Сергей Пригода: «В Советском Союзе мы строили коммунизм 70 лет, а в Швеции давно его построили»
В конце 80-х видный защитник московского «Торпедо» и сборной СССР Сергей Пригода улетел в Швецию – играть за футбольный клуб «Эстер» из Векше и привыкать к жизни в стране, в которой он задержится на многие годы. Виталий Суворов встретился с Пригодой в Москве и поговорил с ним о футболе и жизни.
***
– Как и когда вы решили: хочу стать футболистом?
– Мой брат Сашка меня затащил в спортклуб “Подшипник”, где он сам занимался. Мне тогда было лет 11, Сашке – на три года больше. Конечно, я тогда не думал, что буду профессиональным игроком. Сашка поступил в Автомеханический на литейщика, я тоже собирался поступать туда в 1974-м после школы, но полбалла недобрал. К тому моменту я отыграл один сезон за школу “Торпедо”, куда меня пригласили из “Подшипника”. И вот я не поступил, до армии еще год – потому что я ноябрьский и в школу пошел на год раньше. Тренер наш, Борис Алексеевич Батанов, известный торпедовский футболист, уехал в Казань, в “Рубин” – они тогда в первой лиге играли. Пригласил туда меня. Приехал, прошел сборы, поселили в общаге. Но пробыл я там недолго – вилы к горлу были.
– Почему?
– Во-первых, постоянные поездки. По три города за раз – Орджоникидзе, Нальчик, Грозный. Тогда это совсем тмутаракань была. Во-вторых, общага была такого уровня, что даже с сегодняшними дешевенькими гостиницами ее сравнить нельзя. Ну и контингент – пьют, гуляют, проститутки с бандитами крутятся. В общем, мне не понравилось. Борис Алексеевич мне все говорил: “Потерпи”. Ну я и терпел. А потом, где-то в конце апреля, в Казань вдруг приезжает основной состав “Торпедо”. И Борис Алексеевич ставит меня центральным защитником – опекать Серегу Гришина. Вроде неплохо сыграли, результат уже не помню, но они нас точно не обыграли. После матча ко мне подходит начальник “Торпедо” Юрий Васильевич Золотов. “Сереж, а чего ты домой-то не возвращаешься?” – говорит. Я: “Юрий Васильевич, ну вот так получилось”. “Ну ты приезжай”, – намекнул он. И второго мая 1975 года я вернулся домой – не столько из-за намека Золотова, сколько потому, что просто надоело.
Мама, конечно, обрадовалась. Мы тогда жили в Текстильщиках, в коммуналке на первом этаже – прямо напротив Ждановского рынка в пятиэтажном домике. Нашему 1957 году рождения тогда разрешили играть за команду 1958 года, и, в итоге, я весь сезон отыграл в первенстве Москвы среди школ. А потом поступил в Институт физкультуры, и по осени старший тренер Николай Николаевич Сенюков, торпедовец до мозга костей, порекомендовал меня на стажерскую ставку в “Торпедо”. В январе 1976 года я уже поехал с командой на сборы в Адлер.
– И как прошли сборы?
– В восемь утра вставал – сразу на весы. Кефирчик выпил, давление померили, сердце послушали – и на тренировку. Пришли, помылись, завтрак. В 11 утра – вторая тренировка. Помылись, пообедали, в четыре – третья тренировка. И так каждый день. Очень много бегали, очень большая нагрузка была. Для меня, конечно, непривычно было, но ничего. Лифта, кстати, не было – а жили на четвертом этаже. По лестнице спускаешься – задняя приводящая болит. Поднимаешься – передняя приводящая.
Но потом начался чемпионат, и ритм был уже совсем другой. Перелеты, самолеты, Ереван, Тбилиси. У меня вообще все очень быстро получилось. Весной «Торпедо» проиграло несколько матчей, и второго мая я уже дебютировал в основе. К тому моменту я даже полгода в команде не находился. А тут раз – и в основном составе. То центральным защитником ставили, то правым. Игры у нас особой тогда не было, зато физикой были накачены так, что за счет этого по весне как-то и копошились. В том же году был разделенный чемпионат – весной и осенью. Два чемпионата за год. Весенний мы закончили где-то в серединке, а осенью как выстрелили, как поперли без поражений – так за тур до конца и стали чемпионами. Я тогда уже играл в основе во всех матчах.
