Градусы безумия, часть первая: Какой тут обед!
- Ну что, Сашенька, так хорошо? – Зинаида Алексеевна выключила машинку, но откладывать её не торопилась: ждала вердикта.
- Да, мам, спасибо. Ништяк, – с этими словами Александр Раевский, известный друзьям, врагам и полиции как «SSашок», провёл огрубевшей ладонью по свежеобритой голове.
- Я тогда пойду суп разогрею. Ты ведь пообедаешь, да?
- Не, идти надо. Дела.
Мать расстроилась, но виду не подала. Привыкла.
Сaшок вернулся к себе в комнату, встал напротив зеркала и уставился взглядом в отражение. Обед... Какой тут обед! И дело ведь не рутинном супе, который мать уже сто лет делает по одному и тому же рецепту, нет – если бы ему сейчас явился лично Адольф Алоизыч и предложил перекусить в бункере при свечах вместе с Евой, он бы и тогда не согласился.
Какая, в самом деле, может быть еда в такой момент! Нет, сейчас не до чревоугодия. И не до других приятных вещей. Когда вопрос стоит ребром, настоящий мужик забывает обо всех благах цивилизации и идёт на войну. А Сашок определённо был настоящим мужиком.
Он отошёл от зеркала, приблизился к шкафу, встал на цыпочки и снял с самого верха жёстяную коробку от конфет, к которой лично когда-то приладил небольшой замочек. Позолоченный ключик сверкнул в неоднократно в прошлом переломанных пальцах, и через несколько секунд наш герой уже выкладывал содержимое коробки на стол. По очереди на грязную древесину легли чёрный парик коротких волос, какая-то чуть мятая бумага формата А4 и совсем маленький футляр, вроде тех, в которых женщины держат крема.
Первым делом Сашок заботливо взял бумагу и пришпилил её около зеркала. Листок был цветным, хотя и довольно старым, на нём был изображён статный смугловатый молодой мужчина в белых футболке и шортах, а фон, по большей части, был измурудно-зелёным. По крайней мере, был когда-то, пока краски не повыцвели.
Раевский ещё раз провёл рукой по голове, задумался на несколько секунд, после чего нахлобучил на себя парик. Наверное, восемь из десяти случайных опрошенных, которые могли бы улицезреть эту картину, назвали бы её если не уморительной, то забавной. Действительно, суровый скинхед в не самом натурально выглядящем чёрном парике смотрелся, по крайней мере, глуповато.
Но самому Сашку на это было наплевать, и причём наплевать настолько, что практически сразу он потянулся к футляру и открыл его. Комната сразу наполнилась приятным синтетическим ароматом. Сашок засунул внутрь футляра пару пальцев правой руки и вынул на свет божий прозрачную гелеобразную массу, которую тут же начал втирать в парик, старательно заводя искусственные волосы назад. При этом он то и дело бросал взгляд на висящее рядом изображение.
Наконец, через пару минут странный туалет был окончен, пришло время оценить результат. Опять пристальный взгляд в зеркало. Едва заметная улыбка. Затем – обратный сбор своих небольших сокровищ в коробку, правда, уже без парика, который остался на голове. Ключ, замок, пыльная верхушка шкафа. Можно одеваться.
Обед... Какой тут обед! Мама, конечно, добрая, но глупая. Не до еды, когда предстоит такое дело. Это ведь не охота за хачиками. И не махач с шавками. И даже акабы сегодня могут спокойно сидеть на своих жирных жопах. Нет, сегодня SSашок идёт не на обычную работу, не по зову разума. Это сердце. И оно подсказывает: скоро золотой мяч.
Значит, мессипетушки опять активизируются.
А Сашок ещё с шестого класса поклялся на крови из пальчика бороться с этой поганью.
