18 мин.

Рой Кин: автобиография. Часть 1

590

Июнь 2002 года...

Тереза сказала мне по телефону, что я стал «опозоренной звездой чемпионата мира Роем Кином». Я был изгнан с мирового первенства домой. Я стоял в аэропорту корейского города Сайпан. Журналисты и фотографы роились вокруг меня. Я молчал. Я был спокоен. Нет никакого позора в том, что говоришь правду. Это было трудно — видимо, поэтому, я думаю, люди и держали язык за зубами. Я долгое время держал язык за зубами. Ну, сравнительно долго, конечно.

Я знал, что в Лондоне меня уже дожидаются журналисты. Это будет завтра. С одной стороны, я был спокоен, но с другой, я весь горел. Я готовился к этому чемпионату мира. Во всех матчах отборочной кампании я из кожи вон лез, чтобы попасть в финальную часть. Теперь, когда мне почти тридцать один, я знал, что это, по-видимому, будет моя последняя попытка на мировом первенстве. Я знал, что уровень организации в ирландской сборной был далек от идеала, все это знали. Но даже по ирландским понятиям в то, что произошло в последнюю неделю, было трудно поверить. Под маской спокойствия в моем сердце клокотали ярость и боль.

Я был разозлен непрофессионализмом, царящим в лагере сборной Ирландии, отсутствием амбициозности, отбыванием номера и отношением к турниру, попадание на который должно быть целью каждого футболиста. Мы — ирландцы и делаем все по-своему. В этом наш гонор. Мир любит нас, говорили мы себе. Но не были ли мы похожи на артистов кабаре, приглашенных на вечеринку? Когда матчи становились по-настоящму серьезными, мы, как правило, уходили в сторону. Уезжали домой, чтобы справить еще одну вечеринку после одной победы, которой мы обычно добивались, и смотреть окончание чемпионата по телевизору. Отлично. Но для этого ли мы отдавали все силы в отборочной группе, выбивали из турнира сборную Голландии, завершали кампанию без единого поражения вслед за сборной Португалии? Нет, это не для меня. Я был игроком «Манчестер Юнайтед». Мы праздновали лишь победы.

Мне было больно. За Терезу, за мою семью в Корке. Я потратил

30000 евро, подарив моим родным братьям Денису, Джонсону и Пэту вместе с двоюродным братом Джоном Линчем мечту — поездку на чемпионат мира. Теперь они туда не поедут. Я все им испортил. Как и моим маме и папе. Я позвонил им. Они засели дома, не отрываясь от экрана, смотря Sky Television, слушая радио, читая газеты об их опозоренном сыне. Я мог с этим справиться. Для них же это было пыткой.

Наконец-то я в самолете. Спасибо «Манчестер Юнайтед»! Я позвонил Энн Уили в клуб. Она заказала билеты на самолет. Чтобы избавиться от толпы назойливых журналистов, она купила мне билеты через Гуам, а не через Токио. Гуам, Гонконг, Лондон, Манчестер. Тереза, мои дети Шэннон, Караф, Эйдан и Ли. И Триггс, моя собака. И покой.

Когда мы прибыли в Гонконг, кто-то уже дожидался меня из авиакомпании British Airways. Энн Уили узнала о задержке рейса и заказала мне билеты на следующий самолет в Лондон. Первый класс. Кровать. Я готов отойти ко сну. Я никогда не забуду British Airways. Они были просто супер на протяжении всего полета. Я не мог уснуть. Мысли бешено проносятся в моей голове. Я посмотрел фильм с Дензел Вашингтон в «Тренировочном дне». Так себе. Две стюардессы были приятны в общении со мной. «Мы поддерживаем вас на все сто», — сказали они. Они готовили завтрак. Я пришел на кухню, чтобы поболтать с ними. Что-то там ждет меня в Лондоне?

Когда я сошел с трапа самолета, меня ждала машина от British Airways, которая должна была отвезти меня в другой терминал аэропорта на самолет в Манчестер. Когда я садился в машину со своим багажом, мимо прошел носильщик. Я ждал от него какой-нибудь колкости. Думал, что он какой-нибудь болельщик «Арсенала» или «Шпор». «Отлично, Кино! — улыбнулся он. — Не вешай носа!». Эта небольшая ремарка дала мне огромный заряд бодрости. Спасибо ему за честную игру. Несомненно, он зарядил меня на следующий сезон!