– Какие выезды любили больше всего?
– В Тбилиси всегда хорошо принимали. Гостиница прекрасная – “Интурист”, без тараканов. Друзей много появилось и среди игроков, и среди обычного населения. Приходили к нам, приносили с собой 20-литровый бидончик вина домашнего. До Москвы он, конечно, не доезжал. Самолет из Тбилиси у нас всегда был утренний, так что после игры собирались в полном составе. Раз, два – и бидончика уже нет.
– Что еще запомнилось из чемпионского сезона?
– Мы постоянно были на сборах. Валентин Козьмич Иванов мнительный был, всегда думал, что мы пьем, тусуемся. Поэтому за четверо суток до матча он нас запирал на базе. После игры – реабилитационный центр, массаж, бассейн. Полдня выходного – и снова на базу с утра пораньше. Но, конечно, некоторые и тусоваться умудрялись. Да и сам я, когда постарше стал, тоже успевал. Надо же учить молодых вливаться в коллектив. Но надо сказать, что дедовщины у нас никогда не было. Коллектив был просто прекрасный, я за это очень благодарен старшим игрокам – Володе Юрину, Сереге Гришину, Валерке Филатову, Вовке Бутурлакину, Тольке Царапину, Жеке Храбростину, Толе Дегтяреву, Юрке Миронову.
На тренировках они нас, конечно, не щадили – кто на пятку наступит, кто еще что-нибудь сделает. А Юрка Миронов потом подходит и говорит: “Да еб** ты ему в подкате!” Я двинул один раз – все, стали уважать. Но в жизни, за пределами поля, дедовщиной даже не пахло. Наоборот, очень многому нас научили. Команда была дружной. Володя Юрин даже как-то мне, молодому, сказал: “Все, едешь со мной на юг. Будем готовиться к следующему сезону”. ЗИЛ нам тогда дал хорошие путевки в санаторий в Сочи, вот мы с ним в декабре месяце на пару недель и поехали. Утром бегали, днем играли в волейбол ногами – в одно касание, в два касания, левой ногой, правой ногой. Так две недели и провели.
– Самый одаренный футболист, с которым вы играли?
– Сложно сказать. Коля Васильев – классный игрок. Серега Петренко – отличный полузащитник. Серега Гришин, нападающий, который летел куда угодно, – хоть между шипами, хоть в кулак вратаря. Забьет гол, поворачивается – а у него зуб выбит и бровь рассечена. Или Жека Храбрый – вроде худенький, но куда ему не дашь – ему все равно. Всегда просил ему на палубу мяч подавать – он так грудь называл. А у Валерки Филатова левая нога была сумасшедшая. Много, в общем, хороших игроков было.
– Как вы праздновали чемпионство-1976?
– У нас каждый год после окончания сезона на базе накрывали стол. Приходили с женами, устраивали банкет. Так что ничего особенного в том году не было. Помню только, что Аллу Пугачеву тогда пригласили, пела для нас. Тогда еще молоденькая совсем была, может быть, даже и не сильно известная.
– Вокруг “Торпедо” всегда крутилось множество актеров и музыкантов. Удалось ли завести дружбу с кем-то из них?
– В юношеской команде у нас играл вратарь Юра Давыдов. Футболистом-то он не стал, но всегда увлекался музыкой – играл на бас-гитаре, сочинял песни. И потом он организовал группу “Зодчие”. Из современных артистов, которых вы точно знаете, в ней выступали Валера Сюткин и Юра Лоза. Приезжали к нам на базу как-то – попели, попарились, в футбол поиграли. У нас вообще в команде были интересные люди. Юрка Сенечкин дизайном занимался. Лешка Кротов, один из моих лучших друзей, с которым мы до сих пор общаемся, – сейчас управляющий банка. Помню, когда он в погранвойсках в Риге служил, писал мне письма: “Фигасе! Я тебя сегодня по телевизору смотрел!” Я-то тогда как раз за основу начал играть.
– С кем еще близко дружили?
