Первый после Бога
Вчерашняя дневная встреча с новостной лентой, по обыкновению, утопавшей в серости обыденных вещей и предвкушаемых событий, просто не должна была обернуться местом, превращающим этот день в один из самых мрачных и запоминающихся дней моей жизни. Не должна была перевернуть всю чувственную панораму в формат буддистской композиции "отрешенности от неистинного". Фергюсон уходит: что еще это может быть, как не чья-та насмешка, сплетня, праздный пересуд каких-то трепливых сволочей? Первый после Бога может уйти только после Бога. О другом хочется говорить, другое хочется слышать и видеть – только в контексте вздора, вранья, кощунственного розыгрыша. А, следовательно, зла, от которого ограждаешь себя естественными психологическими механизмами отрицания. "Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него".
Последние дни наполнялись возмущениями от появления в английской прессе странных заголовков о Мойесе, казавшихся настолько неуместными, несвоевременными, что нелепость была единственным ракурсом их восприятия. Кто-то топчется на казенной, по-прежнему зеленой лужайке, выписывает человеку билет на рейс, которым он не летит. Зачем говорить о Мойесе сейчас, именно в это время, когда взят двадцатый титул и прокладывается курс для очередного покорения главной европейской вершины под знаменами короля? Король жив, король бодрствует, король не сдвинется с места. Во всяком случае, пока не увидит свои инициалы над четвертым кубком ЛЧ. До вчера это воспринималось аксиомой.И вот порог разрушения стереотипов преодолен, мы пересекли его настолько неожиданным способом, что оказавшись на той стороне, чувствуется, будто оставили позади себя все богатства и всю спасительную защиту, сумев пронести лишь голые бренные тела и привкус горечи.
Оставшись верным самому себе, Ферги сохранил привычку, по-гроссмейстерски мыслить на десять ходов, как в пространстве футбольного поля, так и вне его, но по мере времени становилось все больше заметно, что болельщики, работники структуры клуба и даже люди, знавшие его близко, не могли до конца привыкнуть к редкой непредсказуемости этого мышления. Фергюсон приближался к порогу Юнайтед, когда такую фигуру, как он, мало кто ждал и еще задолго до того, как осуществился его переход, он уже был неплохо осведомлен о происходящем на будущем месте его работы. Имея тогда хороших информаторов, вроде бывшего игрока его Абердина, Гордона Страчана, и почти готовый план действий на ближайшее время, он влился в клубную структуру, пройдясь катком по свалке проблем в инфраструктуре и "человеческом факторе".
Просчеты в закладывании фундамента, в конце 80-х, держали Фергюсона на волоске, готовом оборваться при очередной серьезной неудаче - однако, шотландец выдержал давление руководства, выправляя ситуацию сериями нетривиального реформаторства, миновав опасный для себя рубеж. Эксперименты с составом в 90-93 гг. получились удачными во многом благодаря плодам системы скаутов, прозорливо обновленной годами ранее, по его инициативе. Вполне возможно, новая молодая поросль не стала бы именно тем, кем она стала в итоге, если бы к середине 90-х не были бы сделаны столь удачные точечные усиления, скрепившие самые проблематичные узлы состава. Отобрать лучшего игрока у лучшей команды прошедшего сезона было дерзким поступком – Кантона без Лидса держался на плаву гораздо легче, чем Лидс без Кантона. Не менее дерзко, было увести Кина из под носа у Блэкберна за сутки до подписания им контракта с "бродягами", одновременно, побив британский трансферный рекорд. Триумфальное европейское шествие конца 90-х сменялось неровностями 2001-02 гг., когда Фергюсон на полном серьезе мог поставить точку в своей манчестерской карьере, но вместо этого поставил подпись под новым трехлетним контрактом и в следующем же году вернул чемпионский кубок в Манчестер. Громом среди ясного неба для всех было, что после ухода Бэкхема и Верона, вместо логического мероприятия – приобретения равноценных замен, из осклизлых нор Франции, Португалии и Бразилии будут внезапно вытащены никому не известные Бельон, Джемба-Джемба, Роналду и Клеберсон. Тот сезон Юнайтед закончили на третьей строчке с десятью поражениями, тот сезон стал предзнаменованием предстоящей трехлетней безчемпионской засухи. Но одному из той пижонно-позерной сырой четверки все же было суждено стать главным механизмом смерти старого Юнайтед и рождения нового.
Решения, которые принимал шотландец, независимо от выбранного направления, точно в заколдованном лабиринте, всегда приводили к нужному месту. Вся карьера Фергюсона состоит из спутанных клубков рационального и иррационального, дьявольского везения и холодной закономерности. В этом его особый шарм, в этом его гениальность, в этом весь он. На протяжении десятилетий он добивался нашей веры в его самые лучшие качества и вчерашнее решение об уходе, заставшее врасплох всю футбольную общественность – повод отдать дань и поверить в него еще раз. На протяжении десятилетий он не оставлял нам возможности просчитать его замысел и разувериться в нем. Невозможно поймать Бога за бороду, и вдвойне невозможно поймать первого после него, кто бороды не носит.
Составленная им формула успеха будет освещать его имя на все исторические футбольные времена и послужит маяком не только его преемнику, но и всем, кто пожелает последовать его примеру.
Но это никогда не изменит главного.
Юнайтед=Фергюсон, Фергюсон=Юнайтед.
