Враг внутри
Приветствуя возвращение Марка Савара на лед в этом сезоне, журналист ESPN Скотт Бернсайд рассказывает о том, через что нападающему «Бостона» пришлось пройти в это межсезонье, кто помогал ему преодолеть трудности и как он изменился за это время. Перевод материала в блоге NHL Entertainment.
7 марта 2010. «Питтсбург» – «Бостон» Марк Савар наносит бросок от синей линии, шайба проходит мимо ворот Марка-Андре Флери, а в это время Мэтт Кук с правой стороны врезается в голову Савара. Тот перевертывается в воздухе, и падает на спину. Ноги Савара двигаются словно в замедленном повторе, руки раскинуты по льду. Врачи команды спешат к нему со скамейки запасных, товарищи по команде собрались вокруг, а на льду появляются носилки.
Савар делает паузу и вспоминает все, что с ним произошло с того вечера. С того момента изменилось многое. Никто, за исключением самого Савара, не может себе представить, каким тяжелым был этот путь. Помимо проблем со здоровьем, он столкнулся с тем, чего еще никогда не было в его жизни. Он смотрит в окно ресторана в Атланте, и вслух размышляет о том, что возможно ему удастся извлечь что-то хорошее из его восстановления от третьего официально зарегистрированного сотрясения. Что-то большее, чем просто улучшить свою игру. Он станет лучше как партнер по команде, лучше как отец и как бывший муж. «Может быть это все во благо», – говорит Савар.
После двух первых сотрясений он пропустил неделю и два дня соответственно. «Я раньше даже о них не задумывался, – говорит он. – Но когда я получил сотрясение после столкновения с Куком, то это был момент, который повлиял на мою жизнь». На первый взгляд, казалось, что его возвращение от сотрясения, полученного в начале марта, может стать сюжетом для какой-нибудь книги. После того, как он пропустил последний месяц регулярного чемпионата и первый раунд плей-офф, Савар вернулся ко второму раунду и забросил победную шайбу в овертайме первого матча против «Филадельфии». Впоследствии оказалось, что этот гол так и остался для него единственным и «Бостон» проиграл серию, растеряв преимущество в три игры. «В плей-офф я чувствовал себя уставшим, во мне вообще не было энергии, – признается Марк. – Я ждал, когда все наладится, но этого не произошло».
Он постарался как следует отдохнуть, но силы к нему не возвращались. Дело было плохо. Савар – большой любитель и мастер игры в гольф, но он начал замечать, что наклоняясь за мячом, у него темнело в глазах. И чем дальше, тем чаще и продолжительнее становились эти «затмения», что убивало его интерес к игре. Обычно в межсезонье он играл четыре-пять раз в неделю с превеликим удовольствием, но теперь он буквально заставлял себя тащиться на поле хотя бы пару раз в неделю. И это касалось не только гольфа. Если бы ему не надо было встречаться со своими тремя детьми, то он вряд ли бы покидал дом. «Это единственное, что меня поддерживало, единственное, что мне нравилось делать, – говорит Савар. – Я не получал никакого удовольствия от жизни. Мне не хотелось быть собой». Неделями после силового приема Кука Марк старался оставаться в темноте как можно дольше. Он не хотел ни с кем разговаривать. Разговоры по телефону были короткими, если он вообще брал трубку. Он не мог смотреть телевизор – мерцающее изображение было для него неприятным. Он постоянно переспрашивал собеседников, так как не мог усвоить полученную информацию. «Я был очень раздражительным, не хотел находиться ни с кем рядом. Трудное было время», – вспоминает Савар. Людям казалось, что после того, как они увидели Савара на льду в плей-офф, что он на пути к восстановлению. Но что самое страшное – лучше ему не становилось. Он даже начал задумываться о том, хочет ли он играть в хоккей снова. «Да, у меня появлялись мысли на этот счет, – говорит Марк. – Я потерял тягу к тому, от чего когда-то получал удовольствие. Я спрашивал себя, хочу ли я снова проходить через все это».
Джерри Баркер вспоминает, что в один из летних дней, когда они играли в гольф, он заметил, что с его другом явно что-то происходит. Баркер – бывший офицер полиции, сейчас работает с агентом Ларри Келли в качестве скаута, знает Савара с 15 лет, когда тот еще играл в юниорской лиге в Оттаве. «Это было мало похоже на обычного Савви, подтрунивающего над всеми, улыбающегося, – говорит Джерри. – А потом он рассказал мне о своих головокружениях». К вечеру Савар поведал все о своем сонном состоянии и чувстве депрессии. Возможно, этот разговор повлиял на дальнейшую карьеру Марка. «Я не был уверен в том, что мне делать, но тогда я испытал чувство облегчения», – говорит Савар. Спустя 10 дней после первого разговора, Марк вернулся в Оттаву, чтобы вместе с Баркером принять участие в нескольких турнирах по гольфу, и они продолжили свои откровенные разговоры и начали думать, как помочь ему в этой ситуации. «Мы знали, что его беспокоит не только сотрясение, но до тех пор, пока он не рассказал нам все, мы не знали, как ему помочь, – говорит Баркер. – Слава богу, что он был с нами откровенен. Лет пять назад этого бы не случилось, он бы просто не стал говорить об этом».
