«Если Дидье побывал в Буаке, значит, там безопасно». Глава 18
Глава 18. Чемпионат мира и другие вызовы
Чего я хотел больше всего, так это выиграть какой-нибудь турнир в составе нашей команды. У нас был отличный коллектив, такие игроки, как Коло и Яя Туре, Эммануэль Эбуэ и Аруна Коне, так что мы отправлялись на Кубок Африки в январе 2006-го полные уверенности, что удастся выступить хорошо. В нашу группу также попали Египет – хозяева турнира, – Марокко и Ливия. Двух побед в трёх матчах хватило для выхода в четвертьфинал. Жеребьёвка определила в соперники Камерун, наших давних конкурентов, одну из сильнейших сборных континента наряду с нами и Египтом.
Игра, проходившая в Каире, вышла драматичной. Основное время закончилось вничью 0:0, мы открыли счёт на второй минуте дополнительного, но надежды на то, что этот гол проведёт нас в следующий раунд, рассыпались спустя три минуты, когда Камеруну удалось отыграться. Финальный свисток, счёт 1:1, время серии пенальти. Но та серия была совсем не простой. Она стала одной из самых продолжительных в истории международных турниров. Дошло до счёта 11:11, игроки обеих команд в полном составе, включая вратарей, забили по одному пенальти. Поскольку мы были первыми бьющими, мне и Самюэлю Это’О нужно было начинать второй раунд серии.
Давление было гигантским, оно распространялось на всех, включая тренеров. Было трудно успокоиться и сосредоточиться, поскольку всё, о чём я мог думать, было связано с моей семьёй в Кот-д’Ивуаре. Я знал, что они там все – семья, друзья, знакомые и те, кого я даже не знал, – смотрели игру. Я не хотел всё испортить и как капитан ощущал дополнительную ответственность, зная, что не могу их подвести. Стоит ли бить в ту же сторону, что и в первый раз? Стоит ли попробовать что-то другое? К большому разочарованию Самюэля, он выбрал последнее и послал мяч над перекладиной. Моя очередь. Я выждал время и постарался остаться спокойным. Я посмотрел вниз, взглянул в последний раз на вратаря соперника, разбежался и вколотил мяч в угол, противоположный тому, куда я бил в первый раз. Не без труда, но мы таки пробились в полуфинал! Психологически мы на какое-то время вознеслись над Камеруном. Раньше мы чувствовали себя андердогами, ведь у них было полно опытных футболистов, они уже выигрывали этот турнир. Но после этого дня всё изменилось, мы получили внушительную порцию уверенности.
В следующем раунде мы прошли Нигерию – я забил единственный мяч, – и внезапно оказались в первом в истории страны финале международного турнира, где предстояло встретиться с хозяевами чемпионатами – египтянами. Мы чувствовали уверенность в своих силах, но теперь я понимаю, что эмоционально и физически к тому моменту уже подсели. День не задался с самого начала, ибо наш автобус добирался до стадиона полтора часа из-за воцарившегося на дорогах хаоса. Из этого времени 45 минут мы провели в считанных ярдах от арены: нам не давала проехать группа местных болельщиков, а полиция, казалось, была не в состоянии – да и шибко не хотела – что-то со всем этим делать. Удивительно, конечно, но возможно, что они просто осознали всю важность события, решили слегка помочь принимающей стороне и поэтому не пришли на выручку к их соперникам. Так или иначе, мы вошли в раздевалку раздражёнными, наше расписание сместилось, потому что мы прибыли на место позднее, чем ожидалось.
Я чувствовал себя истощённым, ощущал нехватку энергии, и для меня этот опыт получился очень трудным. Было несколько моментов, однако мы не реализовали ни одного из них. Египет даже не забил с пенальти.
И в итоге здесь тоже дошло до серии одиннадцатиметровых. Как капитан я решил пробить первым и промахнулся. Обычно со мной этого не происходит, но коли случается, то я должен просто принять такие вещи – это бывает. В жизни без них никак. Принимая риск, ты ставишь себя на линию огня, и иногда что-то идёт не по плану. Это часть игры, нужно иметь убедить себя, что ты, по крайней мере, нашёл в себе смелость взвалить ответственность, и поэтому тебе не стоит о чём-то жалеть. Тем не менее, худшего начала серии нельзя было даже придумать. Их первый удар уже пришёлся в цель, как и следующий. Коло Туре обеспечил нам первое очко. Затем они промахнулись – 2:1 в их пользу. Забьём следующий – сравняем счёт. У нас была надежда. Увы, Аруна Коне не реализовал пенальти, и ,хотя Эммануэль Эбуэ принёс нам ещё одно очко, Египет забил дважды и победил – 4:2.
