«Если у игрока кошка родила или бабушка заболела, он может не прийти на матч». Молодой русский тренер в Голландии
Денис Романцов встретился с Сергеем Темрюковым, который родился на Сахалине, в семнадцать уехал в Голландию, а теперь тренирует любительскую команду ПСВ.
- Год назад вы одновременно тренировали любителей ПСВ и юношей «Виллема». Как сейчас?
– С «Виллемом» я остановился, работаю только в ПСВ. Расстояние между Тилбургом и Эйндховеном – тридцать пять километров, поэтому раньше я в обед занимался с восемнадцатилетними игроками «Виллема», заканчивал в шесть, полчаса – дорога, а в половине восьмого начиналась тренировка ПСВ.
- Что за люди в любительской команде ПСВ?
– Маляры, почтальоны, офисные работники, продавцы машин, есть один бывший профессиональный футболист – Джеффри Промайон, игравший за «Виллем» против «Спартака» в Лиге чемпионов, сейчас ему сорок два. Мне как тренеру нужно знать, кто где работает: если человек приходит на тренировку со стройки, я даю ему паузу, если сидел весь день в офисе – ему можно и побольше побегать. В любительском футболе нужно ко всему быть готовым – если у кого-то из игроков родила кошка или бабушка заболела, он может просто не прийти на игру.
- Кто кому платит в любительском ПСВ – игроки клубу или наоборот?
– В ПСВ есть три любительских команды, все футболисты которых ежегодно платят взносы за то, что находятся в структуре клуба. Первой любительской команде предоставляют ту же униформу, что и главной команде ПСВ – от маек до гетр, она тренируется на тех же полях, что и школа ПСВ.
- У вашей команды есть сборы?
– Раз в год ездим в Турцию на недельку. ПСВ берет расходы на себя. ПСВ ведь изначально появился как любительская команда – из работников завода Phillips, которые любили играть в футбол. Потом им стали приплачивать и появилась профессиональная команда.
- В вашем ПСВ играл еще и Юрий Петров, бывший нападающий «Спартака» и «Локомотива»?
– Да, Юра играл еще пару лет назад, у него неплохо получалось, но в прошлом году он порвал ахилл, ему поставили неправильный диагноз, год он вообще не выходил на поле.
- Как вас занесло в футбол в родном Южно-Сахалинске?
– Отец играл за команду железнодорожного завода, где он работал, по выходным брал меня с собой на первенство области, в какой-то момент меня определили в спортивную секцию при ЖЭКе. Лет до двенадцати я играл на открытом воздухе в хоккей в турнире «Золотая шайба», а летом – в футбол. Тренировки были такие: мы приходили на корт, нам давали молотки, гвозди, лопаты, мы выравнивали себе поле и играли со старшим возрастом.
- Погода сильно мешала играть в футбол?
– Бывало, что на улице ветер, дождь или снег, но по расписанию – тренировка, я приезжал и видел, что из пятнадцати человек из-за холода добралось только три-четыре. Они видели, что даже пятерки не набирается и ехали обратно, а я оставался один и придумывал для себя прыжки и пробежки.
В тринадцать лет я начал играть на первенство области за отцовскую команду. Бутс у меня тогда еще не было. Свои первые бутсы я взял у кого-то на прокат, чтобы съездить на турнир в Хабаровск. А собственные бутсы появились у меня уже в Москве.
- В каком возрасте вы в Москву приехали?
– В пятнадцать лет. После рекомендации главы сахалинской футбольной федерации Виталия Кречетова меня пригласили в сборную России U-16, которую тренировал Пискарев, промежуток между сборами – месяц-два, летать туда-обратно из Южно-Сахалинска – долго и дорого, поэтому меня определили в «Трудовые резервы», чтобы я был в Москве и не метался. Интерната у «Трудовых резервов» не было, я жил в общежитии, в комнатушке на верхнем этаже.
Я приехал неотесанный, можно сказать, из деревни, играл с мужиками, но нормальной футбольной школы у меня не было, Пискарев долго искал мне позицию, в итоге я стал крайним защитником, а через полтора года переехал в Голландию.
