Брат у ворот. История вратаря Кержакова
Братья в футболе не редкость, но такое число различий, как между двумя Кержаковыми, в пределах одного ремесла еще поискать надо. Старший — лучший форвард поколения и рекордсмен лиги в ее новой истории. Его игра на виду от начала нового века, на него равняются, над ним же и смеются.
Младший обойден вниманием. Любит неброское, хотя сам принужден бросаться за мячом: он вратарь. Два побега от одного корня, Александр с Михаилом тянулись в одну сторону, но первый как бы с солнечного бока, а второй скорее из тени.
И вот наступил сезон, когда братьев Кержаковых стало возможно умо-зрительной силой поместить рядом, примерно как отправную и конечную точку одной окружности, как первую и последнюю буквы одного алфавита. Александр — передовой игрок клуба-лидера, Михаил — на последнем рубеже команды, которая пока в самом низу.
Аз
30 июня 2001 года, Санкт-Петербург. 18-летний Александр на «Петровском» забивает в ворота «Спартака» первый мяч взрослой карьеры. Мише 14. Он смотрит игру по телевизору в питерской квартире, которую старший брат снял для семьи, заключив с «Зенитом» профессиональный контракт. В другой комнате матч смотрит мама братьев Кержаковых со своей подругой, крестной матерью Александра. Отец — на стадионе. Александр забивает Максиму Левицкому. Миша слышит, как мама за стеной кричит от радости.
— Я редко бывал на матчах Александра, — вспоминает Михаил. — Помню, в 2002-м, когда «Зенит» выиграл у «Алании» 2:1 и брат забил Вове Габулову, я пробрался за ворота к ребятам из сменовской школы, которые мячи подавали, — а я сам из зенитовской — и смотрел оттуда. Не ходил на стадион потому, что, наверное, по телевизору лучше видно. Ну и свои тренировки были.
Разница в возрасте между братьями 50 месяцев и один день, и когда отец отправлялся со старшим братом на дворовую коробочку тренировать удары и обводку, младший катался на велосипеде или возился с солдатиками. Талант Александра прорезался рано и остро, он поглощал все время отца, в прошлом игрока заводской команды.
Но однажды Миша слез с велосипеда и огляделся. Двор был нефутбольный. Сверстники предпочитали единоборства. Посмотрев, как ребята учатся бить друг друга ногами, Кержаков-младший понял, что удары по мячу ему все-таки ближе. Ему нравилось, что мяч всегда собирал вокруг себя большую компанию, для начала — братьев разной степени родства. Было весело, хотя Михаил всегда был самым младшим и ему приходилось занимать место в воротах. Но быстро выяснилось, что это именно то место, где ему и суждено было укорениться. И младший пошел в рост — во всех смыслах.
— Сам не знаю, почему я в итоге перерос брата, — говорит Михаил, который выше Александра на 15 см. — У нас в семье все невысокие, отец — метр семьдесят два, даже ниже Саши. Может быть, пошел в дедов-прадедов. А может, просто очень хотел вырасти. Заранее, с детства определился, кем я хочу быть. Поэтому постоянно висел на турнике, морковку ел у бабушки в деревне. Не знаю, помогло это или нет… Тянулся постоянно, прыгал. Отец не занимался со мной, как с братом, но я все равно пришел к футболу. Я помню, что отец не хотел, чтобы я был вратарем. А я сказал: или вратарь, или никто.
Добро
14 июня 2002 года, поселок Тарасово. Лагерь футбольной школы «Зенит». Михаил Кержаков снова у телевизора, который один на весь лагерь, поэтому вместе с Михаилом игру чемпионата мира Бельгия — Россия смотрят еще 70 или 80 игроков всех возрастных групп. На 83-й минуте вместо Валерия Карпина на поле появляется Александр Кержаков. Через пять минут он отдает голевую передачу Дмитрию Сычеву, но сборная России проигрывает 2:3 и выбывает из турнира.
— Я был очень рад, что брат поехал на чемпионат мира в таком юном возрасте, был рад за отца, — рассказывает Михаил. — Он очень этого хотел.
Сбылось: старший сын — игрок команды мастеров и первой сборной на главном для нее турнире. Но нет свидетельств, что к этому моменту отец переключился на карьеру младшего. Михаилу исполнилось 15, он больше не был дворовым футболистом. Кем он стал, точнее — кем становился? Разобрать еще трудно. Но куда бы он ни двигался, он точно двигался самостоятельно.