Это поражение было болезненным для меня, но не столько из-за смазанного пенальти. Скорее, из-за того, что мы подошли к выигрышу так близко, даже обыграли египтян в группе, и сильно надеялись на успех.
Кубок мира в Германии – совсем другое дело. Я мечтал об этом моменте многие годы, часто думая, что это навсегда останется просто мечтой и не воплотится в реальности. И уж тем более я не мог посметь представлять себе более необычный сценарий: тот, в котором я забиваю первый гол в истории своей страны на чемпионатах мирах; гол в ворота Аргентины – команды, за которую когда-то выступал мой герой – Марадона. Именно это произошло в нашей первой игре, и, несмотря на поражение, начало можно было назвать сказочным.
Мы попали в довольно сложную группу с Нидерландами, Сербией и Аргентиной. Сербов нам удалось обыграть в заключительном туре, однако перед этим мы уступили голландцам, и чемпионат закончился для нас уже после двух матчей. Выход из группового этапа стал бы огромным достижением, это было нелегко, но мы чувствовали, что шансы точно были.
В Германии сильно разочаровало и кое-что другое. Несмотря на весь мой оптимизм и надежду на хорошее выступление, связанную с силой собравшегося коллектива, внутри самой команды случились кое-какие затруднения, которые, я уверен, повлияли на нашу игру. Я был капитаном, заработал определённое признание как в клубе, так и на международном уровне. Плюс я стал кем-то вроде иконы в своей стране, в основном благодаря своему выступлению с призывом остановить политические разборки. Всё это приводило к тому, что, куда бы мы ни направлялись всей командой, фанаты, завидев меня, тут же собирались вокруг, желая заполучить автограф или сфотографироваться. Я никогда не просил этого внимания, но это не имело значения. Ситуация для команды была непростой, и теперь я это понимаю.
Знаю, что в то время совершал ошибки – но кто их не совершает? Однако всегда буду утверждать, положа руку на сердце, что, несмотря на определённые просчёты в поведении в отдельных ситуациях, я всё делал из лучших побуждений. Выставляя себя на первый план в качестве представителя команды, являясь её спикером – всё это делал ради повышения статуса Кот-д’Ивуара, ради того, чтобы отличный футбол, в который мы играли, получил признание. К сожалению, как мне кажется, порой это плохо отражалось на общекомандном духе и сказывалось на игре и результатах.
В то же самое время в стране всё ещё царила политическая напряжённость, и государство разделилось на две части.
Именно на этом фоне в начале марта 2007-го я летел в Аккру, столицу Ганы, на церемонию вручения премии лучшему игроку Африки 2006 года. Я летел вместе со своим партнёром по команде Майклом Эссьеном, который также участвовал в состязании, представляя Гану. Я горжусь тем днём, потому что моя мама был там, она поприветствовала меня за кулисами и помогла облачиться в традиционные разноцветные одежды из Кот-д’Ивуара. И когда объявили моё имя (я не знал результата заранее), я был очень тронут и рад. Мне удалось стать первым ивуарийцем в истории, завоевавшим этот престижный титул. В прошлом его выигрывали такие личности, как Джордж Веа и Самюэль Это’о. Майкл Эссьен занял третье место, так что я оказался в потрясающей компании, и мы гордились собой, зная что несём миру положительный имидж Африки.
4 марта, спустя пару дней после церемонии, было объявлено о прекращении огня между правительственными силами и повстанческой группировкой «Новые силы» на севере, в результате чего появилась надежда на мир в скором будущем.
24 марта в Мадагаскаре мы играли следующий отборочный матч на Кубок Африки и победили со счётом 3:0. На обратном пути меня внезапно посетила мысль: теперь, когда гражданская война в стране утихла, я спрошу президента, можно ли отправиться презентовать трофей лучшего игрока Африки в Буаке, оплоте повстанцев, городе, в который из южной части страны несколькими неделями ранее никто ни за что бы и не подумал ехать. А затем, если это возможно, почему бы не принять там же ответную игру против Мадагаскара? Она была назначена на 3 июня, было время, чтобы всё уладить и согласовать. Через пару дней мне предстоял приём у Лорана Гбагбо в его президентском дворце – отличная возможность донести до него мою просьбу.
Во время полёта я спросил у президента нашей футбольной федерации Жака Анумы, что он думает об этой сумасшедшей идее. Он отреагировал ободряюще, так что через два дня я обнаружил себя, уже презентовавшего трофей президенту и собравшейся куче народа, сквозь волнение просящего удовлетворить две просьбы.