Меня незаметно провели в зал для отправлений в Мидленд. Вошел Майкл Кеннеди, мой агент. Он сказал, что полетит в Манчестер со мной. «Нет, в этом нет необходимости», — настаивал я. Он сказал, что из Интернета на меня льется поток грязи. О моей личной жизни.

Что?!

Моей жене Терезе постоянно названивает какая-то женщина. Я позвонил домой. «Не беспокойся, — сказала Тереза, — просто приезжай».

Майкл сообщил, что пресса проявляет к моей личной жизни огромный интерес. Я должен буду выступить с заявлением. Я сказал ему, что хочу попасть домой.

В аэропорту Манчестера меня ждала машина «Юнайтед». Через пять минут я был уже у своих. Дом находился в осаде. Журналисты, автомобили телеканалов с тарелками. Я подумал: ни черта себе! Это что — приезд Билла Клинтона?

Тереза сказала мне, что не может выйти из дома.

«Собаку не выгуливали уже дня два».

Я ждал в течение часа, поиграл с детьми, а затем взял Триггс. Мне нечего стыдиться. Моя жизнь должна снова войти в привычное русло.

«Пойдем, моя девочка. Мы идем гулять».

ГЛАВА I

Я родился 10 августа 1971 года, став в семье четвертым ребенком из пяти, в Мэйфилде, северном пригороде города Корк. Позднее мои мама и папа, мои старшие братья Джонсон и Денис, я, моя старшая сестра Хилари (мой младший брат Пэт родился позже) переехали в Лотэмор Парк, также в Мэйфилде. Моя мать Мари (урожденная Линч) была родом из известной спортивной семьи.

Мой отец проработал какое-то время на местной трикотажной фабрике «Санбим Уолси», но вскоре она обанкротилась. После этого, когда найти работу было тяжело, мой папа, как и многие другие мужчины, принимался за любое ремесло, какое только подвернется, включая подработку в компаниях «Гиннес» и «Пфайзер» — двух крупнейших работодателях в Корке. В семидесятые и восьмидесятые, когда один мировой финансовый кризис сменялся другим, экономика Ирландии переживала трудные времена. Корк же страдал больше других.

Подрастая, я понимал, что денег всегда не хватало: например, у нас не было машины. Но, если быть честным, я никогда и ни в чем не нуждался. Моя мать Мари и мой отец были заботливыми, любящими родителями. Мои старшие братья и сестра воспитывали меня. Возможно, из-за того, что я был младшим в семье (пока не родился Пэт), я был избалован.

Я ходил в местную начальную школу Святого Иоанна. В классе я уж точно не блистал. Я вел себя тихо и радовался, что меня не замечали. Для меня и моих друзей на первом месте в жизни стоял спорт, а не образование. Жизнь начиналась только со звонком, извещавшим об окончании учебного дня.

Спортивные традиции Корка имеют глубокие корни и отличаются разнообразием. В нашем доме всегда почитался британский футбол. Другие предпочитали гаэльский футбол и ирландский хоккей на траве. Спорт зачастую являлся причиной глубокой разобщенности. Гаэльские игры считались по-настоящему ирландскими, и подразумевалось, что другие игры, такие, как футбол и регби, таковыми стать никогда не могли. Иностранные игры, особенно отождествлявшиеся с Британией, не были в почете. Конечно, Джек Чарльтон вскоре изменит положение вещей.

Наше семейство было страстным поклонником британского футбола. Мой отец был игроком основного состава в «Крофтоне» и «Норд Энде» — двух местных юношеских клубах. Отец моей матери и два ее дяди являлись обладателями золотых медалей юношеского чемпионата под эгидой Федерации футбола Ирландии. Два ее брата — Мик и Пэт Линч играли за «Рокмаунт» — один из старейших и самых известных юниорских клубов Корка. Поэтому мне и моим братьям было грех не играть. Одной из известных шуток в моей семье были разговоры о том, какими великими футболистами были мой папа и дяди. Я и мои братья постоянно посмеивались над этим, поскольку казалось, что «тогда» каждый игрок был великим.

