Письмо. Часть первая
Привет, Андрей. Ты знаешь, в последнее время меня все чаще не покидает ощущение, что с последнего разговора между нами мы стали еще ближе. Я, наверное, дура, что пишу тебе это, но не могу сдержать эмоций. Мне надо поделиться с кем-то, личный дневник уже не помогает, а поговорить с родными и близкими я не могу – они заняты своей личной жизнью и работой, причем одновременно. Я иногда не понимаю, где у них кончается личная жизнь, и начинается работа, хотя все это происходит на моих глазах.
Ты спрашивал в последнем письме, как у меня складывается бизнес. Прямо скажем, посредственно. При предыдущих руководителях, которых я считаю исключительно ворами и алкоголиками, у нашего бизнеса был минимальный спрос. Кому теперь дело, что он был достигнут преступным путем в 2002 и 2004 годах – я об этом могу только намекать, ведь победителей у нас в стране не судят. Я только и могу намекнуть обществу об этом, сказать многозначительно, что я все об этом знаю, но кому до этого дело? Меня даже никто не спросит о том, чего наша компания добилась под моим руководством – это и так понятно.
И ведь хорошо, что не спросили. Я бы не знала, что ответить. Знаешь, как по теории Голдратта – я могу им ответить, что производительность у нас отличная, издержки минимальные, но ведь мы не выполняем цель. Я просто рада, что никто не хочет об этом говорить всерьез.
Конечно, меня спрашивают о том, как так получилось, что мы запрещаем нашим потребителям пользоваться нашими продуктами. Я даже рада, что меня спрашивают об этом. Я могу показать хоть какую-то свою деятельность. Я рассказываю о том, что наш продукт должен реализовываться только добропорядочным гражданам, что он должен реализовываться в соответствии со всеми инструкциями и рекомендациями. Что мы будем запрещать приобретать наш продукт тем, кого мы считаем неправильными потребителями. Более того, тех кто пытается приобрести наш продукт, но сделать это как-то так, как мы не планировали, мы будем задерживать, допрашивать, отбирать у них свой продукт. Даже плевать, что это право у нас в стране якобы дано только четко очерченному кругу органов исполнительной власти – ради того, чтобы показать свою работу, я пойду на нарушение этих дурацких законов – у нас ведь страна такая, где штраф может накладывать только государство, но во всех кафе есть свои штраф и законы за то, что ты не там покурил, не так кричал и т.п. В конце концов, у нас ведь примерно такой же уровень – мы как ночной клуб, который вводит свои правила, а если кто с ними не согласен – ну пусть попробует с нашей охраной поговорить, или со мной лично.
Но порой я спрашиваю себя – а что я делаю, чтобы количество потребителей увеличилось? Учитывая качество продукта, спрос снижается, тех идиотов, которые наши продукты все еще покупают, мы разгоняем сами. У меня есть четкий план по работе с потребителями. Ты бы половину его прочитал – мало не показалось. Но ведь он не ведет к росту сбыта. Наш потребитель не верит, что если покупать наши продукты сейчас, то скоро они станут лучшими в мире – им надо что-то другое. Я, наверное, не очень понимаю, что. И наверное даже не смогу сказать об этом – если и когда меня спросят.
Но я принципиальна, Андрей. Поверь мне, это сейчас самое важное - я так считаю. 118 наших потребителей задержала полиция, еще около 100 – мы сами. У нас есть четкие принципы, и я не буду от них отступать. Я не хочу, чтобы наши потребители делали что-то без согласия с нами, как бы глупо это не звучало. Слава богу, что пресса не понимает, что это потребители, а не работники клуба – иначе у них бы возникла масса вопрос, почему мы регулируем потребителей, а не работников, ведь снижается именно результативность производства, раз на наш продукт падает спрос! Впрочем, я упреждаю их вопросы – говорю, что когда потребители, разъяренные нашим очередным продуктом, приходят к нам, все ломают, крушат и матерятся, это не только неприятно – нас ведь еще штрафуют различные инстанции. Штрафуют за наших потребителей, Андрей! Ты понимаешь, какой это сильный шаг? Я придумала, как списать издержки производства на потребителя. Если они хотят от нас качественный продукт, но не получают его и потом у нас из-за этого возникают проблемы – зачем менять в лучшую сторону продукт? Можно ведь просто начать репрессии на потребителя, изменить целевую группу. Я рада, что это понимаю только я, честно.
Вот еще момент. Я честно не понимаю, почему агрессия потребителя направлена против меня. Я ведь просто-напросто руководитель! Ну пусть идут и разбираются с мастером цеха и рабочими, я то тут причем? Чего они хотят услышать интересного от меня? Впрочем, я по прежнему провожу встречи с потребителями, когда мне это удобно. Последний раз, когда они хотели поговорить о проблемах, я предложила им прийти на наше производство – у нас как раз появился новый мастер. Они могли бы его встретить ярко, красочно. Это бы стало символом того, что все проблемы – в предыдущих мастерах. Ты знаешь, самое неприятное, что один из них на другом производстве добивается лучших результатов, Андрей. Но я не переживаю – что там результат, что там достижение цели в сравнении с собственными принципами!
