«Гретцки в 10 раз лучше моих яиц, но они все равно не стоят 800 тысяч». Двадцать девятая глава автобиографии Эспозито
Напряжение между мной и Криспи так никуда и не делось. Терри не нравилось, что я захожу в раздевалку. Ему не нравилось, что игроки любили со мной разговаривать. И я, пожалуй, его не виню. Не знаю, как бы поступил на его месте. Может быть, я действительно подрывал его авторитет. Может быть, где-то покрывал игроков. Вполне вероятно, что я был неправ. Но так и не понял, почему мы не могли просто работать вместе.
Криспи терпеть не мог, когда я выходил на лед. Я никогда не мешал тренировкам, но после них часть ребят оставалась на льду покататься и побросать по воротам, и я с удовольствием занимался тем же самым. Отведу в сторону какого-нибудь игрока, и начну ему показывать, как выигрывать вбрасывания. Или, например, показывал, как на пятак закатываться, укрывая шайбу корпусом или удерживая ее на вытянутой руке. Терри при виде этого рвал и метал. «Вы только посмотрите на него. Вот зачем он это делает?» – спрашивал он, имея в виду меня.
Но это была моя команда. Позже, когда ее продали Арту Уилльямсу, Арт заходил в раздевалку и мешал игрокам. Когда я просил Арта не делать этого, он отвечал: «Это почему еще? Это моя команда». И он был прав.
Примерно через два месяца после начала сезона я сказал своему брату: «Криспи все очень усложняет».
Игрокам хотелось, чтобы я был поближе к команде. И ведь я мог им помочь. Я только и хотел, что помочь. Но мы препирались с ним по любому поводу. Он был тренером, предпочитающим играть от обороны. Я же был за атаку. Я хотел, чтобы мы попробовали играть в атакующем стиле: если и проиграем, то пусть уж весело и красиво. Дай ты болельщикам посмотреть на что-нибудь стоящее, а не на то, как команда вбрасывает шайбу в зону и катит толкаться в углах. Господи, как же я это ненавидел!
В то же время я понимал, что наш состав не позволяет играть от атаки. Поэтому мы играли так, как того хотел Терри.
Нашим лучшим игроком в первом сезоне был Брайан Брэдли. Брайан сменил за карьеру кучу клубов. В НХЛ он играл в четвертых звеньях, но моему брату Тони нравилось его катание. Я же в нем сомневался, потому что он был невысокого роста. Я боялся, что его сломают. В итоге его и сломали. Однако он действительно прекрасно катался, и вообще был довольно умным хоккеистом. Брайан нравился всем. Хотя вынужден заметить, что он отвратительно играл на вбрасываниях. Я спокойно у него их выигрывал, а мне ведь уже полтинник был.
По окончании сезона 1992 года лига уволила Джона Зиглера. Жесткие по своей натуре владельцы решили, что он недостаточно твердо себя поставил в переговорах с игроками, и те продавили его. Гил Стайн, который был одним из инициаторов его увольнения, стал новым президентом лиги.
Увольнение Зиглера коснулось нас напрямую. Он обещал, что лига не будет расширяться до 1996 года, так что у нас было время, чтобы обозначить свою территорию. Но в 1993 году Стайн объявил, что лига хочет расширяться в южную Флориду и Анахайм.
Хозяевами новых клубов стали Уэйн Хайзенга, владевший сетью магазинов видеопроката «Блокбастер», и компания «Дисней», которой принадлежали Микки Маус, Дональд Дак и порядка 50 миллиардов долларов. Да и у Уэйна дела шли совсем неплохо.
