Александр Гуськов: «В «Ладе» мне подделали кардиограмму и предложили закончить карьеру»

Новичок ЦСКА защитник Александр Гуськов рассказал о перипетиях своей карьеры.

– Вы в Нижнем Новгороде начинали, но ни матча там не провели. Шансов не было?

– Точно – без шансов. Меня к первой командой подпускали только на тренировки. Потренировался – опять во вторую команду возвращаешься. Даже в товарищеских матчах не играл. Варнаков тогда в «Торпедо» тренером был.

– Вы так много забиваете. Нападающим пытались играть?

– До 17 лет играл центральным. А когда переходил из молодежной команды, у нас оказалось очень много нападающих, и кого-нибудь бы пришлось отчислять. Я это смекнул, ну и соврал во второй команде, что я защитник.

– Обман раскрылся?

– А никто на это внимания не обратил. Там ведь столько игроков было. Я сомневаюсь, что тот же Варнаков знал, кто я по амплуа.

– Первую тренировку в защите помните?

– Тренером второй команды был Александр Николаевич Фролов. Он мне сразу сделал замечание насчет щелчка. Щелкал я действительно неправильно. И он начал меня учить. Показывал, как должно идти тело, как должны идти руки. Сказал: «Приходишь с клюшкой домой, встаешь перед зеркалом и отрабатываешь, отрабатываешь». И я помню, что с его подачи я стоял с клюшкой перед зеркалом дома и по нескольку сотен раз замахивался и отрабатывал технику щелчка. Довольно много я на это времени потратил. Польза – огромная.

– Ваша первая команда – «Мотор» Заволжье. Что это было?

– Я поехал туда не просто так. Мне сказали: «Мы тебе сделаем армию, оформим в стройбат». Я естественно согласился, потому что на два года бросать хоккей и ставить крест на карьере мне не хотелось. Все ребята у нас в основном были из Нижнего Новгорода, мы и жили дома: нас автобус забирал, увозил на тренировки в Заволжье. Ехать-то было 70 километров. Насчет «Мотора» – недавно случай был.

– Интригуете.

– Встретил агента Алексея Дементьева. Ну и он мне между делом говорит: «С тобой в «Заволжье» играл парень 1976 года. Я к вам подходил тогда и звал вас в «Крылья Советов», когда был там помощником Дмитриева. И я реально был удивлен, что вы на мое предложение ответили: «Да ладно, нам этого не надо, нам и в «Заволжье» нормально».

– А вы, правда, так сказали?

– Меня самого его история очень удивила. Я действительно не помню разговора. И больше того – не помню самого Дементьева. Может, и было такое, но в памяти у меня этого эпизода нет.

– В итоге вы отыграли два сезона в Заволжье и переехали в Тольятти.

– Когда в «Ладе» первый раз оказался, она была на ведущих ролях в суперлиге. А я – юнец 20-летний, которого один раз выгнали из хоккея, а второй раз чуть не выгнали. И вот интересная штука – у меня никогда не было кумиров в хоккее. Не было человека, которому я бы стремился подражать. Но все равно – я зашел в раздевалку, увидел, кто там, и стоял с открытым ртом. Чего стоят одни только Тарасенко, Злов и Безукладников – тройка, которая наводила шухер по всей лиге.

– Ветераны не прессовали?

– Пару раз и только от одного человека было такое. Что-нибудь сделаешь не так, бортанешь кого-нибудь сильно: «Мальчик, ты откуда приехал? Чего ты тут начинаешь?» Но подчеркиваю – это один человек. А в остальном вообще не было никаких проблем. А особенно Андрей Тарасенко мне помог: подсказывал, что делать и как себя вести.

– Цыгуров вас однажды за нарушение режима хотел отчислить из «Лады».

– Было такое, да. Но во всем разобрались и выяснили, что я не был виновен. Я там крайним оказался в той ситуации. Слава Безукладников, Царство ему небесное, пошел к тренерам и рассказал, как было дело, объяснил, что я вообще ни при чем. И меня вернули в состав.

– Как вы в Нижнекамске оказались?

– Это тоже история. В «Ладу» пришел Постников. И мне просто-напросто внаглую подделали документы о здоровье. Кардиограмму и еще что-то. Было как – сначала в кабинет врача, который должен меня проверять, заходили два доктора клуба, о чем-то там говорили, а потом уже звали меня. И когда эти два врача вышли, один из специалистов, пожилая женщина, сказала мне: «Они тебя хотят подставить. А я напишу тебе в своем заключении всю правду, напишу, что ты здоров». Но в итоге и без нее сделали нужное заключение. Вызвали меня наверх. Там сидели Постников и эти два врача. Кардиограммы сунули мне в руки: «изменения левого желудочка», или что-то типа того. И Постников мне сказал: «Тебе пора заканчивать карьеру. Либо высшая лига, либо ветеранский хоккей».

– Ого!

– А мне был 22 года. Я сидел со слезами на глазах. Не дослушал: встал, развернулся и ушел. Я знал, что у меня все в порядке: мог бежать часовой кросс и не устать, мог играть без смен. Поехал сразу в Самару в кардиологический центр, договорился о независимом обследовании, прошел его, услышал: «Здоров, как бык», – и поехал играть в Нижнекамск. Там у меня получалось – и через полгода, как это ни удивительно, Постников попросил о встрече. Я думал, он извиниться хочет. А он: «Саша, мы отправляли тебя больного, а в Нижнекамске ты здоровый. Возвращайся!»

– Не согласились?

– Да куда. Я вообще до сих пор не разобрался, почему со мной распрощались именно таким образом. Это очень подлый поступок. Вот если бы я психанул и завязал с хоккеем?

– Кто-нибудь из участников той истории перед вами извинился?

– Никто. Когда я вернулся в «Ладу» в 2006-м, там еще работал тот доктор, который все это сделал. Но я закрыл на это глаза. Просто решил игнорировать его и все. К клубу-то у меня не было никаких претензий, – цитирует Гуськова «Горячий лед».