Боб Ротелла «Гольф – не идеальная игра» 19. Когда табло смотрит на вас; 20. Конкуренты
Практика для совершенствования
…
19. Когда табло смотрит на вас
Одна из самых распространенных ментальных ошибок, совершаемых гольфистами под давлением, — позволить счету отвлечь их от того, о чем они должны думать.
Никто не поплатился за эту ошибку дороже, чем Сэм Снейд на U.S. Open 1939 года в Спринг-Милле, недалеко от Филадельфии. В том году Снейд задал темп на Open, сделав раунды 68, 71 и 73. Стоя на 17-й ти в финальном раунде, он подсчитывал свой итог. Он понимал, что пар на двух заключительных лунках позволит ему показать результат 69 на 281 и сравняться с рекордом Open, установленным Ральфом Гулдалом двумя годами ранее.
В те времена на турнирных полях не было таблиц лидеров. В финальных раундах лидеры также не всегда разбивались на пары. Новости о результатах других игроков передавались по полю из уст в уста, и эти новости не всегда были точными. Байрон Нельсон, ближайший преследователь Снейда, пришел к финишу с результатом 284. Однако Снейд ошибочно полагал, что Нельсон финишировал на удар или два лучше.
Не зная, что у него есть преимущество в три удара, он решил выложиться на №17 и пробил драйв на 275 метров. Но его второй удар пришелся в раф, а чип оказался коротким. На той лунке он сделал богги.
Выйдя на пар-пятую, 18-ю лунку, и подумав, что, скорее всего, он сравнялся с Нельсоном, Снейд полностью утратил свое природное спокойствие. У него были нервные физические симптомы: зубы, как он вспоминал позже, стучали. Зрители отвлекали его. Из-за наплыва людей, переходящих на №18 из №17, ему пришлось ждать. Он начал думать о деньгах, которые ему предстояло сорвать. Он думал о назойливой публике. Он думал о том, как избежать унижения. Он думал, что для победы ему нужен бёди. Короче говоря, он думал обо всем, кроме того, как правильно играть на №18.
Полвека спустя Снейд все еще злился на публику, все еще удивлялся, почему никто не сказал ему, что счет, который нужно побить, был 284, а не 282 или 283. Для победы в Open ему хватило бы одного богги. Но дело в том, что он сам позволил посторонним мыслям завладеть своим разумом. Он позволил счету отвлечь его. Он позволил публике отвлечь его. Он не сосредоточился на плане игры для №18, не принимал каждый удар по мере его поступления и не придерживался своей рутины.
Пытаясь сделать еще один огромный драйв, он зацепил мяч в глубокий раф Open. Все еще думая, что ему нужен бёди, он попытался пробить 2-вудом из рафа, вместо того чтобы играть мидайроном. Другими словами, он бил так, как считал нужным, а не так, как знал, что может. Он выбил мяч.
Тот упал в ловушку на фервее в ста метрах от грина, наполовину зарывшись в землю. Снейд отчаянно пытался добраться до грина. Он взял 8-айрон, а не ведж. Мяч попал в край. Его четвертый удар попал в ловушку на грине. Он совершил взрывной удар и, окончательно сбитый с толку, загнал мяч в лунку с трех паттов, набрав в общей сложности восемь ударов. Он отдал Open, и после этого ему уже никогда не удастся его выиграть.
Выиграл бы он, если бы знал правильный счет? Возможно. Если точные мысли о счете могут стать опасным отвлекающим фактором, то мысли о ложном счете — еще хуже.
Но он почти наверняка выиграл бы, если бы не обращал внимания на счет. Как только он начинал думать об этом, появлялось множество отвлекающих мыслей. Он позволил счету, а не здравому смыслу, диктовать выбор клюшки и стратегию. После удара с ти на №18 Снейд оказался в 240 метрах от грина. Он мог бы пробить 7-айроном и веджем, оставив себе патт для бёди, который, как ему казалось, был ему необходим. Вместо этого он попытался сделать слишком смелый, слишком сложный и, в конце концов, неудачный удар.