Это был удар в спину. НХЛ не только не сдержала слово касательно дальнейшего расширения, еще и были значительно смягчены правила драфта расширения – теперь команды могли защитить лишь горстку игроков и одного вратаря. Это означало, что и Анахайм, и команда из Южной Флориды могли выбирать из множества прекрасных игроков – особенно по части вратарей. При таком раскладе они могли собрать команды гораздо сильнее нашей. Я никогда не прощу этого лиге. Это было нечестно по отношению и к нам, и к «Оттаве» (смягчение правил драфта касалось только вратарей: действительно, теперь можно было защитить одного. Что касается полевых игроков, то «горстка» составляла пять защитников и девять нападающих, что в сумме дает те же самые 14, что и годом ранее. Кроме того, смягчение компенсировалось вторым этапом драфта, на котором «Анахайм» и «Флорида» защищали из уже выбранных игроков по одному вратарю и 15 полевых игроков, а «Тампа-Бэй», «Оттава» и «Сан-Хосе» могли «передрафтовать» себе по два игрока из этих двух команд. Чем и воспользовался Фил, забрав двух вратарей – прим. ред.).
Я злился, но ничего поделать с этим не мог. По дороге из Уэст Палм-Бич я спросил Лефевра:
– Дэвид, что это сейчас вообще такое было?– Не знаю. Но выбора у нас нет, – ответил он.
Поскольку количество удалений в НХЛ стало расти, я счел необходимым выменять каких-нибудь опытных игроков для реализации большинства. В результате приобрел Петра Климу. Я решил, что он может стать квортербэком нашего большинства. Кроме того, я посчитал, что Клима, который был родом из Чехословакии, поможет другому чеху – Роману Гамрлику – улучшить свою игру. Я также выменял Жерара Галланта, жесткого и неуступчивого левого крайнего, набиравшего кучу очков, и Дени Савара. Савар был старым, но одним из величайших игроков за всю историю хоккея (оба были подписаны свободными агентами. Савару было 32 года, а Галлант за три предыдущих сезона набирал от 26 до 36 очков – прим. ред.). Очень мастеровитый форвард. И тот, и другой забрасывали по 30 шайб за сезон. Некоторые считали, что я позвал их в солнечную Флориду просто доигрывать, но я знал, что Терри Крисп гораздо лучше работает с возрастными игроками, нежели с молодежью. Я также понимал, что молодые ребята, которых мы задрафтовали, были еще совсем сырыми.
Чтобы выиграть борьбу за болельщика на нашем рынке, мы должны были составлять конкуренцию остальным командам. Здесь ведь вам не Оттава, где можно собирать по 16 тысяч зрителей, даже если команда на дне. Я надеялся, что с помощью ветеранов наша молодежь прибавит в атаке и стабильности. Я прекрасно понимал, что с такими вратарями как Пэт Джаблонски и Уэнделл Янг нам ловить нечего. Я хотел провернуть сделку с Бобби Кларком. Я считал, что Кларки был мне должен. Когда Билла Торри назначили президентом «Флориды», Бобби звонил мне пару раз и просил, чтобы я замолвил за него словечко Торри, и тот бы нанял его генеральным менеджером. Я позвонил Торри полдюжины раз и порекомендовал взять Кларки на работу. Он его и взял.
На драфте расширения «Флорида» приобрела трех вратарей – Джона Ванбисбрука, Марка Фицпатрика и Дарена Пуппу. Я знал, что Кларки были не нужны все трое. Я позвонил ему и предложил драфт-пик за кого-нибудь из его вратарей. Пуппа был вторым вратарем в «Торонто», и мой брат его обожал. Он был высокого роста и неплохо играл в свое время за «Баффало». Вечером перед драфтом Кларки согласился обменять его на драфтпик (неправда. Эспозито задрафтовал Пуппу из «Флориды» на втором этапе драфта расширения, о котором говорилось в примечании выше – прим. ред.). Тони сказал: «Фил, теперь у нас есть первый номер». И Пуппа был великолепным вратарем. Когда был здоров.
Зарплаты игроков стали резко расти, что поставило в трудную ситуацию всех генеральных менеджеров. В том году «Оттава» подписала Александра Дэйгла на 12,5 миллионов долларов за пять лет. Я поверить не мог, что они дали ему такие деньги. Генеральный менеджер, подписавший его, в итоге был уволен (через два года – прим. ред). Практически все генеральные менеджеры, которые переплачивают, в конечном счете остаются без работы. Единственным, кого не уволили после подобной глупости, был Бобби Кларк.
