Максим Гоналон: В течение 3 месяцев я должен был ежедневно принимать 12-13 таблеток
- Вам было 19 лет в 2008 г., когда вы подхватили бактерию золотистого стафилококка, которая могла положить конец вашей карьере. Расскажите нам подробности…
- Ночью после одного товарищеского матча летом 2008 года, я почувствовал невыносимую боль в области левой лодыжки, которая сильно опухла. Думаю, инфекция зародилась в волдырях. У меня была температура. Я пытался прикладывать лед, принял пару таблеток, но боль не проходила. Несмотря на всю боль, в больницу в Villefranche-sur-Saone я обратился лишь спустя три дня. Там мне сказали, что у меня обыкновенное растяжение с занесенной инфекцией. Так, ерунда. И, если бы тогда я согласился с данным диагнозом, кто знает…
Доктор сказал мне: Бросай костыли, они тебе больше не нужны. Все пройдет. Мы переглянулись с мамой и поняли, что что-то тут не так. Мы поехали в Лион в другой центр. Врачи сразу же заметили, что дело серьезное, около лодыжки разрасталось красное пятно.
- Получается, этот госпиталь спас вам жизнь?
— Да! Меня очень хорошо лечили. Спустя год я вернулся туда и подарил им свою майку в знак благодарности.
- Врачи вам говорили, что вы остановились буквально в нескольких шагах от ампутации?
— Да, ведь я поехал к врачу спустя 3-4 дня после первых симптомов. Известно, что стафилококк в первые 48 часов может сильно навредить. Слава Богу, меня это обошло стороной, и я продолжил жить. Несколькими годами ранее, будучи в интернате Лиона, один паренек на год меня старше, подхватил эту же заразу. И к несчастью, в течение 48 часов он скончался. Это стало шоком для всех, он ведь жил рядом с нами. Потом мы собирались в клубе в память о нем. Когда я заболел, то сразу подумал о нем. Он не смог выкарабкаться, а мне удалось. Наверное, мне повезло. Это был знак судьбы.
- На счету было каждое мгновение…
— Да, каждый час был важен. Изначально меня планировали продержать 48 часов, но оставили на 10 дней и каждые четыре часа проводили перфузию. Мне было дико плохо, я потерял 6-7 кг. Причем, я был далеко не самый крупный. Я был обессилен, лечение было тяжелым. В течение трех месяцев я должен был принимать 12-13 таблеток ежедневно. И чтобы вернуться на прежний уровень мне потребовалось полгода.
Когда я приступил к занятиям, то не смог завершить некоторые тренировки. Тело говорило мне стоп. Именно в такие моменты мы спрашиваем себя, стоит ли бороться за свою страсть.
- Наделило ли вас это испытание некой яростью, с который вы сейчас выходите на поле?
— Думаю, да. Это было испытание для меня не только как футболиста, но и как мужчины. Я возмужал, изменил свою жизнь. После всего этого я не мог просто отступить.
- Расскажите про ваши первые шаги в футболе…
— У меня был прекрасный первый год в футболе. Мне было 7 лет, мы выиграли с десяток турниров, родители ребят были очень дружны между собой. К несчастью, тренер той команды Сириль Версо уже не с нами. Он умер в 30-летнем возрасте, у него была опухоль мозга. Мне тогда было 15 или 16 лет. Мне было очень тяжело, ведь мы были очень близки. При нем я начал играть в футбол, он позволил мне продвинуться в жизни. Он переехал в Ронский район, и я встречался с ним во время игр за сборную. Я видел его в инвалидном кресле, со временем он почти перестал меня узнавать.
- С того времени вы играете в память о нем?
— Да. Когда забиваю, всегда обращаюсь к нему. Это жест в его честь. Мне бы так хотелось, чтобы он рядом с нами.
- Были ли еще сложные моменты?
— Мы проходили предсезонную подготовку в Tignes вместе с Лионом в 2009 или 2010 году. Мы занимались рафтингом. Нас было шестеро или семеро в лодке и вдруг она резко развернулась. Я оказался зажат снизу. Мне охватила паника, я боялся утонуть. И вдруг я почувствовал руку инструктора. Когда я забрался в лодку, всем было весело, но только не мне.
- В 2000 году, в возрасте 11 лет, вы оказались в интернате Лиона. Что у вас была за жизнь?