Вратарь — специальность в футболе обособленная даже в сравнении с ремеслом нападающего, который обречен на профессиональный эгоизм, ведь у него такая работа: бил, бьет и будет бить, с него за это и спрос. При этом Михаил Кержаков — человек команды. Атмосфера в коллективе для него важнее всего, и ему на эту людскую погоду всегда везло. Куда бы он ни приехал после того, как понял, что с Малафеевым в конкурентах ему в «Зените» нечего ловить: все, что положено, ловил Вяче-слав. Кержаков поехал вниз по Волге — от Ульяновска до Астрахани.
— Во всех командах, куда я приходил, микроклимат был хороший, — рассказывает Михаил. — Никогда у меня не было напряженных ситуаций с кем-то из-за моих ошибок или из-за того, что он ошибся, а я на него накричал. Ребята видели, что я переживаю, стараюсь, работаю. Да, я допускал ошибки, но такого, что на меня кто-то срывался или чтобы я дрался с кем-то, не было. Максимум — когда подходят ребята: «Керж, как считаешь, мог выручить?» — «Да, мог». Астрахань — неплохо, хороший коллектив. Жарко, правда. Для меня главное, что был коллектив. Меня постоянно спрашивали: «Ну что, объедался там арбузами?» Да нет…
Люди
Декабрь 2006 года, Санкт-Петербург. Александр Кержаков готовится к отъезду в «Севилью». Михаил приходит в гости к брату, видит собранные сумки. Александру звонят журналисты из Испании, и Михаил слышит, как брат говорит с ними по-испански.
Кержаков-младший завершил футбольное образование, пока старший играл в Андалусии. Но Михаил давно привык прощаться с Александром: тот уехал из Кингисеппа в питерский интернат в 11 лет, когда Миша только в школу пошел.
Но выпуститься из спортшколы и научиться быть вратарем — разные вещи. Кержаков считает, что как вратарь вырос в «Волге» благодаря здоровой, без подводных течений конкуренции с Ильей Абаевым. Она пошла на пользу обоим: покинув Нижний Новгород, Абаев и Кержаков в новом сезоне заиграли в гораздо более амбициозных клубах. Михаил передает теплый привет нижегородскому тренеру вратарей Александру Гутееву и поминает добрым словом нынешнего, махачкалинского — Заура Хапова. В карьере Кержакова при обычно бесперебойной работе внутрикомандного климат-контроля пока был только один случай неуютного холода в отношениях с коллегой-голкипером, имя которого он не назвал:
— Когда на разминку выходишь и вратарь, который не попал в основу, разминает тебя нехотя, мимо бьет, недовольный ходит постоянно. Но это его проблемы, мне это не мешало.
Кержаков говорит, что вратарь всегда может по манере, повадкам и технике определить, какого класса другой вратарь. Отмечает Гильерме, который отлично играет на выходах по всей штрафной, может вылететь на перехват мяча к ее линии. Михаил говорит, что он вратарь другого склада: пониже бразильца ростом, ему так играть сложнее. И помещает на вершину личного вратарского рейтинга неожиданную фигуру.
— О мастерстве вратаря говорит его стабильность, — рассуждает Михаил. — Я считаю, что самое главное для вратаря — быть сбалансированным. Мне очень нравился Антонин Кински. Он был сбалансированным. Кто бы что ни говорил, но я считаю его лучшим легионером всех времен в России среди вратарей. Он много выручал «Сатурн», и я не помню, чтобы у него были провалы. Мне нравятся неброские вратари, которые просто делают свою работу. Он хорошо играл на выходах, хорошо играл ногами, хорошо стра-ховал.
Одна проблема: Петр Чех. Подстраховка — это максимум, на что мог рассчитывать Антонин Кински в сборной Чехии, где борьба за место в воротах при условии здоровья первого номера лишалась смысла. Похожие времена переживают и российские голкиперы в эпоху Игоря Акинфеева.
— Игорь лучший, — признаетКержаков. — Конечно, многим бы хотелось посмотреть его в деле в Европе, и мне в том числе, но он сказал, что предан ЦСКА, и я думаю, что это не пустые слова. Игорь не мешает развиваться другим вратарям. А Испанию возьмите: там Касильяс 10 лет в воротах сборной. Но он же не помешал Вальдесу стать Вальдесом, а Рейне — стать Рейной. Понятно, что сборная — одно из высших достижений для игрока, но это не значит, что если тебя не вызывают в сборную, то жизнь закончилась.
