Билли Корган: «Даже уходя на тот свет, я постараюсь развлечь публику»

Билли Корган

The Smashing Pumpkins пришлось пройти длинный путь до «Oceania», своего седьмого альбома (восьмого, если считать бесплатный интернет-релиз «Machina II / The Friends & Enemies of Modern Music»).

Когда в 2007 году группа — колосс альтернативного рока — снова собралась вместе для создания «Zeitgeist» (кроме Билли Коргана из оригинального состава там остался только барабанщик Джимми Чемберлен), эта новость была встречена скептически: никто другой из их современников из 90-х не пытался начать с чистого листа и попытаться сочинять новую музыку.

«Если мы не начнем с новой музыки, то можем вообще не начинать,— заявляет в ответ на это Корган.— Нам пришлось пойти против себя, и во многом мы пострадали, создавая этот новый образ. Сразу появляются авторы блогов, которые считают, что с 1995 года мы не написали ни одной хорошей песни. Мы находимся в странном положении, но мне кажется, что мы сумели со всем справиться, и «Oceania» явилась плодом нашего коллективного желания идти вперед невзирая ни на что».

С возрожденным составом, состоящим из очень талантливых музыкантов, после начала выпуска амбициозного 44-песенного проекта «Teargarden By Kaleidyscope» (частью которого стала «Oceania»), Корган достиг нового творческого пика в написании песен в жанре эпического прогрессивного cпейс-рока, или, как это принято было называть, «альтернативной музыки».

Что-то сейчас тобой движет?

Если честно, то нет. Мне кажется, дело в сегодняшнем состоянии моей жизни. Я пытаюсь избавиться от любых постоянно повторяющихся действий. И, пожалуй, уже избавился от всех, кроме музыки.

При этом ты не можешь уехать из Чикаго.

(Смеется) Несмотря на многочисленные попытки отсюда уехать. Наверное, это связано с сочетанием плохой погоды и рабочего класса, мне это близко как художнику.

 

В музыке твоей группы всегда было множество отсылок к спейс-року. Ты, наверное, и фантастики много смотрел. Что повлияло больше всего?

Я бы сказал, что «Солярис» Тарковского. Это один из тех фильмов, после просмотра которых чувствуешь себя совершенно по-другому. Версия Стивена Содерберга была хорошей голливудской лентой, но там пропала медитативность.

Ты еще ходишь на рок-концерты?

А как же. Я помню, как ходил на U2 всего где-то через полгода после событий 11 сентября — а я был в тот день в Нью-Йорке и жил примерно в десяти кварталах от Башен-близнецов. Так вот, эти раны были еще очень свежими, и, вы знаете, в этом турне Боно сумел, как только он умеет, показать всю суть произошедшего. Я не помню, что точно они исполняли, но они сделали такую штуку: в какой-то момент на экран позади них стали проецироваться имена жертв 11 сентября, в то время как они играли. Я подумал: «А ведь рок до сих пор является оружием». Это не про политику и не про идиотизм, а про то, что группа может просто взять и увести тебя куда-то.

А ты думал, что рок умер?

Поверишь или нет, я об этом уже говорил. (Смеется) Давным-давно, на шоу Говарда Стерна. Начали поступать раздраженные телефонные звонки: «Nashville Pussy круче, чем вы, ребята». Мне все равно. Рок-н-ролл — это не про то, что ты играешь, а про то, как ты это делаешь. Это дух, понимаешь? Мой рок-н-ролл — альтернативная музыка — превратился в часть индустрии, стал образцом для копирования.

О чем всем, наконец, стоило бы перестать говорить?

О самих себе. Ко мне это тоже относится. Мы сейчас живем во времена «я», усиленного в тысячу раз. И учитывая экономическое положение в современном западном мире, нам нужно всем вместе научиться быть несколько лучше и добрее. В конечном итоге, взросление культуры может происходить только коллективно. То есть, работая всем вместе, мы можем получить от этого больше, чем если будем только делать все для самих себя.

Ты хороший человек, Билли?

Я хороший друг. Я такой друг, который придет и поможет, если я кому-то нужен, и я не прячусь за своей дурацкой жизнью, чтобы избежать таких ситуаций. Но думать над этим некогда, слишком много работаю.

 

Тебе когда-нибудь давали совет, который стоило бы принять, но ты его отверг?