Тогда же в «Лос-Анджелесе» Уэйну Гретцки дали контракт в 25,5 миллиона долларов на три года (тот сезон Гретцки доигрывал по 3-миллионному контракту. И через год подписал двухлетний контракт на 13 миллионов – прим. ред.). Если в истории хоккея и был игрок, заслуживавший таких денег, то это как раз Уэйн. Он заслужил их своим вкладом в хоккей. Я имею в виду не только как он сам играл – а играл он феноменально – но и то, что он делал для хоккея за пределами площадки. Он заслужил эти деньги. К сожалению, ко мне стали приходить агенты со словами: «Гретцки лучше моего игрока в десять раз. Стало быть, мой игрок должен получать 800 тысяч долларов в год, потому что Гретцки получает восемь миллионов» (никогда в карьере Гретцки не получал больше 6,5 миллионов в год. А в том сезоне получал и вовсе 3 000 000 – прим. ред.). Я смотрел на таких агентов и говорил: «Ага, Гретцки в 10 раз лучше моих яиц, но они все равно не стоят 800 тысяч».
Я просто не выносил, когда агенты мне такое говорили. Когда я играл за «Бостон» с Бобби Орром, Донни Ори пытался провернуть тот же трюк.
– Бобби Орр играет в три раза лучше меня. Если он получает 100 тысяч, то я должен получать 33, – говорил он.
Это было много лет назад, и тогда 33 тысячи долларов были огромной суммой.
– Что ты несешь? – спросил я Донни.– Бобби Орр играет в три раза лучше меня.– И что с того? Бобби Орр играет в три раза лучше всех. ВСЕХ. Что ты тут начинаешь-то?
Я никогда себя ни с кем не сравнивал. Я в это не верил. Если агент пытался провернуть этот фокус, то я упирался рогом, и получить контракт его игроку становилось только сложнее. Но если агент приходил ко мне и говорил, мол, слушай, я понимаю, что мой игрок, конечно, не Уэйн Гретцки, но он все равно отличный хоккеист, поэтому он заслуживает получать больше рыночной стоимости – вот тогда он говорил на моем языке.
Когда «Оттава» дала Дэйглу сумасшедшие деньги, это коснулось всех. У меня возникли проблемы с подписанием Криса Грэттона, который был нашим первым выбором на драфте – мы взяли его под третьим общим номером. Грэттону было 19 лет, и я пока еще не был уверен в том, что он был достаточно хорош, чтобы играть в нашей команде. Ну вот сколько 19-летних игроков приходят в лигу – и сразу становятся лидерами? Немного.
Если б мы не подписали Грэттона (в течение двух лет – прим. ред.), то потеряли бы на него права, и он снова выходил на драфт. Позднее так получилось с Шейном Уиллисом, задрафтованном в третьем раунде: пришлось его отпустить, потому что мы не смогли его подписать. Он хотел слишком много денег.
Грэттона мы подписали за пять минут до дэдлайна. Дело происходило в торгово-промышленной палате Санкт-Петербурга. Мы с Крисом находились там, а его агент был на проводе. Крис и его агент согласились на наши условия, а Хенри Пол по другой линии тут же сообщил об этом лиге прямо на ленточке дэдлайна.
Могу со всей честностью сказать, что в первые несколько лет японские владельцы вообще меня не трогали, и я спокойно делал свою работу. Они выслали к нам своего человека – Йошио Накамуру. Но мне практически нечего сказать про Йошио. Мэл Лоуэлл прозвал его «Командир». Если вы помните фильм «Мост через реку Квай» – японский командир там точь-в-точь на него похож. Честное слово. Как ни зайдешь к нему в офис, так он постоянно заспанный.
Мне нравился Йошио. Он был очень милым, и не мешал нам работать. Я до сих пор не знаю, в каких отношениях он был с владельцами. По-моему он представлял «Кокусай Грин». Даже не представляю, что входило в его обязанности. Он просто сидел в офисе.
