«После чемпионата Европы у сборной должен быть освобожденный тренер»
В ближайшие дни футбольная сборная России проведет два товарищеских матча с командами, которые, как и она, выступят следующим летом на чемпионате Европы во Франции: 14 ноября она сыграет с португальцами, а 17-го — с хорватами. Перед этими встречами о том, зачем он возглавил национальную команду после увольнения Фабио Капелло, и о том, какими видит перспективы сборной и своего клуба ЦСКА, рассказал их главный тренер Леонид Слуцкий.
— Давайте сразу проясним самый актуальный вопрос: можно говорить о том, что до лета следующего года, чемпионата Европы во Франции, ваш тренерский статус окончательно определен — вы совмещаете работу в сборной с работой в ЦСКА? По крайней мере это следовало из слов Виталия Мутко.
— Ну если меня не уволят до лета с одной из должностей, то, наверное, да, определен.
— А вы сами с таким вариантом были согласны? Он вас устраивал?
— Да.
— С вами консультировались по этому поводу?
— На самом деле с самого начала позиция заключалась в том, что я ни в коем случае не покидаю ЦСКА. И если уж я совмещал сборную и клуб во время отборочного цикла, то теперь это будет делать еще проще. У сборной остались только товарищеские матчи, а подготовка к Евро начнется после окончания чемпионата России. В общем сейчас каких-то явных сложностей в совмещении я не вижу.
— У нас в какой-то момент в спорте и в футболе в частности возник тренд, согласно которому совмещение стало считаться чем-то архаичным, неэффективным…
— Понимаете, у нас судят по результату. Сейчас результат был, поэтому и опыт признан удачным. Завтра что-то не так пойдет — обязательно будут ссылаться на совмещение… Хотя, на мой взгляд, совмещение действительно эффективно как ситуативная, не на долгий временной отрезок мера. После чемпионата Европы, уверен, у сборной должен быть освобожденный тренер.
— Уточните все же: совмещение — это ваша идея или, скажем, требование Евгения Гинера, президента ЦСКА, не хотевшего, чтобы вас забирали из клуба?
— Это была моя позиция. Но, естественно, я предупредил руководство РФС, что оно должно в любом случае обсудить ее с Евгением Гинером. Если бы он был категорически против моего совмещения, то соответственно я бы и не совмещал.
— Когда вам поступило предложение тренировать сборную — сразу после увольнения Фабио Капелло в августе?
— Совершенно верно. Виталий Леонтьевич позвонил, пригласил приехать пообщаться. Я высказал свои пожелания, после этого начались переговоры между ЦСКА и РФС.
— И что, никаких сомнений у вас не было?
— Ну это же национальная команда, понимаете. Слишком велик соблазн. Понятно, что слишком много и кочек с ухабами на пути, но все равно не попробовать, на мой взгляд, было бы неправильно. Так что с моей стороны особенных сомнений не было.
— Вы чувствовали, что кроме вас и предложить-то такой пост было некому? Во всяком случае подавляющее большинство экспертов называло вашу кандидатуру самой правильной.
— Конечно, не чувствовал. Подбор тренера — процесс тонкий и сложный. Выбор зависит от того, что вы от него хотите, какие задачи ставите, как собираетесь с ним коммуницировать. Кому-то нужен один тренер, кому-то второй, кому-то третий… И я никак не мог предположить, что обратятся именно к моей кандидатуре.
— Тренер сборной и тренер клуба — это ведь, считается, совершенно разная работа?
— Я не согласен. Почему разная работа? Просто то, что в клубе делается, скажем так, фундаментально, в сборной приходится отстраивать за достаточно короткий промежуток времени. А так это те же принципы, тот же тренировочный процесс, те же теории, те же объяснения игровых моделей, то же выстраивание взаимоотношений. Хотя за счет сжатости работа в сборной, бесспорно, сложнее. Особенно если ты приходишь по ходу цикла.
— Многие обратили внимание на такой контраст: до того как вы пришли в сборную, игроки были какие-то, что ли, снулые, угрюмые. А с вами появились улыбки, задор. Мы не обсуждаем тренерские качества Фабио Капелло. Но что, он и вправду не мог найти с футболистами общего языка, не умел поднять им настроение?
