«Московский Спартак. История народной команды в стране рабочих» / Часть 27-я: от карнавала до парада

В конце 30-х схватка "Спартака" и "Динамо" происходила не только на широких футбольных полях, но и в узких коридорах тех мест, где принимались политические решения. Боб Эдельман рассказывает о метафизике спортивных парадов, и о двух путях их развития - динамовском и спартаковском.

Все сказанное выше, впрочем, не означает, что советский спорт был карнавалом в полном смысле этого слова. Хулиганство во время игр было исключением, а не правилом. Посадка на трибунах была устроена так, что избранным предназначались лучшие места – тем самым возможности для культурного смешения сильно уменьшались. Советский стадион не был местом для культурных переворотов в понимании Михаила Бахтина, но, одновременно, не был и Большим цирком. Футбол в СССР не был защитным клапаном, придуманным государством. А если бы был — официальные лица не тратили бы так много времени на публичные и неформальные жалобы на плохое поведение болельщиков на трибунах, и не приписывали бы спорту такое большое дидактическое значение. Напряжение между доминирующей и подчиненной социальными группами в ходе 30-х годов было весьма заметно, но и оно не дает нам четкого ответа на вопрос, были ли новые советские рабочие одними из «тех» или из «этих», одними из «нас» или из «них». Как мы увидим в дальнейшем, разница между этими категориями может быть слегка преувеличена.

***

Борьба принимает новые формы

Напряженное противостояние «Спартака» и «Динамо», сложившееся со времени создания лиги в 1936-м году, не ограничивалось только футбольным полем. Тем летом, после весеннего сезона, действие переместилось с травяных полей на брусчатку Красной площади. Спортивные фестивали были важной частью арсенала публичных ритуалов с самых первых лет советской власти. В 1931-м году ВСФК вновь учредил ежегодный День физкультурника. Грандиозные спортивные парады каждое лето проходили на площадях больших советских городов. Крупнейший парад из всех проходил в Москве, на Красной Площади. Тысячи мужчин и женщин, атлетов из различных спортивных обществ, принимали в нем участие. Большинство маршировало в ногу мимо мавзолея Ленина, приветствуя партийную верхушку, которая благожелательно махала в ответ. Другие принимали участие в массовых гимнастических действах, многие проезжали на специальных платформах, созданных на спортивные темы.

Динамовская колонна на физкультурном параде

В своей предыдущей книге я описал эти парады как нечто монолитное, даже тоталитарное по своей сути. В них действительно есть немало параллелей со спортивными праздниками в нацистской Германии и фашистской Италии. Нечто похожее проводилось и на церемониях открытия Олимпийских игр. Как это видно на фотографиях, кино- и документальной хронике, парады сталинского времени должны были символизировать собой дисциплину и организованный характер советского спорта. Что демонстрировалось и зарубежной, и местной публике. Тем не менее, важно помнить и о том, что День физкультурника в 1936-м, был не спортивным мероприятием, а скорее своеобразным политическим театром, со своим специальным постановщиком, театральным режиссером Валентином Плучеком. Сталин никогда не присутствовал на спортивных мероприятиях, но всегда появлялся на Дне физкультурника. Стройные ряды загорелых и мускулистых мужских и женских тел — эти парады были апофеозом сталинской культуры телесности, проецирующей образы силы, порядка и дисциплины.

Недавнее исследование Карен Петроне представило нам несколько иную картину Дня физкультурника. Во-первых, она показала, что сам праздник должен был демонстрировать социальное и культурное разнообразие, которым характеризовалось Великое отступление. Вовсе не кто угодно мог наблюдать за парадом. Только 10 тысяч человек могли попасть на Красную площадь на обзорные места. Как отмечает Петроне: «советские демонстрации создают иерархию, не только расставляя своих граждан, исходя из их сравнительной важности и значимости, но и двигая их вокруг аккуратно отгороженного географического пространства и образуя не слишком многочисленную, однако чрезвычайно важную группу избранных, наблюдающих за парадом». Если число тех, кто мог смотреть за парадом, было ограничено — так же ограничено было и число тех, кто мог принимать участие в этой грандиозной демонстрации возможностей человеческого тела. Во многих других советских парадах простые горожане могли прогуливаться по площади после окончания официальных церемоний. Для участия в Дне физкультурника нужно было держать себя в форме.