Мне казалось, что моя публичная жизнь в 90-е была частью эксперимента, и я жил ради того, чтобы забавляться, наблюдая за тем, как люди меня воспринимают, даже если я, по сути, всего лишь играл какую-то роль. В моем окружении тогда были люди, которые пытались предупредить меня о возможных последствиях. Я думаю, что если бы я меньше говорил (что легче сказать, чем сделать) и больше показывал бы, что я могу на деле, то, наверное, сумел бы достичь большего в музыкальной карьере. Не в своем личном музыкальном росте, а в том, как моя музыка воспринимается. Иногда на словах я делал из себя большее, чем был на самом деле, но теперь поздно что-либо исправить. Но, пройдя через это, я теперь могу сказать, что это отличный способ выявления притворства.

Многие критики часто, особенно сейчас, не имеют родословной. Они смышленые писатели. У них даже может быть высшее образование. Но они не прошли через необходимые стадии в профессии, не работали восемь лет в крупном издании, где они смогли бы понять реалии внутриполитических разборок. Так что, им легко судить о том, что человек в моем положении сделал или не сделал бы, потому что им плевать на внутренний мир. Но смешно, когда эти авторы блогов пытаются перейти на более массовую публику и в конечном итоге сталкиваются с тем же снобизмом, что и мы. Обычно все блогеры впадают в банальность, это их крест.

На первые заработанные деньги ты, конечно же, купил себе пластинку?

Конечно. «Meet The Beatles». Виниловую. Когда мне было пять лет.

А что ты покупал себе потом?

Когда-то я тратил деньги на быстрые машины. Теперь я изредка покупаю антикварные вещи, которые очень хочу. Но так, в районе двадцати баксов.

У тебя был «отходной маневр», скажем, на тот случай, если бы у тебя не получилось стать музыкантом?

Сложно сказать. До того, как у меня появилась группа, я бы ответил по-другому. Сейчас я не могу представить себя занимающимся чем-то, кроме музыки. Если б музыкальная карьера не сложилась, я бы, наверное, стал преподавателем истории или психологом.

Ты чего-нибудь боишься сейчас?

Я считаю, что страха самого по себе не существует. Только когда ты осознаешь страх, он становится настоящим. Есть вещи, которых я боюсь, но я понимаю, что это все не на самом деле, если ты понимаешь, что я имею в виду.

В 90-х наверняка были дичайшие тусовки. Ты много их прошел. А случалось, что ты был поражен собравшейся компанией?

Есть один случай, который приходит на ум. Как-то я оказался в одной комнате с Говардом Стерном, Мэрилином Мэнсоном, Дженной Джеймсон, Шерманом Хемзли, Флэйвором Флэвом и Конаном О’Брайеном. Набор персонажей из Седьмого круга преисподней.

А какого человека в твоей жизни не хватало?

Пожалуй, мой самый главный герой — это Джон Леннон. Поэтому, это был бы Джон Леннон или Джими Хендрикс. Я бы с удовольствием покормил их и подал к столу единственное, что я умею готовить, — говяжий суп. Джон, Джими, приглашаю!

Тебя волнует то, каким тебя запомнят? Более толстым, менее толстым, с длинными волосами или с лысой головой?

У меня нет сентиментальных идей на этот счет. Я готов остаток жизни играть в клубах, если это будет единственным способом исполнять музыку, в которую я верю. Не забывай, я был на самой верхушке. У меня были великолепные моменты и я падал на самое дно помойки, но я точно не собираюсь уходить на тот свет с мыслями о том, что же это все было на самом деле. Я сделал хоум-ран в мировой серии. Даже если меня в конечном итоге отправят в младшую лигу, я буду доволен.

И на похоронах, наверняка, исполнят какой-нибудь помпезный марш?

Ну, я не настолько амбициозен. И потом, трудно будет подобрать подходящий. Наверное, более уместно прозвучит одна из моих песен. Чтобы, даже уходя, я мог развлекать публику. Я не знаю, какую песню я бы выбрал... наверное что-нибудь ироничное, как, например, «Today». Вот он лежит в гробу: «today is the greatest day». (Смеется)

The Smashing Pumpkins Концерт группы пройдет 6 августа в московском клубе Stadium Live.

 

      rollingstone.ru