- Первый год был очень тяжелым. К счастью, я жил в одной комнате с Флораном Ожье, который и сейчас остается моим другом. Он был прилежным учеником, а вот я любил дурачиться. У нас был стол для настолько тенниса, футбола. Преподаватели пытались по вечерам забирать у нас мобильные телефоны, но мы научились их обманывать. Например, подсовывали неработающие модели. Тогда не было безлимитных балансов, поэтому нам приходилось считать сколько еще SMS можно отправить.
- Вы много дурачились?
- Да. Однажды ночью мы были очень голодные и вместе с 3-4 ребятами отправились опустошать столовские запасы. Набрали сухих завтраков и еще долго там просидели, там был классный выбор! Но наш воспитатель мсье Мартен нас застукал. Он никогда не спал. Если мы вдруг выходили в туалет в 2 часа ночи, он был уже около своей двери. В течение нескольких месяцев я жил в одной комнате с Клеманом Гренье. Мы дразнили мсье Мартена, пародируя диктора Жерлана перед матчами с участием Сонни Андерсона: «Капитан нашей команды, бразилец….»
Мсье Мартен сорвался однажды, и это грозило нам записью в дневник. У нас был строгий режим, поэтому пришлось удирать. Мы научились себя вести.
- Вы присутствовали на матчах Лиона на Жерлане в ЛЧ?
— В мой первый сезон в команде моя детская команда выносила большое полотно в центральный круг перед матчами ЛЧ. Мы тренировались 3-4 дня для этого. Первый матч, который произвел на меня наибольшее впечатление, был против Баварии Оливера Кана (3:0, 6 марта 2001). После протокольной части мы отправились смотреть игру на трибуны. Тот вечер был самой настоящей мечтой.
- Другие воспоминания?
— Победа над мадридским Реалом (13 сентября 2005). Я подавал мячи за воротами Касильяса, когда он пропустил три гола в первом тайме. Тогда еще Жуниньо не забил пенальти. Я был вне себя от счастья. Мне было 16, и меня было видно на телевизионной картинке. Помню, как подал мяч Касильясу.
- В 2005 и в 2006 Лион обидно вылетал из 1/4 финала Лиги чемпионов. Как пережили те неудачи?
— Что касается ответного матча в Эйндховене, мсье Мартен был не особо за то, что включить большой экран в интернате. Но мы упросили его вынести телевизор из его комнаты. В итоге, мы смотрели матч на коридоре, лежа на матрасах. Спустя год мы смотрели игру с Миланом уже в аудитории, показывали по OLTV. Когда Индзаги забил свой гол, мы были раздавлены. Мы крушили все вокруг, возвращаясь в комнаты, срывали постеры со стен.
- Вы занимались в академии в то время, когда Лион постоянно выигрывал титулы, имея в составе известных игроков. Вы надеялись, что все же сможете себя однажды проявить?
— Когда мы видели многомиллионные покупки, мы понимали, что молодым игрокам придется непросто в будущем. Экономические трудности клуба стали для нас шансом проявить себя. Но не потому, что мы молоды и могли попасть в основу в два щелчка.
- Весной 2009 года, в 20 лет, вы подписали свой первый профессиональный контракт на один год с возможностью продления еще на два сезона…
— Первые полгода сезона 08/09 я не играл из-за золотистого стафилококка. За следующие 6 месяцев я должен был показать то, что способен. Мне пришлось очень непросто как в физическом, там и в эмоциональном плане. Клуб не хотел предлагать мне трехлетний контракт, который получили многие мои друзья. Тренер CFA Робер Валетт и мой агент Фред Герра изменили ситуацию. Без них я бы, наверное, не получил предложения по системе 1+2. Я их всегда благодарю за это. Клод Пюэль не рассчитывал на меня. Никаких обид, это был его выбор. Я не чувствовал доверия с его стороны. Контракт, который мне дали таким образом. Все это вместе придало мне силы.
- Осенью 2009 вы стали героем Энфилда…
— Тем летом я проводил предсезонку с резервом, что еще раз доказывало, что на меня не рассчитывали. Под самый конец я сыграл минут двадцать за основу в товарищеском матче против Ниццы. Потом трижды вышел в основе в Лиге 1, а потом была игра ЛЧ в Ливерпуле (20 октября 2009). Я оказался в запасе. Где-то на 40-й минуте при счете 0:1 в пользу соперника сломался Крис. На скамейке запасных не было защитников, ни полузащитников оборонительного плана, кроме меня. Клод Пюэль отправил меня разминаться. Тогда я ощутил колоссальное давление. «Что я смогу показать» — спрашивал я себя. Я вышел в центр обороны, где до того момента играл лишь однажды.
- И на 72-й минуте вы сравняли счет ударом головой. Ваш первый гол на взрослом уровне!
