«Московский Спартак. История народной команды в стране рабочих» / Часть 6-я: Футбол завоевывает империю
Футбол в последние годы империи завоевывает новые социальные группы, в игру вступают дачные и "дикие" команды. Об этом - в новой части спартаковской предыстории от Роберта Эдельмана.
Петербург оставался футбольным центром империи, однако спорт распространялся по все большему количеству городов (Киев, Одесса, Харьков) и — что особенно важно для будущего развития игры — в их числе была и Москва. В то время как рабочее население второго города империи сохраняло более ощутимую связь с деревней, чем их собратья в столице, сама география Москвы, с ее неясными границами и большим количеством открытого пустого пространства, превратила поиск места для игры в менее сложное занятие, нежели это было в Петербурге, пролетарские районы которого были гомогенными и территориально отграниченными. Тем не менее, спорт захватил свой первый плацдарм за пределами города, в морозовской текстильной мануфактуре, в деревне Орехово-Зуево, расположенной на границе Московской и Владимирской областей. В 1894-м британский инженер Гарри Чарнок (1875-1948), вместе со своими братьями и группой «специалистов», привлеченных за их футбольные таланты, обучили игре местных рабочих. Морозов нанял Чарноков, чтобы устроить для своих рабочих оздоровительные развлечения, однако вскоре зарубежные специалисты и техники основали свою собственную элитную команду, которая доминировала в футболе московского региона вплоть до самой войны.
В присутствии британских специалистов в Орехово не было ничего необычного. Они приезжали сюда с 1840-х, в то время большинство магнатов в текстильной промышленности были старообрядцами и без одобрения относились к всевозможным играм. Равно и не скажешь, что спорт способствовал установлению социального мира на морозовских мануфактурах, о чём свидетельствуют жестокие столкновения и стачки на фабриках в 1885-м и затем уже в поздние 1890-е. Только в 1905-1906-е годы противодействие чарноковской инициативе постепенно сошло на нет. В конце концов, в 1910-м, мануфактура создала прекрасное поле, соорудила удобные раздевалки, и обустроила территорию ни много ни мало для десяти тысяч зрителей.
Другие фабрики последовали примеру морозовцев, однако изначально наибольшее влияние на развитие футбола стали оказывать те обеспеченные горожане (среди них тоже было немало иностранцев), что проводили лето на дачах и поигрывали прямо там. Следуя примеру своих привилегированных соседей, представили так называемой рабочей интеллигенции, разночинцы, также проводившие время за городом, вступили в игру, связав ее тем самым с небогатым городским средним классом. Увидев футбол в Орехово-Зуево, дачники распространили его по соседним регионам. То, что начиналось как нерегулярное времяпрепровождение, становилось теперь всё более организованным. Вдоль многих железнодорожных линий, идущих от города в разные стороны, образовались свои футбольные лиги. У их организаторов должна была быть специальная бумага, подписанная местными властями. Именно в такой лиге Локхарт, на тот момент британский вице-консул в Москве, впервые увидел русский футбол в действии. Позже он сам играл за морозовскую команду в московской футбольной лиге.
На рубеже веков в футбол в Москве играли летом, на городских окраинах. Впрочем, вскоре несколько команд организовались и в самом городе. Весна и осень также вполне годились для игры. В 1895-м, завод Гоппера обустроил поле в индустриальном районе Замоскворечья, по ту сторону реки, к югу от Кремля. Первоначально «стадион» предназначался только для игроков британской команды. Первая группа русских игроков организовала команду и площадку на северо-востоке города, на Ширяевом поле в огромном Сокольническом парке. Этому способствовала поддержка ювелирного магната Романа Федоровича Фульды (1870-1946?), первого главы Московской лиги и президента Московского олимпийского комитета. Фульда продолжал оставаться одним из главных футбольных функционеров вплоть до начала революции.
