Боб Ротелла «Гольф – не идеальная игра» 9. Пусть короткая игра идет своим чередом
Чему я научился у Бобби Лока
…
9. Пусть короткая игра идет своим чередом
Время от времени мне попадается игрок, которому я не помогаю совершенствоваться. Почти всегда это игрок, который не может принять тот факт, что низкий счет зависит от того, насколько хорошо гольфист играет, когда мяч находится в пределах 110 метров от лунки. Это игрок, который упорно считает, что гольф — это про то, кто бьет дальше всех или красивее всех.
Это не так. Все, что происходит от ти до этой 110-метровой дистанции, почти ничтожно по сравнению с тем, что происходит потом. На самом деле, я порой говорю игроку, что мне все равно, что он делает со своей дальней игрой — фокусируется ли он на цели и соблюдает ли рутину или нет, — лишь бы он попробовал то, что я предлагаю в отношении веджинга, чиппинга и паттинга.
Хороший гольфист должен не только признать главенство короткой игры. Он должен научиться получать удовольствие от попадания мяча в лунку, любить это так же или даже больше, чем просто бить по мячу.
Это не та истина, которую я для себя открыл. Хорошие игроки знают это уже несколько поколений. Тем не менее, многие люди продолжают считать, что ключ к совершенствованию — это научиться делать удары с ти, как у Джона Дэйли. Ничто не может быть дальше от истины. На самом деле, чем ближе гольфист к тому, чтобы бить так же далеко, как Джон Дэйли, тем важнее становится его короткая игра.
В начале 1994 года я начал работать с Дэйли. Мы сели вместе и проговорили пять или шесть часов.
Он рассказал мне о своих проблемах с алкоголем, о проблемах в браке, о том, что его отстранили от участия в Туре. Он рассказал мне, что на поле для гольфа часто думал не о своей игре, а обо всех своих личных проблемах. Он сказал мне, что удары по мячу, которые он совершает, оказывают на него еще большее давление. Если он не делал беди, то чувствовал, что напрасно тратит свой потенциал. Он был зол на себя. В детстве он не научился справляться с гневом или другими сложными эмоциями, разве что напивался.
Я научил Джона той же философии и психологии, которой обучаю всех своих игроков. Хотя многое из того, что случилось с ним в прошлом, было прискорбно, сейчас перед ним стоял лишь один вопрос — каким будет продолжение истории Джона Дэйли. Я сказал, что у него есть шанс написать собственную биографию. Он может стать героем, преодолевшим огромные препятствия на пути к успеху, или же печально завершить свою карьеру игрока в гольф. Но это будет его выбор. Это выбор, с которым он будет бороться долгое время.
Что касается гольфа, то я посоветовал ему поработать над своей игрой со 110 метров и менее.
Помимо огромной дальности, Джон обладает прекрасной игрой на гринах — он бы не выиграл турнир PGA в Крукед Стик в 1991 году, если бы не пробивал множество паттов с расстояния от полутора до пяти метров. И у него есть естественный, свободный высокий удар аккурат на грин.
Но он не сможет много выиграть в Туре, если не будет отлично играть со 110 метров и менее. Именно эти удары будут создавать для него беди. Благодаря своей дальности Джон может попасть веджем на грин на большинстве пар-четыре. Его успех во многом будет зависеть от того, сможет ли он стабильно подводить мяч достаточно близко к флажку со 110 метров и меньше, чтобы делать беди.
По правде говоря, я говорю то же самое почти всем игрокам, с которыми работаю.
Недавно на Players Championship я разговаривал с еще одним сильным молодым профессионалом. Он только что завершил турнир с 73 и рассказывал мне, как далеко он бьет по мячу и какой у него потенциал, как все говорят.
Я сказал ему, что при оценке потенциала не смотрю на дальность удара с ти. Я хочу знать, насколько силен ум игрока и насколько хорошо он играет на счет, используя веджер и паттер.