– В 1977 году маме от работы дали трехкомнатную квартиру в Бабушкино. А я в конце года сломал ногу – моя первая серьезная травма. Тогда были популярны турниры 5 на 5 в зале. Играли в “Лужниках” с “Локомотивом”, и у меня в голени сломались две маленькие косточки. Ну и родители меня решили первым забросить в эту трехкомнатную квартиру. Пару месяцев я там на костылях пожил, а уже весной мне самому от ЗИЛа дали однушку на Коломенском. И мы жили треугольником: Сережа Петренко – один, через трамвайные линии от него я – один, и еще чуть дальше Юрка Миронов – тоже один. Треугольник все называли Бермудским – потому что если кто-то к нам попадал, то остаться мог на несколько суток. Вот так мы втроем и дружили.
– Что было после чемпионского сезона?
– Отгуляли банкет, и как обычно после сезона, пришло время для премиальных поездок. Должны лететь в ФРГ. Но Юрий Васильевич Золотов подходит ко мне и говорит: “А ты не едешь”. Я: “Как? Что, не заслужил, что ли?”. Он: “Заслужить-то заслужил, но загранпаспорт у тебя неподготовлен”. Я: “Юрий Васильевич, ну че такое-то? Все едут, а я нет”. А он что-то посмеивается. “Что смешного-то в этом, Юрий Васильевич?” – говорю. А я уже прямо обиделся. И тут он говорит: “Да не волнуйся ты. Просто тебя в молодежку берут”.
Так я оказался в молодежной сборной СССР. А с ними поездка на 24 дня – в Сингапур, Индонезию и Таиланд. Моя вторая поездка в жизни – до этого летал только на турнир в Испанию через Париж.
Тренер молодежки – Мосягин. Игроки – Сашка Бубнов, Хорен Оганесян, Рамаз Шенгелия. Сумасшедшая бригада. Приезжаем в Сингапур и дважды обыгрываем их сборную со счетом 5:0. Потом – Таиланд. Прилетели, паспортный контроль прошли, сидим, ждем, никто не встречает. Наши руководители начали беспокоиться, позвонили в консульство. А там: “Что вы вообще тут делаете? Зачем прилетели? Тут военный переворот!” В итоге, прислали за нами такси, рассовали по три человека и повезли. В окно смотришь – там танки по улицам ходят. Заселили в отель “Виктория”. На первом этаже – публичный дом. Мы на третьем. Суточные – 10$. Комендантский час – в 11 вечера. Так и просидели там семь дней. По городу походишь, жалом поводишь, и назад. Только однажды в посольство выбрались в волейбол поиграть.
А в Таиланд нас изначально все-таки впустили, потому что после него мы летели в Индонезию на турнир, у которого был очень хороший призовой фонд. Домой мы должны были привезти 150 тысяч долларов в копилку советского футбола. Так и получилось: приехали в Джакарту и обыграли там всех. И денег привезли, и сами мир посмотрели.
– Играли вместе с Бубновым? Каким он был тогда?
– У него всегда было свое мнение. Режимщик сумасшедший – не курил, не пил. Ни водку, ни воду. Не наш человек, ха-ха. Нормальный парень. Не хочу никого осуждать, это его жизнь, его судьба.
***
– В 1977 году вас вызвали в первую сборную СССР. Помните этот момент?
– Было страшно, конечно. Мне ведь еще двадцати не было, а уже первая сборная. Сразу же два товарищеских матча – с Голландией в Роттердаме, и с Францией в Париже. Больше всего запомнился газон – мне на него было страшно наступать. Когда вышел на поле, не мог поверить своим глазам. Такого зеленого, постриженного, ровного газона я никогда не видел.
На базе в Москве у нас тоже было прекрасное поле, но только пока им занимался один дедушка, который вставал в пять утра и шел ухаживать за газоном – на карачках по всему полю ползал, вырывал сорнячки. Потом он умер, и нам с завода дали какого-то другого человека. Купили ему газонокосилку, и вот он ездил, поливал – а поле становилось все хуже и хуже, хуже и хуже. Потому что любить надо свое дело. Тот дедушка любил. И мы были ему благодарны за это.
– Читал, что ваш первый матч за сборную был все же не в Голландии, а в CCCР – с Польшей. Не помните?
– Не могу сказать точно. Знаешь, сколько мячик весит? 500 грамм. Камень такой. Сколько я головой по нему бил? Вот поэтому я и забываю многие вещи. Меня друзья иногда спрашивают о каких-то играх, а я не помню. Со мной вот на футбол всегда ходил брат. Как-то раз он остался ждать меня после матча, и меня час нет, второй нет. А я по ходу игры вынес мяч головой в падении. Встал, доиграл, пришел в раздевалку и не понял, где я нахожусь. Все ребята ушли, а я так и остался сидеть в раздевалке. Потом думаю: ладно, надо куда-то идти. Нашел дверь, пошел. Тут меня, наконец, видит брат: “Ты где был-то?” “Да не знаю. Мылся”.