— У каждого свой метод управления коллективом. Кто-то веселый, кто-то хмурый, кто-то сверхтребовательный и никогда не улыбается, а кто-то может и потребовать, и пошутить по этому поводу. Нет двух одинаковых тренеров, двух одинаковых руководителей. Да, я люблю, когда в коллективе во внерабочее время обстановка непринужденная. Я считаю, что футбол — это творческая профессия, а творить могут только те люди, которые достаточно раскованны, которые не живут в каких-то жесточайших рамках. Но опять же все оценивается по результату. Сейчас результат есть, и все говорят, что улыбки подействовали положительно. Если бы его не было, то все сказали бы: ну вот, пришел Слуцкий, у них вообще никакой дисциплины, они там ржут с утра до ночи на тренировках… Еще раз повторю: каждый руководитель строит взаимоотношения внутри коллектива так, как он считает нужным и как это комфортно прежде все ему самому.
— Мы слышали, что в самом начале работы со сборной вы прибегли к работе с психологом. Это правда?
— С психофизиологом, если быть точным. Многие думают, что психолог — это тот, кто пришел, сказал игрокам, что они самые лучшие, и все побежали. Все не так просто… На самом деле это был психофизиолог, который просто протестировал ребят. Мне нужно было, учитывая, что коллектив новый, четко и быстро расставить все приоритеты, посмотреть, насколько они готовы сейчас, насколько у них высокий или низкий текущий уровень стрессоустойчивости, насколько они мотивированы именно на данный момент и какая из мотивационных форм преобладает. Нужно было понять, насколько каждому из футболистов необходимо индивидуальное вмешательство. Психофизиолог дал такие характеристики. После них мне было очень легко устраивать индивидуальные беседы, я знал, что у кого-то высокий уровень стресса и его надо понизить, у кого-то не хватает мотивации и его надо раскочегарить, у кого-то она избыточная и его надо успокоить. За несколько дней трудно вывести на принципиально иной уровень спортивную составляющую, так что основным моментом было совпадение именно в мотивационном факторе. Уровень стресса должен был совпасть внутри однородной группы.
— Вы были знакомы с этим специалистом?
— Я сотрудничал с ним, когда работал в клубах «Москва» и «Крылья Советов». Убедился, что это очень эффективный метод. В ЦСКА тоже задействовал психофизиолога — но разово, для индивидуальных бесед.
— У Артема Дзюбы, в сборной прекрасно себя проявившего, как было с мотивацией на начальном этапе?
— Ну с Дзюбой как раз все было более или менее понятно. Есть типажи слишком яркие. Было ясно, за счет чего его «привязывать». А есть люди, которые гораздо меньше говорят, гораздо меньше проявляют свои эмоции,— такие как Юрий Жирков, Дмитрий Комбаров, Александр Кокорин. Без участия специалиста я вряд ли бы смог сразу оценить, что и как.
— У вас в уме был какой-то план на концовку цикла, на оставшиеся четыре матча со шведами, лихтенштейнцами, молдаванами и черногорцами — необходимо набрать столько-то очков?
— Все же было очевидно. Необходим собственный стопроцентный показатель, а еще чтобы где-то Швеция оступилась. К счастью, Австрия набрала такой ход, что всех подряд сметала на своем пути. Смела и шведов.
— Сейчас у сборной товарищеские матчи. Вы участвовали в выборе соперников?
— Моим пожеланием было, чтобы соперниками стали команды максимально высокого уровня, такие как португальцы и хорваты. Причем это пожелание не только на ноябрьские встречи, но и на все остальные. Во-первых, в играх с командами такого уровня даже в товарищеских матчах автоматически возникает высокий уровень мотивации. Во-вторых, после этих матчей может или резко расти самооценка, если они удачно сыграны, или будут четко показаны направления, в которых нам надо работать, прибавлять. На фоне сильных команд все это выходит наружу. На мой взгляд, нет смысла играть товарищеские матчи с оппонентами, уступающими тебе в классе. Победа все равно вряд ли даст какую-то дополнительную пищу для размышлений… К сожалению, у нас очень сложная сейчас кадровая ситуация. Концовка сезона — не лучшее время. Из-за травм уже выбыли Василий Березуцкий, Игорь Смольников, Олег Шатов, Дмитрий Тарасов, Александр Кокорин… Так что пригласили достаточно большую группу ребят, которые были в сборной, но пока не смогли проявить себя, и несколько новичков.
