Интересное интервью Валерия Непомнящего о книгах
Валерий Непомнящий поведал нам, какими произведениями зачитывался в юности, из-за какого романа однажды получил «тройку» за четверть, что давал почитать своим ученикам-игрокам, с кем из футболистов «Томи» обсуждает книги.
— Я не книгоман — это точно! Просто раньше было модно читать. И приходилось очень неловко себя чувствовать, если девчонка задает тебе вопрос о каком-то произведении, а ты его не читал.
Мои первые книги — «Васек Трубачев и его товарищи» Валентины Осеевой, «Судьба барабанщика» Аркадия Гайдара. Потом были «Приключения Тома Сойера» Марка Твена, «Алые паруса» Александра Грина, «Герой нашего времени» Михаила Лермонтова. Меня даже в школе называли «Печорин».Из-за внешнего сходства: в романе он описывается как блондин с темными бровями. У меня абсолютно так и было в то время.
В 8–9 классе я увлекся Мопассаном. А одной из самых главных книг для меня в юности стала «Два капитана» Вениамина Каверина. Она очень серьезно меня воспитала. Главный девиз романа — «Бороться и искать, найти и не сдаваться!». Эта фраза у меня была на всех дневниках и тетрадях написана.
На стихи Джанни Родари мы в юности писали песни. Я играл в школьном ансамбле на трубе, и мы сами на чьи-то слова всей компанией сочиняли музыку.
В 1950-е годы было очень интересно жить! Даже в маленьких городках, как туркменскийКизил-Арват, где я вырос. Телевизоров не было, у меня дома первый появился в 1964 году, и шла по нему одна программа, местная, туркменская, потом еще орбита «Восток» к ней добавилась. Каждые 4 года потом покупал новый телевизор — к чемпионату мира по футболу. Так было с 1964 до 1988.
Книгами в те годы увлекались все. Была эпидемия — из библиотек воровали. Брали друг у друга почитать, иногда зачитывали. Стихи перепечатывали на машинке или даже переписывали. У девчонок были альбомы с любовными строками, у мальчишек-то не было.
Модными были детективы, военная тема. Мальчишка читали Гайдара. «Тимур и его команда» одна из ключевых книг тех лет. Я сам был тимуровцем, руководил отрядом. Мы помогали бескорыстно мамам, бабушкам. Книги воспитывали, это 100%!
Зачитывались книгой финского писателя Мартти Ларни «Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле». Такая смешная штука! Многие выражения из нее разошлись на цитаты. Единственная книга в нашем городке была у меня. Мама ездила в Ашхабад, и ей там достали это издание. Я многим давал «Четвертый позвонок…» почитать.
Еженедельник «Футбол» был один на целый район. Его покупал я, и тоже благодаря маме. Она была предприимчивой, договорилась с киоскером. Я прочитывал, передал газету другу, тот еще кому-то, в итоге один номер проходил через 15–20 рук.
***
Сейчас я читаю «Таинственную страсть» Василия Аксенова. Она о 1960-х. Эта книга мне очень близка. Я все это знаю! Хотя и не жил в Москве тогда, но отлично помню и Аксенова, и Евтушенко, и Рождественского, как они начинали. И журнал «Юность», где первые произведения Аксенова публиковались, у меня был.
Василий Аксенов меня значительно старше, но я себя представлял таким, как герои его произведений, «Звездного билета» или «Моего младшего брата». Я также думал, также одевался, также причесывался. Аксенов созвучен моим мыслям. Я был бы таким же стилягой… Хотя меня тоже так называли, и в газете однажды нарисовали карикатуру, поскольку воротник у моего пальто был поднят. Тогда за узкие брюки уже вызывали на комсомольское собрание.
В городке, где я жил, население было 15 тысяч. В нашем классе училось 13 человек, и все они читали Аксенова. А как мы фильмы по его книгам смотрели! Тогда не бывало такого, чтобы картина шла неделю. Один показ — и все. Я уговаривал киномеханика — мы были знакомы благодаря тому, что я играл в оркестре. Мы компанией ему давали немного денег, 50 копеек за всех, и он нам ночью крутил фильмы.