Давление часто наносит не столько вред свингу гольфиста, сколько его управлению полем.
Сосредоточив большую часть своих мыслей на собственном счете и счете других игроков, Снейд сделал то, чего я советую избегать гольфистам, будь то финальный раунд Open или просто дружеский раунд.
Как только вы начинаете думать: «Если я сделаю богги на последних трех лунках, то выбью 90 очков» или «Если я сделаю пар на следующих двух лунках, то выиграю Open», вы забегаете вперед. Ваши мысли покидают настоящее. Вы начинаете слишком сильно беспокоиться о том, что все испортите. Вы становитесь осторожным. Вы становитесь сдержанным. Вы начинаете управлять мячом, а не становитесь более свободным и самоуверенным. Вы играете в гольф, эквивалентный превентивной защите в профессиональном американском футболе. И часто случаются катастрофы, независимо от того, какая цель стоит перед вами — выбить 90 очков или выиграть Open.
Как правило, высокие-гандикапперы уделяют гораздо больше внимания своему счету, чем профи. Им не терпится записать цифру после каждой лунки. Они всегда складывают свои удары и используют это число для оценки своих успехов. Если они начинают приближаться к цели, например, к отметке 90, они сразу же понимают, что им нужно сделать на оставшихся лунках, чтобы достичь ее. Это одна из причин, по которой они являются высокими-гандикаперами. Они значительно усложняют себе жизнь.
Профессионалы, играющие дома, редко используют счетную карточку. По окончании раунда они вспоминают каждую лунку, суммируют удары и определяют свой счет. Это то, что должен делать средний игрок.
Я знаю, что это нелегко. У гольфистов укоренилась привычка записывать счет после каждой лунки, складывать его после 9 и прогнозировать общий итог на 18. Партнеры по игре часто делают это за них, если они этого не делают. Если на матч делаются ставки, это еще больше усиливает тенденцию к постоянному отслеживанию счета.
Я могу лишь сказать, что в среднем вы будете бить с меньшим результатом, если будете держать мысли в настоящем и делать по одному удару за раз.
Для современных профессионалов задача усложняется тем, что на полях, где они играют, повсюду расположены таблицы лидеров, и им приходится принимать сознательное решение не позволять им отвлекать их.
Джек Никлаус отлично справился с этой задачей. Анджело Аргеа, его многолетний кэдди, писал, что, как правило, Никлаус не хотел знать, как обстоят дела на поле, и редко смотрел на таблицу лидеров. Однажды, сказал Аргеа, Никлаус начал финальный раунд, на несколько ударов лидируя в турнире. Он приказал Аргее не говорить ему о том, что написано в таблице лидеров. Кэдди оставался молчаливым. Но на 16-й ти Никлаус внезапно повернулся к Аргеа и потребовал объяснить, что там по счету.
— Вы на девять ударов впереди, — сказал ему Аргеа.
Никлаус сделал двойной богги на этой лунке.
Конечно, есть игроки, которые следят за таблицей лидеров и хотят знать, на каком месте они находятся, особенно на последних лунках турнира. Ник Прайс — один из них. Им нравится разбираться во всей ситуации и решать ее. Если же они успешные игроки, то можете быть уверены, что они воспримут информацию о счете, а затем полностью переключат свое внимание на следующий удар. Для большинства игроков, на мой взгляд, проще не обращать внимания на счет.
Вэл Скиннер рассказала мне, что выиграла несколько турниров, не зная, что победила, пока не сделала последний патт. Она выигрывала турниры, зная по тому, как публика аплодировала ей, что она лидирует, но не зная, на сколько ударов. Она специально старается не смотреть на таблицы лидеров. Она рассчитывает на то, что ее кэдди подскажет ей на последних лунках, если ей нужно узнать что-то важное о турнирной таблице. Это значит, что, например, если она отстает от лидера на последней лунке пар-пять, она захочет это узнать. Это может повлиять на ее решение — прилечь или попытаться выйти на грин в два удара. В противном случае она понимает, что никак не может повлиять на очки своих соперников. Она максимизирует свои шансы на победу, отказываясь думать о чем-либо, кроме своей рутины и своего плана на игры.
