Рыжков: «Когда Кариоке не отдавали пас, он начинал обзываться»
В интервью еженедельнику «Футбол» Владислав Рыжков рассказал, как юношеская команда «Спартака» прыгала со второго этажа всем составом, как его не отпустили в «Милан» и как Джано Ананидзе отказывался вставать в квадрат.
– Вы дважды попадали в «Спартак». Как это было в первый раз?
– Первый раз еще в детстве - приехал играть в Москву на «Кожаный мяч». Мы вместе с Максимом Житневым – он сейчас нападающий в «Сибири» – забили поровну. И кидали жребий: кому дадут лучшего игрока турнира, а кому – лучшего бомбардира. В итоге мне лучшего игрока дали. Так в двенадцать лет мы оказались вдвоем в «Спартаке».
– Игорь Киреев рассказывал, что приезжим в интернате «Спартака» было непросто.
– Так получилось, что в команде нашего года было много приезжих. У других годов – один, три, пять, а у нас – около одиннадцати. Почти все игроки основного состава. Но с московскими ребятами мы дружили. Я много раз в гостях был у Саши Зотова. Кстати, приезжие обычно играли в основе. Нет смысла оплачивать проживание человека, который сидит на лавке. В этом и мотивация еще была, чтобы не снижать к себе требования.
– Почему пришлось уехать?
– Я сам захотел. Мне было двенадцать лет, стало очень тяжело в Москве. По родителям скучал, редко их видел. Сказал им: «Заберите меня домой». Из тех ребят, что со мной играли тогда в «Спартаке» в 11-12-летнем возрасте, заиграли на серьезном уровне только Саша Зотов и Андрей Лях. И оба сейчас со мной в «Арсенале»! После того как уехал, звали в Волгоград, в «Локомотив», много куда. Но однажды «Спартак» пригласил нашу команду воронежскую сыграть в манеже. Мы один ноль победили, я как раз забил гол с пенальти. Обыграл вратаря, его удалили за фол последней надежды. Мне сразу сказали оставаться.
– Какой была более взрослая жизнь в интернате?
– Был небольшой бардак с гостиницами, переезды с одной базы на другую. Какое-то время вообще в спортзале жили – на «Алмазе». Ставили много кроватей рядом с баскетбольными щитами и кольцами. Через месяца три, правда, нас поселили в гостинице «Вега». Но ничего – я же приехал из Воронежа, сладкой жизни там не видел. Так что к таким вещам по сей день спокойно отношусь.
– В обычной школе было весело?
– Ой, да. У нас был веселый год, мы убегали с уроков. Прыгали прямо со второго этажа и убегали с последних двух-трех уроков. Мы просто знали: если уйдут двое-трое, могут на тренировку не пустить. Но если убежит вся команда, то ничего не будет. Мы спали на уроках, один парень вообще газеты на последней парте читал. К нам снисходительно относились. Например, историк спрашивал: «Ты сегодня подготовился, что-нибудь знаешь?» - «Нет, ничего не знаю» - «Ладно, тогда три».
– В классе не было девочек?
– Нет, у нас же спецкласс – вся команда. Девочки были в параллельных классах. Например, Погребняк с Марией Шаталовой в нашей школе и познакомился. Такие случаи часто бывали.
– В дубле вы играли вместе с Джано Ананидзе. Он правда мог прятаться в шкафчике, чтобы не лететь на Дальний Восток?
– Я ничего такого странного в его поведении не замечал. Да, горячий грузинский парень, мог обидеться прямо на поле. Допустим, играем в квадрат, спорная ситуация. Ему кто-нибудь из опытных говорит: «Молодой, заходи в круг, ты криво мне пас отдал». А он отвечал: «Я тебе нормальный дал пас, сам заходи». А что касается шкафчика, то у меня другая информация. У него нога вроде бы болела, он сказал: «Смысл мне лететь, если нога болит?»
– Помните, как в дубле оказались Моцарт, Титов и Калиниченко?