Чтобы объяснить, что я имею в виду, я попросил его просмотреть свой раунд, удар за ударом, пока я делал записи. Когда он закончил, я подвел итог. Из 73 ударов 64 пришлись на три категории: драйвы, веджи и патты. Отбросьте 14 драйвов, и он пробил 50 ударов веджами или паттером.
Затем я спросил его, сколько времени, по его мнению, он должен уделять 3-айрону и сколько — короткой игре.
То же самое, и даже в большей степени, относится к любителям, начиная с турнирных игроков и заканчивая высокими гандикапперами. Их короткая игра не позволяет сделать столько беди, сколько может сделать Джон Дэйли. Но короткая игра игрока выходного дня может спасти пары и превратить двойные богги [Количество ударов на лунке на 3 больше, чем пар, прим.пер.] в богги. Уверенная короткая игра может превратить игрока, который не может пустить мяч с ти лучше, чем слабым ударом по банановой траектории, в игрока, который бьет на уровне 80 или 70.
Когда-нибудь я уговорю Тома Кайта провести эксперимент, чтобы доказать это. Иногда мы вместе проводим мастер-классы. Как я себе это представляю, в каком-нибудь мастер-классе мы с ним выберем кого-нибудь с гандикапом 20 или около того, чтобы он сыграл с Томом раунд. Неумеха и Том будут бить по три первых удара на пар-пять, по два первых удара на пар-четыре и по удару с ти на пар-три. Затем они поменяются мячами. Неумеха обыграет Тома, а Том обыграет неумеху.
Я готов поспорить, что счет, с которым Том переиграет неумеху, будет меньше, чем счет, с которым неумеха переиграет Тома.
Взгляните на это с другой стороны. Ник Прайс в 1993 году лидировал в Туре по среднему количеству ударов за раунд — чуть менее 69 ударов. В среднем он выбивал двенадцать или тринадцать гринов за раунд. Большинство 20-гандигапперов, которых я вижу, бьют не менее четырех или пяти гринов за раунд. Если бы у них была короткая игра Ника Прайса, они бы укладывались в 70, а не в 90. Но они слишком часто ошибаются при ударах со 110 метров и менее.
Ник говорит мне, что улучшение его короткой игры в значительной степени способствовало улучшению его общего настроя за последние несколько лет. Он настолько уверен в своих веджах и паттере, что знает, что будет показывать хорошие результаты даже в те дни, когда у него не очень хорошо получается играть. Это дает ему душевное спокойствие и помогает сохранять тот настрой, который характерен для его последних игр. Он может быть терпеливым и доверяющим.
Хорошие короткие удары очень продуктивны. На среднем четвертом поле вы можете сделать отличный драйв и неплохой подход, и все равно вам придется потрудиться, чтобы сделать пар. Если смажете один из паттов — вам грозит богги. И наоборот, вы можете сделать два плохих удара длинными клюшками — например, драйв в раф и удар, при котором клюшка задевает землю — и все равно спасти свой пар отличным чипом или питчем [Недалекий удар с высокой траекторией, после которого мяч почти не катится, прим.пер.], который остановится рядом с лункой. С точки зрения подсчета очков, отдача от хорошего короткого удара гораздо выше, чем от хорошего дальнего.
Кертис Стрэндж выиграл U.S. Open в 1989 году, несмотря на то, что в финальном раунде девять раз попал мячом ловушки рядом с грином. Он поднимался и опускался восемь раз. И все же впоследствии он появлялся в журналах о гольфе как образец свинга. Не свинг помог ему выиграть Open; если бы у него был отличный свинг, он бы не оказался в девяти ловушках. Он умел пробить с песка, делать патты, думать и сохранять терпение.
Пару лет назад Джон Кук, Брэд Факсон и Фред Куплес входили в первую восьмерку в денежном списке, но по точности драйвов они были далеко внизу. Они выигрывали деньги, потому что у них была отличная короткая игра.
Пэт Брэдли в те годы, когда она доминировала в LPGA Tour, говорила мне, что в ее понимании промах на грине не имеет значения. Она так же старалась и уверенно выполняла чипы и питчи, как и дальние удары. Вот насколько прочной была ее короткая игра.