Сказано – сделано. Идея пришлась ему по душе, он пообещал обеспечить мне безопасность при переезде туда и обратно. Проходит ещё два дня, и 28 марта я отправляюсь в самое сердце повстанцев в машине с открытым верхом, всю дорогу сопровождаемый солдатами, после чего встречаюсь с лидером «Новых сил» Гиймом Соро (на следующий месяц в качестве ещё одного мирного жеста его назначат премьер-министром).
На протяжении всего пути, пока я демонстрировал публике приобретший такую символическую значимость трофей – символ одновременно и гордости для страны, и надежды на будущее, – я чувствовал себя удивительно спокойно, не ощущая каких-либо угроз что от присутствия солдат вокруг, что от самого факта того, что я оказался в этой части страны. Напротив, вид тысяч мужчин и женщин, заполнивших улицы, приветствующих меня, причём нередко со слезами на глазах, оказал на меня большое влияние. Одна пожилая дама бежала рядом с машиной всю дорогу. Другие буквально бросались на капот, выпрыгивали прямо перед машиной и пытались очутиться как можно ближе ко мне. Стояла сумасшедшая жара, но все эти люди были решительно настроены оказаться именно там, представить меня своей родине в знак примирения двух частей страны. Меня, простого футболиста, выросшего в простой семье. Я наблюдал сцены абсолютного сумасшествия и азарта, которые меня потрясли и вызвали сильные эмоции.
Приём, оказанный мне людьми в тот день, показал, что они готовы отложить разногласия в сторону, и это было символом большой надежды. Это заставило людей поверить в возможность восстановления единой страны.
3 июня, как и планировалось, мы играли в Буаке ответный матч против Мадагаскара.
«Зачем мы едем туда? Это не опасно?» – беспокоились некоторые игроки.
– Парни, мы должны ехать, – ответил я. – Я там был, я их видел, они любят футбол, они любят вас, команду, и они всегда нас поддерживали, даже когда мы проигрывали. Так что мы обязаны туда приехать.
До матча, во время него и после происходили такие же сумасшедшие вещи, как в марте. Стояла невыносимая духота, но очередь из пытающихся попасть на стадион извивалась на мили вокруг. Во время самой игры, выигранной нами 5:0, с трибун поддерживали с невероятной громкостью, и всё сложилось идеально, когда мне удалось забить заключительный гол. Он олицетворял всё то, что я пытался сделать, дабы этот матч состоялся здесь; он демонстрировал, что, несмотря на всё случившееся, мы по-прежнему оставались одной страной, объединённой вокруг одной команды.
Эта игра стала символом наших попыток покончить с разногласиями. Я видел, как солдаты правительственной армии наблюдали за ней, стоя рядом с бойцами повстанческих сил. Впоследствии слышал, что люди, которых гражданская война вынудила оставить свои дома и вещи и покинуть юг, решили, что теперь можно вернуться. Доводилось слышать, как люди говорили: «Если Дидье побывал в Буаке, значит, там безопасно». До чего же круто осознавать, какое влияние мы, футболисты, могли иметь.
Через три дня после игры я впервые за примерно пятнадцать лет посетил две деревушки на западе страны, откуда вышли мои родители. Я не владею диалектом, на котором там говорят, так что общаться было тяжеловато, но родители были там, а вместе с ними – и родственники из моей огромной семьи, включая любимую бабушку по материнской линии Хелен – маленькую, красивую, степенную даму, чьи любовь и жизненная мудрость были хорошо заметны по тому, как она держалась и смотрела на меня. Было здорово оказаться там, где родились родители. Это помогло мне лучше понимать их, их образ мыслей и то, что они хотели получить от жизни.
Виды и запахи этой обжигающе горячей земли сразили меня моментально. Красота необъятного ландшафта, радушие людей – от всего этого я влюбился в свою страну ещё сильней. Я получил там такой же приём, как и во всех остальных местах, где побывал в течение той недели, в течение путешествия, которое заняло в пять раз больше времени, чем в обычных условиях, из-за моря заполнивших дорогу людей, плакавших от счастья, изо всех сил пытавшихся дотянуться до меня, кричавших, махавших руками с выражением искренней любви на их лицах. Та поездка позволила открыть страну заново и ещё глубже прочувствовать свои корни. Я никогда не терял этой связи с родиной, но за ту неделю она укрепилась сильнее, чем когда-либо. Я был горд оттого, что являюсь ивуарийцем. Я был горд за то, кем стал. Но больше всего гордился возможностью дать надежду и предоставить столько удовольствия такому большому количеству людей.