Как и большинство жителей Корка, я горжусь своим происхождением и корнями. На вопрос об их происхождении люди в Корке неизменно отвечают так: «Урожденный ирландец, житель Корка милостью Божьей».

Смех — вот что я часто отождествляю с моим домом и городом. Смех во времена радости и горя. Настоящий или притворный. Смех по любому поводу, над всяким дурачком, которому не посчастливилось родиться в Мятежном Графстве (так называют графство Корк). Мания величия — это черта любого здравомыслящего жителя Корка. А уж жительницы — тем более.

Перед тем как окончательно выбрать футбол, я попробовал свои силы в ирландском хоккее на траве и боксе. Старшая команда Корка по хоккею на траве неоднократно становилась победителем Всеирландских игр, а такие игроки, как Джек Линч и Кристи Ринг, считались народными героями не меньше, чем Стэнли Мэтьюз и Том Финни в Англии. Моя карьера в хоккее закончилась ужасно. В совершенно безобидной ситуации конец моей клюшки сломался, и щепка вонзилась в ногу, в результате чего травму пришлось залечивать добрые полгода.

Я ходил на тренировки в боксерский клуб Брайана Диллона на Диллон-Кросс. Я провел всего четыре боя в ирландской лиге новичков и во всех случаях выходил победителем. К тому времени, когда мне можно было боксировать, я был самым подготовленным в физическом отношении боксером. И самым охочим до борьбы. Но у меня имелась одна проблема, поскольку я уже регулярно играл за «Рокмаунт». Мой тренер по боксу поставил меня перед жестким выбором: либо футбол, либо бокс. Итак, бокс был забыт.

Однако он сыграл важную роль в моем становлении спортсмена. Прыжки и боксерские приемы сделали меня весьма подвижным и проворным. Кроме того, я обрел некую уверенность при столкновении с агрессивной средой. Я все еще был низкорослым для моего возраста, но боксерская техника ведения боя и приученность к дисциплине дали мне психологическое преимущество: я мог постоять за себя, несмотря на свой низкий рост и застенчивость.

Когда мне предстояло выбрать между футболом и боксом, я ни секунды не сомневался, каким будет мой ответ. Не было сомнений и в том, что я буду играть за «Рокмаунт» вместо клуба моего района «Мэйфилд», где играли все мои школьные друзья. То, что мои братья Денис и Джонсон играли за «Рокмаунт», стало одной из причин выбора именно этого клуба. Однако настоящим объяснением этому был тот факт, что «Рокмаунт» находился на подъеме. Я пришел в клуб, когда мне было восемь и вот-вот должно было стукнуть девять, но уже тогда я рвался к победам. Поскольку «Рокмаунт» гремел по всей округе, в него приходили лучшие игроки всех пригородов Корка. Чтобы добираться до клуба, мне было необходимо преодолевать расстояние в семь миль. Моя мать всегда с легкостью давала мне деньги на автобус. А если мне нужны были бутсы, она доставала их словно по мановению волшебной палочки. Возможно, они были не лучшей марки, но более чем подходящи для меня.

Мне очень нравилось надевать майку и настоящие футбольные бутсы. Играть на полях с настоящей (хотя и грубой) белой разметкой, воротами и сеткой. Все было по-настоящему. Я даже любил судей за то, что они разрешали споры, которые в обычных наших играх в Мэйфилде приводили к бедламу и взаимным упрекам. Приход в «Рокмаунт» был огромным шагом в моей мальчишеской жизни. Ведь в конце концов я стал футболистом.

В десять лет я играл за команду, составленную из игроков не старше 11 лет. Я намного уступал в росте и весе, но я мог дать другим фору в том, что касалось отношения к игре. Я отдавал все свои силы. Я мог бежать, точно пасовать, я мог отнимать мяч. И это правда: после марафонских игр, к которым мы привыкли в Мэйфилде на полях не лучшего качества, тридцать пять минут каждого тайма матча за команду до 11 лет казались легкой прогулкой.