- Первая зарубежная поездка?
– В Австрию с юношеской сборной. Поселили в какой-то деревушке, в гостишке при ферме, откуда нас каждый день на автобусе возили на матчи. Посадили на первый обед – большие стейки, картошка, салаты. У нас вот такие глаза, начали все это наворачивать. Австрийцы смотрели: тарелки пустые, и еще приносили. Думали, наверно, что если на тарелке что-то остается – ребята наелись, если пустые – значит, голодные.
Тренеры смотрели на нас с пониманием: ребята первый раз за границей. Мы хорошо так ели, ели, ели, назавтра игра, а мы не бежим. Потом пошли на прогулку, увидели здоровенные весы, на которых взвешивают коров и поросят. Пискарев загнал каждого на эти весы: у всех лишние килограммы. «Если через три дня будете весить еще больше – в сборную больше никто не приедет», – сказал тренер.
- Как у вас появилась возможность уехать в Голландию?
– С нашей юношеской сборной начал работать Константин Сарсания. Он предоставлял ребятам шансы уехать за границу. Несколько ребят (Зангионов, Бодренко, вратарь Кузнецов) поехали в «Андерлехт», Алексей Еськов – в «Монпелье», Роман Свиридов и Эдуард Корчагин – в «Сент-Этьен». Шестым-седьмым поехал я. Сначала в Бельгию, но в шестнадцать лет трудно было что-то показать в первой команде, вернулся в Россию, а через месяц Сарсания договорился о просмотре в ПСВ. Я сыграл турнир за свой возраст, после чего мне предложили тренироваться с первой командой, ее тогда возглавлял Дик Адвокат.
Конец мая 1996-го. Я как раз успел потренироваться с Роналдо перед его уходом в «Барселону». После тренировки Адвокат сказал: «Темрюкова оставляем, посмотрим, как он будет прогрессировать». Но сложилось неудачно: я подписал контракт, поехал в сборную и серьезно надорвал мышцу бедра, потерял около полугода. Через год набрал форму, Адвокат стал привлекать к тренировкам с основой, выпускал на замену, включал в заявку на Лигу чемпионов. Помню, вышел в Киеве на разминку, очень надеялся, что меня выпустят, но Дик что-то не решился. В чемпионате он давал мне шансы, но потом он уехал в Глазго, пришел Бобби Робсон, сменил вектор, больше ориентировался на бразильцев и португальцев, а на меня даже не обращал внимание.
Надо было подождать нового тренера и новых возможностей, но я кипел, хотел играть, пообщался с Сарсанией, он предложил приехать в «Динамо» – в ту зиму в команду пришли Радимов и Клюев, а тренером был Георгий Ярцев. Всю предсезонку я отыграл в основе, но за неделю до чемпионата травмировался в игре с «Монако». Крестообразные связки, восемь месяцев. Тогда у «Динамо» вся оборона травмировалась, Ролана Гусева приходилось в защиту ставить, проиграли из-за этого финал Кубка «Зениту».
- Как отец отнесся к тому, что в шестнадцать лет вы уехали в Голландию?
– Сейчас родителям больше интересно, сколько заплатят за их мальчика, а для моего отца главным было, чтобы я прогрессировал. Мне хотелось учиться, становиться лучше, и, когда отец узнал про вариант с Эйндховеном, сказал: «Езжай. Мне не нужно никаких денег».
Первые две недели в Голландии отец жил со мной в гостинице, потом он уехал на Сахалин, а я месяц жил в интернате. Когда интернат закрыли, нас распределили по квартирам – по двое, по трое. Я жил с двумя голландцами, изучал их язык, быт (суперфутболистами они не стали, играли потом в первой лиге). На тренировки мы ездили на велосипедах – дорога от дома занимала минут пятнадцать. Утром я тренировался с дублем ПСВ, а вечером – с юношеской командой своего возраста. За два года таких двойных тренировок я, считаю, сильно прибавил.
- Какая зарплата у вас была в ПСВ?
– На карманные расходы выделяли 300 гульденов, это 150 долларов. И так два года. Сейчас кто-то согласится играть в дубле за такие деньги? Я думаю, вряд ли.
