16 мин.

Роджер Уотерс: - «Я представляюсь себе пятящимся назад, к более простой музыкальной экспрессии»

212

Как Вы думаете, поклонники Флойд обижены на Вас за "раскол" группы и уже позабыли, насколько велик был Ваш вклад в музыку?

- Не сомневаюсь, что, когда мы собрались вместе и выступили на Live 8, положение вещей предстало в несколько ином свете. Огромное число людей смотрело на нас по телевидению, и, я думаю, у них был повод сказать: "Ага, это тот парень, который писал эти песни" и сделать выводы.

Все те годы после того, как я оставил группу в 85-м, и когда они гастролировали в 87-м и в 94-м, я воспринимался как сварливый парень, который хлопнул дверью.

После Live 8, думаю, отношение изменилось: "Ну, может быть, он не настолько и сварливый, в конце-то концов".

Я полностью наслаждался выступлением на Live 8. Я отнесся к этому с открытой душой и открытым сердцем и решил просто участвовать в этом и сделать это. Поэтому, возможно, что восприятие у народа изменилось до некоторой степени.

Кажется, у Вас даже перехватило дыхание во время "Wish You Were Here"?

- Это чересчур сильно сказано. Но я люблю петь эту песню. Я пел только второй куплет. Но я всегда любил петь ее на концертах. Она мне все еще очень нравится. Я написал ее... когда же это... где-то в 75-м, и она по-прежнему много значит для меня.

Тяжелее петь ее теперь, когда умер Сид Барретт?

- В моем шоу исполняется "Shine On You Crazy Diamond" — и, должен сказать, что было довольно тоскливо играть ее на нескольких концертах сразу после смерти Сида.

Я все еще чувствую глубокую связь с Сидом всякий раз, когда играю эти песни. "Shine On" — конкретно о нем, а "Wish You Were Here" — более обобщающая пьеса.

Главной причиной помешательства Сида были наркотики?

- О да. Я уверен, что кислота усиливала симптомы, начинавшие так или иначе проявляться. Но я не невропатолог, так что вопрос не ко мне.

На сессиях записи See Emily Play для Top of the Pops он уже был немного странным. Он сказал тогда: "Джон Леннон отказался, а я почему должен?" Он начал выключаться. И потом это уже был скоростной спуск. К концу 68-го он был вообще неуправляемым.

  

  

Он не приходил на выступления, и его выгнали. Это так и было?

- Прямо скажем, его было не собрать для концерта. Однажды мы хотели зайти за ним, а потом решили — нет. И мы просто пошли и отыграли концерт.

Он появился, когда вы записывали "Shine on you crazy diamond", и сел у дверей, так?

- Да. Это было в Abbey Road. Он не сидел у дверей. Он пришел к пульту.

Было ли это чистой случайностью?

- О нет. Он наверняка знал, что делает, и знал, что это мы. Сиду иногда возвращалось желание выступать, в смысле играть, я думаю. Я не уверен, что он понимал это в том же смысле.

Это было странное совпадение: мы записываем "Shine on you crazy diamond", а он возвращается.

Я не узнал его. Я думал, что это чей-то приятель — жирный, лысый тип, жующий в углу студии. Кажется, тогда Дейв наконец-то сказал: "Ты еще не понял, что ли?" И до меня дошло — это Сид! Это было странно.

Вы разделяли пристрастие Сида к наркотикам?

- Весь мой опыт общения с наркотиками заключается в том, что несколько лет я курил траву с целью избавиться от никотиновой зависимости. Я бросил курить сигареты, но каждое утро скручивал косяк. Меня много лет сводили с ума попытки отказаться от сигарет. Как только привычка к никотину умерла, трава отправилась следом за ней, потому что действие у нее вообще-то пагубное: она тебя тормозит и ничем не дает заниматься продуктивно.

На DVD Live 8 заметно, что во время репетиций отношения между вами немного натянутые. Были причины?

- Отчасти. А какими им быть, после всей этой истории? Но я занялся этим делом, настроенный на то, чтобы сразу уступать в спорных вопросах. Я знаю, как это делать. Если возник конфликт, я немедленно притворяюсь, что его нет. И потом все прекрасно. И я так и делал, и это хорошо сработало, должен сказать.

Но Вы бы не стали уступать и притворяться, если бы это был целый тур?

- Нет. Уступать и притворяться — это не мой стиль. Во мне слишком много жизни, и энергии, и привязанности к работе, и слишком много идей. Мое естественное состояние — постоянно выражать мои идеи и чувства, и иногда в полном объеме. Быть не заинтересованным — совершенно чуждое состояние для меня.