Все в Мэйфилде болели за английские клубы. Моим клубом были «Шпоры». Почему? Потому что большинство моих приятелей болели за чертовы «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль» или «Арсенал», который выиграл дубль в год моего рождения. Гленн Ходдл был моим любимым игроком. В один из самых счастливых дней моего детства я смотрел по телевизору, как «Шпоры» выиграли у «Манчестер Сити» в год столетия финала Кубка Англии. Победный гол Рикардо Виллы, который он забил, пройдя в слаломе с мячом мимо защитников, стал великолепной развязкой интереснейшей игры.

Хотя мне нравилось подражать ярким игрокам, таким, как Рики Вилла или Гленн Ходдл, моя игра была не похожа на их манеру. Я был больше рабочей лошадкой, чем яркой личностью. Я сражался за голы, сражался за каждый мяч, когда мы его теряли. В общем, я был очень активен на поле. Я прислушивался к советам наших тренеров Тимми Мерфи и Джена O′Салливана, особенно когда они говорили об отношении к игре. Их принцип был прост, но в нем была истина: выйди на поле без настроя — и неважно, каким мастерством ты обладаешь, ты точно проиграешь. Я верил им. Я до сих пор им верю.

По окончании моего первого сезона в «Рокмаунте» я был назван лучшим игроком года. Я был невероятно горд тем, что смог продолжить традиции семьи Кинов в клубе, где раньше играли мои братья и дядьки.

Во второй сезон моего пребывания в клубе мы выиграли чемпионат для одиннадцатилетних и взяли Кубок. К тому времени «Рокмаунт» подписал контракт с Полом Маккарти, Аланом O′Салливаном, Дэмьеном Мартином и Леном Дауни (все они впоследствии играли за различные сборные Ирландии). Они составляли костяк команды, которая выигрывала Кубок и чемпионский титул шесть лет подряд. Конкуренция в школьном футболе Корка была просто потрясающа, а мы оставались непобежденными в течение пяти сезонов.

Когда мне было двенадцать, я перешел в «Общественную школу Мэйфилда». Мой брат Джонсон уже сделал там фамилию Кин знаменитой.

Учитель: «Имя?»

Я: «Кин. Рой Кин».

Учитель: «Джонсон твой брат?»

«Да».

«Ага!» И эта его ухмылка не требовала дальнейшего объяснения. На мне лежала печать того, за кем надо особенно пристально следить.

Мое безразличие к учебе не осталось без последствий. В пятнадцать мне было нужно пройти «Промежуточный экзамен». Если я его провалю, то со школой будет покончено. В этом случае мне бы оставалось ишачить либо жить на пособие по безработице. Если же я сдам мой «Промежуточный», то мне будет позволено в будущем сдать «Итоговый экзамен», который открывал путь к приличной работе, чувству социальной защищенности и всем сопутствующим этому благам. Но — здесь вновь стоит напомнить о передрягах в экономике страны — ни сдача «Промежуточного», ни сдача «Итогового» экзаменов не гарантировали хороший заработок уже через несколько лет. Но и этот факт не может служить оправданием моего пренебрежения учебой.

Во мне было больше веры в то, что я стану профессиональным футболистом, чем в то, что я справлюсь с «Промежуточным».

Большинство молодых игроков лелеят мечту о карьере профессионала в Англии. Для достижения этого только успешной игры в Корке было недостаточно. Первым шагом для попадания в английский клуб было избрание в сборную Ирландии для игроков до 15 лет — приз, который, казалось, уже был в кармане у школьников Дублина. Но успех «Рокмаунта» не мог остаться незамеченным. Я, Алан, Лен, Пол и Дэмьен получили приглашение на просмотр в местную и национальную сборную для игроков до 14 лет. К несчастью, мне не удалось достичь поставленной цели. Говорили, что я был слишком мал. Некоторым не нравился мой характер. Ирония в том, что у меня как раз был «характер» и темперамент именно потому, что я был слишком мал. Когда нужно было вступать в борьбу за мяч, я не отступал. Поскольку я был низкорослым, я поставил перед собой цель как можно раньше научиться хорошо отбирать мяч в каждой игре. Я заработал репутацию, которая была мне по душе — «с ним шутки плохи». Подобная репутация шла мне на пользу. Она оказывала мне огромную помощь. Еще были те, кто рассчитывал на победу в борьбе со мной, но, по мере того как проходило время, таковых находилось все меньше и меньше.