Большинство любителей слышали о важности короткой игры. Но, судя по их поступкам, большинство в это не верит. Почти в любом клубе, который я посещаю, на каждого игрока, который находится на тренировочном грине, я найду десять игроков, стоящих у тренировочной ти, и воющих с клюшками и длинными айронами, оттачивая касания и удары, которые помогут ему или ей набрать очки.
Здесь не обошлось без мачизма. Длинный драйв означает силу, мощь, мужественность. Короткая игра имеет коннотацию деликатности и женственности. Часть моей работы как спортивного психолога заключается в том, чтобы помочь игрокам преодолеть это.
Все, что я могу сказать, это то, что если вы хотите показывать хорошие результаты, приложите свое эго к тому, как хорошо вы думаете, как хорошо вы управляете своей игрой, как хорошо вы бьете веджами, как хорошо вы делаете паттинг. Дальний свинг не будет каждый день попадать. Но вы всегда можете хорошо думать, хорошо управлять своей игрой и хорошо играть в короткую игру.
Короткая игра — это то, чему многие великие гольфисты учатся в первую очередь. Бобби Джонс проводил бесчисленные часы долгими летними днями и вечерами, отбивая и подавая удары на 13-й грин в Атлетическом клубе Атланты, а затем пробивая патты.
«Я не помню ни проблеска мысли о форме, ни осознания метода исполнения удара, — писал позже Джонс о тех мальчишеских годах. — Мне казалось, что я просто бью по мячу, а это, пожалуй, лучший способ играть в гольф».
Шестьдесят лет спустя, в Испании, Хосе-Мария Олазабаль получил примерно такую же подготовку в раннем возрасте. Он жил на поле для гольфа, где его отец был суперинтендантом, и проводил часы напролет, пробивая чипы и патты. За десятилетия, прошедшие между Джонсом и Олазабалем, десятки великих игроков освоили игру, научившись сначала короткой игре. Некоторые из них были кэдди, за копейки делая питчи и чипы. Отец Тома Кайта построил на заднем дворе ловушку-бункер и грин, в которых Том проводил бесчисленные часы. Как и отцы Эрни Элса и Фила Микельсона.
На самом деле, я бы сказал, что большинство великих игроков сначала научились попадать мячом в лунку в короткой игре. Затем, позже, они усовершенствовали свои полноценные свинги.
Некоторым современным игрокам посчастливилось иметь учителей, которые понимали, как привить короткую игру. Том Кайт рассказал мне о том, как он и Бен Креншоу учились у Харви Пеника. Например, Том или Бен могут сказать: «Мистер Пеник, как вы бьете по высокой траектории над ловушкой и быстро останавливаете его?»
Харви Пеник был достаточно умен, чтобы не забивать им голову наставлениями об ослаблении хвата и отказе от переворачивания правой руки. Он дал им несколько мячей и отправил на тренировочный грин. Он велел им встать за бункером и представить, что на нем растет дерево. Затем они должны были попасть мячами по дереву. Они должны были заставить дерево расти ввысь, пока оно не достигнет нужного размера, чтобы мяч упал и остановился возле лунки. И когда они смогут это сделать, они должны были прийти и рассказать ему об этом.
В конце концов Том и Бен вбегали в клуб и с гордостью сообщали, что выполнили свое задание. Харви Пеник выходил на тренировочную площадку и наблюдал за происходящим.
И если кто-то из них задавал ему вопрос о технике высоко посланного мяча, мистер Пеник отвечал: «Не знаю. Покажите мне еще раз». После того как они снова продемонстрировали, он сказал: «Это именно то, что вы только что сделали».
Для короткой игры он знал, что касание, чувство и уверенность имеют первостепенное значение. И он знал, как им обучить.
Как развить хорошую короткую игру, если вы не выросли на поле для гольфа, у вас нет бункера на заднем дворе или учителя Харви Пеника?
Прежде всего, практикуйтесь. Профессионалы, с которыми я работаю, все это делают. Если вы не тратите 70% своего тренировочного времени на удары с расстояния 110 метров и менее, вы не пытаетесь стать лучшим гольфистом, каким только можете быть.