— А правильно мы понимаем, что никаких принципиальных изменений в составе сборной России непосредственно на чемпионате Европы ждать не следует?
— Ну если вдруг завтра в ведущих командах премьер-лиги — ЦСКА, «Зените», «Краснодаре», «Спартаке» — появится какой-то гиперталант, начнет в каждой игре забивать, то тогда изменения будут. Но так ведь не бывает. Футболист не может выпрыгнуть как черт из табакерки и сразу завоевать весь мир. До Евро осталось полгода. Такие случаи крайне редки.
— Фабио Капелло часто жаловался на то, что у нас дефицит игроков, постоянно играющих в основе клуба…
— Дефицит? У нас сегодня на поле обязаны находиться минимум пять россиян в команде. Если брать всю премьер-лигу, то получается — 90 человек имеют гарантированное место в основном составе.
— То есть ужесточенный летом Виталием Мутко лимит вам помог?
— Да назовите мне хоть одного футболиста из сборной, которой до того, как был принят лимит «6–5», не играл за свой клуб? Все играли.
— Вы противник лимита?
— Я противник лимита. Даже не как клубный тренер, а как человек, который за свободную, правильную конкуренцию. Мы хотим на чемпионате Европы выступить удачно, так? Значит, должны обыгрывать — ну, например, сборную Бельгии.
— Почему Бельгии?
— Я привел ее в пример, потому что там есть Аксель Витсель и Николас Ломбертс, играющие у нас за «Зенит». Так вот если наши футболисты хотят побеждать бельгийцев на уровне национальной команды, то, наверное, для начала они должны выигрывать конкуренцию у них в клубе. Если они эту конкуренцию проигрывают, то почему они должны рассчитывать на положительный результат в матче национальных команд? На мой взгляд, если сборная нацеливается на максимальный результат, то наши футболисты должны конкурировать с теми же игроками, с которыми они столкнутся на чемпионате Европы или мира, в равных условиях, без какого-то дополнительного преимущества. Вот все русские игроки ЦСКА, сегодня выступающие в сборной, они бы играли в клубе, даже если бы лимита вообще не существовало.
— А вы уверены, что, допустим, Дзюба играл бы в «Зените»?
— Не знаю. Но по крайней мере у него была бы более жесткая конкуренция — с тем же Саломоном Рондоном. И если бы он выиграл эту борьбу честно, без применения паспорта, то, мне кажется, стал бы еще сильнее.
— А если нет, то остался бы без игровой практики. А сборная — без хорошего форварда.
— Я рад, что Артем забивает, что у него все получается и без конкуренции в клубе. Он большой молодец, что, несмотря на ее отсутствие, все равно предъявляет к себе очень серьезные требования. Но гораздо больше примеров, когда кто-то именно за счет конкуренции становится сильнее и выходит на новый качественный уровень. В свое время Жирков вытеснил из состава ЦСКА Осмара Феррейру, игрока сборной Аргентины, и это ему дало пропуск в элиту на многие, многие годы вперед.
— Ваше мнение в этом смысле сильно отличается от официального. Вы свою точку зрения до руководства РФС доносили?
— Это точка зрения тренера. А есть руководители, которые занимаются развитием футбола и поступают так, как считают нужным поступать. Мы обязаны играть по установленным правилам.
— Но вам как тренеру сборной не обидно, что с вами не советовались?
— Во-первых, когда принимался регламент, я еще не был тренером сборной, поэтому со мной обсуждать было нечего. Во-вторых, есть какие-то общие спортивные тренды. Не только в футболе, но и в других видах спорта они заметны. Даже не спортивные тренды, а такие общенациональные явления. Просто футбол всегда на передовой, на виду, первым все принимает. И эта тема сейчас актуальна…
— Тема импортозамещения?
— Хорошо, пусть будет импортозамещение.
— В сборной есть и иные проблемы. К примеру, известно, что у спартаковцев Дениса Глушакова и Дмитрия Комбарова не все в порядке в клубе. Вас волнует эта ситуация?
— Я пока знаю только то, что пишут в прессе. И что Глушаков с Комбаровым последний матч с «Тереком» провели в стартовом составе. К сожалению, домыслы в отношении «Спартака» всегда сильно разрастаются, поэтому в данном случае я пока ничего криминального не вижу. Мы продолжаем вызывать в национальную команду игроков стартового состава «Спартака». А что именно случится с тем или иным футболистом на том или ином этапе карьеры… Ну кто это сейчас знает.