***
Случались у меня с книгами в школьные годы серьезные приключения со знаком минус. По окончанию 9 класса моя любимая учительница литературы дала список на лето, что надо прочесть. На первом месте шла «Война и мир». Каникулы длинные, в нашем городке особых соблазнов не было, да и я был дисциплинированным мальчиком. Взялся за роман, а там полстраницы на русском, пол — на французском языке. Сноски, надо переводить, постоянно листать туда-сюда. Я читал- читал, думаю: ну что это за книга! Решил, загляну вперед, где наконец про войну будет. Но мне что-то про Элен Курагину попалось. Не выдержал, книгу оставил. Но перед 1 сентября в хрестоматии прочел краткий обзор, где было написано: «В произведении „Война и мир“ Толстой рассказывает о жизни и быте дворян» и подобное. Герои все перечислены. Я очень внимательно изучил краткое изложение. Пришел на урок. Учительница спрашивает: «Все прочитали „Войну и мир“?». Я молчу. А она, как я теперь понимаю, ко мне очень хорошо относилась, и от меня требовала больше, чем от других. Сказала: «Непомнящий, вы прочли „Войну и мир“? Давайте отвечать». Я открываю хрестоматию на нужной странице, начинаю говорить, говорить… Слышу: «Валерий!». Учительница если обращалась по фамилии, то это значило, все нормально, а когда называла нас по имени, что-то было не так. «Вы читали?», я говорю: «Да». «Вы книгу прочли?». Я признался: «Нет, хрестоматию». Объяснил, почему бросил книгу. Она ответила: «Литература воспитывает не только память, но и усидчивость. Неинтересно вам было про мир, но войну-то вы могли прочесть?!». И поставила мне «тройку» за четверть. Я тогда все равно отказался роман читать. Только когда учился на 2 курсе, прочел.
Потом уже понял, что учительница на 200% была права. Она была мудрой, хотя иногда подсмеивалась над кем-то. Например, мне говорила: «Непомнящий, я бы сказала, что вы жизнерадостный идиот, но вы не идиот». Я тогда все время улыбался. Она объясняла: «Улыбка — это хорошо, но надо, чтобы вы были серьезным, строгим, вы же мужчина!».
Ту «тройку» я не пересдавал. Получил за год «четверку». А на выпускном экзамене писал сочинение на тему «Если быть, то лучшим». Это слова Валерия Чкалова, знаменитого летчика. Он считал, нужно быть лучшим в своем деле. И я рассуждал о том, что в жизни всегда есть место подвигу. Мне поставили 5/4, но мне и не нужно было именно «пятерки». Я не отличник, у меня были проблемы с математикой, я всегда был гуманитарием.
***
Запрещенные в СССР вещи мы читали. Помню, «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына, напечатанный на машинке, был у нас дома. «Доктора Живаго», роман Бориса Пастернака, я прочел в формате роман-газета. Тогда был выпущен и тут же конфискован тираж. Но у моей мамы брат жил в Москве, его семья — это были настоящие книгоманы. Он нам и передал «Доктора Живаго».
Еще в то время было очень модным слушать «голоса» из-за рубежа, запретные западные радиостанции. У нас все дети этим увлекались, все 9–10 классы точно. Городок был военным, поэтому «глушилок», в отличие от той же Москвы, почти не было. Можно было что-то записывать.
Когда у меня появился магнитофон, то я записал песни, в том числе и Владимира Высоцкого. В конце 1960-х я уже очень хорошо знал его творчество. Случилось так, что в 1970 году я надолго попал в больницу, тогда мне пришлось закончить карьеру футболиста. Разговорился с соседом по палате. Оказалось, его жена в Туркменском государственном университете, готовит диссертацию о творчестве Владимира Высоцкого. Я говорю: «Такого быть не может!». Но оказалось, что ее научный руководитель дал «добро» на эту тему. Попросил познакомить меня с ней. Проникся, как она пишет про его язык, слог, дар, и начал собирать записи.
В 1979 году мне посчастливилось быть в Голландии. Там в портовые города для русских моряков привозили товары, которые пользовались большим спросом в СССР. Ковры, кожаные пиджаки и записи Высоцкого. Я купил на последние деньги 8 кассет. Качество записей было очень хорошим. Когда случился 1980 год, Высоцкого не стало, и пошла волна интереса к его творчеству, то я уже был хорошо «вооружен», у меня была коллекция.
Я и тогда, и сейчас думаю: патриота больше, чем Высоцкий, в нашей стране не было. Он видел все темное, что здесь есть, об этом писал и пел. Жизнь у него получилась непростой, публиковать его стихи начали только после смерти. Тем не менее, Высоцкого знали везде, по всему Союзу. Любили, слушали и передавали записи из рук в руки.
Нелюбимых произведений Высоцкого у меня нет. Я несколько раз попадался на то, что он иногда исполняет не свои вещи. Чувствовал, что-то не то. Не скажу, что мне они не нравятся. Но когда он свои стихи поет — это другое. И одни и те же вещи на его концертах всегда звучали по-разному.
***
Доставать книги в СССР было нелегко. Когда я уже стал тренером, мне повезло — у меня в команде был воспитанник, чей папа заведовал книжным магазином. Я пользовался этим, подписался с его помощью на серию ЖЗЛ, на детскую всемирную литературу, на журнал «Иностранная литература».
