15 мин.

Дикань: «Болельщики – это наша большая семья»

816

Во 2-й части интервью, капитан "Спартака" рассказал в том числе о том, как относится к перспективе оказаться легионером.

Первая часть интервью

"ПОСЛЕ "ДИНАМО" МОГЛИ БЫ ХОТЬ НА ЧАС СОБРАТЬСЯ ВСЕ ВМЕСТЕ"

— После разгрома от "Динамо" начались разговоры, что команда "плавила" Унаи Эмери. Насколько вам как капитану неприятно было слышать такое?

— Неприятно, конечно. Тем более что все люди, кто звонил, об этом спрашивали. Даже мой брат. Никто в команде до сих пор не понимает, как такое могло произойти. Наверное, просто был не наш день.

— А насколько неприятно другое – лично вы как капитан созвали всю команду после той игры в ресторан обсудить случившееся, а приехали только россияне и Марек Сухи?

— Да, из легионеров, по-моему, был один Марек. У всех нашлись причины. У Кима Чельстрёма жена прилетала, и ему нужно было ехать срочно её встречать в аэропорт, тем более что только пришёл в команду. У кого-то дети болели. Всё бывает, всё понять можно.

Но на тот момент я считал, что это самое важное. Нужно было собраться и поговорить. Все семьи живут футболом. И за счёт футбола. Можно было, считаю, выкроить хотя бы час для разговора. Не на дискотеку, в конце концов, поехали, а просто сели поужинать.

— Люди поняли, что были не правы?

— Думаю, да. После этого не собирались. Но – тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить – сейчас атмосфера и отношение к делу сильно изменились.

— Тут дело в возвращении Карпина или ещё в чём-то?

— Изменились-то после того, как Карпин пришёл… Люди-то практически те же остались.

— Изменился ли Карпин в чём-то по сравнению с тем, каким был раньше?

— Политика по отношению к игрокам у него такая же, и это правильно. У каждого своя линия, и её нужно гнуть. А поправки в тренировочном процессе – да, сделал. Акцент идёт на работу с проблемными местами.

— Обороной?

— Естественно. Достаточно заглянуть в таблицу и увидеть наш показатель в графе "пропущенные мячи", чтобы всё понять. Валерий Георгиевич посмотрел полгода со стороны, сделал свои выводы.

— А в чём его, как вы выразились, политика по отношению к игрокам?

— В том, что отношение к футболу должно быть добросовестным. Если ты выходишь работать, выброси из головы всё остальное. Есть время для работы, есть – для отдыха, и не нужно их путать.

— Есть ощущение, что он не взвинчен сейчас.

— Думаю, дело в том, что команда хорошо работает. Поэтому поводов для взвинченности нет.

— По ассоциации вспомнил, как однажды вы рассказывали, что на рыбалке поймали 4,5-килограммового карпа. Главному тренеру об этом рассказывали?

– (Смеётся.) Нет. Думаю, он читал. Георгич всё читает. Любому тренеру нужно знать, о чём думают и говорят его игроки. И, мне кажется, он все более или менее подробные интервью наших футболистов просматривает.

"ЧТО-ТО В ЭТОМ ГОДУ БИЛЛ ПОКУШАЛ В ОТПУСКЕ..."

В этот момент доктор Михаил Вартапетов передал Диканю какой-то конверт. — А вот и "общак", о котором мы с вами говорили (в первой части беседы. – Прим. "Чемпионат.com"), — объяснил капитан.

— Это за что?

— "Весовые". За лишний вес. "Попадают" люди. Но потом делают выводы, после чего долгое время держат вес в норме. У нас и за опоздание на завтрак, обед или ужин минута дорого стоит…

— На этом сборе рекордсмен по "весовым" – Билялетдинов?

— Да, что-то в этом году он покушал в отпуске (улыбается). Тяжело ему было сбросить. Но делались скидки, не каждый день его штрафовали. А только сбросил – сразу забил (в ворота "Аль-Дафра". — Прим. "Чемпионат.com"), о чём сразу после игры сказал.

— Ещё – у Кариоки?