— Сколько в нашем чемпионате игроков, которые соответствуют уровню сборной России?
— Обойма на самом деле не такая большая, поскольку, несмотря на увеличение численности россиян на футбольном поле, качество их игры вряд ли повысилось. Просто те футболисты, которые раньше не всегда попадали в стартовые составы, сейчас проходят туда.
— Средний возраст сборной очень приличный, особенно это касается защиты. Вы согласны?
— Не только защиты. Роман Широков, Юрий Жирков, Игорь Денисов тоже немолоды. Но я считаю, что при формировании сборной в паспорт смотреть не следует. В конце концов по большому счету какая разница, кто сегодня выходит на поле? Появится завтра молодой игрок сильнее Сергея Игнашевича — значит, будет играть. Ну а не появится — значит, будет играть Игнашевич.
— Сильно ли отличается уровень физической подготовки игроков, которые приходят в сборную из разных клубов?
— Сначала хочу развенчать одно заблуждение, согласно которому наша лига медленнее английской и любой другой, что, мол, велика разница в уровне функциональной готовности. Если взять статистику ЦСКА, то мы после четырех туров Лиги чемпионов идем на первом месте по общему пробегу, средней скорости и некоторым другим показателям. Поэтому это просто надуманная тема. Да, в каждом клубе есть игроки более и менее быстрые. Однако перед матчами со Швецией и Лихтенштейном команда в целом находилась в великолепном функциональном состоянии, и мы сразу, не имея нужды кого-то реанимировать, начали работать в полную силу. Перед второй серией матчей клубы уже стартовали в еврокубках, многие игроки подошли к ним более уставшими. Соответственно, больше времени пришлось потратить на восстановление, нежели непосредственно на подготовку. Сейчас нам предстоят товарищеские матчи, и ситуация еще более сложная. Травматизм возрастает, пять-шесть ключевых игроков просто не смогли приехать в сборную. Но это вполне естественно: скажем, футболисты ЦСКА начиная с июля провели под 30 матчей. Естественно, накапливается утомление, тем более что какого-то содержательного подготовительного периода летом у нас, к сожалению, нет. Неслучайно же исторически доказано, что сборная всегда хуже всего выступала в ноябре. К счастью, сейчас мы избежали стыковых матчей и, пусть и не в лучшем состоянии, будем играть товарищеские.
— Вы являетесь сторонником системы «осень-весна», переход на которую произошел несколько лет назад?
— На мой взгляд, в российском первенстве глобально ничего не поменялось. Просто сейчас к 18 турам мы готовимся три недели, а к 12 — где-то два с половиной месяца. Наверное, это чуть-чуть нелогично. С другой стороны, один раз в два года проходят финальные части чемпионатов мира или Европы. Поэтому мы все равно должны делать паузу летом. С этой точки зрения все как раз логично получается.
— Какой результат на чемпионате Европе вы будете считать удовлетворительным?
— Понятно, что надо пытаться выйти из группы. Нельзя же ставить задачу сыграть достойно, но не выйти из нее. Хотя могу сказать, что за огромный промежуток времени мы вышли из группы единственный раз — на Евро-2008. То есть не такая уж это и легкая задача. Ну а в play-off постановка задачи во многом будет зависеть от того, какой соперник нам достанется.
— Для нас есть в Европе соперники относительно удобные и наоборот?
— Нет. В футбол сейчас научились играть все. Даже, допустим, Албания, которая вышла в финальную часть чемпионата Европы, причем достаточно убедительно. Так что мы никак не фавориты, и это, наверное, надо реально осознавать. Для нас любая группа будет тяжелая. Внутри любой корзины есть более и менее сильные команды. Конечно, хотелось бы, чтобы жребий был благосклонен к нам.
— Психологическое давление на вас возросло за последние месяцы? Все-таки вы теперь не только тренер ведущего клуба, но и вообще практически главный тренер страны. Кстати, может, судьи на игру ЦСКА по-другому смотрят? Мол, давайте не будем портить настроение тренеру сборной…
— Я был бы очень рад, если бы так было, но настроение мне, к сожалению, в этом смысле портят — и сильно. А по поводу давления сложно что-то конкретное сказать. Я могу лишь оценить свои внутренние ощущения. В этом смысле считаю, что я абсолютно адаптировался к той критике, которая на меня выпадает как на тренера ЦСКА, и уже давно индифферентен к любым публикациям в средствах массовой информации.