В Москве дело шло медленнее, нежели в Петербурге, и только после 1905-го года команд стало заметно больше. В тот год Фульда помог в организации Сокольнического Клуба Спорта (СКС), обустроил новое поле, в этот раз уже со специальными местами для зрителей. Ускорившееся развитие футбола к сентябрю 1907-го привело к тому, что был сделан следующий шаг, один из важнейших в российской спортивной истории. Отборные игроки из Санкт-Петербурга и Москвы (в большинстве своём из Сокольнического клуба) собрались сыграть друг с другом, матчи стали регулярными и проходили с заметным преимуществом столичной городской сборной. Во всем мире междугородние матчи были важнейшим этапом в развитии спорта. Дав возможность командам играть за пределами родного города, вы переходите на новый уровень соревнования, который углубляет ощущение национальной связности и единства и, одновременно, развивает чувство местного городского патриотизма. Развитие железнодорожного транспорта в России уменьшило время в пути между городами, а новые сети трамвайных путей, появившиеся в Москве как раз перед революцией 1905-го года, помогли укрепить связь между городом и пригородом. В последующие годы количество дачных команд продолжало увеличиваться. Исторически значимым оказалось возникновение Общества Любителей Лыжного Спорта (ОЛЛС) в 1901-м году, которое вскоре перешло к занятиям футболом. На севере города началось в 1908-м вместе со строительством поля. Вскоре в нее вошли Московский Лыжный Клуб и Замоскворецкий Клуб Спорта (ЗКС). Новые команды появились в Петровском парке, на северо-западе и в парках к югу от пресненского района.
Эти команды не только играли в футбол. Соревнования между футбольными командами создавали возможности для появления групповой солидарности, вне клубных границ. Поддерживаемые богатыми меценатами и промышленниками, клубы вовлекали тех, кто мог позволить себе присоединиться, к социальному взаимодействию. Всё новые бизнесмены сооружали поля для своих фабричных команд. Зарубежные менеджеры и технические специалисты, как правило британцы, были лидерами в первых командах. Русские сотрудники и рабочие, сказав «нет» двуглавому дракону — водке и революции — как правило выступали за команды со второй по пятую. Меценаты не пытались заработать на организации этих соревнований. Для них это было способом повысить свой социальный престиж и увеличить политическое влияние. Как говорила Луиза Макрейнольдс: «Есть ли лучший способ поднять самооценку, чем связать себя с единомышленниками?»
Сложно сказать, в какой футбол играли эти элитные игроки, формально остававшиеся любителями. У нас не сохранилось видеозаписей, большинство фотографий ни чем не примечательны. На некоторых можно разглядеть поля с неплохим газоном, хорошо сконструированными воротами и четко проведенной разметкой. На играх официальной футбольной лиги игроки хорошо экипированы и используют мячи нормального размера. Учитывая мрачную статистику встреч российских команд с иностранными, которые стали ездить по империи после 1910-го года (7 побед, 21 поражение, 7 ничьих), справедливо было бы предположить, что уровень игры был довольно слаб. Существующие источники, воспоминания ветеранов того времени, единогласны и великодушны в своих оценках игрокам. Даже более поздние истории, включая те, которые попали в энциклопедии по истории игры, рассказывали только о положительных игровых качествах пионеров российского футбола. Игроки получали высокую оценку. У некоторых отмечался хороший дриблинг и необычные финты. Других выделяли за хорошую игру в пас и поставленный удар. Почти никто не умел как следует играть головой — слабость российских, а затем и советских футболистов, которая ощущается вплоть до настоящего времени. Российские команды следовали классической расстановке футбола своего времени — 5 форвардов, 3 полузащитника, 2 защитника, 2-3-5. Позиции были установлены жестко, игроки практически не менялись местами. Игроки рассредотачивались по всему полю, делая игру, по словам Андрея Старостина, «панорамной». Остановка мяча и другие технические трюки были развиты слабо, что делало игры довольно бессвязными. Если верить одному из немногих источников, удары по воротам были сильными, и публика, не особенно разбиравшаяся в сути игры, громко приветствовала каждый из них, независимо от того, насколько далеко от ворот пролетал мяч. Московские команды были известны своей активной игрой, с длинным пасом, быстрым бегом — в британском стиле. Короткий пас и владение мячом было более характерно для Санкт-Петербурга.
На подъеме от основания новых московских команд после 1905-го года, к декабрю 1909-го была организована городская футбольная лига. 2 июня 1910-го, старт был объявлен на ужине в роскошном ресторане в саду Эрмитаж — однако первый официальный матч был сыгран только 15-го августа. В первом сезоне приняли участие 4 команды: СКС, Унион, Клуб Спорта Орехово (команда морозовских мануфактур) и Британский Клуб Спорта (БКС). Национальный баланс был соблюден — две российские и две британские команды вступили в борьбу за кубок Романа Фульды. В последующие годы к ним прибавились Замоскворецкий Клуб Спорта и ОЛЛС, который переключился на футбол. Там же вскоре оказались и Кружок Футболистов Сокольники (КФС) и Московский Клуб Лужников (МКЛ), игравший на Ходынском поле. Еще дюжина клубов вступили в соревнования, когда московская лига еще расширилась. Матчи проходили на огражденных забором полях, как это было и в Санкт-Петербурге. Многие из этих «стадионов» находились посреди очень урбанизированных районов. На фотографии поля Замоскворецкого Клуба Спорта на Калужской улице видны жилые и фабричные здания.