— Немножко совсем.

— На что "общак" идёт, кстати?

— Возможно, совместный ужин. Возможно, праздники – например, 8 марта. У нас достаточно женщин работает на базе – горничные, повара…

— Очевидно, что более надёжного и серьёзного хранителя общекомандных денег найти невозможно. Мне рассказывали в команде, что братья Комбаровы резко повзрослели именно в результате того, что начали плотно общаться с вами.

— Да, мы общаемся, и много. Специально ни на кого не воздействую – может, просто с их стороны такое отношение уважительное, как к старшему товарищу. Думаю, они просто повзрослели здесь, в "Спартаке". Мы с ними пришли в команду почти в одно время – с разницей где-то в неделю. Может, как новички и сошлись.

— А как сложилась ваша дружба, причём семьями, с Артёмом Ребровым? Всё-таки два вратаря, конкурента на одно место.

— Да просто не думаем об этом, общаемся как люди! А семьи особенно сошлись в Болгарии. Полетели туда на три дня от клуба, была реклама компании "Гербалайф" — одного из его спонсоров. Летали Михаил Гургенович (Вартапетов, врач "Спартака". — Прим. "Чемпионат.com"), и мы с Тёмой. Разрешили взять жён. Там и начали общаться больше. Потом в театр вместе сходили, на день рождения к ребёнку Реброва съездили…

— Замечаю, что и вы, и Ребров после матчей в Лужниках всегда с инвалидами – болельщиками "Спартака" общаетесь.

— Болельщики-инвалиды находятся прямо у поля. Наверное, грех не подойти к человеку в коляске, который из-за тебя и твоих партнёров приезжает на стадион, переживает и болеет за команду. Это не так тяжело, как ему добраться до арены, — просто подойти и пожать руку, обменяться несколькими фразами. Какое-то внимание уделить можно и нужно всегда.

"НА КЕРЖАКОВА – НИКАКИХ ОБИД"

— Никогда не жалели о том, что решили стать вратарём?

— Иногда жалел, конечно. Порой в тренировочном процессе становилось настолько тяжело, что задумывался: "Зачем вообще футбол этот нужен?" Такое бывало, когда работали с тренером вратарей Сергеем Краковским. Там такие упражнения бывали…

— В детстве, вы упоминали, и на асфальт на тренировках прыгать приходилось?

— Тренировки проходили в интернате, заниматься было негде. Вот и играли на асфальтовой площадке пять на пять. Приходилось…

— А когда в столкновении с Александром Кержаковым получили перелом челюсти и лицевой кости – не пожалели об избранной профессии?

— Нет. В футболе больно бывает всем. Иногда надо чуть-чуть потерпеть.

— Но там-то пришлось не чуть-чуть. Боль была адская?

— Не скажу, что адская. После удара потемнело в глазах, и гул в ушах сильный был. Но понимал, что игра продолжается и надо вставать…

— Не осознавали тяжести травмы?

— Нет, конечно. Думал, синяк будет – и всё. Попросил только доктора проверить, нет ли сотрясения.

— Так оно же было?

— Совсем лёгкое. Там гораздо больше сломано оказалось. А это удалось определить, только когда приехали на МРТ. Домой приехал, меня начало знобить. Померили температуру – высокая. Почему и забили тревогу. Позвонили доктору, он прислал "Скорую" — и на МРТ. Там поняли, что серьёзного ничего нет. Кроме переломов. И сразу в больницу на Иваньковское шоссе.

— "Ничего серьёзного" — это по сравнению с Хабаровском, когда у вас был ушиб головного мозга и восьмидневная амнезия?

— Да. Там после удара мяч попал в лицо, я сделал резкое движение головой назад – и, видимо, где-то что-то передавило. Какой-то нерв, отвечающий за память.

— Можете всё-таки разъяснить – Кержаков звонил вам, писал или приезжал в больницу? Версии слышал все три.

— Сначала он прислал два смс – одно после травмы, другое на следующий день в больницу. А в ноябре, когда игра с "Зенитом" была, подошёл, спросил, как я себя чувствую. Ответил: "Видишь – хорошо, немцы сделали лицо даже лучше, чем было раньше" (улыбается). Постояли, пошутили.