Так что у меня бывает такое: что-то помню, а что-то – вообще нет. Хотя вот еще вспомнил историю про тот матч с Голландией. Прекрасно помню, что у них в атаке тогда играли два брата-близнеца – Вилли и Рене ван де Керкхоф. Один – левша, второй – правша. Оба – крайние нападающие на разных флангах. А мы с Сашкой Бубновым в защите: я – правый, он – центральный. Начинается матч, и я понимаю, что мой близнец все время убирает мяч под левую, чтобы сделать передачу. Тут же подбегаю к Сане: “Давай, говорю, я буду в центр его запускать. У него правая-то для ходьбы, а вот крутит он хорошо. Так что ты его там накрывай, и все, пробить он не сможет”. Договорились. Задача решена, в первом тайме мы его закрыли.
Начинается второй. Выходим. Я ему опять левую закрываю, а он уходит под правую и как двинет! Раз, два – я думаю, нифига себе! Что произошло-то! А они, оказывается, местами поменялись. У одного правая хорошая, у второго – левая. Но ничего, мы с Сашкой перестроились. В итоге, сыграли вничью.
– Что-нибудь привозили из всех этих поездок?
– Я очень люблю музыку, без нее – тоска. Мой любимый ансамбль – это Eagles. Первую пластинку, Hotel California, купил как раз в Испании – в той самой первой поездке. Хожу по универмагу, слышу, музыка играет. Подхожу к продавцу – ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Тыкаю на динамики – мол, хочу вот это. Он меня отвел к стойкам, показал все, еще и плакат Eagles в подарок дал. Потом уже у меня дома около 250 альбомов набралось – Eagles, Pink Floyd, “Машина времени” и так далее.
– На концертах Eagles когда-нибудь бывали?
– Последний раз – в Копенгагене. Они же вообще в 1994-м разбежались – Дон Хенли начал свою музыку писать, Гленн Фрай – тоже. А потом снова сошлись, и то ли в Денвере, то ли еще в каком-то городе, записали небольшой студийный альбомчик. Ну и решили опять собраться. Сейчас они уже старенькие.
– После первых матчей за сборную против Франции и Голландии вы отправились в Марокко, верно?
– Вот этого не помню. Но помню, что в Марокко мы часто ездили с “Торпедо” – это нам профсоюз устраивал послесезонные поездки. Прилетали в Касабланку, жили на побережье, играли с какими-то инвалидами, по рынкам ходили. Такой отпуск, плюс немного футбола. Режим там можно было особо не держать, и Козьмич, конечно, об этом знал. Выходишь иной раз с марокканцам поиграть, а он кричит: “Вы что, долб****в этих обыграть не можете?” А у нас команда полупьяная.
Или помню как-то вызвал нас с Сашкей Полукаровым, когда мы уже возрастными игроками были, и говорит: “Ладно, х*й с вами, пейте. Но этих-то желторотиков зачем с собой берете?”. А мы как сами были воспитаны, так и молодежь старались воспитывать. Хочется верить, удалось что-то им передать. Я-то потом уже самый старый в команде был, Сашка Полукаров тоже близко. А на воротах Димка Харин 16-летний стоял.
– Вам только однажды удалось выиграть чемпионат СССР. Почему?
– Наверное, мастерства не хватало. Хотя вообще у нас всегда были довольно хорошие показатели в чемпионате – за исключением того периода, когда на время ушел Козьмич и пришел Сальков из “Шахтера”. А так в пятерке мы почти всегда финишировали, плюс пять раз доходили до финала Кубка.
– Почему вместо Иванова тогда пришел Сальков?
– Как раз перед уходом Кузьмича мы, кажется, восьмое место в чемпионате заняли. Директор завода Бородин решил, что надо что-то менять. Честно говоря, игрокам, наверное, тоже хотелось чего-то нового. Но Сальков начал лепить из нас донецкий “Шахтер”. Тасовал состав, расстановки, тактика какая-то была непонятная. Постоянно были скандалы. Не приняли его, в общем. Мы полсезона в 1979-м так отыграли, а в перерыве – в Ялту на отдых, энергии набраться. Играем в волейбольчик, Сальков пошел купаться. И я никогда не забуду этот момент. Подходит ко мне Юрка Миронов и говорит: “Бл***, чтоб он не выплыл”.
