Полумесяц и грош
«Сборная Франции еще существует, но стала заметно меньше», — писала 15 апреля 1958 года «Экип». 10 заметных профессиональных футболистов, объединенных лишь алжирским происхождением, в течение одной ночи покинули страну через границы с Италией и Швейцарией. Рашид Мехлуфи, 21-летний звездный атакующий полузащитник чемпиона «Сент-Этьена», бежал последним. В игре за два дня до этого он не только забил, но и получил сотрясение мозга. Но как только его выпустили из госпиталя, Рашид устремился на другую сторону Средиземного моря.
Рашид Мехлуфи (справа) и тренер Жан Снелла. Снелла покинул «Сент-Этьен», когда узнал о побеге Мехлуфи, после приютил его в Швейцарии, вместе с Рашидом вернулся в «Сент-Этьен» и выиграл титул в 1968-м.
Ослабив французскую сборную прямо перед матчем с Швейцарией, беглецы создали в Тунисе свою собственную. Страны Алжир еще не существовало, и команда называлась сборной Фронта национального освобождения. Созданная по проекту видного сепаратиста Бумезрага (он придумал ее на Всемирном юношеском фестивале в Москве) команда призвана была задеть за живое все французское общество. И задела. «Футбол — это продолжение войны другими средствами», — напишут позже в «Фигаро».
Не все ввязались в авантюру с легкой душой. У всех футболистов действовали контракты с клубами, у многих были французские жены. Мустафа Зетуни имел предложение от «Реала» и должен был цементировать оборону сборной Франции на ЧМ-1958. 21-летний Мехлуфи, помимо прочего, служил в спортивном полку и выиграл за год до побега чемпионат мира среди военных. Покинув Францию, он считался дезертиром. Но если кто-то и колебался, то не Рашид. В девять лет он видел из окна дома, как пулеметчики расстреливали в пшеничном поле людей, бежавших от полиции. Подавляя беспорядки в Сетифе, колониальные войска сбрасывали бомбы на деревни. Даже после этого, впрочем, он не мог ненавидеть Францию, которая стала его домом. Но Рашид не мог и отказать родине в поддержке по мере своих сил.
Несмотря на меры французских властей, игроки все прибывали: осенью их стало 30. ФИФА оперативно пригрозила дисквалификацией сборным, которые согласятся играть против сепаратистов, но соперники нашлись. За четыре года команда провела, по разным источникам, от 50 до 90 игр. Алжирцы играли в арабских странах, в Африке, в Восточной Европе, демонстрируя миру не только футбол, но и песню «Кассаман» — скоро она станет официальным гимном Алжира. Сборная ФНО забивала в среднем 4 гола за матч, выступала перед 90 000 зрителей в Бухаресте и обыгрывала сборную Югославии со счетом 6:1. После очередной победы во Вьетнаме местный генерал заявил: «Вы обыграли нашу команду, а мы победили Францию в войне. Значит, и вы их одолеете».
Грязная, террористическая война подошла к концу после смены власти в Париже. Шарль де Голль заявил, что слышит голос алжирского народа, и признал его независимость. Насилие, впрочем, не завершилось с концом войны. Свыше миллиона франкоалжирцев уехали в течение нескольких месяцев, опасаясь репрессий. Мехлуфи тоже не собирался уезжать на родину. Набрав форму в Швейцарии, он вернулся в «Сент-Этьен». Болельщики встретили его аплодисментами, он выиграл для них еще три титула и стал лучшим бомбардиром в истории команды.
Рашид Мехлуфи — чемпион Франции 1968 года.
«Франция — это вы!» — приветствовал капитана де Голль после победы «Сент-Этьена» в чемпионате в 68-м. Эта фраза при всей ее парадоксальности была понятна Мехлуфи. Даже став иконой сепаратизма на долгие годы, он вовсе не был националистом. Мехлуфи тренировал сборную Алжира (в том числе на ЧМ-1982), но так и не захотел жить в новой стране. Он резко выступал против того, что алжирским футболистам не разрешали играть профессионально и уезжать во Францию. Как и миллионам алжирцев, Франция была ему ближе, чем первая родина с ее ворохом проблем.
В переплетении судеб Алжира и Франции футбол всегда оставался объединяющей силой. Альбер Камю играл вратарем в сборной Университета Алжира. Первый президент Алжира Бен Белла выступал за «Марсель». Политические связи создавались и рвались, но игра продолжалась. Спустя годы эти странные взаимоотношения дали миру Зинедина Зидана — такого же волшебника паса и мастера непредсказуемости. Может, Мехлуфи добился бы не меньших успехов, если бы не потратил лучшие годы на сборную ФНО. Впрочем, изменение политической карты мира — трофей куда более редкий, чем золотые медали и мячи.
Анонс телепередачи о судьбе Рашида Мехлуфи
