Fall Out Boy перед концертами в России: О чревоугодии и жизни после эмо

Fall Out Boy

Теперь Пит Вентц уже никого не эпатирует своими узкими джинсами. Он больше не подводит глаза, не выпрямляет и не красит волосы. Сегодня это потрепанный жизнью 33-летний разведенный отец. Он неулыбчив и по-прежнему периодически думает, что его никто не любит. Было время — после того как он остался без группы и без жены, — когда будущее казалось ему большой черной ямой, и у него даже не получалось писать про это хорошие песни. «Странное чувство, когда сначала все, к чему ты прикасаешься, обращается в золото, а потом все становится наоборот», — размышляет он.Раньше мой собеседник был «тем самым» Питом Вентцем: басистом, автором текстов и главным красавчиком в группе Fall Out Boy, объектом влюбленности девочек-подростков, пребывающих в экзистенциальной тоске, основоположником моды на белые ремни и косые челки. В своих автобиографических текстах он предвосхитил страсть грядущего поколения изливать душу в смс, маниакально строчить в блоги и отправлять друг другу фотографии интимных частей собственного тела. А потом он вдруг превратился в Фреда Дерста от эмо — всем надоевшего, презираемого, старомодного.  

Дурная слава Вентца отвлекала внимание от Патрика Стампа, талантливого, но слегка неуклюжего вокалиста и композитора группы, и не давала многим осознать, что Fall Out Boyвообще-то довольно крутые музыканты: остроумные, созданные для сцены и хит-парадов — во времена, когда гитарные группы, как казалось, боялись хитов. «Никогда не пойму, почему все его так ненавидели», — говорит Стамп.  

Этим вечером Пит Вентц сидит на втором этаже своего уютного двухэтажного дома в Лос-Анжелесе и читает четырехлетнему сыну Бронксу сказку на ночь, пребывая при этом в некотором оцепенении. Fall Out Boy взяли «тайм-аут» почти четыре года назад. Жанр эмо умер, их третий альбом, выпущенный мейджор-лейблом, плохо продавался, рабочие отношения испортились. Однако на сегодняшний день у воссоединившейся группы есть забравшийся на первую строку чарта альбом (с нахальным названием «Save Rock And Roll»), платиновый сингл («My Songs Know What You Did In The Dark» с отсылками к хип-хопу и глэм-металу) и полностью распроданный тур.  

И на сейчас Вентц, судя по всему, не станет зазнаваться. Вчера он узнал, что альбом группы возглавил чарт, и ему пришлось отвлечь сына от игры в «Mega Man», чтобы поскорей поделиться новостью: «Папин альбом занял первое место!». Бронкс поднял глаза от своего iPod Touch и спросил: «Пап, а что такое альбом?».

Пусть на дошкольную аудиторию Fall Out Boy рассчитывать не приходится, однако группа из эпохи LiveJournal могла только мечтать о таком успешном втором пришествии во времена Tumblr — и теперь музыканты работают в более демократичном и здоровом режиме. Стамп — худой и уверенный в себе — наконец стал настоящим фронтменом. Теперь они с Вентцем сочиняют песни вместе с гитаристом Джо Троманом, раньше остававшимся на периферии. «Понятно, что мы уже другая группа», — говорит Троман. Он был согласен вернуться только при условии, что будет играть более важную роль в работе над материалом. Джо можно понять, учитывая тот факт, что он приобрел уважение поклонников хард-рока, играя в составеThe Damned Things вместе с барабанщиком Fall Out Boy Эндрю Херли и Скоттом Иэном изAnthrax.  

«Есть чувство, что все начинается с чистого листа, — добавляет Херли. — Как будто уже нет того багажа за плечами. Только, может быть, мы стали немножко более спокойными».  

Пока Пит Вентц укладывает сына спать, его девушка Миган Кэмпер — они вместе уже два года — потягивает вино на первом этаже. На ней худи с обложкой «Appetite For Destruction» и вязаная шапка. Миган — модель, ей двадцать четыре, и она похожа на более симпатичную сестру Меган Фокс. Она испытывает куда больше энтузиазма по поводу возвращения Fall Out Boy, чем Бронкс, но особенно она рада, что воссоединение больше не приходится скрывать.  