А потом звонок, и Палыч, администратор наш, говорит: “Все, ребят, сняли его”. Гуляем! Праздник!
Приезжаем в Москву, начинается второй круг. Директор вызывает нас на ковер. Обычно он сидел в своем кресле, но тут встал и вышел. В кабинете – длинный стол, повсюду кубки за все года, все вымпелами обвешено. Мы сидим на стульчиках, ждем – потому что никогда непонятно, то ли п****лей нам дадут, то ли похвалят. А потом Бородин заходит, а за ним – Козьмич. “Вот ваш новый тренер”.
Козьмич даже помягче после возвращения стал. Хотя каким нас только матом не чесал во время игр.
– У вас 19 матчей за сборную СССР. Почему не больше?
– При Лобановском мне было трудно попасть в сборную – тогда в ней было очень много игроков из “Динамо”. Малофеев тоже то минских вызывал, то еще кого. Я в заявке у него был, но на поле не выходил. Нифига не поймешь. Помню, играем с Данией в Копенгагене. Отбор на чемпионат мира. Всю поездку мне Малофей мозги канифолил: готовься, будешь играть по Элкьяеру. Я готовлюсь. Состав называет – я на скамейке. Проигрываем 3:0. Он мне: “Давай, иди разминайся, скоро выходишь”. Я разминаюсь-разминаюсь. 40 минут, 50 минут. Игра закончилась – а я все разминаюсь.
А в 1988-м мог поехать со сборной Бышовца на Олимпийские игры в Сеуле. Сборы в Новогорске. У Бышовца со всеми игроками индивидуальные беседы минут по 15. Вызывает меня. Тогда в олимпийскую сборную можно было включить трех переростков. Мне уже было 31. Бышовец говорит: “Мы на тебя рассчитываем как на резервного игрока”. Отвечаю: “Знаешь, пусть тогда другие ребята поедут. Чего я буду в 31 год в резерве”. Две минуты поговорили, да и свалил я оттуда. У меня уже семья была, дочка. Я по-другому на жизнь смотрел. Так что не обиделся.
– Со сборной СССР вы как-то ездили в Иран. Что-то запомнилось?
– У них тогда как раз революция пошла. Сидим в гостинице, вдруг какой-то шум. Смотрим в окошко – а там черным черно. Мужики орут, женщины – в паранджах. Народища – куча. На следующий день в аэропорт, а там – не протолкнуться. В основном, все западники. Валить быстрее из этого ужаса. Слава богу, и мы улетели.
***
– В 1989-м вы уехали в Швецию. Как это вышло?
– Все началось за год этого. Летом 1988-го я в тренировочном матче получил серьезную травму живота – мне ударили в него двумя коленками. Разорвалась тонкая кишка, делали операцию. Долгое время я не мог играть. Валентин Козьмич начал мне намекать, что появляются возможности уехать. Тогда была фирма Совинтерспорт, которая тесно сотрудничала с федерацией футбола. Они тебя рекомендуют, клубы смотрят – устраиваешь ты их, или нет. Сначала мной интересовался “Олимпиакос”, потом “Шальке-04”, но что-то не срослось. Сезон закончился, тут звонок. Из федерации. “Серег, а в Швецию поедешь?” “Да б****, вы хоть куда-нибудь меня отправьте уже. За***ли”. “Ну давай, будем сейчас заниматься”. Речь шла о первой лиге, клуб – “Эстер” из Векше. Ну ладно. “Мы вас двоих пихнем – тебя и Серегу Андреева. Будете первыми ласточками”.
Началась подготовка документов. Агентов у нас не было, все делалось через Совинтерспорт. Кто знает, сколько они там денег на***дили? Когда с Сережей подписывали контракты в гостинице “Космос”, задали вопрос: “А что мы получать-то будем?” “Да нормально все. 480 инвалютных рублей”. Что это вообще такое-то? Рубли эти инвалютные?
