Неопубликованное интервью Симоняна: о претензии Пеле, зарубе с Нетто и кенгуру в Мельбурне
Эксклюзивный архив Чернявского.
Я пришел на Спортс’’ в конце 2018-го. В длинном списке идей было и интервью с легендарным Никитой Симоняном. 92-летний Никита Палыч был не просто бодр – он трусцой бежал к центру поля для символического удара по мячу на спартаковском стадионе. Еще меня впечатляли рассказы сотрудников РФС, что Симонян ежедневно приходит на работу к девяти утра. В общем, очень хотелось поговорить о вечной молодости.
Договаривались долго, а весной 2019-го наконец-то согласовали встречу. Правда, только на час, потому что дальше Симонян уезжал на мероприятие.
Я понимал, что часа явно недостаточно, даже думал отказаться. Полночи крутил в голове, как уложить в час множество тем. Решения здесь не было, кроме как начать и напроситься на второй визит. Никита Палыч обещанный час держался стойко и вспоминал мельчайшие детали.
И только убедил меня, что нужно встречаться снова, а лучше – дважды. Но почему-то было неудобно сразу напрягать Никиту Палыча. Понимаете, я видел в нем живого и активного человека, которому есть чем заняться и который после интервью поедет жить эту интересную жизнь дальше.
Взял небольшую паузу, а она в итоге слишком затянулась. Прошли годы. Каждый раз, видя Симоняна, вспоминал нашу встречу. И рефлексировал: ну почему же тогда постеснялся, поленился и ничего не предпринял? Ответа у меня нет.
Вечером в воскресенье случилось грустное событие. Я снова перенесся в тот кабинет Симоняна, где сидел с ним в марте 2019-го. И нашел в ноуте час нашего разговора.
Доспросить о важном я уже не смогу. Но смогу поделиться историями, которые от него тогда услышал. Оставлять их в столе было бы неправильно.
• Сложно ли стать главным тренером «Спартака» в 33 года и руководить недавними партнерами?
• Как совладать с Игорем Нетто, для которого не существовало авторитетов?
• Почему Симоняна вызывали к партийным лидерам после игр «Спартака»?
• Как в 1950-е ездили в Албанию, Норвегию, Австралию и в другие страны?
• Какую претензию к Симоняну хранил Пеле на протяжении 60 лет?
Симонян сказал Старостину: «Я завершаю карьеру». Николай Петрович ответил: «Хорошо, тогда будешь главным тренером «Спартака»
– Я только вернулся из Еревана, где гулял по стадиону «Раздан». Он пустует и даже загнивает, хотя раньше там выступала Пугачева, а «Арарат» играл при 75 тысячах зрителей. Это самый горячий стадион в вашей жизни?
– На концерте Пугачевой не был, а на футбол «Раздан» всегда заполнялся. Публика горячая. Люди отлично поддерживали команду, но не было хулиганства. Файеры-шмайеры – без этого обходилось (в 1973-м Симонян сделал «Арарат» чемпионом СССР и обладателем Кубка – Спортс’’).
И такой ситуации, которая случилась между болельщиками «Спартака» и Глушаковым (тогда только отгремел его конфликт с Каррерой – Спортс’‘), тоже быть не могло. Мне кажется, сейчас вообще не хватает общения между фанатами и клубами. Когда я работал тренером в «Спартаке», а начальником команды был Николай Петрович Старостин, мы с болельщиками встречались. Прямо в «Лужниках». Они садились на центральную трибуну, а мы на беговой дорожке ставили стол и два стула. Шел прямой и открытый диалог.
Мы им все разъясняли, не скрывая вообще ничего. Болельщики спрашивали, почему играл тот, а не этот, почему этого взяли, а того убрали. Больше говорил Старостин, но я тоже участвовал. Думаю, такие разговоры нужны и сейчас. Причем не только с руководством, но и с игроками.
– Какой-то из этих разговоров с болельщиками запомнился?
– Про Анатолия Исаева – он тоже олимпийский чемпион-1956. Мы с ним играли в «Спартаке», потом я его тренировал. У него был спад, болельщики его прямо освистывали. Он даже просил: «Можете не ставить меня в Москве на поле?» И мы шли навстречу, он оставался в запасе.
Потом общались с болельщиками, они говорят: «Исаев не попадает в игру, пятое-десятое». Мы объясняли, что такое бывает, надо поспокойнее, уважительнее. В итоге нашли общий язык.
– В 1959-м вы закончили игровую карьеру, а уже в 1962-м привели «Спартак» к чемпионству. Среди нынешних игроков таких историй почти нет. Почему?
– Я тоже удивляюсь. Может, это исключение из правил. Мне бы сегодня даже не разрешили работать, потому что не было категории. А тогда этих правил не было, тренировать мог любой. Мы учились по ходу, проходили тренерские курсы.
В 1959-м сезон у «Спартака» не получился (6-е место – Спортс’’). Взяли курс на омоложение, а в команде было три человека старше тридцати. Парамонов, Сальников и я. Первым освободили Парамонова, а дальше выбирали между мной и Сальниковым. Кого-то одного точно бы убрали.