Первый домашний матч нашего второго сезона мы проводили против «Флориды» на «Сандердоуме» (так переименовали «Санкоуст Доум»). В тот день мы продали 22 тысячи билетов. К сожалению, играли мы из рук вон плохо. Этот матч был чрезвычайно важен для клуба, и мы проиграли его 0:5 (0:2, причем вторая шайба была заброшена в пустые ворота – прим. ред.). Мне было стыдно. Я был в ужасе от того, как плохо мы сыграли. Я был расстроен и, разумеется, во всем обвинил Терри, что было несправедливо. Я ставил под вопрос некоторые его решения. Наше большинство было ужасно. Мне хотелось, чтобы Кэш отвечал за большинство. Терри на это не пошел, а изменить это, как мне казалось, я был не в праве.
Все же следовало б мне в первые три года совмещать обязанности генерального менеджера и главного тренера. Тогда и клуб был бы таким, как мне хотелось, и команда играла б так, как мне хотелось. Я хотел, чтобы наша команда делала акцент на атаку, рисковала, а большинство работало бы как часы.
Даже если у вас не хватает талантливых игроков в спецбригадах большинства, все равно надо находить способ наказывать соперника по меньшей мере за 20% удалений. Я искренне уверен, что у меня бы это получилось. Я бы не выматывал игроков этими глупыми упражнениями, как это делал Терри. Я бы проводил двусторонки, а если б видел, что игрок неправильно выбрал позицию, свистел бы, подъезжал к нему и спрашивал: «Что ты здесь делаешь?». И потом учил бы его, как надо забивать в большинстве.
В начале второго сезона я действительно верил в то, что мы можем попасть в плей-офф. Мы не попали туда по одной простой причине – мы занимали 23 место в лиге по реализации большинства. Я так и не смог объяснить Криспи, что пусть у нас и не хватает талантливых игроков, чтобы на равных играть с другими командами в равных составах, но мы можем это компенсировать игрой в большинстве.
Жаль, что в те первые годы у меня не было времени совмещать посты менеджера и тренера. Все же надо было его найти. Уэйн Кэшмэн вел бы все тренировки, а я б позаботился о нашей игре в неравных составах. Атакой бы занимался Тони. Но я вместо этого занимался маркетингом. У меня было слишком много других забот.
Как-то раз я вышел на лед поработать с Робом Замунером и Крисом Грэттоном над их игрой на вбрасываниях. Они столь ужасно действовали на точке, что я больше не мог на это смотреть. Есть один фокус, чтобы выигрывать вбрасывания. Там не все зависит только от желания; выбор позиции тоже очень важен. Я пытался помочь Робу и Крису. Понятное дело, что Терри это совсем не понравилось.
К январю 1994 года наша команда шла на последнем месте в лиге по голам. Я позвал на совещание Терри, Уэйна и Тони, чтобы с этим как-то разобраться. «Что мы можем сделать, чтобы это изменить? Мы можем прибавить в атаке?», – спросил я. Все сказали, что у нас для этого мало талантливых игроков. Я с ними не согласился.
Терри ни разу не попросил меня о помощи – и зря. Я бы мог это сделать и сам, но мне не хотелось ему мешать. Я очень редко ездил с командой на выезды, так как чувствовал, что Терри это не нравится. Да и я с ним никогда не чувствовал себя комфортно. Можно сделать друга тренером, но тренера другом сделать не получится, потому что рано или поздно его придется уволить. От этого никуда не уйти, когда придется спасать свою задницу. Кто-то ведь должен быть крайним.
Примерно в это же время мы объявили, что построим новую роскошную арену в Тампа-Бэй. Это решение было принято Дэвидом Лефевром и советом директоров, несмотря на протест некоторых достаточно влиятельных бизнесменов города.
Нам была нужна современная арена, если мы хотели быть конкурентоспособными в дальнейшем, поэтому мы обратились к «Tampa Sports Authority» за финансовой помощью. Они согласились выделить миллионы на строительство новехонькой арены, которую мы собирались разместить на набережной рядом с конференц-центром, чтобы как-то оживить центр города. Правительство города уже потратило 90 миллионов долларов на строительство аквариума. Я решил, что строительство хоккейной арены повлечет за собой строительство отелей, в которых потом будут проходить большие собрания. Это было разумное решение.