В 1994 году на женском чемпионате Атланты в Eagle's Landing Вэл начала финальный раунд с отставанием в два удара от Лизелотты Нойманн. Нойманн сделала тройной богги на первой лунке, и Вэл, находившаяся с ней в финальной тройке, знала, что она если не лидирует, то близка к лидерству. Однако она решила притвориться, что лидирует кто-то из группы, стоящей перед ними. Она отказалась смотреть на таблицу лидеров. Она придерживалась своего плана на игру. Она провела граничащий с блеском раунд. Однако Нойманн взяла себя в руки и не отставала от Вэл.
На 17-й лунке, изгибистой пар-четыре, Вэл пробила свой драйв немного левее цели и попала в бункер. Она попыталась нанести слишком много ударов клюшкой из бункера и едва попала на грин за три удара. Она сделал патт с шести метров. Нойманн сделала патт с метра.
За грином возвышалась огромная таблица лидеров. Вэл старалась не фокусировать на ней взгляд, но вдруг не смогла. Цифры и буквы, словно по собственной воле, обрели четкость.
На табло было написано, что она опережает Нойманн на один удар.
Эта информация не помогла ей сосредоточиться, пока она стояла над ударом с шести метров. Это был скользкий, нисходящий патт с брейком в два с половиной метра. Как только она поняла, что промах может стоить ей турнира, мяч стал казаться еще более скользким, как будто она пыталась отбить его от зеленого мраморного обрыва.
Ей не хватало двух с половиной метра до патта.
К счастью, в этот момент вся та работа, которую Вэл проделала, чтобы научиться контролировать свои мысли и дисциплинировать свой разум, принесла свои плоды. Она столкнулась с необходимостью отбросить все отвлекающие факторы. Она забыла о турнирной таблице. И она забила свой 2,5-метровый удар.
Затем Нойманн промахнулась с метра.
Табло, по сути, давало Вэл ложную картину. Она предполагала, что Нойманн сделает свой метровый патт и сравняется с ней в борьбе за лидерство, если она промахнется своим паттом. Это было ложное предположение. Но это ложное предположение, а также информация из таблицы лидеров сделали ее собственный патт на пар сложнее, чем нужно, и едва не стоили ей победы в турнире.
Конечно, очень трудно перекрыть счет.
— Док, — сказала мне позже Вэл, — я не хотела смотреть на эту таблицу лидеров. Но это было похоже на то, что таблица лидеров смотрела на меня.
20. Конкуренты
Через несколько месяцев после того, как я начал работать с Томом Кайтом в 1984 году, он начал рекомендовать меня другим гольфистам в туре. Одному из них стало интересно.
— Подождите минутку, — обратился он к Тому. — Если этот парень, Ротелла, помогает вам, почему вы хотите, чтобы он помог нам? Мы ваши конкуренты.
— Как мне кажется, — ответил Том, — денег здесь хватит на всех нас с лихвой. Вы, ребята, поможете мне стать лучше. И я помогу вам стать лучше. Мы все будем помогать друг другу, веселиться и смотреть, насколько хорошими мы можем стать.
У Тома было идеальное отношение к соревнованиям и своим товарищам.
Он признал, что другие люди на поле для гольфа — это не тот реальный соперник, с которым сталкивается гольфист.
Первый противник — это сама игра. Поле, клюшка и мяч — все это своеобразные и непредсказуемые противники, и они не раз будут ставить в неловкое положение лучшего игрока в гольф.
Второй соперник — сам гольфист. Может ли он приучить свой разум показывать лучшие результаты, на которые способно его тело?
Только после того, как эти два врага будут повержены, в дело вступают другие люди на поле.