— А вы их вообще читаете?
— Читаю абсолютно все. И абсолютно спокойно воспринимаю, причем не только похвалу, но и критику. Правда, я очень болезненно, даже удивительно болезненно для самого себя отнесся к критике по поводу сборной. Мне казалось, что национальная команда — это объединяющая сила. Все-таки результат в сложной ситуации был показан достойный, команда вышла в финальную часть чемпионата Европы. Тем не менее материалы негативного плана все равно появились. Видимо, у нас общество заточено на такого рода публикации.
— Но общий тон комментариев в прессе все же был положительным.
— Он и не мог быть другим, потому что мы одержали четыре победы. В конце концов давайте рассуждать чисто коммерчески. Не поедет сборная на финальную часть — пострадает вся спортивная индустрия. Будет меньше спонсоров, рекламы. Поэтому даже из меркантильных соображений люди, работающие в этой отрасли, должны понимать, что сборная принесла им какой-то доход, позволила расти профессионально. Тем не менее все равно некоторые издания и отдельные люди видят ситуацию исключительно в мрачных красках. Впрочем, это моя личная оценка, она никак и ни на что не влияет.
— В экономической журналистике есть эксперты, с чьим мнением считаются даже профессиональные экономисты. А как вы воспринимаете футбольную прессу?
— С удовольствием читаю многое из того, что не связано с моей непосредственной работой. Любой тренер знает свою команду лучше, чем все эксперты мира вместе взятые, поэтому мне абсолютно неинтересно, что пишут про ЦСКА — коллектив, в котором я нахожусь каждый день.
— Есть мнение, что уровень футбольной журналистики, экспертизы у нас в стране в целом достаточно низок. А вы как считаете?
— Мне просто не с чем сравнивать. Другое дело, что когда узнаешь, что у Тьерри Анри, работающего в качестве эксперта, зарплата €4 млн, то делаешь вывод: видимо, не зря ему платят такие деньги. Я с удовольствие читал статьи Гари Невилла, который сейчас работает в журналистике, имеет возможность общаться с топовыми фигурами и на основании этого общения, а также личного опыта поднимать серьезные проблемы. Безусловно, на Западе тоже есть желтая и менее качественная пресса. Но у нас тренд, согласно которому все плохо и играть никто не умеет, гораздо более востребован, поэтому и в роли экспертов задействованы зачастую базарные люди. Мне кажется, что в этой области что-то должно меняться.
— Вы один из немногих российских тренеров, которые не боятся очень подробно рассказывать нюансы профессии. Почему? Ведь многие ваши коллеги подобные вещи не практикуют, ограничиваясь стандартными общими фразами.
— Считаю, что одной из основных составляющих частей моей профессии является популяризация футбола. И если уж я работаю на таком уровне, то должен своей работой вызывать максимальный интерес у людей. Это можно делать, в том числе рассказывая о происходящем достаточно откровенно. По моей информации, востребованность в таких оценках есть. Хотя, конечно, кому-то гораздо проще сказать, что условный Кокорин ездит на дорогом автомобиле и получает нереальную зарплату.
— Перейдем к ЦСКА. Вас сильно расстроили последние осечки в Манчестере и Краснодаре?
— Конечно.
— Каким вы видите расклад на последние два тура группового этапа Лиги чемпионов?
— Сейчас надо думать о матче с «Вольфсбургом», который надо стараться обыграть. После этого будут понятны все расклады.
— Можете в процентах оценить шансы на выход из группы?
— Нет. Шансы есть, и они не эфемерные. Во всяком случае я уверен, что «Вольфсбург» дома мы можем обыграть. Но сейчас речь о другом. У нас огромная группа травмированных игроков. Это и Роман Еременко, и Вася Березуцкий. Понтус Вернблум только-только получил повреждение, у Марио Фернандеса есть проблемы, Бибрас Натхо не в лучшем состоянии. Сейчас многое зависит от того, как за ближайшие две недели эти футболисты смогут подлечиться и восстановиться.
