Егор Михайлов: «Претензии к игрокам у отца одинаковые: виноват»

Форвард новокузнецкого «Металлурга» Егор Михайлов рассказал о своих взаимоотношениях с отцом в период их совместной работы в СКА, а сейчас и в «Кузне», а также вспомнил аварию, оставившую след на всю жизнь в виде шрама на лице.

«Претензии к игрокам у отца одинаковые: виноват. Удивительно, но все время получалось, что в команду меня приглашал не он. Уже играл в СКА, когда он пришел. В «Металлург» меня тоже пригласил Николаев, а потом команду возглавил отец. Что касается отпуска, то отдыхать мы ездим отдельно. Единственное, приезжаем летом погостить на дачу к родителям.

По Питеру скучаю. Это мой второй любимый город после Москвы. У меня там осталось много друзей, с которыми мы постоянно созваниваемся. Каждый год приезжаю в город на Неве с семьей на пару деньков. Непременно ездим в Петрергоф на фонтаны.

Майка СКА висит на вешалке в загородном доме рядом с остальными игровыми свитерами. Не люблю развешивать такие вещи по стенам. Да, в Новокузнецке играет много бывших армейцев – например, с Максом Соколовым и Маратом Давыдовым играл, когда мне было еще 16 лет!

Обиды на СКА за то, что отцу пришлось сменить клуб, нет. Это профессиональный подход к делу. Есть компания, которая платит деньги игрокам и тренерам. Естественно, они хотят видеть результат. Раньше о таких зарплатах не могло идти и речи. СКА не входил даже в десятку по этому показателю. Сейчас все изменилось, и меня это только радует. В свое время мечтал об этом и дождался. Наконец на команду второго по величине города России нашли деньги!

Что касается заметного шрама на моем лице, то когда играл в юниорской лиге в США, попал в автокатастрофу. Мы ехали на клубном автобусе. Сидел у прохода и, когда случилось столкновение, упал в него и едва не лишился жизни. Вытащил меня из автобуса нынешний тренер «Детройта», за что очень благодарен ему. Помню, был в полушоковом состоянии: перерезал сухожилия, был весь в крови, один глаз ничего не видел… Может, и к лучшему, что все это случилось там, а не у нас. Скорая приехала быстро, и уже через пятнадцать минут оказался на операционном столе. Потом полгода восстанавливался.

Да, было время, что у меня ухо было проколото. Носил две сережки в ухе. Когда распался Союз, отец год работал в Швейцарии, и мы жили вместе с ним. Там были другие нравы. Мне тогда было 13 лет, и ужасно захотелось проколоть уши, как у некоторых местных парней. Но родители были категорически против. Через год мы вернулись обратно. Отец работал в Питере, а мы с командой поехали на турнир в Германию… В общем, там мы всей командой, человек пятнадцать, пошли в салон и понапрокалывали себе уши. Отец? Я его заранее подготовил. Позвонил и сказал, мол, папа, проколол уши — готовьтесь. Тем более увидел его уже спустя несколько месяцев, поскольку мы работали в разных городах. А вот татуировку мне делать никогда не хотелось. Уши, если что, зарастут, а рисунок на теле с тобой навечно останется», – цитирует Михайлова-младшего «Спорт день за днем».