Мы провели пресс-конференцию и продемонстрировали дизайн новой арены. Она должна была быть построена из стекла и стали – очень современно и красиво. Вместе со мной на пресс-конференцию пришел мэр Сэнди Фридмэн, а в аудитории кого только не было.
– Жду не дождусь, когда увижу эту гигантскую эрекцию, – заявил я со всей честностью (Эспозито оговорился. «To erect a building» – «построить здание»; «эрекция» в его оговорке имеет значение «построенное здание» – прим. пер.).
Сэнди посмотрел на меня и сказал:
– Фил!..– Ой, ну вы поняли, что я имел в виду. Ребят, серьезно. Это будет потрясающая арена.
Изначально Сэнди Фридмэн и большинство других политиков хотели, чтобы арену построили не в центре города, а рядом с футбольным стадионом на бульваре Дэйла Мэбри. Главным сторонником строительства арены в центре был Эд Таранчик, работавший на «Tampa Sports Authority». Эд безумно хотел построить арену в центре города. Он хотел стать мэром, и если бы ему удалось оживить центр города, у него появились бы неплохие шансы. Он решил, что не даст нам построить арену рядом с футбольным стадионом, если обратит на это внимание НХЛ. Он названивал Джерри Хелперу и жаловался ему на нас. Хелпер ушел к нам из НХЛ. Чего Таранчик не знал, так это что Хелпер был близким другом Мэлом Лоуэлла. Таранчик звонил Хелперу и говорил: «Я представляю правительство округа, и мы не хотим, чтобы они строили там свой стадион. Мы хотим, чтобы они строили его в центре города. Разве вы не можете годик подождать с расширением?». Хелпер отвечал ему: «Посмотрим, что можно сделать». Но вместо того, чтобы переадресовывать его претензии президенту НХЛ Джону Зиглеру, Хелпер звонил Мэлу и передавал ему слова Таранчика.
На следующий день я приходил к Таранчику и говорил: «Эд, ты что творишь? Ты головой ударился что ли? Нам нужна эта арена».
Но Таранчик не сдавался. Он переманил на свою сторону Дэвида Лефевра, а потом и мэра с комиссионерами. Сейчас мне кажется, что арену действительно было лучше всего строить в центре.
Нам предлагали построить арену прямо рядом с «Сандердоумом» в Санкт-Петербурге, но мы отказались. Сказать по правде, мы не верили, что хоккей приживется на «Сандердоуме». Нам не хотелось оставаться в Санкт-Петербурге. В Тампа-Бэй демография была значительно лучше.
Хоккейные болельщики в своем большинстве – люди от 29 до 65 лет. А в Санкт-Петербурге большая часть жителей от 45 до 65. Кроме того, Санкт-Петербург уже достиг предела в своем развитии. Там уже некуда было расширяться. Весь город был уже построен. А поскольку футбольная команда «Тампа-Бэй Бакканирс» добивалась больших успехов, болельщики из Санкт-Петербурга охотно ездили на другую сторону моста в Тампа-Бэй на матчи. Мы решили, что раз люди ездят на футбол, то будут ездить и на хоккей.
Но прежде чем переехать в Ледовый дворец, мы ставили рекорды посещаемости на «Сандердоуме». На глазах у 26 тысяч зрителей мы обыграли Эрика Линдроса и его «Филадельфию» 6:3 (если быть точным, 4:2. Еще два домашних матча с «Филадельфией» «Тампа-Бэй» проиграла – прим. ред.). Мы стали играть лучше. И все благодаря Дарену Пуппе. С ним у нас всегда был шанс на победу.