Я приехал в ПСВ первым из русских, поэтому быстро выучил голландский язык. Русского общения в первый год было очень мало, я только раз в месяц звонил домой. Отец даже удивлялся: «Что с твоим языком? Пьяный, что ли? Говорить по-русски стал хуже, акцент какой-то странный». Потом подтянулись наши ребята, я стал часто ездить в молодежную сборную и наверстал.
- Хохлов рассказывал, что однажды в ПСВ собралось семь русскоговорящих.
– Да, к 1999 году в ПСВ приехали Дима Хохлов, Юра Никифоров, литовец Андрюс Скерла, поляк Томек Иван, последним подъехал Георгий Гахокидзе. Уже половина ПСВ говорила по-русски, поэтому, когда появился словак Иван Демо, ему тоже пришлось подстраиваться.
Тогда ПСВ принял новый тренер – Эрик Геретс и новые игроки (например, Кевин Хофланд и Марк ван Боммел), с которыми (в отличие от Стама и Коку) можно было конкурировать, но я залечивал травму, и Геретс не стал из-за меня заморачиваться.
- Как вы попали в молодежную сборную Гершковича?
– Молодежка уже начала отборочный турнир, провела несколько матчей, а я до того играл только за сборные U-16 и U-18. Сарсания порекомендовал меня Гершковичу, а тот сказал: «Зачем мне такой пацан? У меня ребята на два-три года старше». Константин все же смог его убедить, и меня пригласили на сбор молодежки в Израиле. На первой тренировке устроили проверку: нападающие должны были на полном ходу обыграть защитника один в один и забить. Я попал под Сергея Семака, против меня у него было пять попыток, но он забил не очень много голов, поэтому Гершкович дал мне еще один шанс и позвал на следующий сбор. Со временем я стал основным правым защитником молодежной сборной.
- С Андреем Демченко из «Аякса» проводили время в Голландии?
– Мы в основном общались в сборной, потому что Амстердам далековато от Эйндховена. К тому же он старше на два года, и мы по-разному смотрели на футбол и околофутбольную жизнь.
- Ваши впечатления от нескольких месяцев в «Динамо»?
– Ярцев был жестким руководителем, мнение футболистов особо не интересовался, в Голландии же тренер был ближе к игрокам, мог не учитывать мнение игроков, но всегда им интересовался, чтобы знать, о чем они думают. Но мне было двадцать лет, так что я слушался Ярцева.
Когда я пришел в аренду в «Динамо», Эдуард Корчагин перешел из «Сент-Этьена» в ПСВ. После травмы на сборе в Монако я сел на поезд и поехал в Голландию, чтобы врачи ПСВ решили, кто будет делать мне операцию. Я приехал в Эйндховен, но квартиры у меня там уже не было, я выехал из нее перед переходом в «Динамо», поэтому Корчагин на полгода поселил меня у себя.
- Сразу было понятно, что вы пропустите весь сезон?
– На втором сборе, в матче с киприотами я получил небольшую травму. Посмотрели: мениск, нужно почистить, но немного задета и крестообразная связка, ее нужно закачивать, чтобы избежать серьезной операции. Я закачивал ногу месяц, набрал форму, но за неделю до чемпионата на развороте усугубил травму, и там уже конкретно все полетело.
Вернулся в ПСВ, потом поиграл несколько лет в первой лиге за «Эйндховен», стало понятно, что назад в ПСВ меня не возьмут, и я стал смотреть в сторону России. Приехал на полгода в «Уралан», откуда тогда как раз ушел Леонид Слуцкий, но команды через полгода не стало, и я попал в «КАМАЗ» к Юрию Газзаеву, с которым три года боролись за выход в премьер-лигу.
- Когда шли в «Уралан», знали, что там проблемы с деньгами и игроков не всегда набирается на стартовый состав?