— Согласны с тем, что ЦСКА уже почти выиграл чемпионат?
— Естественно, нет. Да, по итогам первого круга мы выступили хорошо. 36 очков — достойный показатель. Но, чтобы стать чемпионом, требуется еще как минимум 30 очков набрать.
— Перед проигранным матчем с «Краснодаром» для вас было принципиально закончить первый круг без поражений?
— Конечно. Нам в ЦСКА вообще принципиально не проигрывать. Поражения — болезненная вещь, к ним невозможно привыкнуть и как-то адаптироваться. Даже если ты пять лет подряд все время побеждаешь. В то же время поражения — неизбежная часть футбола. Как писал Алекс Фергюсон, отличие больших команд от остальных состоит в том, что, проиграв матч, на следующую игру они выходят, не только ничуть не потеряв уверенности в себе, а скорее даже наоборот — добавив. У ЦСКА такой опыт имеется, и надеюсь, что определенные сложности, которые есть, мы преодолеем.
— Многие говорят, что «Зенит» сейчас поставил на Лигу чемпионов, и поэтому в чемпионате России играет более расслабленно.
— Такого, конечно, нет. Каждая команда, тем более такого уровня, как «Зенит» или ЦСКА, ставит на все турниры максимальные задачи. И никого не волнуют ни лимит, ни календарь, ни больные и хромые игроки. Это клубы, которые, как уверены болельщики, должны побеждать на всех фронтах. Вот мы, я считаю, в сверхдостойной борьбе уступили «Манчестер Юнайтед». И то было достаточно много публикаций, в которых писали, что, мол, ЦСКА испугался! А ведь мы, повторяю, проиграли сопернику, у которого один Антони Марсьяль стоит в полтора раза больше, чем весь наш состав.
— ЦСКА в этом смысле принято считать едва ли не эталонной командой в экономическом смысле, которая, в отличие от некоторых других российских грандов, живет по средствам.
— Причем по сравнительно небольшим. Бюджет открыт, он пятый или шестой в лиге, и, если честно, я уже и не припомню, когда мы кого-то покупали за серьезные деньги. Наверное, последним таким игроком был Витиньо.
— Вам не кажется, что скамейка немножко коротковата для того, чтобы успешно на двух фронтах играть?
— А какая разница, что мне кажется?
— По крайней мере вы говорили на эту тему с Евгением Гинером?
— А причем тут он? Я же прекрасно понимаю и правила игры, и то, какова сейчас экономическая ситуация в стране. Поэтому какой смысл что-то просить? Была бы возможность — он бы первым ею воспользовался, поскольку как никто другой заинтересован в том, чтобы команда была как можно сильнее. Могу сказать, что для нас важнейшей составляющей было попадание в Лигу чемпионов. Это процентов 20–25 бюджета. Поэтому матчи со «Спартой» и со «Спортингом» в квалификации были сверхважными.
— Что вас больше удивляет в нынешнем чемпионате — второе место «Ростова» или сильное отставание «Зенита»?
— «Зенит», оступившийся дома в матчах с «Крыльями Советов» и «Мордовией», набрал за первый круг 26 очков, и для него это действительно невыдающийся показатель. А текущее второе место «Ростова» меня не сильно удивляет. Там работает очень квалифицированный тренер (Курбан Бердыев.)
— Конкуренция в нашем первенстве повышается?
— Да, но сейчас это скорее происходит за счет снижения уровня ведущих команд. Ведь в последние два трансферных окна у нас в клубах практически не появилось новых людей. Проекты типа «Анжи», пусть они и были несколько искусственными, на мой взгляд, придавали чемпионату другой статус. Игроки уровня Виллиана, Самюэля Это’о, Матье Вальбуэна делали нашу лигу сильнее.
— Можете назвать три команды в современной истории, которые кажутся вам идеальными?
— «Бавария» — именно нынешняя «Бавария», Пепа Гвардиолы. Особенно осенью, поскольку в апреле у них идет спад. Мне трудно представить нечто принципиально лучшее. Также отмечу «Барселону», опять-таки гвардиоловскую, и «Реал» под руководством Карло Анчелотти, который выиграл Лигу чемпионов. Любая команда английской премьер-лиги, даже «Манчестер Сити», по подбору игроков уступает этой тройке грандов.
— Зато в Англии выше конкуренция.
