларов на рекламе на бортах. Но если бы у нас были борты с ротирующейся рекламой, то их можно было бы отдать представителям местного малого бизнеса тысяч за двадцать, что стало бы приносить нам большой доход, – сказал ему я.
Ему, вроде, понравились мои предложения.
– Если я куплю команду, ты здесь останешься? – спросил он.– С радостью. Это моя мечта, мое детище.
Гэвин уехал, и я долго потом ничего не слышал о Мэлуфах.
В апреле 1997 года Дарен Пуппа снова потянул спину, и «Лайтнинг» не хватило всего нескольких очков, чтобы выйти в плей-офф. Я только и думал тогда о том, как все могло сложиться, будь у нас на воротах Кертис Джозеф.
В мае я поехал в Питтсбург на драфт новичков. И там встретил – кого бы вы думали? – Стива Ото и Тони Гуанчи. Мы сидели с Тони за большим столом вместе с Терри Криспом, нашим главным скаутом Донни Мердоком, другими скаутами, людьми из отдела маркетинга, Джерри Хелпером, а потом к нам подсели и люди из пресс-службы.
– В команде должно быть всего два хороших игрока – как в «Анахайме». Больше тебе никто и не нужен, – сказал мне Гуанчи.
В «Анахайме» играли Пол Кария и Теему Селянне.
– Ты е**нулся? – спросил его я.
Гуанчи говорил и говорил, а потом слово взял Ото.
– Сказать по правде, тебе придется уволить пару ребят, потому что они нам больше не по карману. Ни Мэлуфы, ни кто-то другой не купят клуб с такой платежкой, – сказал он.
На тот момент наша зарплатная ведомость составляла 18 миллионов долларов – мы были на последнем или на одном из последних месте в лиге.
– Так. Оставьте нас наедине, пожалуйста, – попросил я.
После того как ушли скауты и помощники, я продолжил:
– Сейчас не время и не место обсуждать такие вопросы. Сейчас нам надо подготовиться к драфту, который пройдет завтра утром.– Обменяй пару ребят во время драфта. Обменяй, вон к примеру, Романа Гамрлика с его контрактом на 2,3 миллиона долларов. Он ужасный игрок.– Да что ты, бл**ь, вообще в хоккее понимаешь? Давай, расскажи мне. И ты, Ото, тоже. Что вы, блядь, понимаете в хоккее? Это просто смешно. С меня хватит. Обменяю я Гамрлика, хорошо! Все. А теперь оставьте меня, проваливайте.
Я решил сделать, как они сказали, и обменять Гамрлика во время драфта. После того как они ушли, я позвонил Джимми Рутерфорду – генеральному менеджеру «Хартфорда/Каролины». Мы обсуждали обмен Гамрлика на здоровенного защитника Марека Малика и еще одного игрока, уже забыл, как его звали. Я рассказал про эту сделку своему брату, и он сказал: «Не меняйся». Рутерфорду я пообещал, что перезвоню.
Только я закрыл глаза той ночью, как зазвонил телефон. Я посмотрел на будильник. На часах было 2:50. Ночи. На другом конце провода оказался Стив Ото:
– Нам надо поговорить.– Приезжай.
Он приехал с Крисом Филлипсом, который по идее являлся глазами и ушами Окубо. Если бы у него был хоть какой-то хребет, он уже давно улетел бы в Японию и рассказал Окубо обо всем.
– Слушай, Фил, ты просто обязан обменять Гамрлика. Он нам не по карману, – сказал Ото.– Стив, я стараюсь, но за просто так я его отдавать не собираюсь. Я так не могу. На дворе июнь, мы сейчас все равно никому не платим зарплату. Так что не обязательно его менять прямо сейчас.– Если команду продадут, и новыми владельцами станут Мэлуфы, то им бы не хотелось видеть в составе Гамрлика с его контрактом на 2,3 миллиона.– Я постараюсь. Я очень постараюсь его обменять.
Все прошло очень цивильно, и он уехал.
В 3:15 утра я перезвонил Джимми Рутерфорду.
– Джимми, если ты отдашь мне Рода Бринд’Амора, я отдам тебе Гамрлика.– Бринд’Амора я тебе не отдам (не мудрено, так как у Рутерфорда не было никакого Бринд’Амора, тогда игравшего за «Филадельфию» – прим. ред.). Могу дать Малика, – и вместе с ним еще одного игрока – имя которого я уже забыл.– Джимми, меня это не устраивает. Ты же сам прекрасно понимаешь, что этого мало.– Лучшего предложения у меня для тебя нет.– Ладно, завтра перезвоню.