Лучшие спортсмены понимают, что если они выиграют битву с самим собой, то они сделали все, что могли. Гольфист, который, оглядываясь на проигранный турнир, может сказать: «Я играл так хорошо, как только мог. Я думал о том, где должен оказаться каждый удар», — будет доволен и счастлив.
Это касается всех видов спорта. Когда я работал с профессиональным бейсбольным питчером Грегом Мэддуксом, я предложил ему подходить к подаче примерно так же, как гольфист подходит к полю для гольфа. Ему нужен был план действий против каждого хиттера. Ему нужна была цель для каждой подачи и скорость. Если он сделал подачу именно так, как хотел, он должен быть доволен. Если Бобби Бондс затем выбил мяч за пределы поля, Грег не считал себя неудачником.
Игроки высшей лиги умеют делать такое. Именно поэтому они и оказались в высшей лиге. Испытав себя в борьбе с лучшими, Мэддукс не смог вывести из игры всех. Но испытания против лучших помогут ему узнать, насколько он может быть хорош.
Лучшие игроки в гольф придерживаются примерно такого же мнения. Их главная задача — работать как можно лучше или как можно ближе к своему потенциалу. Если они делают это и проигрывают, то пожимают плечами и идут дальше. Они знают, что если будут продолжать играть как можно лучше, то победы придут. И они приходят.
Вот почему такой игрок, как Том Кайт, может хотеть помочь своим конкурентам играть лучше. Он понимает, что если они улучшат свою игру, это будет мотивировать его делать все необходимое, чтобы стать лучше. Он станет ближе к тому, чтобы узнать, насколько хорошо он умеет играть.
Большинство участвующих в Туре игроков, с которыми я работаю, приходят ко мне, потому что другой игрок посоветовал им это сделать. Как правило, два друга садятся ужинать во время турнира, и один из них спрашивает второго, почему он или она, кажется, играют лучше. По понятным причинам это часто случалось в 1993 и 1994 годах с Ником Прайсом. Ник всегда был рад поделиться с игроками тем, как он научился дисциплинировать и фокусировать свою голову на поле для гольфа. А если они хотели узнать больше, он давал им мой номер.
Дело в том, что Нику никогда не приходило в голову не хотеть, чтобы его конкуренты становились лучше. Никому из игроков, с которыми я работаю, это и в голову не придет.
Поэтому меня огорчает, когда я сталкиваюсь с игроками, обычно не очень сильными, которые считают, что умно использовать игровое мастерство, чтобы сбить с толку соперников в соревновательных турнирах. Они всегда указывают на водные преграды или недостатки свинга.
К таким игрокам нужно относиться как к досадным отвлекающим факторам, вроде медленной четверки впереди или ожившей газонокосилки следящего за грином на фервее. Гольфисту нужно просто выбросить их из головы, заняться своими делами.
Эксперты по игровому мастерству причиняют себе боль. Если это игроки Тура, то вскоре их тонко или не очень тонко предупредят, чтобы они прекратили это. Если они не прислушаются к предупреждению, их будут сторониться. Тур, сколько бы денег они ни заработали, будет для них одиноким и несчастным местом.
Если они любители, то рискуют лишиться одной из главных радостей игры — дружбы с товарищами.
Поэтому я советую игрокам всех уровней дорожить своими конкурентами. Это лучше для их игр. Так будет лучше для них.
Никогда не решайте, что вы терпеть не можете другого гольфиста, потому что вы можете оказаться в паре с ним на самом важном раунде в вашей жизни.
С другой стороны, гольфист не может позволить восхищению конкурентом запугать себя. Гольфист должен выбрать того, в кого он верит. Лучше бы это был он сам.
Я иногда работаю с некоторыми игроками Senior Tour, такими как Ларри Лаоретти, которые в свои 20, 30 и 40 лет работали в клубах и наблюдали по телевизору за такими игроками, как Джек Никлаус и Ли Тревино. Никлаус, в частности, был их идеалом. Теперь они должны быть готовы встретиться с Никлаусом или Тревино на последних лунках турнира.