– Вопрос был не в деньгах – нужно было проявить себя, чтобы дальше устраиваться. Я выпал из обоймы из-за травмы и игры за ПСВ-2, мне нужно было показать себя и пришлось делать это через «Уралан». Одиннадцать человек на игру там набиралось всегда, но часто приходилось ездить на игры на автобусе. На Хабаровск еще находили деньги на самолет, а до Махачкалы, например, добирались на автобусе. Было большое отставание, никто не верил, что мы зацепимся, останемся в первой лиге, но мы сплотились вокруг дедов, Юрия Окрошидзе и Вовы Казакова, стали набирать очки, даже в Махачкале, и не остались в первой лиге чисто из-за финансов.
В «Уралане» мне нравилось. Отличное поле, за которым постоянно следил агроном, тепло настолько, что в октябре можно было загорать на балконе в Сити-Чесс, в свободное время в шахматы можно сразиться. Рядом – магазинчик, ресторанчик.
- Пример судейской несправедливости в первой лиге?
– Приехал с «КАМАЗом» во Владивосток, «Луч» тогда выходил в премьер-лигу. Мы достойно играли, но судья назначил в наши ворота три пенальти и мы проиграли 2:3, в моей карьере больше не было случая, чтобы в одни ворота ставили столько пенальти. Из того «КАМАЗа» вышло несколько сильных игроков – Владислав Игнатьев, Давид Цораев, Алексей Козлов. Козлова Газзаев нашел на первенстве города, а в прошлом году Алексей уже играл на чемпионате мира.
- Когда КАМАЗ был ближе всего к премьер-лиге?
– В 2005 году за выход бились мы, «Кубань», «Химки» и «Луч». Нальчик шел где-то рядом, но на финишной прямой так сложилось, что они выскочили – повезло, наверно. У нас было три домашние игры, если б мы взяли хотя бы шесть очков – поднялись бы в премьер-лигу. Но мы проиграли «Анжи», сыграли вничью с «Кубанью», а в матче с «Химками» нам забил Тихонов и мы тоже проиграли. Следующий выезд – Новокузнецк-Новосибирск. «Химки» там взяли очко, а мы – шесть. И снова у нас появился шанс, но мы проиграли Нальчику, с которыми в конце уже никто не мог конкурировать.
- Как вы попали в «Динамо» Минск?
– Они подбирали состав на квалификацию Кубка УЕФА, я подумал – когда у меня еще будет шанс там сыграть, я реально смотрел на ситуацию: мне уже подходило к тридцати, а я играл в первой лиге. Согласился на полугодовую аренду в «Динамо». Мы прошли «Сконто», но в последнем отборочном раунде проиграли «Копенгагену», играющим тренером у нас стал Хацкевич, а в конце года аренда кончилась и я вернулся в Набережные Челны.
- Как вы стали тренером в академии Коноплева?
– Туда назначили голландца Луи Колена, который знал меня по Эйндховену, после года работы в России он пригласил меня. Меня утвердили, но так получилось, что, когда я приехал в академию Коноплева, Колен перешел в «Зенит», так что поработать вместе нам не удалось. Спортивный директором академии стал Сергей Никитин, который сейчас работает в той же должности в ЦСКА, а я работал его помощником и тренировал команду 1997 года рождения.
В академии Коноплева была шикарная селекционная служба, команда восемь лет подряд брала Кубок России среди юношей, опережая московские клубы. А полтора года назад мы заняли третье место, и команду разобрали: большая часть ушла в ЦСКА, часть в «Динамо», Ахметов и Коблов – в «Рубин», один в парень – в «Локомотив». Когда финансирование стало заканчиваться, начали разъезжаться игроки и тренеры, я продолжал работать, но в академии сменилось руководство и мне, как и большинству приезжих тренеров, сказали: спасибо за работу, будут тренировать другие. Через месяц мне предложили возглавить юношей «Виллем-2», я согласился.
- Вы бы хотели снова работать в России?
– Да. Сейчас я хорошо подготовленный тренер с опытом голландского футбола. Чем силен их подход – они заняли нишу конвейерного производства качественных футболистов. ПСВ, «Аякс», «Фейенорд» – символы успешного перехода от детского, юношеского футбола во взрослый. То, чему я научился здесь, я очень надеюсь применить в России.
Фото: из личного архива Сергея Темрюкова
