12 мин.

Городские новеллы #Синие глаза

249

Глаза - зеркало души (с) Л.Н. Толстой

 

Ах, классический любовный треугольник! Как много литературных произведений, стихов, музыки было посвящено этому обыденному, но непростому явлению! Сколько писателей, поэтов и других ловцов человеческих душ сделали себе славу и имя, поймав своим прищуренным творческим глазом какую-нибудь слезливую историю, превращая ее буйством своей фантазии в любовную драму!

Классический любовный треугольник — когда двое мужчин любят одну женщину, или две женщины любят одного мужчину. В таких отношениях выиграет только тот, кто получает двойную дозу любви и нежности.

Вроде просто.

Практически все сюжеты затерты до дыр…

Но история, которая произошла с Виктором Снегиревым, выбивается из общей колеи.

В детстве Витька был обычным примерным мальчуганом. Хорошо учился, матом не ругался, слушался старших, даже если они ничего ему не говорили... Витька был не глупее и не умнее других, но несколько простоват. А это иногда подкупает... Много найдется, среди вас, читающих эти строки, любителей вникать в чужие людские "заморочки"? Со своими бы разобраться...!

Была у нашего героя любовь, которая опутывала его, словно рыбацкая сеть — Ира Орлова. Ирка была милой отличницей с пушистыми, длинными ресницами. Глаза у нее были нежного голубого цвета, как у фигурок из голландского фаянса. Любила она тянуть свою красивую лебединую руку вверх, сидя на забронированной ею самой себе первой парте, и таскать школьный журнал за учителями, даже если ее об этом не просили...

Витька ходил за девочкой , словно черная тень, писал ей любовные записочки в стихах, угощал мороженым. Конечно, у Иры были другие представления об ухажере и женихе: высокий, широкоплечий, да и белый конь было бы неплохо. А наш Витька был невысокого росточку , хлипок, нескладен, оттопыренные уши и нос "картошкой". Но в Витькиных черных глазах было столько собачьей преданности, что это ее подкупало. Они стали дружить. Витька таскал Иркин портфель до дома, водил ее в кино на сеансы 16+, робко целовал притихшую девочку.

Шло время, настал последний учебный год.

— Ирка, вот приду с армии, и сразу свадьбу сыграем. Сойдутся две птички, Орлиха и Снегирь, будешь ты Ириной Снегиревой. Рожать мне будешь желторотых птенчиков, — мечтательно шептал на ухо своей возлюбленной Витька.

— Надо тебе, мой Снегиричок, сначала гнездо свое свить, ну, или хотя бы скворечник в общежитии. Жить с твоими родителями я не буду, — ставила условия прагматичная Орлова. Все было у них замечательно, и планов на будущую совместную жизнь построено предостаточно… И было бы у этой парочки все, как у всех. Если бы не этот дьявол во плоти... Пашка Зуев.

Стояла ранняя весна. Был один из тех мартовских  дней, когда солнце гонит зиму прочь. Теплые волны с неба обволакивают последние сугробы. Снег плачет от счастья, превращаясь в капельки талой воды и весело вливаясь в звонкие весенние ручьи. А может, наоборот, это слезы от горя — быть снежинкой-лежебокой, наверное, приятно.

На улицу, где происходят эти события, переехала семья Зуевых. И был у них сынок, лет 20, по имени Павел. Высокий, статный, видный малый, румяный и веселый, он одевался изящно —элегантно, как столичный мажор, склонный к эпатажу. По любому поводу он топал ногами, кричал, хохотал, громко шумел , выставляя напоказ свою пышную жизнерадостность. Он полагал, что жизнь создана исключительно для пьянок, женщин и забав, и, если ему приходилось обуздывать свою храбрую и бесхитростную веселость, он впадал в какое-то сонливое одурение, но не был способен грустить…

Главным оружием этого плейбоя были его синие глаза. О них я вам расскажу более подробно. В них вся интрига этого рассказа. Глаза у ловеласа Зуева были не просто синие. Они обладали удивительным гипнотическим свойством .