Было ли такое чувство, что Дейв Гилмор руководит, а Вы только делаете то, что он велит?

- Нет, конечно, нет. Я контролировал ситуацию в целом, не вмешиваясь ни во что в частности. Это как пройтись по рисовой бумаге (В ТВ-сериале "Кун-Фу" с Дэвидом Кэррадайном был эпизод, когда молодому послушнику дали задание пройти по длинному листу рисовой бумаги, при этом не порвать его и не оставить следов — прим. ред.).

Я думаю, это слегка огорчило его. Я могу и ошибаться, но разве не от него исходят эти странные комментарии после Live 8, типа: "Я не знаю, к чему такая большая шумиха. Не вижу разницы — был там Роджер или нет".

Мне это говорит лишь о том, что он, возможно, не очень-то осознает, насколько важен был симбиоз всех нас четверых в "золотые годы" группы. Вместе мы были великими. Каждый сделал свой вклад, и это была комбинация четырех отдельных талантов. Это очень, очень большая редкость.

Что нужно для того, чтобы собрать вас вместе и отправить на гастроли — деньги, подходящая причина?

- Наоборот, есть причина тому, что Дейв противится что-либо начинать снова: в течение 20 лет Пинк Флойд был его ребенком.

Он не хочет терять позицию отцовства, и почему он должен кого-то слушать? Если, так или иначе, пробившись сквозь наши эгоизмы, сквозь наше прошлое и все такое, мы сможем собраться вместе по поводу: все равно, по какому поводу, и сделать пару концертов в Лондоне, и пару в Нью-Йорке, и пару в Лос-Анджелесе, Палестине, где хотите, — я там буду.

Это не может быть одноразовым концертом, потому что затевать все дело ради единственного вечера — это хуже некуда. Но серия выступлений, которая подвела бы достойную черту под всем тем, что мы вчетвером сделали вместе, были бы очень привлекательны для меня.

Я был бы готов посвятить полгода или около того, с учетом подготовки, такой затее. Я уверен, что и Ник тоже готов, но не думаю, что Дейв этого хочет. Это его прерогатива, и я не могу повлиять на него.

Если же говорить о создании полностью нового шоу, то эта мысль возбуждает мой аппетит, не устаивая перед тем, что я говорил в конце 70-х о стадионах и о том, как они плохи — во что я верил все время.

Но в случае с Pink Floyd предстояло бы все всерьез продумать. Конечно, когда я был в группе, все обдумывания я брал на себя. Я написал большинство песен и придумал все шоу, так что теперь это могло бы быть непросто.

  

Ник Мейсон утверждал, что в Пинк Флойд доля коллективного творчества была весомее, чем Вы хотите это признать.

- Ник и я опять стали очень близкими друзьями, так что я не хочу ерошить его перья. Да я и не уверен, что мне это удастся, потому что мы с ним все время шутим об этом.

Большинство людей, которые увидят это интервью, знакомы с его книгой "Inside Out". Он показывал мне черновой вариант — большая часть которого была написана в те плохие времена, когда я был страшным людоедом — и, надо отдать ему должное, он спросил: "Могу я получить твои комментарии?"

Я прошелся по тексту, и почти везде появилась моя правка. Он исправил только некоторые мелкие ошибки, но вам следует прочесть это. Он пишет изумительную беллетристику.

Я рассказываю об этом не для того, чтобы цепляться ко всем неточностям, — мы знаем, что человеческая память — это экстраординарное устройство, склонное к идиосинкразии и склонное ошибаться.

Люди невольно строят воспоминания, которые удобны и благоприятны их "я".

Я, например, могу припомнить, как сидел под навесом в углу моего садика в Лондоне и склеивал четырехдюймовые ленты со всеми звуками кассового аппарата для вступления "Money" — в полном одиночестве. Он запомнил, что мы делали это вместе.

На самом деле, возможно, он там был. Это возможно. Кто знает?

В течение этих лет люди сконцентрировались на вашем конфликте с Дейвом, но остались и хорошие воспоминания о работе с ним?

- Дейв — прекрасный певец. Он обладал обостренным слухом и чувством гармонии. В Dark Side он поет массу многоголосий; да и на других пластинках — я сидел в сторонке, когда он работал, следуя своим инстинктам, и получались эти прекрасные гармонии.

Я всегда как-то даже благоговел перед ним. Нужен большой талант, чтобы быть в состоянии сделать такое, и это — то, что я действительно ценю.

Самая большая трещина, конечно же, пролегла через "Comfortably Numb".

