4 мин.

Почему Николай Яременко уволил Отара Кушанашвили

29

И в страшном сне представить себе не мог, что когда-нибудь придётся об этом писать. И уж тем более это сделать. Но это произошло. И чтобы отмести все спекуляции на эту тему, мне придётся-таки дать пояснения, почему.

Почему в тот момент, когда «Радио Команда» слушают более двух миллионов человек (по данным стримминговой компании, по числу уникальных ip-пользователей), когда огромная аудитория «подсела» на наших ведущих, на наши манеру и способ подачи информации в эфире, на наш драйв, который заражает многих, я принял решение расстаться с человеком, с которым много лет находился не только в рабочих, но и в весьма тёплых, человеческих отношениях? Отара знаю много лет, с тех пор, когда снимался в середине 90-х вместе с ним в «Акулах пера», когда он – уже тогда – был в центре всеобщего внимания, а я был мальчиком из второго ряда. Мы часто были на одних и тех же мероприятиях. Отар писал предисловия к некоторым из моих книг. Более того, именно он – своим взглядом на мир, пусть иногда эпатажным по форме – вызывал во мне те самые сентиментальные чувства, которых часто взрослые люди стесняются и которые порой прячут за маской цинизма. Да чего уж там, полагаю, в разное время мы много чего друг для друга сделали.

Но теперь мы расстались. И причина расставания проста и недвусмысленна. Прятаться за ничего не значащими формулировками типа «расстались друзьями и сочли, что дальше у каждого свой путь» - не мой стиль и не мои правила. Поэтому скажу честно: руководство редакции откровенно шокировали высказывания Отара Кушанашвили, которые он дал в нескольких интервью украинским СМИ (сначала – местной радиостанции, затем – сетевым изданиям), где в отношении действующих и бывших глав государства была употреблена лексика, которую цитировать мне не с руки – любой желающий может погуглить и, если есть на то желание, вкусить по полной.

Я сейчас не буду употреблять слова, которые обычно пишут в пресс-релизах или официальных сообщениях – «позиция журналиста не совпадает с позицией редакции» и тому подобные обороты. В конце концов, редакция – сообщество личностей, уникальных и неповторимых, со своими взглядами, очень разными, иногда диаметрально противоположными. Но есть позиция, а есть хамство. А вот под хамством, под переходом всех граней, выходом за все рамки, которые отличают приличного человека от хама трамвайного, - вот под всем этим я подписаться уже не могу. И мне в данном случае абсолютно не важно, произносилось это в состоянии алкогольного веселья (мне ли не знать, как мой напарник по эфиру «готовится» к программам?) или на трезвую голову.

Я настаивал и настаиваю, что только тогда журналист может по-настоящему раскрыться, когда он внутренне оппозиционен. Не тогда, когда ходит с флагом на митинге, а тогда, когда способен ничего не принимать сразу на веру, подвергать сомнению, держать, если хотите, фигу в кармане. Именно такой человек обладает способностью к рефлексированию. Но в данном случае это не оппозиционность, это патологическое, животное хамство.

За долгие годы работы главным редактором самых разных радиостанций мне не раз приходилось расставаться с людьми, иногда весьма симпатичными мне лично. Но главным критерием всегда было одно – профессионализм человека. То, что сделал в данном случае Отар, как минимум непрофессионально.

Как в нашумевшей на днях истории с венгерской тележурналисткой, которая в тот момент, когда толпа сирийских беженцев бежала мимо неё, ставила  в прямом эфире подножку мужчине, несущему на руках ребёнка. Она могла сколь угодно долго выражать свою позицию, но то, что она сделала – не журналистика, а как минимум непрофессионализм и всё то же безнаказанное хамство. Девушку уволили. И правильно сделали.

Я это пишу не для того, чтобы встать в позицию оправдывающегося. Тем более, что и Отар, как искушённый шоумен, использовал эту ситуацию себе во благо. Повторюсь, что для меня это не только корпоративная, но и немного личная история. Отар Кушанашвили давным-давно договорился о своём утреннем шоу на другой радиостанции и не знал, как уйти от нас, сохранив лицо. Прекрасно знаю об этом и отвечаю за свои слова. А теперь у него сразу же появилась возможность не самому стать предателем, а просто красиво попиариться и обвинить в предательстве нас. Вот это мне вдвойне неприятно. Поэтому все спекуляции на темы, на которые не принято спекулировать – «нечем теперь кормить детей» и т.п. – как выясняется при ближайшем рассмотрении, это не более чем позёрство.

Если кому-то это «многобукф» покажется никчемным «сливом» - дело ваше.  Хотите и дальше воспринимать меня как цензора и душителя свободы – Бог вам судья. Я написал об этом, чтобы больше не возвращаться раз за разом к этой истории. И не без сожаления поставить в ней точку.