— То есть с вашей стороны вообще никаких обид?

— Никаких. Обычное игровое столкновение.

— А не осуждаете Кержакова за то, что после такого столкновения через несколько минут пошёл бить в ваши ворота пенальти?

— А почему должен осуждать? Он всегда у "Зенита" 11-метровые исполняет. Он же ничего серьёзного не сделал. Я был на поле, и он не мог понимать, какие у меня переломы. Если уж я сам этого не понимал…

— Клеймёнов рассказывал, что на сборах после этой травмы с трудом заставил вас маску снять.

— Его мнение стало одной из причин, почему я решил это сделать. Но всё равно пришёл к этому сам. Во-первых, она очень мешала. Пообщался с тренерами, с тем же Семёнычем (Клеймёновым. – Прим. "Чемпионат.com") – и приняли решение. Единственным человеком, который был сильно против, была Наташа.

— А готовность без раздумий бросаться в ноги соперникам когда вернулась?

— Если успеваешь думать, не опасно ли прыгать в ноги, — нет смысла в воротах стоять. Хотя в первое время страховался. Даже помню момент в официальной игре. Почувствовал, как у меня рука машинально поднялась – подстраховать лицо.

— Когда психологически всё окончательно прошло?

— Да, может, ещё до конца и не прошло до сих пор. Не знаю, честно. Но работаю, как и раньше.

— Вообще, в этой истории просматривается большая драма. В своё время вы решили играть за сборную Украины, усложнив себе в будущем трудоустройство в России. Решили, чтобы попасть на домашний Евро-2012. А потом вот таким жестоким образом мимо него "проехали"...

– Многие не попали на Евро – разве только я? Жизнь такая. Надо воспринимать её такой, какая она есть.

— Но внутренняя боль, обида сильные были?

— Сначала да. А потом просто переживал за сборную, за своих товарищей. Евро смотрел на сборах со "Спартаком".

— То есть даже побывать на турнире, в том числе и в родном Харькове, не смогли?

— Нет.

"СЛУЧАЙ С ШИРОКОВЫМ НАШИМ БОЛЕЛЬЩИКАМ СТОИТ ВЗЯТЬ НА ЗАМЕТКУ"

— В прошлом году вам "Комсомольская правда" и "Советский спорт" вручили смокинг "Джентльмена года". Насколько вам важна репутация, которая в этом призе заключена?

— Не думаю, что дело тут в репутации.

— Не было бы репутации – не было бы и приза.

— Может быть. Но большей частью, думаю, на это повлияла та травма. Хотя действительно стараюсь вести себя по-человечески по отношению ко всем – партнёрам, тренерам, соперникам, судьям. Да и вообще к людям. Родители таким воспитали.

— В реакции на травму ваше джентльменство тоже проявилось. В том хотя бы, что не стали обвинять Кержакова в злонамеренности и простили его. Это тоже сказалось?

— Наверное.

— А вот фанатам "Спартака" джентльменства зачастую не хватает. Порой это отражается даже на результате – как в случае с Романом Широковым, которого ультрас своей "Багама-мамой" завели, и он забил вам красивейший мяч.

— Большую толпу трудно остановить – она будет делать то, что хочет… Но случай с Широковым нашим болельщикам надо взять на заметку.

— Хотите их призвать к тому, чтобы они в плане лексики себя хоть как-то сдерживали?

— Там есть кому призывать. Есть лидеры, к которым они прислушиваются.

— К капитану любимой команды, надеюсь, тоже прислушаются?

— Мы – только за поддержку. Болельщики – это наша большая семья.

— Но зачем не поддерживать своих, а "поливать" других?

— Ну, это не только же наши делают. Вообще в моду вошло.

— А как бы вы, как "Джентльмен года", повели себя на месте Игоря Нетто в 1962 году? Признались бы судье, что гол своей команды забит не по правилам? Или если бы соперник забил честный гол, его не засчитали, — и всё зависело бы от вашего слова?