Любопытно, что и сами парады зачастую были далеки от идеального порядка. Хроника и фотографии не показывают спотыкающихся и зачастую нетрезвых участников, о которых идет речь в секретных донесениях. Даже самые талантливые участники парада время от времени не избегали ошибок и неточностей, но только доверенные зрители на Красной площади могли вблизи разглядеть их. В конце концов, то, что сначала казалось нам монолитным предстает уже скорее «спорной территорией». Каждая из групп, принимавших участие в параде, боролась за то, чтобы получить больше времени на свою часть представления. Борьба вокруг программы парада и текста лозунгов была перманентной, и совсем не все были согласны с установленным порядком. «То, что представлялось советским государством как всеобщая и согласованная поддержка власти, на самом деле было сложным сочетанием местной политики, выяснения отношений, личных предпочтений и амбиций, принимающих государственно-директивную форму». Атлеты из общества «Динамо» были особенно заметной частью этих парадов — многие из их платформ проезжали по площади, как правило изображая какую-то живую скульптуру из застывших на месте мужчин и женщин.

Самый эффектный вызов этой демонстрации порядка и дисциплины был брошен обществом «Спартак» на ежегодном параде 1936-го года. Если верить не всегда точным воспоминаниям Николая Старостина, идея исходила от Косарева. Комсомольский вожак предложил сыграть настоящий футбольный матч прямо на Красной площади. Гигантский зеленый ковер размером с настоящее футбольное поле должен был покрыть собой кремлевскую брусчатку. Шили этот ковер члены общества «Спартак». Впервые «лучший друг физкультурников, дорогой вождь и любимый учитель» должен был увидеть серьезный футбольный матч. Некоторые люди из госбезопасности опасались повреждений, которые могли получить игроки, упавшие на жесткое покрытие. Другие боялись, что мяч может улететь за кремлевскую стену или, того хуже, попасть в кого-нибудь (в какое-нибудь) из официальных лиц.

Около трех сотен спартаковских атлетов, взяв в руки сапожные иглы, сшивали между собой десятиметровые фрагменты «газона», поздно ночью, когда дорожное движение по Красной площади закрывалось. Ковер был скатан и уложен в вестибюле ГУМа, расположенного на другой стороне площади, напротив Кремля. Накануне парада, когда гигантский ковер был размотан для репетиции, на него ступили Косарев и генерал НКВД Молчанов. Генерал сказал Старостину, что чувствует под ногами брусчатку, а значит поле не безопасно для игры. НКВД не хочет, чтоб игроки получали травмы на глазах товарища Сталина. Видя, что Косарев никак не может вмешаться в обсуждение, Старостин подозвал к себе Алексея Сидорова, игрока спартаковского дубля. Николай попросил его подпрыгнуть и упасть на «газон». Сидоров рухнул на поле и тут же вскочил обратно. На вопрос было ли ему больно, Сидоров ответил, что нет и что, если нужно, он упадет еще раз. На этом этапе в разговор вклинился Косарев и провозгласил, что в этом случае играть, безусловно, можно. Когда Николай увидел Сидорова в раздевалке на следующий день, бедро игрока было, по его воспоминаниям, «иссиня-черным».

Хотя нам и неизвестно, предлагалось ли «Динамо» принять участие в матче, попытка Молчанова сорвать матч очевидно означала, что играть динамовцы не собирались. Вместо этого на следующий день «Спартак» играл против своего дублирующего состава выставочный матч по заранее расписанному сценарию. В нем были намечены 7 голов, чтоб товарищ Сталин уж точно не заскучал. Косарев стоял рядом с вождем во время матча и держал в руках носовой платок, которым должен был взмахнуть, если Сталин потеряет интерес к происходящему. Но все прошло отлично. То, что было запланировано как получасовое действо, вылилось в полноценный 45-минутный игровой тайм. Это стало триумфом «Спартака». С тех пор подобные матчи повторялись каждый год. В конце концов в 1939-м и «Динамо» согласилось принять участие в игре — команды отбегали всего 20 минут, со счетом 0:0. В последующие годы заранее написанные сценарии уже не использовались, что давало возможность «Спартаку» привнести элементы спонтанности и настоящего спорта в это целиком постановочное шоу. 

Выбрав такие разные способы презентации самих себя на этих праздниках, «Спартак» и «Динамо» демонстрировали два принципиально разных подхода к культуре телесности - дисциплинированный, милитаристский, олимпийский стиль «Динамо» и более спонтанный, заточенный под профессионализм и развлечение публики, стиль «Спартака».  

 

в ожидании продолжения