- С ней был спор. Мы нарезали трэк, послали его Майклу Кеймену в Нью-Йорк, который сочинил и записал партию струнных. Они звучали фантастически, — может быть, лучшая вещь, которую Майкл когда-либо делал. Я люблю ее.

Дейв сказал, что он считает, что трэк еще сырой, или что-то в этом роде, и он хочет переписать и барабаны, и бас, и то, и это, и все остальное.

Я в это время записывал вокал в Jacques Loussier's studio, так как мы уже поняли, что надо работать раздельно.

Дейв все еще был в Bear Studios, записывал клавиши. Он переделал весь ритм песни, склеил все вместе и отдал мне: "теперь твой ход". Я послушал и мне стало противно. Вдруг все стало каким-то топорным, не цепляло вообще.

И начались препирательства. Я говорю: "нет, раньше было отлично, теперь отстой". Он говорит: "нет, раньше было ужасно, теперь супер". Так песня и осталась с четырьмя его тактами и четырьмя моими, и весь трэк такой. Это было жутким способом заключить сделку между ним и мной.

  

Так что, это было целое сражение.

- Да, это стало сражением. Окончательный трэк — компромисс между двумя разными представлениями. Кто сейчас сможет сказать — если мы вернемся назад и послушаем обе версии — в чем заключалось различие представлений. Финальный компромисс настолько хорош, что я подозреваю, что обе версии были прекрасны.

После Вашего первого сольного тура Вы заявили, что Ваше шоу — это тот же Пинк Флойд, за исключением того, что в нем другой барабанщик, гитарист и клавишник.

- Я так сказал? Довольно нагло с моей стороны.

Считаете ли Вы, что это распространяется и на нынешний тур?

- Абсолютно нет. Я в основном играю свои собственные песни. Некоторые из них написаны в соавторстве, — очевидно, что это часть материала Dark Side. А кроме того, я рассматриваю Dark Side уже как классическое музыкальное произведение. Так что мы воспроизводим некоторые соло Дейва.

Должен сказать, что Кэрол Кэньон, которая сейчас в моей группе, великолепно поет в Great Gig in the Sky.

Она четко следует оригинальному исполнению Клэр Торри на пластинке. Зрители приходят в восторг от узнавания, но в то же время они видят, как она придает иное толкование вещи, не отклоняясь слишком далеко от оригинальной мелодии.

Это нелегко. Мне приходилось видеть, как другие люди пытаются копировать Great Gig, и не в последнюю очередь на тех шоу, которые Дейв, Рик и Ник делали вместе. Девочки, которые у них были, даже рядом не стояли с оригиналом.

  

Почему Dark Side все еще очень популярна, как Вы считаете?

- Пластинка музыкально сложна и все же проста. Песенные структуры очень просты. Лирика обращена сразу к нескольким поколениям, которые продолжают испытывать те же самые проблемы снова, и снова, и опять.

К сожалению, такая песня, как "Us and Them", представляется столь же уместной политически в 2006 году, как это было в 1979-м. Такая песня, как "Time", выражает чувства множества молодых людей, когда они достигают определенного возраста и пускаются на поиски смысла. Мне неприятно быть тем, кто должен говорить это вам, всем молодым людям, но все повторяется. Мы все пересматриваем наши жизни и наши отношения с друзьями, с семьей и другими человеческими существами.

Несомненно, существует огромная привязанность к этому произведению, объединившему между собой несколько поколений людей, которых искренне трогает то, как ты играешь перед ними живьем. На шоу я выхожу на край сцены, ближе к людям; и получаю сочувственный отклик от всех категорий зрителей, особенно с боковых мест, где билеты несколько дешевле. Среди них есть все возрасты, от десяти до восьмидесяти, и это классно.

  

Когда последний раз Вы гастролировали с таким же размахом?

— Последний большой тур был в 1987-м — тур Radio KAOS. Дальше, в 1990-м, я поставил The Wall in Berlin. А потом? Я развелся и немного зациклился на этом. В 92-м участвовал в концерте Дона Хэнли, его проекта Walden Woods в Universal Amphitheatre в Лос-Анджелесе. Он попросил меня спеть несколько песен. Там были Дон, я, Джон Фогерти и Нил Янг. Чудесный вечер! Огромное чувство теплоты передавалось от людей в зале, и я подумал: "Вау! Это совсем неплохо.

Может быть, мне следует сделать что-то подобное опять". Эта мысль пряталась у меня в голове в течение всех 90-х, и, наконец, в 1999-м, я решил, что пора высунуть нос наружу и посмотреть, что случится. И ничего, пронесло. Тогда я повторил вылазку в 2001-м. А сейчас вот, гастролирую с Dark Side, и опять ничего плохого, кроме хорошего.