Но условия были нормальные – квартиры нам оплатили, коммунальные услуги – тоже. Страховое обслуживание было, машина, бензин оплачивали. А зарплату я ездил получать из своего Векше в консульство в Гетеборге, чтобы клуб налоги не платил – потому что налоги в Швеции сумасшедшие. Зато в дипломатическом магазине при консульстве все было дешево.
Еще я сразу сказал, что без семьи не поеду. У меня тогда уже была дочка, с женой были вместе десять лет – поженились в 1981-м, а познакомились за два года до этого в кинотеатре “Мир” на Цветном бульваре. Мы тогда собирались на сборы, Козьмич забирал нас в пять вечера, а я весь день сидел дома и не знал, чем заняться. Май месяц. Думаю, проедусь до Дзержинки. Сел в метро, приехал, дальше – пешком до Цветного. Смотрю – фильм идет, “Железная маска”, французский. Зашел в кинотеатр, сел – а в зале никого. Только девушка сидит тремя рядами ниже. Пригляделся, поближе подсел. Вроде завязался разговор, но как только фильм закончился, она убежала. Выхожу, бреду к метро. Смотрю – на остановке стоит. Телефон, в итоге, взял, потом позвонил из Еревана, стрелку назначил, ну и пошло.
– Как жена отреагировала на переезд в Швецию?
– Нормально, тогда ж никто не думал, что Союз развалится, что все поменяется, что жизнь такая начнется. Мы подписали контракт 1+1, сразу вывели “Эстер” в высшую лигу – 26 игр без поражений в первом сезоне. На каждый матч по 12 тысяч ходило, пустых трибун вообще не было, хотя стадион у них тогда еще был старый. И я, и Серега играли в основе, тренер у нас был достаточно известный специалист – Ханс Бакке. Он мне перед сезоном сказал: “Будешь опорником”. А я за всю жизнь, может, только пару раз в полузащите играл. “Хорошо, – отвечаю. – Куда поставишь, там и буду”.
Ну и приспособился – опыт есть, голова вроде варит. Позицию занял, бегать особо не нужно. Тем более, уровень гораздо ниже нашего. Они тренировались-то четыре раза в неделю. Полдня на работе, полдня на тренировке. Ужас. Работали кто кем – учителя, каменщики. Мы с Сережей были самыми высокооплачиваемыми игроками в команде. Хотя, надо сказать, я и в “Торпедо” хорошо получал. Для сравнения: если у мамы зарплата была 150-160 рублей, то у меня иногда по полторы-две тысячи рублей выходило. “Жигули” тогда стоили шесть. У меня, кстати, как раз “Жигули” были. Считалось, что ездили на лучшей машине в мире.
– Чем вас удивила Швеция?
– Очень много было непонятного. Я не понимал, например, почему нам платили деньги за то, что мы изучали шведский язык. Не понимал, как можно так быстро начать выплачивать детские пособия. Не понимал, как это так – ты в одну организацию пришел, и тебе уже не надо после этого никуда бежать, никаких подписей собирать, потому что все делается автоматически через компьютер. Было как-то дико, что тебе не нужно стоять в очередях. Было очень приятно, когда ты куда-нибудь приходишь и тебя всегда говорят: “Хей!” А когда уходишь – “так”, спасибо. И никто тебе не скажет: “Чего тебе надо? Чего ты сюда пришел?”
Или, допустим, приходишь в банк к концу рабочего дня. Они уже должны закрыться. Но пока они всех, кто внутри, не обслужат, – не уйдут, даже если это час займет. Посмотри на их пенсионеров, посмотри на детей. Средняя продолжительность жизни у них – 85-86 лет у женщин, и 82-83 – у мужчин. На пенсию уходят и живут еще лет 40. Все здоровые, живенькие, ездят и мир смотрят.
Или вот Анька у меня пошла в детский садик. Больше пяти детей на одну воспитательницу там не положено. Да и вообще у них есть какая-то забота о своем месте существования. Они все делают для того, чтобы страна была чистой и привлекательной. Почему к ним сейчас едут беженцы? Потому что это одна из самых привлекательных стран. Они же не едут в Румынию или Болгарию. Сейчас в Швеции уже миллиона два беженцев.