Когда Пашка был зол, в его зрачках клокотал безбрежный океан. Синие волны накатывались на собеседника девятым валом, разбиваясь, словно о гранитные скалы, миллиардами мельчайших, колючих, синих искорок.

Если спокоен, в глазах можно было увидеть бескрайнее васильковое поле, нежно укутанное свежей, утренней росой, дарившей окружающим мирскую благодать и умиротворение.

А в его влюбленных глазах сияла целая палитра оттенков от холодного, полуночно-синего неба с мерцанием звезд до спокойного светло-лазурного с прозрачным, хрустальным воздухом жаркого юга.

В спокойную и размеренную жизнь этого района он принес шумную сумятицу. Если ему навстречу попадались его знакомые, наш уличный повеса пританцовывал от избытка чувств и кидался к ним на встречу. И было непонятно, бежит он для приветственного поклона или набить вам лицо. Но и то, и другое он делал от души. В общем, тот еще фрукт.

Вскоре Витьку Снегирева забрали в армию. Просился он в ВДВ.

—Почему именно туда? - спросил его толстый, усатый военком в засаленном мундире с лицом, усыпанным ямками и мелкими шрамами.

— Драться хочу научиться, — ответил Витька. «Наверное, офицеру в лицо стреляли картечью,»-—подумал он с благоговением .

— Да нет проблем, вперед, — зашевелил тот щеками, изуродованными еще в детстве от ветрянки.

Потекли тяжелые дни и недели, пропитанные соленым солдатским потом. Одна была радость у рядового Снегирева — письма.

Писала Ирка Орлова часто и подробно, описывала все последние новости и сплетни с района. Читал он, что поступила она в медицинский институт и хочет стать хирургом. Рассказывала, кто женился, кто развелся и другую мелкую женскую чепуху, приятную для солдатских ушей. Правда, последнее письмо было довольно странное. В нем мелким нервным почерком Ирка сначала восхищалась прекрасным парнем и весельчаком Пашкой Зуевым, а в конце письма, как бы между прочим, сообщила, что он на машине сбил человека...

Писала Ирина , что ходила к нему на суд. Худая, как трость, женщина-судья, сначала хотела строго наказать подсудимого Зуева. Но он так нежно, по-щенячьи на нее посмотрел…

—Агнец божий! — подумала она с умилением, окунаясь с головой в синеву его очей. Вспоминая узенькие, заплывшие от пьянства глаза своего бездельника мужа, судья вынесла необычно легкий вердикт — год колонии поселения. Больше писем Виктор от Иры не получал.

Два года армейской службы, словно утренний туман, журавлиным клином растаяли в преддверии гражданской жизни.

—Не дождалась  Ирка тебя, лярва эдакая — как Зуев только освободился из тюрьмы, так вместе и живут, —чуть ли не хором сказали ему школьные друзья во дворе.

  —Пойду к ней поговорю, — без крика и обиды, просто взглянуть на нее , наверное, в последний раз — решил вчерашний сержант ВДВ Витька Снегирев. Армейская служба лихо изменила парня. Теперь на нас смотрел не щуплый парнишка, а настоящий мужчина, спортсмен, призер многочисленных соревнований по рукопашному бою.

Дом, в котором снимали квартиру Ира с Павлом , находился в самом конце улицы. Обычная пятиэтажная "хрущевка". Сразу за ней был заросший пышными кустарниками маленький пруд. Лопухи и крапива здесь росли огромных размеров, рыбаков, как и рыбы, тут давно не было. На черной, мутной масляной поверхности плавали остатки жизнедеятельности большого мегаполиса: пустые пластиковые бутылки , окурки и прочая оставшаяся от гомо сапиенса плавающая дрянь.

Единственной ценностью этого практически уже болотца были раки! О нет, это были не те знакомые нам по школьным урокам членистоногие. И не были они похожи на вкусно пахнущих, вареных, аппетитных розовых усачей с рынка , которые веселые бабушки в цветастых платочках предлагают еще более веселым и пузатым любителям пива. Раки с этого болота имели огромный размер и очень длинные усы, направленные к небу, они были похожи на антенны и наглые глаза этих хозяев водоема выглядели крайне недружелюбно. Когда они выползали погреться на берег, то больше походили на прилегших в зеленую, густую траву гвардейцев коварного кардинала Ришелье.. И даже случайно забредшие сюда дикие собаки бежали в панике прочь, провожаемые их тяжелыми взглядами.