Мыслете
31 октября 2010 года, Санкт-Петербург. Александр впервые забивает Михаилу, который защищает ворота «Алании», — два мяча в игре, которую «Зенит» выигрывает 3:0. На трибунах звучит кричалка: «Миша, Миша, брату помоги!» Партнеры по команде еще месяц будут дразнить Михаила этой песенкой.
— Я думаю, все вратари знают повадки Александра, — Михаил помнит все мячи, пропущенные от брата. — У меня нет преимуществ. Понятно, что его манера — это удары из любых позиций, их надо ждать. Это основная его особенность. Если бы для него была разница, кто в воротах, он, может быть, и не выходил бы на игры против меня. Или мимо бил. А он мне забивает.
2010-й — это год, когда Александр вернулся в «Зенит», а Михаил дебютировал в премьер-лиге с «Аланией». Лучшей игрой владикавказцев стал домашний разгром «Спартака» — 5:2, когда Кержаков вытащил пенальти от Веллитона, а после игры в компании одноклубников отправился на пару дней в гости к Георгию Габулову в Моздок, к богатому столу.
В том году Кержакову не забивали с 11 метров несколько раз. Во втором круге перед Михаилом снова спасовал спартаковец — на этот раз Ибсон, а особенно ему запомнилась неудача Максима Галиуллина в кубковой игре с учалинским «Горняком»:
— Пацан молодой еще только шел с центра поля, а я уже знал, что он не забьет. Сто процентов. И знал, куда он будет бить. А если матерый игрок — ты можешь отбить пенальти, только если подфартит.
Есть опыт и мастерство, которые делают вратаря способным на многое, а есть необъяснимое, что всегда за пределами понимания. Всегда над опытом.
— Бывает, встает вратарь — бьют в него или мимо, — говорит Михаил. — А встает другой, не хуже этого, и ему залетает по два-три неберущихся. В «девятку», в угол. Не знаю, с чем это связано. Может, жизнь его проверяет как-то?
Покой
28 сентября 2013 года, Санкт-Петербург. Александр Кержаков забивает в ворота «Спартака» свой 208-й мяч в карьере и становится автором нового рекорда. Михаил находится на тренировке в Махачкале.
— Я эту игру так полностью и не посмотрел. Пришел в раздевалку, когда счет уже был 1:0, как раз мой брат забил, — говорит Михаил. — Я не стал дожидаться всех, быстренько помылся и поехал с администратором в гостиницу смотреть. После матча написал ему сообщение с поздравлением, он мне ответил, что это я его натренировал в детстве. Наверное, пошутил так, хотя он действительно частенько мне лупил. И дома расколотили с ним сервант. Саша откуда-то, по-моему из Финляндии, привез такой маленький мяч. Ставил меня и бил.
Жизнь проверяет всех вратарей, и вратаря Кержакова — с самых юных лет. Его летний переход в «Анжи» получился уникальным: он шел в одну команду, а играет в несколько другой.
— Не пожалел, что перешел, — утверждает Кержаков. — Честно скажу, когда переходил в «Анжи», от многих — не в лицо, а за спиной — слышал: «Пошел за деньгами». Естественно, финансовый фактор важен. Но это не стояло во главе угла. То есть я не побежал сломя голову, когда услышал про вариант с «Анжи». Я хотел остаться в «Волге», были и другие кое-какие предложения. Но самый главный фактор — это то, что здесь были собраны игроки очень высокого уровня. Когда поехал на сбор и потренировался с ЭтоʹО, Виллианом, Диарра, я понял, какие это сильные игроки. ЭтоʹО работает с мячом так, как будто мяч у него на веревочке. И второй фактор был — что команда борется… боролась за самые высокие места. И третий фактор — что в команде был Габулов. Мне хотелось сравнить себя с ним, с вратарем, который вызывается в сборную. Хотелось проверить свои силы. А уже потом я думал о деньгах. Я сейчас ответил как на духу, «по чесноку». И сейчас не хуже. Да, команда другая. А что делать? Это жизнь, через это надо пройти тоже. Так получилось. Был этот сложный период — две-три недели до закрытия окна, когда вообще непонятно было, кто останется, кто придет-уйдет. И сейчас непросто. Но мы выкарабкаемся, я уверен в этом.