Мы с Вентцем идем на террасу мимо глициний. Где-то журчит водопадик. Сквозь стеклянную дверь видна гостиная: кремовый диван (на нем свернулась калачиком Кэмпер), над ним большая черно-белая фотография Sex Pistols. На Вентце толстовка с капюшоном Givenchy (утащил с фотосессии), черные джинсы и разноцветные кроссовки. Раньше у Вентца был дом в Беверли-Хиллз, больше и шикарней этого: поначалу он оставался там и после разрыва с Эшли Симпсон, мамой Бронкса, но в какой-то момент понял, что не хочет жить в доме, «где надо каждый день давать диджей-сеты, чтобы его оплачивать». В общем-то, все раньше было масштабнее. Вентц лелеял разного рода фантастические идеи: виноградник, магазин капкейков, собственная линия производства текилы. «Ты думаешь, это никогда не кончится, — говорит Пит, — а потом оно берет и кончается, и это самое тяжелое».  

На пике славы Fall Out Boy Вентц сидел на таблетках (в основном на ксанаксе и клонопине). Ему удалось почти слезть с них в 2008 году, когда родился Бронкс. Но когда группа прекратила существование, он снова подсел. «Я думаю, это была и физическая, и психологическая зависимость, — размышляет Пит. — Сначала началась бессонница и боязнь полетов, ну а потом как-то все закрутилось».  

Они с Симпсон расстались вскоре после распада группы, и этот двойной удар было почти невозможно вынести. «Я чувствовал себя неудачником, — вспоминает музыкант. — Я был одним из Fall Out Boy, а в итоге превратился в парня, который целый день зависает в барах. Казалось, я никогда не выкарабкаюсь».  

Пит неохотно говорит о бывшей жене, а если упоминает о ней в песнях («You and me are the difference between real love and the love on TV»), то его уколы не такие острые, как те, что доставались другим его бывшим девушкам. «Это очень злая песня, — говорит Стамп, — но Пит научился быть джентльменом в выражении эмоций, и теперь его злость похожа на негодование Майкла Кейна».  

После развода Вентц начал снова ходить к психоаналитикам и перестал им врать. И в один прекрасный, хотя и не вполне уловимый момент он просто-напросто вырос. Необходимость ухаживать за маленьким ребенком была здесь очень кстати. «Ты просыпаешься утром, и ты должен выкладываться по полной здесь и сейчас. Это совсем не то же самое, что собрать мозги в кучку, чтобы дать интервью на радио. Это было очень благотворно для моей души», — говорит Пит.  

Музыкант любит говорить о себе как о Зигги Стардасте: «Мое имя и бренд отравляли меня. Все это стало просто смешно. Я хотел все время быть на сцене, как будто я комик». Однако Вентцу явно надоело извиняться за то, что он Вентц. Его, кажется, задело, когда я прямо спросил, не кажется ли ему, что в какой-то момент он стал вести себя как отморозок. «Не думаю, что я отморозок, — отвечает Пит. — Но какая-то часть меня говорила: мы это сделаем, и пусть все катится к чертям, пусть все меня ненавидят». Почти одиннадцать вечера, Вентц зевает: через восемь часов ему надо будет встать, чтобы покормить сына завтраком.  

Как и многие другие составляющие жизни Патрика Стампа в последние годы, его дом не вполне ему подходит. Это стильная, ультрасовременная стеклянная коробка на краю скалы, с панорамным видом на город, расположенная в пугающей близости от надписи «Hollywood». Иногда на участок приходят ядовитые скорпионы. Патрик и Элиза — они поженились семь месяцев назад — думают переехать: «Нас с Э не очень привлекают всякие страсти. Мы давно думаем пожить в каком-нибудь более нормальном месте», — говорит музыкант. 

Над концертным роялем в гостиной висит кадр из фотосессии для обложки альбома Тома Уэйтса «Small Change». У стены — предмет зависти любителей восьмидесятых, постер видеоигры «Охотники за привидениями» с автографами актеров из оригинального фильма («Билл Мюррей, ясное дело, аж продырявил бумагу»). Этот постер — подарок Вентца на день рожденья. «Видите, какой Пит заботливый», — подмечает Стамп.  

На заднем дворе дома оборудована небольшая студия. Там Патрик записал с помощью программы «GarageBand» демо для многих песен альбома «Save Rock And Roll» и подготовил несколько мастер-треков для своего сольного диска «Soul Punk» (2011). В углу, рядом с раздолбанной ударной установкой, стоят десять больших коробок с комиксами. В одной из их видно изображение Росомахи — это собранная Стампом коллекция выпусков «Людей Икс».  