— Когда пересматриваешь эпизод, видно, что там была неразбериха. Я даже не знаю, что я там делал. Когда увидел, что мяч оказался в сетке, я не знаю куда и зачем побежал. Это было невероятно. Я не понимал, где я. Этот гол запустил мою карьеру, меня ведь толком не знали. В итоге, мы победили — 2:1. Это лучший день в моей карьере, ведь он все перевернул. Я смог воспользоваться предоставленным шансом. Я сохранил свою майку с той игры и она хранится дома у родителей.
- Тогдашний наставник Ливерпуля Рафа Бенитес очень хотел вас видеть в Наполи прошлым летом и зимой 2014…
— Прошлым летом, когда переговоры с Наполи продвинулись, я даже не знал перейду ли я туда или останусь. Бенитес позвонил мне и выразил свою заинтересованность. То был наш первый разговор, хотя интерес со стороны Наполи проявился пару месяцев раньше. В тот же день мне позвонил и президент клуба Аурелио де Лаурентис, рассказал мне амбиции клуба, про высокий статус. Они пустили в ход абсолютно все, но это не тот клуб, который мне подходит.
- Вас заставила задуматься скандальная репутация самого Неаполя?
- Да. Наверное, мне нужен немного иной комфорт, более тихое место, чем Неаполь, чтобы продолжать прогрессировать. Но это не было определяющим фактором. Я просто хотел остаться играть здесь.
- Какую позицию занял Жан-Мишель Олас?
- Когда разговоры велись на уровне 17 млн, он, кажется, сказал мне хорошенько подумать, о пользе для клуба. 17 миллионов – огромные деньги, я это понимал. В конце концов я остался и продлил свой контракт. Если тебе хорошо в одном месте, зачем идти в другое? В Лионе я чувствую себя как дома. Я остался не из-за какого-то недоразумения, а потому скоро у Лиона появится новый стадион. Это амбициозный клуб, который будет и дальше развиваться. Нужно, чтобы была конкурентно способная команда, это обязательное условие, чтобы я мог продолжать свой прогресс. И да, почему бы не провести в Лионе всю карьеру…
- Вы серьезно об этом думаете?
— Да, мне скоро исполнится 26 лет. Когда взрослые мне говорили: «Ты еще молод, но время бежит быстро», я принимал их за дураков. Но на самом деле все так и есть, все происходит очень быстро.
- Хотите ли вы стать кем-то вроде Тотти или Мальдини для Лиона?
- Да.
- Будете ли вы выступать в Лионе в следующем сезоне?
— Да, если мы выполним поставленные цели. Я не понимаю зачем мне нужно куда-то уходить, если мы будем играть в Лиге чемпионов.
- А если не будет?
- Значит мы организуем другое интервью (улыбается).
- Какой второй клуб хотел вас заполучить прошлым летом?
- Были разговоры с мадридским Атлетико, но они не продвинулись.
- 24 августа прошлого года после поражения от Ланса, ставшего вторым за первых три тура, вы не сдержались и заявили: «Нам надо поговорить между собой. У нас есть проблемы. Мы не готовы физически. Вы могли это заметить. Подготовка была проведена не на должном уровне. Задавайте вопросы ответственным лицам». Вы были в гневе?
- Чтобы сказать это – да, и не одну неделю. Мне было дико противно, матч получился ужасным. Мы не прибавляли. Я говорил об этом с ответственными людьми, физиотерапевтами, в частности и с Александро Марлем. Отмечал, что нужно что-то менять. Но меня не слушали. Меня это расстраивало, мне было не по себе. Тоже самое я слышал и от многих одноклубников. Тренировочные сеансы не были адаптированы под наши физические способности. Мы не работали на земле, это отличалось от всего того, с чем мы работали раньше. Я почувствовал, что нужно высказаться. Быть капитаном нужно не только тогда, когда все идет хорошо.
- Как думаете, ваши заявления связаны с последующим подъемом Лиона?
— Возможно. Думаю, что это запустило реакцию. Если бы я не заговорил, мы могли прийти к краху. На следующий день после игры с Лансом, было собрание с участием тренерского штаба, Стида Мальбранка, Кристофа Жалле и меня. Мы все высказались. Я сказал Александру Марлю: «Послушайте. В Лионе хватает людей, которые проработали здесь много лет и помогли клубу выиграть немало титулов». Когда приходишь в новое место нельзя позволять себе заниматься неизвестно чем. И он это понял. Прошлым летом он позволил себе немного выйти за грань дозволенного в своих высказываниях. Когда ты приходишь в такой клуб как Лион, нельзя себя вести подобным образом, это неправильно и нечестно. Это показывает отсутствие уважения ко всем тем людям, что работали здесь с момента создания клуба. Я высказался и сделал это во благо клуба. Ни в коем случае я не хотел сделать хуже.