В общем, они не пришли. Ну и я за ними бегать не собираюсь.
Я вообще не понимаю. Успешные компании в Европе с огромной историей – почему у них нет такого? Ну, не получилось, ну и что? Там кто-то будет разбираться с руководителем?
Ты представляешь, вот у меня недавно такая ситуация. Маргиналы, которые составляют 60% наших постоянных потребителей, пришли к нам и начали материться на меня. Я даже не знала, что им ответить. А что я могла сказать той женщине с детьми, жене одного из моих сотрудников, которая пришла в этот момент? Она смотрела на них, дети смотрели на них, и мне было стыдно за их поведение.
Конечно, я отчасти сама виновата, что у нас среди потребителей большая часть – это вот такие маргиналы, за которых стыдно перед теми немногими солидными людьми, что приходят к нам. Но я никогда об этом не скажу вслух. Ведь неуспешная компания не может привлечь успешного потребителя низкокачественным продуктом – а это именно наша ситуация. Пока меня радует то, что хоть репортеры меня именно об этом если и спрашивают, то как-то обтекаемо. Последний раз мне очень понравилось, как я ушла в сторону от этой темы. Андрей, как я рада, что в России это считается нормальным, наживаться за счет чьих-то результатов (а ведь надо признать, что у нас не было бы и 10% нынешних потребителей, если бы не те самые продукты, которые эти негодники выпускали до меня), и одновременно поливать всех, кто был до тебя грязью. Я даже решила немного пошутить, слава богу, что этого никто не заметил. О самых значимых успехах клуба я сказала все, что думаю, а перед этим рассказала, какой у нас красивый музей. Ты представляешь, как я была довольна собой, Андрей, это было прелестно.
Тут ведь вот еще проблема какая. Чтобы показывать эффективность управления, я должна показывать вечный профит – это дает людям и тем, кто стоит надо мной уверенность в том, что все идет правильно. Только так я могу сохранить работу. И представляешь, какой шанс выпал. Мне предложили сдавать наше предприятие, время от времени, совсем ненадолго, кое-каким странным людям. Тут понимаешь какая проблема. Эти вот маргиналы, которые покупают наш продукт, они все тупоголовые нацисты, их плохо воспитали родители, они попали в плохую среду, и с ними надо бороться. А уважаемые инвесторы, которые платят нам за аренду – они из мусульманского региона. Вот ты бы что выбрал? Я не могла отказать – это и финансовый вопрос, да и руководство по политическим мотивам посоветовало принять предложение. Ведь ты знаешь, наш бизнес убыточный, мы живем на деньги наших друзей из правительства. Они там успешно заканчивают распиливать одну государственную монополию, ну вот мы и договорились, что чтобы не было подозрений, что мы живем за счет налогоплательщика, они проводят нам финансирование через одну свою дочку. Какая мне разница, как они проводят – главное, чтобы они довольны были, чтобы деньги на производство были. Тут остается маленький вопросик – мы живем на эти деньги, мы увеличиваем производство, а спрос на него падает. Ну в общем, слава богу, что в этом пока никто не решил разобраться досконально. А я… Я, чтобы сохранить работу, буду продолжать сохранять эту систему. Тут важно держать людей в понимании, что только так быть и может. Я с удовольствием сравниваю себя с компаниями из Саранска, Перми, еще одним загибающимся производством из Москвы. Тут важно сделать так, чтобы люди даже не задумывались о том, что наша компания может прогрессировать и уже тем более зарабатывать.
То что мы не прогрессируем – тут мне, конечно, задают вопросы. Я им с удовольствием рассказываю, о том, что можно назвать инфляцией. Вот смотри, к примеру ты год назад заработал миллион, сегодня полтора миллиона. А твой сосед год назад заработал 900.000, а сегодня – 1.400.000. Ну разве ты виноват, что он столько зарабатывает? Это еще хорошо, что вы с соседом работаете в разных отраслях. У нас такое увеличение оборота происходит у всех, и я спокойно отчитываюсь, что мы заработали больше, чем год назад. Хорошо, что никто не обратил внимания, что это некорректный вопрос. Я могу им всегда сказать о нашем обороте. Но дойти до конца в этих разборках я им не позволю. Хотя, знаешь, мне в свое время понравилась присказка про «три почему». Задай три раза вопрос почему – и ты докопаешься до сути вопроса. У нас больше оборот, чем в прошлом году, но результат тот же – почему? Потому что у всех остальных объем тоже больше, и сохраняется паритет – почему? Хорошо, что даже второе «почему» никто еще не задал.
Почему? Да потому что мы не можем при увеличении затраченных средств выдавать больше добавочного продукта. Не получается. Почему? Не знаю. Я – не знаю.
Один журналист пытался зайти к этой проблеме, с несколько другой стороны. Он меня спросил, зачем мы наняли одного работника, по вине которого мы провалили несколько важных сделок. Я ему сказала, что мы его наняли так как другой работник заболел. Вроде, он остался этим удовлетворен.
Я рада.