Я провалил свой «Промежуточный экзамен». Было больно. И хотя вряд ли можно было ожидать другого, я чувствовал, что подвел себя и родителей. Возможно, это был еще не конец света, но, безусловно, это обстоятельство поставило знак вопроса над моим будущим. Время, энергия и воображение, которые я должен был направить на уроки и домашние задания, были вместо этого вложены во многие часы занятий футболом. Сегодня дети более смышлены или, по крайней мере, должны быть таковыми. Образование и карьера футболиста вовсе не являются взаимоисключающими.

Появление в сборной до 15 лет было важным событием для молодого футболиста. Если тебя включали в ирландскую команду, ты автоматически оказывался как бы на витрине, которую изучали скауты английских клубов. Это был решающий сезон. Появление в ирландской сборной было важнее, чем сдача «Промежуточного экзамена». В предыдущий сезон я играл за сборную графства Корк для 14-летних, которая выиграла национальный Кубок, разыгрываемый между графствами. Перспектива попадания в сборную страны выглядела вполне реальной, а если на твоем счету появится матч за сборную, то у тебя имеются хорошие шансы получить приглашение на просмотр в английский клуб.

Однажды после школы я пришел домой вечером и увидел улыбающегося отца, держащего в руках местную газету «Ивнинг Эхо»: «Ты попал, мальчик, ты едешь на просмотр в Дублин».

На просмотре я показал хорошую игру. Когда я был заменен примерно за пятнадцать минут до окончания матча, я думал, что это случилось лишь потому, что те, кто отбирал в команду, увидели достаточно, чтобы убедиться в моей необходимости. Возвратившись в Корк, я с нетерпением стал ждать новостей о приглашении на итоговый просмотр. Когда же они пришли, то оказались для меня плохими. В списках тех, кто был вызван на него, Р. Кина не было, сколько я ни старался его в нем разыскать. Я был убит. Это было самым большим разочарованием моей жизни. Дверь в мою мечту захлопнулась перед самым носом.

Моя мать была очень обеспокоена, смотря на то, что происходит в моей жизни. На некоторое время я потерял присущий мне кураж. Я получил еще один удар, когда Пол Маккартни связался со мной и сказал, что выбил для меня просмотр в «Брайтоне». Я должен был ехать в Дублин на поезде, затем сесть на самолет рейсом до Лондона, после чего вновь на поезде доехать до Брайтона. Вечером за день до моего запланированного отправления Пол позвонил мне и сказал, что просмор отменен. Изучив рекомендацию Пола, представители «Брайтона» отказались от этой затеи. Они слышали, что я был слишком низкорослым, чтобы стать профессиональным футболистом.

Весь разбитый, я погрузился в полужизнь, бесцельно проводя долгие дни. Я вставал с постели в час, чтобы получить первую радость наступающего дня — посмотреть серию «Соседей», которая начиналась в 13.30. После этого я шел на прогулку с моим псом Беном — черной дворняжкой, заменившей собою Счастливчика, другую дворняжку, названную так, потому что она была бродячей собакой, которой посчастливилось наткнуться на Роя Кина. Я любил своих собак, по-настоящему их обожал (как и по сей день). В отличие от людей собаки не говорят всякую ерунду. Они не предадут тебя или испортят тебе настроение. В ответ на то, что ты даешь, ты получаешь столько же и даже больше. Бен, как Счастливчик и другие собаки, которых я заводил, был преданным и любвеобильным псом. И смешным тоже. У них у всех был свой, неповторимый характер. Для меня их самой волшебной чертой было то, что им все равно, кто ты — капитан «Манчестер Юнайтед» или безработный. Прогулка с Беном была лучшим моментом моего дня. Я все еще любил футбол и тренировался и играл с таким же энтузиазмом, несмотря на чувство, что я упустил свой шанс, который, может быть, был последним.