Когда я работал с детьми, у меня была «библиотека». Они ко мне записывались, приходили, читали. Я не советовал: «Читай это или то». Помнил, что когда мне говорили: «Читай «Войну и мир», я сопротивлялся, и в итоге взялся за нее только когда меня перестали «душить».
Мальчишки брали что хотели. У меня была «Сага о Форсайтах» Джона Глосурси, так я сам сначала только два тома прочел. Потом один игрок за нее взялся, прочитал весь роман и захотел со мной его обсудить. А я-то до 3 и 4 тома не дошел. Сказал ему об этом, а он: «Да вы что, там же все самое интересное!». Мне так неудобно стало! Потом, правда, прочел.
Я давал ребятам почитать «Тысячу и одну ночь», «Декамерон», романы Мопассана. Не понимал ханжества. Не считал, что эти книги должны быть спрятаны.
В театр мальчишек вначале водил за шиворот, чуть ли не в приказном порядке. Потом кто-тоотсеялся, кто-то остался, проникся. У меня очень интересная жизнь была с мальчишками. Я с ними вырос, не только я их учил, но и они меня тоже.
***
С футболистами «Томи» мне доводилось говорить о книгах. Например, у Жени Башкирова я как-тоспросил, как он относится к Высоцкому, а он: «Да вы что, мне мама его ставила на тренировках». Сейчас он проходит мимо меня и строчку какую-то напевает из Высоцкого.
Но для того, чтобы обсуждать книги, нужно определенное внутреннее душевное состояние. Я чувствую, что Женя — гуманитарий. А, к примеру, Артем Дзюба, когда в Томске играл, то 2 года с одной и той же книгой ходил, брал ее в самолет во все поездки. Никита Баженов так говорит, что, похоже, он читающий. Но он пока не очень удачно играет и, вероятно, стесняется, что я ему выскажу. Поэтому пока нам не доводилось говорить про книги. Есть и те, с кем я литературу обсуждать не стану.
***
Когда я работал за границей, то возил книги с собой. Иногда игроков просил что-то привезти, у меня играли некоторые ребята из России. Из отпуска они обычно возвращались почти без багажа, поэтому могли что-то захватить. Еще в Китае, где я работал 4 года, у меня был помощник Виктор Слесарев, у него жена много читала. Брал у них книги. Как-то ко мне приехал журналист из «Спорт-экспресса» Саша Бобров. А у меня лежит томик Бунина, я его только взял у помощника. Даже не прочитал еще, но Саша попросил: «Можно я сфотографирую?».
За границей читается лучше, чем где-либо. Здесь, в Томске, у меня почему-то не хватает времени на чтение. Приезжаю в рабочий день в клуб с утра. Кто-то приходит постоянно, обсуждаем разные моменты. Потом подготовка к тренировке, сама тренировка… Возвращаюсь домой — даже новости не смотрел еще, не знаю, что в мире творится. Включаю телевизор. Потом уже и время спать.***
Авторов знакомых у меня много, но они связаны с футболом. Журналист и пресс-атташе сборной России по футболу Илья Казаков пьесу сочинил, ее даже уже поставили. Я одним из первых ее прочел, она о футболе. Там много юмора. Сейчас он пишет роман, о чем — пока не знаю. Спортивный агент Владимир Абрамов, как я знаю, исторический роман сочиняет. Мы соседи по даче, поэтому я в курсе. Очень интересно писатель, журналист Дима Федоров пишет, афористично. Здорово бы получилось у комментатора Леши Андронова, но он лентяй. В газете блестяще ведет колонку, а взяться за книгу только собирается.
***
Нормально отношусь к биографиям. Про людей, кто мне интересен, читаю. Хотя мемуары очень изменились. Вчера их надо было читать между срок, понимать, что подразумевается. Теперь же все настолько открытым текстом пишут, словно «раздеваются».
Среди воспоминаний тренеров и игроков мне попадалось мало стоящего. Эти люди в жизни гораздо интереснее, чем их раскрывают. Когда я читал про Колоскова, Бышовца, Мостового, осталось такое впечатление. Что касается «технической» литературы, учебников по подготовке детей, я сейчас от этого отошел. Хотя важно, чтобы тренеры воспринимали такую литературу не как учебник, а как настольную книгу. Но их часто сухим языком пишут, научным, как диссертации.
В Томске библиотек и книжных магазинов, по-моему, очень много. Но я только в один книжный заходил. Ничего не купил, потому что пришел за конкретным изданием, а его не было.
Я в магазины хожу только так: когда знаю, что именно мне нужно. Иначе у меня через 3 минуты начинает болеть голова.
Часто получаю книги в подарок. Стараюсь их прочитать, потому что знаю: мне их от души дарят.
***
Перед играми не читаю. Игрокам можно и нужно, а у меня не получается. Мысли накануне матча совсем о другом.
Мария Симонова (Томский Обзор)
