Дмитрий Миронов: «Самое яркое воспоминание – золото Альбервиля»

Бывший защитник Дмитрий Миронов, олимпийский чемпион Альбервиля-1992, вспомнил о начале своей карьеры в НХЛ, победе в составе сборной СНГ на Олимпиаде и памятной стычке с братом Борисом Мироновым.

«После чемпионата мира 1991 года мне кто-то сказал: «Тебя под сто каким-то номером задрафтовал «Торонто». А я и значения не придал – не воспринимал НХЛ. Мне нравилось играть в России, выступать в сборной. К тому же оставались сложности с выездом. В том сезоне я был самым результативным среди защитников и входил в десятку среди нападающих. Но тут стали звонить агенты, клуб активизировался, кричит: «Давай, давай». До 1991 года хозяином «Торонто» был Харольд Баллард, который, ударив кулаком по столу, заявил: «Пока я жив, русских в команде не будет!» В 1992 году Баллард скончался, и новым владельцем команды стал Стив Ставро – то ли серб, то ли итальянец. Он лояльно относился к нашим. Появился Александр Годынюк, потом пришел я, затем Коля Борщевский.

На Олимпиаде-1992 перед нами стояла определенная задача, и ни на что другое, в том числе на политику, мы не отвлекались. Нас окрестили «дети с Тихоновым». Мы были голодными до побед, у всех горели глаза. За канадцев играл молодой, но уже раскрученный Линдрос. Когда выиграли – увидели какой-то непонятный флаг. Переглянулись, пожали плечами: «Значит, так надо». Золото Альбервиля считаю самым ярким воспоминанием в своей карьере.

Ко мне за океаном в целом отнеслись доброжелательно и с уважением. Я был игроком сборной, а «Красная машина» была у всех на слуху. Были, конечно, так называемые патриоты. В частности, замечательный Дон Черри, который за глаза сказал 13-14-летним паренькам: «Эти русские приехали отбирать у вас работу». Мне это не понравилось, особенно слово «отбирать». Тут есть люди, считающие, что Канада – родина хоккея и что в эту игру умеют играть только они. Но мы показали, что не только.

Первые два года мне давали мало игрового времени из-за того, что я любил подержать шайбу, обыграть, отдать пас в разрез, остренько сыграть или подключиться. Мне вдалбливали: «Доехал до красной линии – вбрасывай в зону». Я не понимал, зачем бросать, если можно открыться, отдать, комбинацию замутить? Мне отвечают: «Когда вбросишь, мы начнем прессинг». Позже привык, но все равно действовал по-своему, просто гибче: есть момент – отдам, есть возможность – брошу. Всегда нравилось придумать что-то эдакое. Хотя зависело от партнеров. Если попадались игроки третьего-четвертого звена – бойцы, костоломы, бегунки, – сразу вбрасывал: пусть чешут…

Знаменитая потасовка с братом началась с того, что весь матч против меня грубо играл Кит Ткачак, и когда у ворот противника случилась стычка, я рванул в кучу. Тогда судили плохо, кто-то мог налететь сзади, поэтому каждый разбирал каждого, чтобы не было перевеса. Борька стоял один, и когда увидел, что я еду в эпицентр, бросился наперерез. Обхватил меня, говорит: «Отойди». Стоим, обнявшись, смеемся. А я все-таки хочу Ткачуку накостылять. Говорю: «Боря, отпусти». Он: «Не отпущу». «Дай, хоть раз ему заеду», – говорю. В общем, добраться до Ткачака мне так и не довелось. А жаль», – рассказал Миронов в интервью газете «Спорт день за днем».