Келли связался с профсоюзом игроков и ассоциацией докторов и поведал о проблемах своего клиента. Генеральный менеджер «Брюинз» Питер Чиарелли тоже был оповещен и все вместе они решили выработать план дальнейших действий. Савар тем временем отправился в Бостон. «Я не мог его заставить поговорить со мной, – говорит Чиарелли. – А когда он все-таки появился, я подумал «о, господи». Разницу было видно сразу. Этот процесс был долгим и мучительным. Мучительным, потому что никто не знал, когда он снова станет прежним». Было множество консультаций со спортивными психологами и врачами. «Мне нужно было поговорить с кем-то», – вспоминает Савар, который как и многие, кто страдает от проблем психологического плана, чувствовал себя изолированным. «Я спрашивал себя: «Неужели я совсем один?», – признается он. Но это было не так. Когда Савар рассказал всем, что страдает от депрессии, связанной с сотрясением, Чиарелли незамедлительно связался с генеральными менеджерами команд, чьи игроки прошли через нечто подобное. «Они спрашивали, что мы уже сделали, и как мы с этим справляемся. Это были совместные усилия», – вспоминает генеральный менеджер «Бостона».
Спортсмены зачастую забывают о том, какое влияние они могут оказывать на общество, о том, как общество может реагировать на то, что они делают или говорят. Савар понял это, спустя несколько дней, после его признании о депрессии. Он получил сотни открыток и писем. В некоторых были пожелания скорейшего выздоровления. В некоторых люди делились похожими историями и как они справились с этим. В некоторых были слова благодарности за то, что Савар так откровенно рассказал о своих проблемах. Он вспоминает послание от одного учителя, который по совместительству был еще и хоккейным тренером. Он получил сотрясение мозга, когда один из игроков попал ему клюшкой в игре. Учитель, как и Савар, испытывал похожие сложности, и вынужден был уйти из школы. Он писал, что люди не верили, что ему на самом деле было плохо. Это напомнило Марку о том, что он тоже выглядел нормально среди игроков, для которых физическое и душевное состояние являются определяющими в плане заработка. «Они не знали, что происходит у меня внутри, не знали, через что мне пришлось пройти», – говорит Савар. Но общий смысл всех этих писем был один: нет никакого стыда в том, чтобы чувствовать себя подобным образом.
Эта поддержка помогла Савару и осознание того, с чем ему пришлось столкнуться, по мнению Чиарелли, это был очень смелый поступок со стороны игрока. «Это был непростой шаг для него, вот так открыто говорить об этом, – говорит генеральный менеджер. – После такого можно получить «черную метку», в особенности в мире профессионального спорта». Кое-кто задавался вопросом о приоритетах Марка. Не поставил ли он себя выше команды? Все ли то, что хорошо для Савара, будет хорошо и для людей, которые его окружают? Также как он бережно восстанавливал свою хоккейную карьеру, также он стал относиться к своей жизни вне спорта. «Я получил второй шанс и стараюсь изменить вещи, которые до этого я делал недостаточно хорошо, разные мелочи, – говорит нападающий. – Мне кажется, что я неплохой человек, но я хочу быть лучше». Если его просят об автографе, то не отказывает никому. Он всегда находит время поболтать с соседями. Он старается наладить отношения со своей бывшей женой. «Я теперь стал лучше понимать некоторые ситуации», – говорит он. Савар надеется стать лучше и как отец. «Я теперь стал более терпеливым, – говорит он с широкой улыбкой. – Определенно, я теперь смотрю на жизнь по другому».
Баркер тоже заметил разницу. «Мне кажется, что это дало ему силы в плане отцовства, – говорит Баркер. – Он стал лучше как человек, лучше как отец после всего этого. По признанию самого Савара, после возвращения в «Бостон» он стал больше интересоваться жизнью своих товарищей по команде, предлагает им поддержку, помня, как они поддерживали его. «Сейчас он гораздо чаще спрашивает как у ребят дела», – утверждает партнер Савара по «Брюинз» Марко Штурм. Штурм, который получил травму в первой игре после возвращения в строй Марка в последнем плей-офф, с тех пор так и не выходил на лед и провел много времени с Марком, восстанавливаясь после травмы. Как только Савар получил одобрение врачей на участие в тренировках команды, он купил Штурму маленький сувенир в знак признательности за его компанию во время процесса реабилитации. «Мне кажется, что он стал больше ценить всякие незначительные вещи», – говорит Штурм.
За несколько дней до своего возвращения к матчам НХЛ, первым с мая этого года, Савар тренируется на льду Philips Arena в компании помощника тренера Дуга Джарвиса, защитника Адама МакКуэйда и вратаря Тима Томаса. Джарвис заставляет двух полевых игроков бороться один на один, в попытке бросить по воротам. Потом следуют похожие упражнения в углах площадки. После этого челночный бег от одной синей линии до другой, и от красной до синей линии. Взад-вперед, туда и обратно. Пустые трибуны наблюдают за тем, как Савар последним покидает лед. «Снова первая звезда, – усмехается он. – Больше выбирать не из кого». Пот катится по его лицу, но он улыбается.