Профессионалы играют в небольшие игры в тренировочной зоне. Они попросят своих кэдди взять пару мешков с тряпками и разложить их на расстоянии десяти метров друг от друга, и все это на расстоянии ста метров. Затем между мешками кладут полотенце. Затем они будут бить по полотенцу. Они получают очко за каждый мяч, приземлившийся между мешками, и три очка за каждый мяч, попавший в полотенце. Они теряют два очка за каждый мяч, приземлившийся за пределами мешков. Конечно, они часто меняют дистанцию, с которой бьют. Или же они играют в небольшие игры вокруг тренировочного грина, часто делая небольшие ставки. Игрок не может насытиться подобными тренировками.
Том Кайт предлагает несколько отличных тренировочных схем для короткой игры.
В первом случае он отправляет своего кэдди, Майка Кэррика, точно в 40 метров от тренировочной ти. Затем Том пытается попасть мячом в мешок у ног Кэррика. Как только мяч коснется мешка, Том выкрикнет расстояние, которое, по его мнению, он прошел. Например, он может крикнуть «тридцать восемь», если считает, что мяч приземлится в двух метрах от Кэррика. Когда мяч приземлится, Кэррик сообщит ему точное расстояние, которое он пролетел. Если мяч попадает точно в цель, Кэррик просто поднимает руки над головой — тачдаун.
Справившись с 40 метрами, Том переходит на 50, потом на 60, потом на 70 и далее до 110. Когда он это сделает, то начнет увеличивать расстояния — сначала 40, потом 80, потом 60, потом 100. Таким образом, он оттачивает свое мастерство с помощью веджей.
Мы с Томом часто играем в похожую игру из тренировочного бункера. Я буду стоять на грине, в 20 метрах от него, и протягивать руку. Том должен подбросить мяч достаточно близко к моей руке, чтобы я мог поймать его, не двигая ногами. Когда он это сделает, я подойду на несколько шагов ближе. А потом все ближе и ближе, пока на финальном этапе я не присяду на корточки на краю бункера, всего в нескольких метрах от Тома, и ему придется подбрасывать мне мяч так, как если бы он пробивал его почти из невозможной ситуации.
Я не советую гандикапперам пробовать это со своими первенцами в качестве ловцов, по крайней мере, поначалу. Я привожу это в качестве иллюстрации того, насколько хорошо такой игрок, как Кайт, бьет веджами и как упорно он работает над тем, чтобы сохранить свое касание короткими клюшками.
Идеальным способом развить хороший ментальный подход к гольфу было бы научиться думать о своем пути вокруг грина, а затем пусть эти навыки переносятся на длинную игру. С психологической точки зрения короткая игра требует такого же незамутненного сознания, такой же сосредоточенности на цели и такой же дисциплинированной рутины, как и длинная игра — только в еще большей степени.
Что я имею в виду под словом «большей»?
Прежде всего, не думайте о свинге со 110 метров и менее. Думайте только о цели.
Вы будете использовать стандартную рутину для короткой игры, за исключением того, что вам, возможно, захочется сделать еще несколько тренировочных замахов, сфокусировав взгляд на цели, пока замах не станет правильным и вы не сможете полностью ему доверять.
Больше, чем в длинной игре, у вас будет ударов, требующих корректировки хвата и стойки. Мяч может лежать в необычном месте. Позаботьтесь об этих настройках во время первой пары тренировочных замахов.
Не бейте по мячу, думая о том, как сместить вес или как далеко нужно замахнуться. Такие мысли вызывают напряжение в теле, а напряжение может испортить питч или чип.
Зачастую питч, с которым вы столкнетесь, будет короче, чем расстояние, которое вы получите от полного свинга веджем. Это создает проблему для многих любителей. Один из способов борьбы с этим — знать, каково ваше оптимальное расстояние для веджа, и полагаться на это расстояние. Если вы находитесь в 240 метрах от грина и можете попасть мячом только на 210 с помощью фервей-вуда, то нет смысла бить по нему, если ваш любимый удар с подхода — это ведж с 90 метров. Пробейте 6- или 7-айроном, а затем пробейте веджем.