— Вы читали, сколько денег на трансферы потратил Championship (второй английский дивизион.)? Гораздо больше, чем Primera (высшая испанская лига.) без «Реала» и «Барсы». Поэтому в Англии ты можешь вылететь из премьер-лиги с любыми деньгами, в отличие от нашего чемпионата или испанского с итальянским.
— Три самых выдающихся тренера в истории футбола?
— Карлос Билардо, Мишель Идальго и Ринус Михелс.
— С каким руководителем клуба вам работалось комфортнее всего?
— Их вовлеченность в процессы была разной, но Евгений Леннорович Гинер, безусловно, сильно выделяется.
— Со стороны кажется, что самым сильным качеством Гинера является терпение.
— Я бы немного перефразировал. Он дает достаточно большую свободу в принятии решений. И если ты с ним работаешь, то он во всем тебя поддерживает. Хотя дискутируем мы на разные темы часто.
— Виктор Гончаренко, который пришел в ЦСКА в качестве старшего тренера, воспринимается многими как ваш будущий сменщик…
— Я не знаю, как выглядит ситуация со стороны. Просто возник момент, когда у Виктора Михайловича появилось чуть больше свободного времени в связи с тем, что он покинул «Урал». У нас же, наоборот, начался очень тяжелый период. Не только я, но и тренер по физподготовке, а также старший тренер Сергей Овчинников работают в национальной команде. Поэтому ЦСКА было необходимо усиление тренерского штаба. Гончаренко я очень хорошо знаю, мы с ним дружим. Это квалифицированный специалист, который даже неделю не может сидеть без работы. Поэтому с моей стороны и возникла идея его пригласить. А что думают на сей счет руководители клуба, мне сложно сказать.
— Вы все-таки рассматриваете для себя вариант, при котором останетесь и в сборной, и в клубе после Евро?
— Я вообще не рассматриваю такие длинные варианты. Потому что никто не знает, как мы выступим на Евро и как будет выступать ЦСКА. В тренерской профессии очень сложно загадывать, я не научился этого делать и не стремлюсь к этому.
— Как вы преодолеваете стрессы? Скажем, такие как после матча в Манчестере?
— Да никак. Такие вещи просто надо пережить. Какое-то время стресс будет оставаться с тобой, и если раньше я считал, что это самое ужасное в тренерской профессии, то сейчас я рассматриваю стресс как ее неотъемлемую часть. Периодические состояния депрессии заставляют меня потом из них выбираться, прилагать какие-то усилия, находить новые творческие ходы, включать морально-волевые качества. И я пытаюсь извлечь из них пользу, относясь к ним максимально философски, понимая, что они способны сделать сильнее меня и команду.
— Вас что-то связывает с клубами, в которых вы прежде работали?
— Только люди. К примеру, из того состава, с которым я работал два года в Самаре, остался один лишь Иван Таранов, поэтому сейчас с «Крыльями Советов» меня уже ничего не связывает. Не могу же я влюбиться в их значок — все-таки тренер не болельщик. А вот к людям действительно привязываешься. Поэтому слежу за некоторыми игроками, переживаю за них, где бы они ни играли.
— В армейский тренерский штаб уже давно входят Виктор Онопко и Сергей Овчинников, которые в свое время были символами принципиальных соперников ЦСКА — «Спартака» и «Локомотива». Для некоторых болельщиков это до сих пор выглядит странно.
— Давайте так: если бы Овчинникова позвали главным тренером в «Локомотив» и он отказался, сказав, что, мол, я пойду помощником в ЦСКА, то тогда, наверное, это действительно смотрелось бы диковато. Но если люди не востребованы, что им теперь — ждать 20 лет приглашения в «Спартак» и «Локомотив»? Они же хотят работать, расти, у них для этого есть опыт, знания, большое количество других профессиональных качеств. Поэтому они сейчас очень сильно помогают ЦСКА. Проблем я тут не вижу.
— И никакого дуализма, когда их бывшие клубы встречаются с армейцами, у них не возникает?
— Послушайте, ну какой дуализм может быть у Овчинникова? Да, он знаком он с Игорем Черевченко, главным тренером «Локомотива», играл с ним. Но сейчас они пообщались перед игрой, поулыбались, вспомнили какие-нибудь истории из своей молодости — и все. Работа есть работа.