У нас были шансы на выход в плей-офф, но все пошло под откос, когда Пуппа и Петр Клима получили травмы. Это поставило на нас крест. Наше большинство просто развалилось, когда Клима получил травму. Хорошего второго вратаря у нас не было. Вдобавок ко всему «Флорида» не только вышла в плей-офф, но дошла до финала (это произошло отнюдь не в сезоне 1993/94, а два года спустя, и в том сезоне «Тампа-Бэй» тоже пробилась в плей-офф, впервые в своей истории – прим. ред.). Когда это произошло, на меня посыпались стрелы критиков. Болельщики и знать не желали ни про какие изменения в правилах о расширении лиги. Меня это ужасно бесило. Если бы нас принимали в лигу по этим правилам, мы бы тоже вышли в плей-офф.
Ближе к концу сезона 1993/94 за моей спиной началась какая-то возня. В местных газетах прошел слух, что Дэвид Лефевр собрался меня уволить, и поставить на мое место Нила Смита из «Рейнджерс». Наверное, Дэвид мог убедить в этом японцев, но не думаю, что они бы на это пошли. Я пришел к Дэвиду – выяснить, в чем дело:
– Это че еще за херня про Нила Смита?– Все врут, – ответил он.
Но на самом деле Джерри Хелпер уже написал пресс-релиз, в котором говорилось, что Смит будет новым генеральным менеджером. Дэвид – тот еще проныра. Я искренне считаю, что он пытался вытолкать меня из клуба. Не знаю, почему. У меня все нормально получалось. Но я считаю, что он пытался. А позже он пытался за это извиниться.
Во втором сезоне мы не вышли в плей-офф, но набрали на 18 очков больше, чем в предыдущем. Лично же для меня все складывалось не лучшим образом. Команда не играла так, как мне бы того хотелось. В клубе со мной обращались не очень хорошо. Мне постоянно приходилось ругаться. Удивительно, как я вообще от сердечного приступа не умер после стресса, который мне пришлось тогда пережить.
«ГРОМ И МОЛНИЯ: Хоккейные мемуары без п***ы». Предисловие
«Меня на больничной кровати покатили по улице в бар Бобби Орра». Вступление
«Отец зашвырнул вилку прямо в лоб Тони, и она воткнулась». Глава 1
«Когда мне было лет 12, приехавшая в сельский клуб девочка попросила заняться с ней сексом». Глава 2
«Нашей школе не нужно всякое хоккейное отребье». Глава 3
«Фил, у меня проблемы: я поцеловался взасос – и теперь девушка беременна». Глава 4
«Я крикнул Горди Хоу: «А ведь был моим кумиром, сука ты е***ая». Глава 5
«Мы потрясающая команда, династия могла бы получиться, но вы двое все похерите!». Глава 6
«Как бы ты себя почувствовал, если б 15 тысяч человек назвали тебя ху***сом?». Глава 7
«Подбежала девушка, подняла платье, сняла трусы и бросила в нас». Глава 9
«Играть в хоккей – это лучше даже самого наилучшего секса». Глава 10
«Я был по уши влюблен в Донну и толком не помню тот финал Кубка Стэнли». Глава 11
«Игроки СССР ели и скупали джинсы. Третьяк больше всех скупил». Глава 12
«Любой из нас мог затащить русскую девушку в постель за плитку шоколада». Глава 13
«Дети просили: «Папочка, не уходи, пожалуйста, папа!». Было очень тяжело». Глава 14
«Я не понимаю, как русский вратарь Третьяк попал в Зал хоккейной славы». Глава 20
«Да, мне не хочется отдавать этих игроков, но зато у нас будет Мессье!». Глава 21
«Пока у меня есть дырка в жопе, хрена лысого я пущу русских к себе на арену!». Глава 22
«Ссыкло ты вонючее! Я с тобой еще поквитаюсь!». Глава 23
«Я поставил себе цель создать команду, и я ее создам!». Глава 24
«За 50 миллионов долларов ты будешь есть сырую рыбу. Даже если мне придется скрутить тебя». Глава 25
«Герцог собирался взять у банка 32 млн долларов и удрать. Нас поимели». Глава 26
«Ты хочешь, чтобы мы заплатили 5 млн, а командой управляли вы? Вали на**й отсюда!». Глава 27
«Я нацеливался на Яшина. Его получила «Оттава», и он стал для них занозой в заднице». Глава 28