Патрик сидит поджав ноги на черном кожаном диване. На музыканте синяя джинсовая рубашка с рукавами, закатанными на манер юных бунтарей пятидесятых, черные джинсы и остроносые ботинки. Он по-прежнему теребит волосы — раньше они были скрыты под шапкой, а теперь спадают на лоб, как у Конана О'Брайена.  

Когда Fall Out Boy прервали свою деятельность, Патрик весил больше, чем когда-либо, и чувствовал, что загнан в угол. Он хотел, чтобы его признали как композитора, но хвалы ему возносили исключительно как певцу. «Хороший голос — это иногда как красивая грудь для девушки, — говорит музыкант. — Ты актриса и пытаешься играть Шекспира, а все думают только о твоих буферах».  Стамп ненавидел свою музыкальную тусовку. «Я никогда не хотел оказаться в эмо-группе, — вспоминает он, — но почему-то оказался членом одной из главных эмо-групп, и долгое время я ненавидел ее больше всех».  

Однажды Вентц сказал Патрику: «Твой порок — чревоугодие». «Неумеренность правда была мне свойственна, — признается он. — Я как-то все делал слишком: пил слишком много, ел слишком много, покупал слишком много. Мне просто было не очень уютно с самим собой».  

Когда группа распалась, Стамп вернулся в отличную форму: сидел на диете, употреблял меньше алкоголя и много занимался в спортзале. Его не раз спрашивали, что случилось с первым вокалистом Fall Out Boy. «Всем казалось, что на мое место пришел кто-то другой, — говорит он, округляя глаза под очками. — А я все повторял: нет, это все тот же я».  

«Soul Punk» задумывался как камерный проект, возможность продемонстрировать умения Стампа в жанре r'n'b, но затем он вдруг осознал, что Fall Out Boy могут и правда развалиться, и ответственность резко возросла. «Мой маленький арт-проект теперь должен был превратиться в работу, а потом оказалось, что как работа он никуда не годится» — рассказывает он. Быстро теряя деньги, Патрик написал депрессивный пост с размышлениями, что же делать дальше, когда тебе двадцать семь лет, а самые большие успехи в твоей жизни уже позади.  

Через неделю ему позвонил старый друг. «Я знаю, что тебе нужно, — сказал ему Вентц. — Тебе нужна твоя группа!» (Басисту, правда, пришлось сначала справиться со страхами. «Это как когда ты расстаешься с девушкой, — говорит Вентц, — и вот настал момент, когда вы уже можете быть друзьями, и она такая: клево, давай поцелуемся разочек».)  

Участники Fall Out Boy снова собрались в лос-анджелесской студии вместе с новым продюсером Бутчем Уокером, полные решимости пересоздать свой звук с нуля. «Первую пару недель мне казалось, что мы так ничего и не запишем», — говорит Уокер, придумавший хук для песни «MySongs». «Срыв следовал за срывом. Им нужно было снова вспомнить, как попадать в ритм и как ценить друг друга, — продолжает он. — И плюс мне самому нужно было выяснить, как заставить Патрика уважать меня, потому что он довольно упертый сукин сын».  

В конце концов они, как выражается Троман, «изобрели группу заново»: меньше мощных гитарных аккордов, больше барабанных лупов. «Мы начали с нуля, — объясняет Стамп. — Типа: о, кажется, мы новая группа. Но нам не было страшно, потому что нам нечего было терять».  

Повторный успех оказался слаще и здоровее первого. «Пауза помогла всем понять, кто мы такие, — говорит Херли. — Особенно это было полезно для Джо и Патрика, совсем еще молодых. И новый Пит в сто раз лучше старого».  

«Приятно испытывать гордость, когда тебя спрашивают, в какой ты группе, — говорит Троман. — Раньше я говорил себе: Э-э-э, ну, я как бы играю в Fall Out Boy».  

И впервые за время существование группы Стамп знает, что он на своем месте. «Когда ты полностью доволен собой, все по-другому, — говорит он, сидя в своем доме на холме. — Я снова переживаю 2005 год, но на этот раз мне все нравится».

Fall Out Boy Концерты группы пройдут 30 июля в Санкт-Петербурге и 31 июля в Москве.

  rollingstone.ru