— Тяжёлый вопрос. Смотря какой результат был бы (улыбается). Если бы при счёте 5:0 – можно было бы признаться… Всё-таки в футболе все мы пытаемся друг друга ещё и обхитрить. Сделать что-то такое, чего бы со стороны было не видно. Добиться счёта на табло не только техникой, красивыми ударами, но и хитростью. Тренеры – тактической, игроки – какой придётся…

— А вы могли кому-нибудь, допустим, под ребро дать, если судья не видит?

— И ущипнуть, и наступить – в футболе, поверьте, всякое бывает. И со всеми. Все к этому привыкли, никто на такое даже не обращает внимания. И мы, вратари, не обращаем, когда те, кто помощнее, на угловых толкаются, придерживают. А ведь если человека толкнуть в воздухе, в полёте, он может перевернуться в любую сторону.

— Можете подтвердить или опровергнуть слова вашей жены Наташи в интервью после "Джентльмена года": "Андрей у нас не пьёт"?

— Обманывает (улыбается). Могу себе позволить, почему нет? Есть, конечно, такие футболисты, которые вообще не употребляют. Просто нужно знать время и количество.

"ХОТЬ ЧЕМ-ТО ЗАПОМНИЛСЯ ЛЕОНИДУ АРНОЛЬДОВИЧУ!"

— Переходя из "Терека" в "Спартак", представляли, что у вас такой потенциал, какой вы показали в игре Лиги чемпионов в Марселе? Что вы способны вытащить вообще любой мяч?

— Там ещё здорово удача помогла. Такие мячи не влетали, что сам не понимаю, как это возможно. Парень, вышедший на замену, пробил – мяч ударился о внутреннюю часть штанги, и я понимаю: деваться ему больше некуда. Гол. Но мяч берёт, облетает ворота и прокатывается мимо второй штанги за пределы поля. В тот момент я уже понял, что мне не забьют стопроцентно. Хотя до конца оставалось ещё минут 10.

— Карпин поставил вам за ту игру 11 баллов по десятибалльной шкале. Что за ощущения, когда у вратаря выдаётся такой день? Как такое вообще возможно?

— Даже не знаю. За счёт чего этот кураж берётся… Наверное, от… большого волнения. Всё равно ведь волновался, что тут скрывать. Первая игра в Лиге чемпионов, полный "Велодром". Когда команда выходила – такие чувства были… Боялся, как бы сейчас в раздевалку не вернуться (смеётся). Но когда игра начинается – уже ничего не помнишь, никого не слышишь. Просто выполняешь свою работу – как можешь. Иногда получается, иногда – нет.

— То есть до начала игры предчувствия триумфа не было?

— Нет, конечно. И никогда такого не бывает. Не знаю, может, кто-то и способен заранее сказать, что сегодня на кураже сыграет. Но думаю, что вряд ли.

— Леонид Федун, говорят, зашёл после той игры в раздевалку и обнял вас?

— Нет, сначала он спросил: "Где наш вратарь?" Я же только пришёл в "Спартак" — и он меня, наверное, ещё в лицо толком не знал. Показали — он подошёл ко мне, обнял, молодцом назвал.

— Редчайший случай – ведь владелец "Спартака" предпочитает с футболистами особо не общаться.

— Ну да. Ну хотя бы чем-то запомнился Леониду Арнольдовичу (улыбается).

— А не хотите запомниться Леониду Арнольдовичу пробитием пенальти, каких вы в одном Хабаровске, в первом российском дивизионе, забили девять? Вас ведь тогда и называли – "хабаровский Чилаверт".

— Нет. Большим желанием не горю. И на тренировках на спор ни с кем не бью. А заголовок такой, про Чилаверта, помню. Наверное, людям действительно на это интересно смотреть было…

— Минувшей осенью вы сыграли два матча против "Барселоны". И в первой, на "Камп Ноу", "Спартак" ещё за 20 минут до финального свистка вёл в счёте. В тот момент думали – реально выиграть?