Но когда вы сталкиваетесь с веджем не с оптимального расстояния, доверьтесь своим ощущениям. Если вы достаточно потренируетесь, у вас все получится. И не пытайтесь быть слишком заумным. Если ваш обычный свинг дает 90 метров для удара веджем, а дистанция составляет 88 метров, не стоит думать о том, чтобы отнять два процента от вашего обычного свинга. Даже профессионалы могут испортить себе настроение, пытаясь хоть немного отвлечься от своих полноценных свингов.
Как только вы настроились, сделали тренировочные замахи и представили себе удар, не замирайте над мячом. Посмотрите на цель. Свинг.
Для моих профессиональных игроков 110 метров до флажка — это пороговое расстояние. Я хочу, чтобы, находясь на этой дистанции, они думали о том, как промахнуться. Лунка — их конечная цель. Очевидно, что для большинства любителей это может оказаться слишком сложной задачей. Я бы не рекомендовал 20-гандикаперу пытаться пробить веджем на 100 метров, если флаг установлен на дальнем краю грина, рядом с прудом, потому что 20-гандигаперы по определению не бьют веджем столь точно. Столкнувшись с таким тесным и опасным расположением флажка со 100 метров, 20-гандигапер должен выбрать более безопасную цель, ближе к середине грина. Пороговая дистанция для любителя может составлять 40, 60 или 80 метров, в зависимости от его навыков. Каждый игрок должен судить об этом индивидуально. Но в пределах пороговой дистанции не бейте только в середину грина и не пытайтесь подобраться к нему вплотную.
Находясь на пороговой дистанции, подумайте о том, чтобы загнать мяч в лунку.
Необходимо учитывать, как будет катиться мяч после удара о землю. Если наклон грина приведет к отскоку мяча, вы должны соответствующим образом изменить свою цель. Это может стать воображаемой лункой в полуметре слева от реальной лунки или в полутора метрах справа. Но по возможности нужно, чтобы воображаемая цель находилась на том же расстоянии от мяча, что и реальная цель — лунка.
Девяносто процентов игроков, с которыми я работаю, выбирают цель на том расстоянии, которое они хотят преодолеть с помощью мяча. Именно так я бы научил молодого человека делать это. Но некоторых игроков воспитывали так, чтобы они пробивали чип или питч в точку приземления и считали ее своей целью. Если да, то я не настаиваю на том, чтобы они менялись, но я настаиваю на том, чтобы они взяли на себя обязательство каждый раз пробивать чипом одним и тем же способом. Главное, чтобы игрок думал о том, как загнать мяч в лунку, а не о том, чтобы просто забросить его на грин или приблизить к нему.
Бывают случаи, когда вы не видите лунку при коротком ударе. Например, вы можете находиться у подножия склона и бить на возвышенный грин. В такой ситуации подумайте о том, чтобы опустить мяч прямо на флаг. Некоторых это пугает. Они думают, что мяч улетит слишком далеко. Но из-за уклона земли мяч поднимается выше и приземляется короче, чем они ожидают.
Когда я впервые начал работать с Дэвисом Лавом III, он был студентом Университета Северной Каролины. Его отец был моим старым другом по школе Golf Digest, и он отправил Дэвиса ко мне за помощью в работе над ментальной стороной его игры.
Будучи студентом колледжа, Дэвис уже обладал дальним, плавным свингом и огромной дистанцией. Он умел бить короткие удары — его научил этому отец, который был мастером. Но его короткая игра была не настолько продуктивной, как нужно было бы, если бы он хотел стать успешным профессионалом.
Я предложил ему подходить к питчам и чипам так, как его друг Майкл Джордан подходил к набору очков в баскетболе. Джордан просто смотрел на корзину и бросал. Я хотел, чтобы Дэвис делал то же самое с чипам и паттам — просто смотрел и реагировал. Я сказал ему, чтобы он думал о своей короткой игре как о нападении «беги и бросай».