– Да. Егор с нами потренировался и дал интервью, в котором сказал, что в дубле есть отличные футболисты и что он не понимает, почему их не подтягивают. Назвал меня среди них – было приятно. Я ведь еще помню времена, когда подавал ему мячи. Егор подбегает и говорит: «Кидай мяч быстрее!» А я две секунды на него смотрел и не мог поверить, что это Титов настолько близко. Так что, когда мы начали с ним играть за дубль, ощущения непередаваемые были. Егор никогда не пихал молодым, старался объяснять. Как-то я тренировался с основой, Черчесов наехал на меня за что-то. Егор потом подошел и говорит: «Успокойся, все нормально». Калина – тоже большой мастер. У них тогда можно было учиться и учиться.
– Правда, что вам предлагал контракт «Милан»?
– У меня оставался год до конца контракта, мы на молодежном турнире обыграли «Милан» – 3:0 или 4:0. Итальянские селекционеры сказали, что меня ждут. «Спартаку» сделали предложение, но мне люди из руководства сказали подписывать новый контракт.
– Дебют за основу у вас вышел короткий, но насыщенный на события.
– Игра с Нальчиком, ведем 1:0. Выхожу на поле на 88-й минуте – на 89-й нам забивают. Думаю: «Ничего себе, дебют удался». Но потом они пошли в атаку, Ромка Шишкин перехватил мяч и отдал мне в центр. Я дальше на Прудникова – получился голевой пас, он забил.
– Вроде бы все классно начиналось, «Москве» в следующем туре забили. Почему в итоге не получилось в «Спартаке»?
– От «Спартака» всегда требуют результата. Когда я уходил из команды, там были Алекс, Веллитон. Заняли второе место, хотя тот сезон должен был быть золотым. «Крыльям» и ЦСКА проиграли ведь случайно – Сос (Джанаев. – Ред.) обидно ошибся. На мой взгляд, лучше сезона с тех времен «Спартак» не выдал. Но на тот момент относились к нам так: вас много молодых, но у нас задача побеждать здесь и сейчас. Нет возможности вас наигрывать.
– Это Карпин говорил?
– В принципе такое отношение было. Некогда ждать, когда вы вырастете. Молодые футболисты ведь нестабильны, поэтому доверия особо не было. Любая ошибка – все, не прощалось. Хотя не думаю, что Карпин сам пришел в молодости и сразу заиграл. Самое обидное, что не все иностранцы тогда намного лучше играли. Я согласен, Алекс, Веллитон – они неоспоримо круче были, чем мы. Но тот же Кариока – он что, на голову сильнее?
– Вы хоть раз видели, чтобы Кариока улыбался?
– Не знаю. Не хочу вообще о нем говорить. Я с ним не общался, не думаю, что кто-нибудь из «Спартака» скажет о Кариоке что-то хорошее. Он постоянно был всем недоволен. Не отдашь ему пас, он на своем начинает обзываться. А я все понимал, у нас были бразильцы, был переводчик Асхабадзе. Мы знали, что Кариока говорит.
– Сейчас Асхабадзе не переводчик, а Роман Гурамович.
– Впервые услышал, какое у него отчество. Не знаю, как ребята к нему сейчас обращаются, но тогда для нас он был просто Ромой.
– Чем запомнился Лаудруп?
– Он доверял нам, говорил, что должны быть молодые и опытные. Тогда Веллитон сломался, Алекса еще только взяли. Лаудруп попал в тяжелое время, но человек он очень хороший. Вызывал меня, Макеева, Зотова. Говорил, доказывайте, обязательно получите шанс. Еще он впечатлил как футболист. Это фантастика! Я смотрел на него и не понимал, как можно быть таким крутым. Однажды мы играли в футбол пять на пять, он проверил между ног Павленко и Штранцля, а потом перекинул Джанаева. Или, например, мяч летит к нему долго, а он на другую половину поля пас с лета в касание делает! Глядя на Лаудрупа, иногда забывал, что тренируюсь. Просто стоял и удивлялся, как так можно играть в футбол. Дзюба даже как-то сказал, что он, Лаудруп и еще кто-то – лучшие игроки мира.
Не ты ли говорил,что у меня есть паспорт-поэтому я должен играть?
Кариока в Арсенале был бы король