Я позвонил брату и рассказал ему обо всем. Затем лег спать. Брат пришел ко мне в семь утра. Я встал и принял душ. Скауты делали последние штрихи в своих списках. Когда я ввел их в курс ситуации, они впали в такую депрессию, что даже не знали, что им делать дальше.
– Фил, на тебя смотреть жалко. Ничего не понимаю. Что происходит? – спросил Джерри Хелпер.– Джерри, я не знаю.
Думаю, именно в этот момент он решил уволиться. В скором времени он действительно уволился, и переехал в Нэшвилл.
– Это неправильно. Это же бред какой-то. Что на них нашло? Нельзя на это соглашаться, – сказал Донни Мердок.
Все обсуждали, на что меня толкали Ото и Гуанчи.
– Слушайте, да не стану я менять Гамрлика, пока не получу хорошего предложения, – сказал я.
И я его не обменял. Вместо этого слил Шона Берра, Руди Пешека и Билла Халдера. Я обожал Шона Берра. Руди мне тоже нравился, но ему уже было пора заканчивать. Я считал, что обменяв троих, сэкономлю почти два миллиона в зарплатной ведомости, и Ото отстанет от меня с Гамрликом (Эспозито во время драфта обменял Берра и Рика Табараччи, сэкономив 1,46 миллиона. Пешек (ему было 30 лет, к слову) и Халдер позже ушли, не получив новых контрактов, как свободные агенты в, соответственно, «Сент-Луис» и «Сан-Хосе» – прим. ред.).
Затем мне позвонил Гэвин Мэлуф. Он сказал, что Тони Гуанчи передал ему список игроков, от которых, на его взгляд, требовалось избавиться. «Ты не владелец этой команды, а Мэлуфы еще ни копейки не заплатили», – сказал я Гуанчи. А у Ото я спросил: «Почему ты позволяешь ему нами командовать?».
Через месяц я прочитал в газетах, что Мэлуфы вышли из сделки, оставив меня без трех игроков, которые бы мне пригодились. Но Гамрлик остался в команде, что было значительным плюсом. Я решил, что Ото хотя бы на время перестанет лезть в мои дела. Как же я заблуждался!
«ГРОМ И МОЛНИЯ: Хоккейные мемуары без п***ы». Предисловие
«Меня на больничной кровати покатили по улице в бар Бобби Орра». Вступление
«Отец зашвырнул вилку прямо в лоб Тони, и она воткнулась». Глава 1
«Когда мне было лет 12, приехавшая в сельский клуб девочка попросила заняться с ней сексом». Глава 2
«Нашей школе не нужно всякое хоккейное отребье». Глава 3
«Фил, у меня проблемы: я поцеловался взасос – и теперь девушка беременна». Глава 4
«Я крикнул Горди Хоу: «А ведь был моим кумиром, сука ты е***ая». Глава 5
«Мы потрясающая команда, династия могла бы получиться, но вы двое все похерите!». Глава 6
«Как бы ты себя почувствовал, если б 15 тысяч человек назвали тебя ху***сом?». Глава 7
«Подбежала девушка, подняла платье, сняла трусы и бросила в нас». Глава 9
«Играть в хоккей – это лучше даже самого наилучшего секса». Глава 10
«Я был по уши влюблен в Донну и толком не помню тот финал Кубка Стэнли». Глава 11
«Игроки СССР ели и скупали джинсы. Третьяк больше всех скупил». Глава 12
«Любой из нас мог затащить русскую девушку в постель за плитку шоколада». Глава 13
«Дети просили: «Папочка, не уходи, пожалуйста, папа!». Было очень тяжело». Глава 14
«Я не понимаю, как русский вратарь Третьяк попал в Зал хоккейной славы». Глава 20
«Да, мне не хочется отдавать этих игроков, но зато у нас будет Мессье!». Глава 21
«Пока у меня есть дырка в жопе, хрена лысого я пущу русских к себе на арену!». Глава 22
«Ссыкло ты вонючее! Я с тобой еще поквитаюсь!». Глава 23
«Я поставил себе цель создать команду, и я ее создам!». Глава 24
«За 50 миллионов долларов ты будешь есть сырую рыбу. Даже если мне придется скрутить тебя». Глава 25
«Герцог собирался взять у банка 32 млн долларов и удрать. Нас поимели». Глава 26
«Ты хочешь, чтобы мы заплатили 5 млн, а командой управляли вы? Вали на**й отсюда!». Глава 27
«Я нацеливался на Яшина. Его получила «Оттава», и он стал для них занозой в заднице». Глава 28
«Гретцки в 10 раз лучше моих яиц, но они все равно не стоят 800 тысяч». Глава 29
– Ты е**нулся? – спросил его я."
Офигенно :)