И природа какая! Я же всю Швецию исколесил. Больше всего мне на севере нравится. Едешь и едешь, едешь и едешь, за окном – лес. Белые ночи. Снег чистый, над головой – северное сияние и звезды. А летом – озера чистые и хвоя. Как она пахнет! Бутылок ты на дороге нигде не увидишь. Все местечки оборудованы, через каждые 30 километров – стоянки. Машин мало, пробок нету. Шоссе двухполосное через всю Швецию. И ты чешешь с юга на север. Страна-то большая. Если ее перевернуть, то конец окажется в районе Сицилии.
– Вы регулярно приезжаете в Россию. Почему, на ваш взгляд, здесь все несколько иначе?
– Менталитет, конечно, другой. Шведы – законопослушные. Если им сказали платить налоги 35%, они платят. Я понимаю, что зарплата позволяет. Я ж не могу брать с человека 35%, если у него зарплата 20 тысяч рублей. Это маразм. Все упирается в это. У них платят за любую работу – хоть ты механик, хоть ты учитель, хоть ты компьютерщик. Понятно, что зарплаты разные, но если ты уборщик, ты получаешь достаточно хорошие деньги для этого уровня. И платишь налоги. Нет такого, что ты приглашаешь к себе рабочих из Казахстана и Таджикистана, чтобы они тебе улицы за пять тысяч рублей убирали и жили в говне, извини за выражение. Есть работа – есть возможность купить дом. Есть возможность пойти в банк и взять ссуду. И процентная ставка – не 18%-19%-20%. А 3,5%. На пять лет.
Может, это не совсем правильное сравнение, но я думаю так: в Советском Союзе мы строили коммунизм 70 лет, а они там давно его построили. Если ты занимаешься каким-то бизнесом, никто на тебя не давит. Плати налог – и все хорошо.
Политическая система там прозрачная. Недавно вот были выборы, премьер-министр теперь другой. Я гражданин России, в Швеции у меня – бессрочное проживание, но гражданства нет. Так что голосовать я могу только в нашей коммуне. Но за политическими событиями слежу. Сейчас пришли социал-демократы. Обещания свои они сразу же начали как-то менять, и вот уже появляется недовольство в обществе. Плюс, прибывание беженцев – это сейчас очень важный вопрос. Некоторые коммуны отказываются принимать беженцев, так как у них нет средств. “Зачем на это? Мы не хотим”, – говорят они. Из-за этого возникают различные трения. Партия «Шведские демократы» вообще явно выступает против беженцев. Лет десять назад она набирала, максимум, 3-4% на выборах и даже в парламент не проходила. А на последних выборах – 17%. Теперь это третья партия в стране. Такими темпами, глядишь, и второй станут. А то и первой. И, в итоге, они, как и венгры, скажут: “Нет. Беженцы нам не нужны”. Я думаю, сами шведы от этого выиграют. Потому что требований у беженцев очень много. Наглости достаточно.
Я особо-то не политизирую все эти вещи, я просто сравниваю. Все-таки 26 лет уже в Швеции, считай, вторая жизнь. Когда мы приехали в 1989-м, нас встретил старенький дедушка, президент клуба. Прекрасный человек. Мы с ним очень дружили, пока он не умер. Душа у него прекрасная, заботился о нас сильно. Жили мы на третьем этаже, Серега – на первом. Квартиры мы не закрывали. Пойдешь в магазин, Анька где-то с местными детьми бегает. В районе – практически ни одного иностранца. А сейчас там не найдешь ни одного шведа. Туда люди не ходят. Это называется гетто. Там машины жгут. Полицейские туда не идут. Там могут спокойно сидеть на лавке и курить марихуану. А потом Рамадан. Днем они ничего жрут, а вечером вываливаются на улицу. Драки, тусовки, обкурятся все.
Но при этом, надо сказать, что город у нас очень спортивный. Коммуна как-то решила: нам нужен спорт. И построила спортивный городок. Современнейший хоккейный стадион на шесть тысяч – команда в прошлом году стала чемпионом Швеции. Плюс, футбольный стадион. Плюс, восемь искусственных полей. Крытый зал на 2500 мест с искусственным покрытием. Современнейший зал для легкой атлетики. Зал для вот этой игры, в которой мужики бегают с пластмассовыми клюшками и пластмассовым мячиком. Не помню, как называется. И все это в одном комплексе. Там же парк, там же будет жилой комплекс. Команд – немерено. Первая лига, третья лига, пятая лига, дети занимаются. А город – с гулькин нос. Я его за тридцать минут на велосипеде могу объехать.