Присев возле их дома на крашеную в тоскливо желтый цвет скамейку, Витька стал ждать. Зайти в квартиру он не решался, природная вежливость брала свое. Но вот и она —школьная любовь Ирка Орлова! Свежа и хороша, в узких потертых джинсах, обтягивающих ее упругие прелести, кокетливый розовый пиджачок и обязательные к этому образу туфли на высоком каблуке от француза Кристиана Лубутена, черные зеркальные очки, скрывающие ее голубые глазки. Не женщина- сказка!

—Привет , Ирочка, — уныло протянул Виктор. Мысль о том, что его любимая женщина живет с другим , вызывала в нем тоску.

—Привет, мой милый Снегиречек! — кинулась она к нему на шею, покрывая его лицо жаркими, звонкими поцелуями, и тут же стала хныкать , словно закапал холодный весенний дождик.

—Что случилось, милая моя Орлица, почему столько слез? —Мужчина снял с женщины очки, чтобы разглядеть ее родные голубые глаза. Под этими прекрасными голубыми озерами стоял огромный ...фиолетовый бланш.

  —Он что, тебя бьет?

—Да! Забери меня от него. Сил моих бабских уже больше нет. Пьет , гуляет, изменяет — вот его три вечных правила. У Витьки лицо от гнева стало темно—красным. Но было приятно защитить свою любовь и забрать ее у этого негодяя…

— Закон мужской природы — это закон ответственности и покровительства, — процедил сквозь зубы Витька, когда из-за угла дома вывалилась шатающиеся фигура Зуева. Белые парусиновые штаны с грязным пятном на колене, такого же цвета пиджак с мятой малиновой рубашкой и легкие кожаные сандалии на босу ногу. Пашка был как всегда навеселе и напевал себе под нос какую-то песенку.

—Наверное, на очередном своем карнавале был, — тоскливо промолвила Ирка и прижалась своей вздымающийся грудью к своему заступнику.

Мужчины пошли поговорить в квартиру, а женщина побежала в магазин. Все-таки старый друг из армии пришел, отметить надо. Вернувшись с пухлыми пакетами домой, она увидела ужасную картину: Павел лежал на полу, в красной кровяной луже, а лицо его застыло парафиновой маской. Бледный Снегирев сидел рядом на стуле.

  — Я просто его оттолкнул от себя, а он запнулся, упал, и виском об угол .... — лепетал бледный Витька, — я не хотел....глупый случай....что...теперь будет?....меня посадят...?

  — Ну уж нет! Потерять за один день обоих своих мужиков это уже слишком — взяла инициативу в свои руки наша прелестница. ....

Надо просто избавится от трупа....расчленить ..Ты, кстати, умеешь это делать, а Витя? —Что?...ты что, нет,...а как, почему, может надо про ..это..узнать.....погуглить? — лепетал наш новоявленный убийца что-то несуразное.

— Вот мужики пошли, все опять нам, бабам, делать приходится! Если ты, Снегирев, не забыл, я на хирурга учусь, и хорошо учусь. Сходи в коридор, там в кладовой инструмент лежит. И давай живей, это надо делать быстро. Жарко ведь на улице, да, милый,? И она одной рукой послала ему нежный воздушный поцелуй, а второй стала проверять пульс у своего бывшего. Так, на всякий случай. Но чуда не произошло, он был мертв. Только в его открытых синих глазах была какая-то живая грусть и укор.

Витька прибежал с тонкой ножовкой по металлу.

—Ты еще бы пилку для ногтей или ножницы принес. Там внизу в ящике где-то "болгарка" была. Принеси... Потихоньку дело у новоявленных Бонни и Клайд пошло, а если точней, весело зажужжало веселым звуком немецкого инструмента. Витька сбегал в ближайший супермаркет, купил самые большие полиэтиленовые мешки.