- Как думаете, Марль был зол на вас?
- Думаю, да. Это нормально.
- Вам нравилось работать с Робером Дюверном, верно?
- Да, да. Мы прекрасно общались. Не стоит забывать, он был очень важен для команды. Он был физиотерапевтом в течение долгих лет и его работу отмечали многие. Он был очень расстроен. Клуб был частью его жизни.
- Думаете, с ним обошлись несправедливо?
— Я не могу понять до сих пор. Его нужно было оставить.
- Считаете ли вы несправедливым, что его обвиняли в большом количестве травм в прошлом сезоне?
— Да! Когда проводишь около 60 матчей в сезоне, конечно будут травмированные.
- Ваши августовские высказывания можно воспринимать как попытку реабилитировать Дюверна?
— Возможно да. Иногда от изменений лучше не становится. Если человек на протяжении многих лет подтверждал свою квалификацию, зачем его менять?
- Какие у вас отношения с Марлем?
— У меня никогда не было с ним проблем. Просто в определенный момент я должен был высказаться. После игры с Лансом и того собрания он спросил мое мнение по некоторым вопросам, мы поговорили. Именно это и нужно было нам, чтобы прибавить. Нужно общаться, чего нам не хватало в начале. Сейчас все хорошо.
- Получается, вы не такой тихоня, как может показаться?
— Да, разве на поле это незаметно (улыбается)? Внешность обманчива.
- Как вы реагируете на постоянные отсутствия Йоанна Гуркюффа? Это вас не злит?
— Это невероятный игрок, способный на многое. К несчастью, его здоровье не дает ему покоя. Вот что нас беспокоит. Я ему говорил, что именно он должен вести команду к успеху, ведь за счет таких игроков и создается преимущество. Он нам нужен, чтобы побеждать.
- Случалось ли такое, что вы не понимали причин его отсутствия?
— Да. Он часто говорил: я должен быть готов на все 100%, чтобы играть. Но когда ты играешь каждые три дня, это невозможно. У нас всегда что-то болит. Поэтому иногда нам, клубу сложно это понять. Это расстраивает нас, т.к. он мог бы нам помочь. У меня постоянно что-то болит. Это неизбежно.
- За последние годы вы выходили на поле, превозмогая боль?
— Возможно, 2-3 раза.
- Пытались ли вы встряхнуть его?
— У него есть свое видение ситуации. В любом случае, я не хотел ему навредить. Он профессионал и ни в коем случае не наносит вреда коллективу. Я ему лишь сказал, что мы нуждаемся в нем и хотим, чтобы он играл чаще.
- Он это понял?
— Не знаю, только он знает ответ. За 4,5 года он мог и должен был принести больше пользы.
- Можно ли сказать, что он существует вне команды?
— Я не хочу углубляться в детали. Каждый человек ведет себя по-разному. У нас в команде редко случаются проблемы.
- И если случаются, вы не боитесь вмешаться, как это было в случае с Самюэлем Умтити, когда он приехал на тренировку на Мазератти?
— Мы только что проиграли матч и вообще выглядели плохо. Я сказал ему, что он не прав, что лучше ему найти другое место для парковки. Это место не приспособлено для такого. Он прав, что старается порадовать себя. Но даже если мы хорошо зарабатываем, не нужно забывать про работу.
- 30 ноября после поражения от Сент-Этьена вы кричали в раздевалке?
— Немного, но без этого никак. Это поражение – настоящая мука. Я взял слово и сказал, что мы не имели права так играть в столь ответственном поединке.
- Как можете охарактеризовать Сент-Этьен одним словом?
— (Смеется) Очень сложный вопрос. Дерби. Пойдет? Мне нравится играть в дерби!
- Ваше лучшее воспоминание из дерби?
— В прошлом сезоне, когда мы победили на выезде со счетом 2-1, забив на последних секундах. Без наших болельщиков, без всего. Это было прекрасно!
- Бывали в Сент-Этьене не по футбольным делам?
— Нет, я не знаю Сент-Этьен.
- Съездите туда однажды?
И что мне там делать? (смеется)
France Football du 11 fevrier 2015, Yoann Riou.
Текст интервью специально переведен для сайта болельщиков Лиона.
И почему это не на главной?
Любопытно, он кроме майки что-нибудь мед. центру подарил ?