Пинк Флойд всегда считались группой первопроходцев в музыке. Причисляете ли Вы себя к новаторам? И представляется ли Вам то, над чем сейчас работаете, ультрасовременным?

- Я представляюсь себе пятящимся назад, к более простой музыкальной экспрессии. Какая-то часть меня отчаянно хочет быть Нилом Янгом, Джоном Прайном или Бобом Диланом. Когда я сижу один дома с гитарой, я часто ищу ту "материнскую жилу", с которой начинается очень просто структурированная мелодическая последовательность.

Мы всегда мечтаем опять сочинить "Knockin' on Heaven's Door" или "Heart of Gold". И все самородки, скрытые там, в 12 нотах, доступны нам. Хочу заметить, что вот уже 13 или 14 лет я говорю людям, что собираюсь записать новую пластинку. У меня написана тонна песен, и все они ждут наготове.

Причины, по которым что-то оформится или снова вернется в студию, будут политическими. Не проходит настойчивое ощущение того, что моей движущей силой будут мои политические убеждения.

  

Каким Вас будут вспоминать потомки?

- Я хотел бы, чтобы меня вспоминали как человека, который не кривил душой и настаивал на своем, несмотря на препоны и рогатки, и не был подвержен капризам моды или популярности или чего угодно. Я рисую, что вижу.

Какую самую большую ошибку Вы совершили в своей карьере?

- О мой бог! Я думаю, что ошибкой были последствия раскола, когда я ушел из Пинк Флойд в 1985-м; тогда я позволил втянуть себя в публичные дебаты и говорить всякие неприятные вещи об остальных парнях. Если бы я был мудр, то держал бы язык за зубами. Все это было уродливо, и я сожалею об этом.

Вы уже написали Ваш главный шедевр?

"Шедевр" — это отдает хвастовством. Я думаю, что участвовал в создании нескольких альбомов, которые получились очень хорошими. Dark Side of The Moon, The Wall и Amused to Death — вот их я, наверное, назвал бы тремя работами, которыми я больше всего горжусь.

В настоящее время Вы переписываете The Wall?

- Я адаптирую ее для музыкального театра. Предполагается, что она пойдет на Бродвее через годик-другой. Я работаю с английским автором по имени Ли Холл. У нас хорошо получается.

К этой ревизии меня побудило мнение о том, что и альбом, и фильм слишком суровые и унылые. Я не суровый и не унылый! Юмор всегда был очень важной частью моей жизни. Я много смеюсь с моей семьей и с моими друзьями. Так что я пишу веселые связки к The Wall.

Вы также сочинили оперу, Ça Ira, первые записи которой появились в 2005-м. Это что, переход от рока к классической музыке?

- Это вопрос техники. Музыка — она и есть музыка, вне зависимости от жанра. Аранжирую я рок-н-ролл или пишу партитуру для оркестра — свойственные музыке проблемы одни и те же. Это как писать картину с другой палитрой. Ты пытаешься затронуть чувства людей. Музыка очень и очень легко позволяет это сделать. Ты лишь организуешь звуки так, чтобы вызвать эмоциональный отклик у слушателя или зрителя.

Это опера о французской революции. Что Вас привлекло к этой теме?

- Первоначально либретто было написано моими друзьями, французской парой по имени Этьенн и Надин Рода-Жиль. Хотя это специфическая история о начале французской Революции, она еще и о тирании и о наших взаимоотношениях в ее условиях. О разнице между эгалитаризмом и свободой. О том, как можно использовать уроки истории и эмпирические данные, которыми мы завалены с ног до головы, чтобы найти путь сквозь дебри современной жизни и выйти с другой стороны людьми, ставшими хоть немного счастливее.

Есть ли такая написанная Вами песня, которая подводит итог всему, что Вы хотели выразить через музыку?

- Две песни тут же приходят в голову: "Us and Them" и "Wish You Were Here".

  

Чем Вы планируете заняться по окончании тура?

- Чтобы сделать это шоу, затрачено столько сил: Я доволен тем, что сделано. И я все еще дорабатываю детали и не останавливаюсь. Но когда 14 июля будет сыгран последний концерт, то и тур закончится вместе с ним. Есть еще так много других вещей, которыми мне хочется заняться. Я не отправлюсь в турне в 2008-м году. Я знаю, что не буду продолжать.

     http://pink-floyd.ru/articles/articles/waters/uncut_200704.html

     источник: pulse and spirit

     перевод:  Muddy_Rogers