— А теперь выйди, Витя, мне надо с ним проститься. На этот раз он ждал довольно долго— около часа. Что она там с ним делает? Наконец сообщница позвала его в квартиру. В углу, тщательно перемотанные скотчем , лежали объемные пакеты.

Наступили сумерки, хозяйка ночи — луна вышла на обычный воздушный променад в окружении своей королевской свиты из ярких звезд. Витька на велосипеде, в несколько рейсов перевез остатки бедняги и скинул в пруд. Черная вода закипела от невидимых существ , которым предстояло шикарное пиршество.

Пропавшего Пашку Зуева искали недолго. Тот аморальный образ жизни, который он вел, не располагал к долгожительству. Потеряв моральное равновесие, часто теряют и жизнь...Только обманутых мужей, поклявшихся отомстить за своих неверных жен, было больше дюжины.!..

Прошло время, а она как бурная, горная река не замечает мелких песчинок на своем пути..

Ирка официально вышла замуж за Виктора, теперь она — Снегирева. Жили они дружно, без ссор и скандалов. А ту страшную историю старались не вспоминать. Одна была проблема: Ирина все никак не могла забеременеть. Они и к врачам ходили, гадалкам. Все напрасно!

—Грех за нами ходит, Витя. Страшный грех. Прощение нам его надо , — шептала томно в мятой постели госпожа Снегирева.

—У кого просить-то, Орлица ты моя ненаглядная? От него давно ничего не осталась. Супруги между собой теперь даже боялись вслух назвать его имя.

В душе у нашей героини, так же как и у каждого из нас, спрятан серебряный ларец откровений. Приходит время , и он порой открывается сам собой.

—Пойдем за мной! — шелестя шелковым халатом, как-то стыдливо пролепетала она и пошла на кухню. Там, встав мягкими тапками -собачками на табурет, она из-за банок с лавровым листом и черным молотым перцем извлекла обычную трехлитровую банку. Сначала Витьке показалось, что там плавают два больших синих пельменя. Присмотревшись внимательней, он закричал:"О боже!" и упал в обморок. Очнулся он от крепких поцелуев супруги. На кухонном столе в специальном медицинском растворе плавали словно две рыбки Пашкины синие глаза.

 

 

 

... Спиртовая смесь пришлась им по нраву, они блестели и искрились как два сапфира. По всей кухни от банки исходил мягкий синий цвет.

— А ты знаешь, Витя, это я тогда пешехода сбила... — опустив голову, начала свою исповедь Ирина. Пашка Зуев тогда сказал полицейским, что за рулем был он, и отсидел за меня..И синяк под моим глазом он поставил случайно, локтем , когда ночью ворочался. Наговорила я тогда много лишнего про него. Весело с ним было, ушел он, а с ним и весна.

.Вот я и поместила его прекрасные синие глаза в банку, на память.. - Ирка начала хныкать , как потерявшийся маленький котенок. Она закрыла лицо руками, встала возле стола , немного наклонилась на свои хрупкие локоточки, оттопырив упругую попку... Поза, тон и рассказ жены очень взволновали Витьку, и он решил заняться со своей супругой любовью прямо перед банкой. Сначала глаза оттуда, из этого странного стеклянного сосуда, смотрели на их совокупление с легкой грустью, затем там начало читаться явное одобрение. Витьке даже показалось, что один глаз ему по- дружески подмигнул.

Чета Снегиревых спала , крепко обнявшись, как две влюбленные птички в родовом гнезде....

Мудрый Природный Метроном начал отчет необходимых девяти месяцев..

Они даже не слышали, как на кухню вошла любопытная кошка, и не видели тот ужас, который отразился в мерцающих плавающих глазах. Их даже не разбудил звон разбитого стекла и счастливое мяуканье усатого варвара... Синие глаза с загадочной поволокой закрылись навечно...навсегда...

Голубоглазая красавица Ирка Орлова родила своему черноглазому мужу Виктору Снегиреву крепкого, здорового мальчугана.. Когда счастливый отец открыл ажурную пеленку-уголок, он увидел огромные синие глаза , смотревшие на него с нескрываемым весельем.