— Реально, конечно. Но потом они добавили оборотов, забили два – и "сели" в оборону. И стало понятно, что они могут позволить себе расслабиться, а сопернику дать поиграть. Однако в нужный момент – включаются. Тем не менее нужно выходить против них и играть, ничего не боясь и не смотря снизу вверх. Если трястись перед тем же Месси – ничего не будет получаться. И в очень удачный день можно их "поймать". Удалось же это "Селтику"!

— А Месси вблизи – это действительно заоблачный уровень?

— Мы его разбирали на теории перед матчами. Он ведь почти весь матч ходит по полю. Взорвётся на две-три минуты, сделает момент, забьёт гол – и всё, следующие 10 минут человека на поле нет. Но потрясающе чувствует и знает, где и когда ему нужно быть. Как себя ведёт? Не знаю даже. Больше следил за мячом, чем за Месси.

— Чего все-таки не хватило, чтобы дотерпеть?

— 10 минут (улыбается)

— В Москве он забил, наверное, самый корявый гол в своей жизни – с двумя отскоками от лужниковской синтетики.

— На то он и Месси, чтобы забивать даже такие голы.

— Перед матчами, читал, включаете для настроя Григория Лепса?

— Не всегда. Могу и другую музыку слушать, а могу и ничего. У нас достаточно музыки играет в раздевалке. Мы в основном слушаем то, что Ари ставит на своём айфоне. Если ставит кто-то другой – он выключит и своё поставит.

— Вы уже смирились?

— Мне перед игрой это всё как-то по барабану. Рядом с душевой есть помещение, где можно спокойно размяться, никому не мешая, никого не задевая ногами. Каждый готовится по-своему.

— То, что все три вратаря в "Спартаке" очень рослые, тенденция? Таких и подыскивают?

— Коля Заболотный, который сейчас в аренде, — небольшой. А высокого Сашу Беленова продали. И я рад за Сашу, что в "Кубани" у него пошло. Мы тоже хорошо контактировали, тоже с жёнами успели пообщаться… В общем, не думаю, что во всех этих моментах с ростом есть какая-то закономерность. Просто вратари должны быть "фактурными".

"СТАРИК" ДИКАНЬ ЕЩЁ ПОБЬЁТСЯ!"

— Все уже воспринимают "Спартак" как вашу родную команду, хоть вы и пришли в неё в 33. А как получилось, что вы так и не попали в клуб своего родного Харькова – "Металлист"? Неужто не разглядели?

— Да не знаю даже. Хотя вот в сборную Украины меня как раз Мирон Богданович (Маркевич, главный тренер "Металлиста". — Прим. "Чемпионат.com") пригласил.

— И напоследок – болезненная тема, которую не поднять, однако, не имею права. Летом вы станете легионером. Учитывая клубную политику, каким видите дальнейшее развитие событий?

– Во-первых, ждём решения РФС. Оно уже неоднократно откладывалось. Вопрос решается уже, по-моему, четвертый год – и никак не примется. Если же это произойдёт – будем исходить из ситуации. Разговаривать, что-то решать.

— Но с учётом того, что россиян в "Спартаке" прибавляется и они играют в команде всё более важную роль, — может, и не будет позиция клуба по вратарскому вопросу столь жёсткой?

— Это всё будет зависеть от политики и желания клуба.

— Цитату Дмитрия Попова о том, что вратарь – в "Спартаке" позиция однозначно "паспортная", видели?

— Да, прочитал.

— Спортивный директор говорил о бесконечной благодарности вам и как голкиперу, и как человеку. А потом...

— Вы по поводу его слова "Но..." (указывает, заметив, на это слово в моём блокноте. – Прим. "Чемпионат.com")?

— Да.

— Его слова понятны. То же было до того, например, у Плетикосы. Но, в конечном счёте, всё будет зависеть от меня, от моей игры. Вопрос болезненный, конечно. Но болезни лечатся.

— Ваш любимый фильм – "В бой идут одни старики". "Старик" Дикань ещё побьётся?

— Побьётся, конечно!

Игорь Рабинер

logoАндрей Дикань
logoСпартак
logoЛеонид Федун
logoВалерий Карпин