4 мин.

Девятое октября

11

Двенадцатое апреля наоборот - нет этой дате другого названия. Такой концентрированной всенародной фрустрации, пожалуй, с похорон Сталина не было.

Самым молодым, видимо, уже требуется пояснение: девяносто девятый год, последняя игра с Украиной в отборе Евро-00, интеллигентный мальчик Саша Филимонов.

Олегу Ивановичу, предыдущей зимой принявшему сборную, подтирать за щирым Толей Федоровичем, в то время черт братом не был. Не то чтобы всякий раз, но уж под настроение надрать он тогда мог любого, вплоть до Гуса Ивановича с "Реалом", что регулярно и демонстрировал. Ну и поднял за шесть игр сборную с последнего места в зону выстрела. Приложив по дороге жабоедов. Которые тогда были ой как хороши.

Остались младшие братцы. Выигрываем - выходим, любой иной исход - превед.

Хохлосрач в преддверии по тем временам был знатным. Ну по-другому и быть не могло - годом ранее в Киеве "Настукаем москалям" было едва ли не самым деликатным баннером.

Кто видел, помнит типа социальную рекламку на ОРТ: под нарастающий рев стадиона в самый интересный момент прекращается скрип кровати наряду со стонами, сопеньем и уханьем. Ты что не работаешь? Ой, опять же ж ваши гола забылы. Ой, говорила мене мати!..

В интернетах, кстати, бурлило интенсивно, но на удивление в рамках. Фекалиями, знамо, с обеих сторон кидались самыми разнообразными, но и на ВВ, и на Стене как-то практически поголовно обходились без мата. Думаю, не столько в том дело, что за отчетный период градус взаимной любви сильно повысился, с этим и тогда все было в порядке, сколько в том, что десять лет назад доступ в сеть еще неплохо коррелировал с социальным статусом, а планку поведения в онлайне это задавало довольно высокую.

При всем ажиотаже, сравню его только со вчерашней Германией и позавчерашней Англией, не припоминаю, чтобы добыча билетов составила проблему. То ли цапнул их без очереди в театральном киоске, тогда это активно практиковалось, то ли вообще отоваривался не сам, а кто-то из ребят, за давностью уже выветрилось. Во всяком случае - никакого сравнения с полуфиналом против "Интера" за полтора года до, когда под взбесившуюся апрельскую метель простоял в динамовскую кассу шесть часов, и то без толку.

Менты заблаговременно и честно обещали всех зверствовать, поэтому нулевой тайм вышел гомеопатическим: одна на троих и все. В уютном дворике в трех минутах от "Спортивной", куда еще на переменах курить бегал. С чудесным видом на черный ход в гастроном, где чаящие догнаться сограждане толпами ежеминутно лечились от наивности: в радиусе нескольких километров от Лужников не продавали с самого утра, хоть на месте помри.

Гостевой сектор, что твоя Лысая гора, был оцеплен тройным оцеплением. Под наш, точнее ельцинский, гимн вставали там через одного. Встала ли наша компания под их, не помню. Сейчас - остался бы сидеть не колеблясь. Право претендовать на последние крохи уважения укродержава утратила давно и как бы не навсегда.

Было бы большим соблазном сказать, что с первых минут начали малороссов трепать, как дорвавшийся до свободы командированный Ганну Поцьку с Полтавщины. Нет. Преимущество было устойчивым, но не подавляющим. Давили, комбинировали, создавали какие-то моменты - но в створ очень долго не шло. Украина очень старательно отбивалась и зримо не помышляла ни о чем большем, ее ничья устраивала, выездная модель как есть. В общем, улица с движением не сверхинтенсивным, но односторонним.

Карпин попал за пятнадцать минут до конца. Со штрафного метров с двадцати, при крохотном рикошете. Кто реакцию на этот гол не помнит, легко может представить.

Интересно, что рисунок игры не изменился вообще. Тревоги - не бы-ло. На часы смотрели, но в минуту раз, а не десять. За счет чего победу можно упустить, не было видно и близко. Дроздов скушал Шевченко в ноль, остальные что-то брать на себя не помышляли.

Восемьдесят восьмая минута. Я не знаю, какого калибра нужен талант, чтобы адекватно передать, как она расплющила всех.

Вот представьте сурдокамеру на сто тысяч персон, что ли. Мертвые лица. Ни мата, ни всхлипа. Ни в момент, ни час спустя.

Как-то просочились через оцепление и дали кругаля чуть не до Новодевичьего, чтобы залить не сходя с места. Народу вокруг нас - сотни. Тем же маршрутом. С той же целью, огненными письменами на лицах читаемой. Закрыто было все.

Как доехали до дома, не помню. Как методически, этакими жестами сеятеля наоборот, мели огненную воду с прилавков круглосуточного ларька, помню отменно. Как она, собака, не брала, сколько ни жри. Как без какой-то фигни до рассвета, раза три, не меньше, молча и остервенело крутили поставленную на запись кассету. Это было до деталей то же, что у пионеров другого поколения, ждавших, что на этот раз Чапай выплывет.

Как потом возвращались в человекообразие. Недели, не дни.

К чему я это. К дождю, конечно, к похолоданью, неясно нешто, к часам, в которых чижик свое пропел...

К тому, видимо, что дорого бы я дал, чтобы наши орлы минутку единую посмотрели в глаза девочке, написавшей вчера вот это: http://www.liveinternet.ru/users/tavi_russia/post121520658/

Девочка не знала, как ей разорваться между мужской биатлонной эстафетой и полуфиналом.

Теперь у нее одной заботой меньше.