Я говорю им, что если они хотят вознести Никлауса на пьедестал, если они хотят смотреть на него как на героя, то им стоит купить билет и посмотреть турнир, а не участвовать в нем. Если они хотят выйти с ним на поле для гольфа, они должны верить, что смогут его обыграть.
Иногда я рассказываю гольфистам историю о баскетболисте, с которым я работал в Вирджинии, по имени Олден Полинайс, который в настоящее время уже девятый год играет в Национальной Баскетбольной Ассоциации. У него был один из лучших спортивных умов, с которыми я когда-либо сталкивался.
В 1984 году, в первый год работы Олдена, баскетбольная команда взяла посредственный старт, выигрывая столько же, сколько и проигрывала в нескольких первых играх. Тренерский штаб решил поставить Олдена в стартовый состав, в центр. Первую игру он проведет против Северной Каролины в Чапел-Хилле. В том году у Тар Хилс была отличная команда. Среди них были Майкл Джордан, Джеймс Уорти и Сэм Перкинс. Они были непобедимы и занимали первые места во всех голосованиях.
Олден узнал, что будет играть против них, на еженедельном воскресном ужине команды в задней комнате местного ресторана. После того как игроки ушли, Олден вернулся в комнату, где все еще сидели и разговаривали мы с тренерами. Олден подошел ко мне и сказал: «Эй, док, у меня есть вопрос. Как я могу поверить в себя, если это мой первый старт в жизни, и мы играем против команды №1 на ее домашней площадке, и мы играем против ребят, за которыми я любил наблюдать по телевизору, когда учился в школе?»
Меня поразила откровенность вопроса Олдена. Ему было все равно, что тренеры слушают. Все, что он знал, это то, что он должен быть готов к игре с Джорданом, Перкинсом и Уорти.
— Ты должен идти туда с настроем, что ты лучше, чем они, пока они не докажут обратное, а не с настроем, что они лучше, чем ты, пока ты не докажешь обратное, — сказал я ему. — Возложи на них бремя доказательства.
— Это хорошая идея, — сказал Олден.
Он отправился в Чапел-Хилл и прекрасно сыграл. Он набрал около 15 очков и 18 подборов. Команда проиграла с перевесом в одно очко. Затем, почувствовав уверенность в своих силах, они совершили ряд побед в турнире NCAA и вышли в Финал четырех. Возможно, Олден не был достаточно хорош в тот вечер, чтобы привести свою команду к победе, но он начал демонстрировать отношение, которое обеспечит ему успех в будущем.
В гольфе все точно так же. Великие игроки проигрывают больше турниров, чем выигрывают, потому что игроки с чуть меньшим талантом получили больше от своего таланта на конкретной неделе. Безусловно, Никлаус в двадцать пять лет был лучше, чем Ларри Лаоретти в двадцать пять. Но это вовсе не означает, что в пятьдесят пять лет Никлаус будет играть лучше. Некоторые гольфисты прогрессируют. Некоторые регрессируют. Некоторые становятся более голодными и удваивают свои обязательства. У некоторых пропадает голод, появляются другие интересы или другие приоритеты. Чемпион USGA среди юниоров редко становится чемпионом Open.
И то, что кто-то сделал с вами на прошлогоднем клубном чемпионате, или то, что вы сделали с ним, не имеет никакого отношения к тому, что произойдет, если вы встретитесь на турнире в этом году.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только!
Вот только фраза «break 90» — это не про 90 очков, а про 90 ударов. Если вкратце:
• слабенький гольфист играет стандартное поле (пар 72) за 100+ ударов
• средненький гольфист проходит поле за 90+ (break 100)
• неплохой 80+ (break 90)
• хороший 70+ (break 80)
• лучшие выходят из 70 (break 70)
• мировые рекорды разных полей и турниров держатся на грани (break 60), но случаи единичны и уникальны
Очки же набираются в форматах Stable Fort (формат на счет очков, а не ударов) — но этот формат чаще играется в любительских или выставочных историях.