Я не получал пособия по безработице по одной простой причине: мне не было восемнадцати. Деньги были проблемой. Мои мать и отец не имели тогда достаточно средств, но я никогда не нуждался по-настоящему ни в чем. Братья также иногда «субсидировали» меня время от времени. Я принимался за любую физическую работу, когда таковая находилась. Самая легкая была в баре «У Гелвина» в Блэкпуле. Как кто-то написал, что я пришел туда, чтобы наращивать мускулы, нося бочки с пивом со склада в бар. Правда же заключается в том, что я выбрал эту работу из-за денег — 3,5 фунта в час — и проводил время, потихоньку воруя шоколад и набивая себе им рот. Я проработал там три недели.

Самая дрянная работа, за которую я взялся, была у одного деляги, который нанял нас, чтобы мы соскребали ржавчину с металлических листов. Нам для этого выдавали по паяльной лампе безо всякой спецодежды! Это была опасная работа, но хорошо оплачиваемая — 50 фунтов в неделю. Я продержался там три месяца. Потом весной пошел собирать картофель, ездя на велосипеде по пятнадцать миль туда и обратно. Это была убийственная, адская работа, в наследство от которой я получил больную спину, которая и по сей день меня беспокоит.

Возможно, заметив мое отчаяние и обеспокоенность футбольным будущим, Тимми Мерфи, Джен O′Салливан и Джон Дели, который теперь тренировал нашу команду «Рокмаунт», посоветовали мне написать письма с просьбой о просмотре в английских клубах. Я это сделал, и ответы говорят сами за себя.

«Боимся, что у нас нет вакансий в настоящее время, но мы хотели бы поблагодарить тебя за твой интерес к нам и хотели бы пожелать тебе успехов в будущем». («Дерби Каунти»).

«Я благодарю тебя за твое письмо, но сожалею, что мы не можем тебе ничем помочь. В настоящее время у нас заполнены все штатные места для игроков, и мы не будем проводить просмотров в ближайшее будущее». («Шеффилд Уэнсдей»).

«К сожалению, я не могу выполнить твою просьбу о просмотре в «Астон Вилле», так как у нас уже есть все необходимые игроки на твоей позиции». («Астон Вилла»).

«Я весьма сожалею, но вынужден тебе сообщить, что после недавней реструктуризации нашего юношеского подразделения я могу предложить просмотр в начале сезона лишь мальчикам младше 15 лет. Мне очень жаль тебя разочаровывать, но, как и большинство других клубов, у нас имеется большое количество скаутов, следящих за играми футболистов всех возрастов, и если у тебя есть задатки профессионального футболиста, ты имеешь все шансы быть замеченным». («Челси»).

«Я уверен, ты поймешь — мы получаем буквально сотни подобных писем каждую неделю... Обычной практикой является положительный ответ на письма игроков, у которых имеются определенные заслуги или же которые имеют отличные рекомендации близких к футболу людей. Поэтому я сожалею, что не могу предложить тебе просмотр». («Ноттингем Форест»).

Вспоминая те дни, я понимаю, что стало главной причиной моих неудач, даже не беря в расчет мой рост, чего не видели своим опытным глазом скауты. Я был универсалом и считал себя командным игроком. Я мог забивать голы, но не был ярок и заметен со стороны. Хотя я мог контролировать середину поля, я не часто шел на прорыв, обводя одного футболиста за другим, и не разрезал оборону на части длинным пасом на тридцать пять метров. Я читал игру, перехватывал передачи, перекрывал пространство сопернику, делал незамысловатые пасы. Я беспрестанно работал от штрафной до штрафной, защищаясь и атакуя. На каждый великолепный гол, который я забивал, приходились сотни мелких действий — как оборонительных, так и наступательных, которые оставались незамеченными сторонним наблюдателем. Я был в работе каждую секунду игры, полон решимости и абсолютной концентрации. Решимость была моей фирменной чертой. Концентрация была невидима для других. Чтобы это заметить, нужен был весьма натренированный глаз.

Помощь пришла, как всегда, откуда ее не ждешь...

Продолжение следует