Я бросил ему еще одну метафору, предположив, что это очень похоже на джаз-игру на фортепиано. Любой может научиться нажимать пальцами на нужные клавиши, так же как любой может механически поставить свой паттер или ведж в нужное место. Но чтобы создать прекрасную музыку, пианист должен позволить ей течь, так же, как паттер или чиппер должен смотреть и реагировать.
Дэвису также нужно было научиться думать о том, как правильно выполнять короткие удары. Когда он только пришел ко мне, он не думал о том, как загнать свои чипы и питчи в лунку. Он думал о том, как поднять мяч и опустить его. Иногда он был уверен, что он сможет. Иногда он боялся, что нет. Но он не думал о лунке.
Это должно было измениться, чтобы он смог постоянно побеждать, и это произошло.
Дэвис становится все лучше, он прекрасно владеет веджем и паттером. Конечно, я особенно радуюсь за него, когда он выигрывает турнир благодаря своей короткой игре.
Несколько лет назад, на Турнире чемпионов, в последних двух раундах Дэвис попал примерно в шесть фервеев и пять или шесть гринов. Он выиграл турнир, потому что у него так хорошо работали ведж и паттер.
Я помню его триумф на турнире Tournament Players Championship и, в частности, то, как он сыграл на 8-й лунке этого турнира — длинной пар-три. Во время финального раунда Дэвис немного подзатянул свой удар с ти и оказался справа от грина. Он готовился выполнить второй удар, когда услышал, как несколько парней на галерее позади него делают ставки на то, сможет ли он поднять мяч и опустить его. Дэвис остановился.
Он повернулся к ставщикам и сказал: «Ребята, я собираюсь пробить».
Затем он развернулся, исполнил свою обычную рутину и пробил питч, сделав беди.
Конечно, думать о лунке не всегда получается так хорошо. Несколько лет назад на турнире Buick Open Брэд Факсон стал участником плей-офф без права на ошибку. Он ошибся с подходом и должен был исполнить практически невозможный удар — с плохого положения, через бункер с очень неудобной позиции. Он должен был сделать это, чтобы не вылететь с турнира.
Большинство игроков, столкнувшись с таким ударом на национальном телевидении, подумали бы о том, как избежать беды. Они бы сыграли так, чтобы не проколоться, не оставить мяч в бункере. Им было бы достаточно просто доставить мяч хоть куда-нибудь на грин.
Но не Брэд. Он сделал длинный, плавный свинг и перебросил мяч через край ловушки. Тот скатился вниз, перекатился через край лунки — и прошел дальше. Брэд упал на землю, не в силах поверить, что он не зашел.
Это так называемые брейки [Cпециально сделанный наклон грина, благодаря которому мяч при ударе отклоняется в сторону, прим.пер.] в игре. Главное, что Брэд сосредоточился на ударе по мячу прямо в лунку. Если вы будете так делать, ваши промахи будут ближе, а брейки, в конце концов, выровняются.
Прежде всего, в короткой игре будьте решительны. Вашей моделью может стать знаменитый чип-удар Тома Уотсона с глубокого края 17-й лунки в Пеббл-Бич — удар, выигравший U.S. Open в 1982 году. Биллу Роджерсу, партнеру Уотсона по игре, должно быть, потребовалось десять минут, чтобы довести мяч от края до флажка. Мысли Уотсона оставались спокойными. Он взглянул на поле, а затем вернулся к своему кэдди Брюсу Эдвардсу, чтобы подождать, пока не настанет его очередь играть. Затем он подошел к мячу, сделал два пробных удара, решил, что ощущения хорошие, бросил последний взгляд на мишень и пробил.
Большинство гольфистов сгорбились бы над мячом до бесконечности, пока не исчезли бы все его касания. Они бы решили, что достаточно просто держать мяч рядом. Потом они бы подтолкнули его мимо лунки.
Но Уотсон сказал своему кэдди, что собирается загнать мяч в лунку. И он это сделал.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только!