Билеты были на большее количество публики, чем раньше, однако редко выпускались в продажу заранее. Довольно высокие цены на них ограничивали число зрителей людьми примерно из того же социального круга, что и футболисты. Посещаемость обычно измерялась числом от нескольких сотен до нескольких тысяч. Принципиальные матчи между лидерами могли собрать и побольше. Примерно столько же народу ходило и на междугородние матчи. Случались матчи и с зарубежными соперниками, которые регулярно приезжали после 1910-го, когда пражский суперклуб «Славия» (путешествовавший под именем «Коринтианс») сыграл в Москве и Петербурге. Эти игры собирали публики ещё больше, аншлаг по стандартам того времени. Хотя дорогие билеты должны были отрезать простых рабочих от посещения этих матчей, многие из их детей находили способ пробраться на игру «зайцем» или скопить достаточно денег на билет. Многие из тех парней, что затем стали играть за «Спартак», впервые попали на большой футбол таким образом.
Вместе с игрой развивались и коммерческие практики, связанные с ней. В Москве матчи рекламировались афишами на киосках, стенах и трамвайных остановках. Мячи, бутсы и форма продавались в лучших магазинах города, таких как «Мюир и Мерилиз» на Петровке и в специализированных — таких как битковский «Все для спорта» на Большой Никитской. Периодическими изданиями, пишущими о спорте были, в Москве - «К спорту!» и «Русский спорт» в Петербурге. Ежедневная пресса — элитная и грошовая, также предлагала своим читателям спортивную информацию. Лучшие игроки, такие как левый крайний Василий Житарев (1891-1961) из ЗКС, становились знаменитостями, которыми восхищались не только фанаты из среднего класса, но и люди из менее благополучных социальных групп, которых приобщали к игре новые спортивные медиа. В результате в игру вступили новые люди, создавались новые команды и лиги.
В Москве рост спортивной активности пришелся на последние годы империи. Только после 1912-го года, как отмечают исследователи, футбол стал самым популярным видом спорта в Москве. Даже начавшаяся война не остановила рост и развитие игры. Несмотря на призыв миллионов молодых людей, царское правительство поощряло развитие футбола и других видов развлечений в военное время. Еще больше команд основывались на фабриках и предприятиях — включая даже сам «Мюир и Мерилиз». Театры, кабаре и кинотеатры также были полны, как и цирки и ипподромы. Развитие футбола шло так быстро, что во время войны стало понятно, что невозможно ограничить матчи городской лиги одним только воскресеньем. Для не-элитных игроков это было шагом назад. Матчи теперь проходили и по будням, что ограничивало участие игроков из рабочих семей, чьи успехи были прямо связаны с тем, как они добивались своего социального признания на футбольном поле.
в ожидании продолжения
Намёк на воспоминания Ан.Старостина. )
Лосиноостровская команда была одной из самых сильных в губернии, вместе с командами Быково, Кратова, Сокольнического клуба спорта (СКС), "Серпуховских Коншинцев". Часто матчи шли с такими "зубрами" как команды Павловского посада, Орехова-Зуева, Егорьевска. В поселке изначально играли в фудбол на поле со стороны Ярославского шоссе, затем переместились в бор по дороге в Джамгаровку, где образовался небольшой спортивный городок с городошной площадкой, крокетом, лаунд-тенисом, гимнастическим залом.(с)
Без критики сейчас говорю, но у вас все же не получается в одном стиле выдержать весь текст. Есть и архаизмы и неологизмы. Например, слово медиа в конце текста мне немного резануло, но, повторюсь, только субъективное мнение.
И есть вопрос. С какой целью Славия и другие европейские клубы представлялись не своими именами? В интернете нашел лишь упоминания этих фактов, но причины не обнаружил.
Еще раз спасибо за работу, представляю, сколько времени это занимает.
И мне встречались разные истории про названия. Точной причины не знаю. Может быть, дело в статусе этих игр турне, членстве страны, куда они поехали в турне, в международных спорторганизациях? Когда команде не хотелось "светиться" в некоторых местах под своим настоящим названием? По крайней мере, в случае Советского Союза потом, бывало именно так.