Вот почему у шведов сейчас такая молодежь в футболе? Да потому что они выделили деньги на специальную программу развития. Нашли спонсоров. Они берут на работу людей, которые занимаются футболом только с молодежью. Я сам один год тоже там проработал. Достаточно много игроков воспитал – и для взрослой сборной, и для молодежки.
– Чем вы сейчас занимаетесь?
– Даю частные футбольные уроки. Не только для детей. Есть люди, которым хочется что-то подтянуть. Я даю инструктаж: как работать, над чем работать. Провожу индивидуальные тренировки.
Вообще, из “Эстера” меня еще тогда, в 90-е, пригласили в клуб второй лиги. Это был 1991-й год. А ты же помнишь, что тогда творилось? Нам все шведские газеты названивали. А я даже не знал, что им отвечать. Смотришь по местному телевидению кадры из Москвы – и страшно становится. А в декабре 1991-го мне вдруг звонит Ханс Бакке и говорит: “Слушай. Не хочешь моим помощником стать? Я – первый тренер, ты – второй. Но работать будем на равных правах”. “Давай!” Квартиру сделали, жене работу сделали – она на ресепшене в отеле сидела. Проработал я с Хансом два года, до 1993-го. Потом он ушел из клуба, а я как раз начал давать эти частные уроки. Вот с тех пор этим и занимаюсь.
– Почему у вас до сих пор нет гражданства?
– Да как-то цели такой не было. Я его и не просил никогда. У дочки моей двойное гражданство. У жены – тоже. Я, правда, развелся. Достаточно давно, поэтому говорить об этом уже не так болезненно. Она тоже осталась в Швеции. А дочь с внучкой живут в Стокгольме. Я пока живу один. Ищу женщину, ха-ха.
– Можете представить себя со шведкой?
– Нет, разница очень большая. Я бы не смог жить со шведкой. Менталитет другой совсем. Они эмансипированные очень, самостоятельные.
– Думали о том, чтобы вернуться в Россию?
– Думал. И сейчас думаю. Тянет почему-то. Единственное, для меня важно чем-то заниматься. Просто так приезжать я не хочу. Если, к примеру, тренировать кого-то – то да, с большим удовольствием. Не хочу похвалы самому себе выписывать, но думаю, что у меня бы могло получиться. Опыт есть.
– Ходили на матч России и Швеции в Стокгольме?
– Ходил, думал, может, узнаю кого-нибудь из старых – не из игроков, конечно, а из других сотрудников. Сел на трибуну, смотрю – о, знакомое лицо! Мишка Насибов, массажист. А он у нас еще в молодежке был. Билеты у меня были на седьмой ряд, прямо за скамейками запасных – друзья из Москвы привезли. Я к парапету подхожу и кричу: “Мишаня!” Он развернулся, увидел меня – и как побежал!
Обнялись. “Как дела, Серег?” – спрашивает. “Да нормально, – говорю. – Вот приехал на вас посмотреть”. Поговорили всего пару минут, но очень радостно было увидеться.
– Где вы сейчас живете?
– Все там же, в Южной Швеции, в городе Векше – это 250 км от Гетеборга, 190 км от Мальме, примерно столько же от Копенгагена. Население нашего городка – 80 тысяч человек, маленькая коммуна. Сначала после Москвы было очень непривычно, но ничего, приспособился. А в Москву я приезжаю каждый год, и здесь всегда что-то строится. Раньше рассекал по городу на машине и все дороги знал – у меня же папа 36 лет таксистом работал во втором таксомоторном парке, и я с ним иногда катался в детстве. А сейчас поеду – и не попаду никуда.
Очень многое изменилось. Красиво здесь. Да и вообще у меня Москва – самый любимый город.
Фото: РИА Новости/Юрий Сомов
– У него всегда было свое мнение. Режимщик сумасшедший – не курил, не пил. Ни водку, ни воду. Не наш человек
_____________________________________________________________________________________________________
Теперь понятно почему Бубнов всех критикует и двойки ставит. Человек у которого повышенное требование к себе и у других того же требует.
Кстати Бубнов, которого тут так пинают, в 22 уже играл за сборную. А выбор тогда был гораздо больший, нежели сейчас. Спасибо огромное за интервью!!!
Думаю. С.Пригода - человек с советским менталитетом.
Живет в Швеции, но страна ему чужая.
Здоровья и удачи С.Пригоде!