В конце сезона мы поехали в турне по Южной Америке. В Венесуэле играли против колумбийской команды «Санта-Фе». Я провел один из лучших матчей в жизни. Даже местная пресса писала, что приехал один из главных форвардов мира, показал класс и забил два гола.
После игры зашел к Старостину: «Николай Петрович, я закончил».
– Как так?
– Мой принцип – уйти самому, а не ждать, когда тебя попросят. Дальше случилось неожиданное. Старостин сказал: «Никит, ты закончил? Тогда мы тебя сделаем тренером. Гуляева освобождаем, а тебя назначаем» (Симоняну на тот момент было 33 года – Спортс’‘).
– Ваша реакция?
– Говорю: «Николай Петрович, я вчера играл с этими ребятами, как мне ими руководить? Будет же тяжело». Старостин бросил только одну уверенную фразу: «Помо-о-ожем». Все.
– Помог?
– Конечно. У нас отличный был тандем. Он не жил с командой в Тарасовке, но каждое утро приезжал на электричке. Мы с ним обсуждали деловые вопросы: кому квартиру, кому холодильник, кому еще что, пятое-десятое. Дальше говорил: «Все, Никит, я поехал». Либо в Моссовет, либо в профсоюзы, либо в горком Партии. А я шел работать на поле.
– Сложно тренировать бывших партнеров?
– Все ребята ко мне относились с уважением. Единственное, от капитана команды Игоря Нетто мог исходить сарказм. Бывало, он с иронией относился, когда я проводил теоретические занятия. Со временем, конечно, стал привыкать, но критику не воспринимал. Чуть что – ворчал.
– Вы старались не критиковать?
– Нет, требования ко всем были одинаковые, не облегчал себе жизнь. Игорь Нетто был великим капитаном. По сей день такого второго нет ни в сборной, ни в одном клубе. Нетто был вожаком волков – он требовал и отдачи, и дисциплины. При нем все выкладывались и не занимались самодеятельностью.
Иной раз [Анатолий] Ильин с очень острого угла выстреливал по воротам, хотя надо было делать передачу. Нетто тут же негодовал [высоким голосом]: «Засранец! Засранец! В газету хочешь попасть?»
Сальникову, технарю, который принимал мяч любой частью тела, тоже высказывал [высоким голосом]: «Для кухарок играешь? Ляжками останавливаешь! Играй попроще!»
Сальников искал защиты у меня: «Никит, что он хочет от меня, можешь объяснить?» Я ему говорю: «Серег, ну что ты обращаешь на него внимание, продолжай играть. Он просто хочет как лучше, чтобы было эффективнее».
В общем, Нетто был очень требовательным человеком, каким и должен быть капитан.
– У вас с ним были накаленные ситуации?
– Однажды он меня оскорбил. Мы играли с «Торпедо» и проигрывали 0:3. Нетто не справлялся с Ивановым. Я говорю: «Игорь, он и разыгрывает, и завершает». Нетто критику не терпел, не соглашался. Я ему еще раз. В ответ Игорь меня посылает – прямо на три буквы. Не выдерживаю: «Так, раздевайся, для тебя сегодня матч закончен». После игры он извинился, все стабилизировалось, больше такого не было.
– Как тренер чувствовали давление от болельщиков «Спартака» или оно было не таким?
– В ЦК Партии был главный по идеологии – Леонид Ильичев. Он болел за «Спартак». Как-то пригласил к себе, когда я уже тренером стал. Спрашивает: «Почему команда стала хромать, Никита Павлович? Ведь за «Спартак» болеют много трудяг и рабочих. Падает производительность труда!»
В 2017-м Пеле предъявил Симоняну за травму на ЧМ-1958
– В СССР люди редко путешествовали за пределами страны, но вы полетали по миру. Куда отправились в первый раз?
– То ли в Норвегию, то ли в Албанию. В Албанию добирались интересно: прилетели в Одессу, а оттуда плыли несколько дней на небольшом пароходике.
– Вас вдохновляла идея побывать в другой стране?
– Конечно, что вы. С Албанией были дружеские отношения, нас здорово принимали, провели там два матча, обыграли албанцев. Оттуда отправились в Будапешт, а вернулись уже самолетом.
С нами был переводчик, поэтому даже мыслей не было учить языки. Со временем узнал достаточно слов из английского и итальянского, но сейчас понимаю, что пока был молодой, надо было обязательно выучить языки.
– С Капелло, когда он тренировал сборную, общались на итальянском?
– [переходит на итальянский] Buongiorno Fabio, buongiorno Fabio, come sta? Tutto bene? Bene! (Доброе утро, Фабио, доброе утро, Фабио! Как дела? Все в порядке? Хорошо!) У меня очень теплые отношения с Капелло. Конечно, больше мы говорили через переводчика, но пытались и без.
– О чем?
– Я говорю: «Фабио, вот есть Месси и Роналду. Кто тебе больше нравится? Мое мнение: Роналду – великий, а Месси – гений». Фабио кивнул: «Никита, я согласен». Еще он мне говорил о Кокорине постоянно: «О, Никита, какой же это большой талант, какой же талант».
И вот полгода они уже в тюрьме.
– А вы знакомы с Кокориным?
– Конечно. И с ним, и с Мамаевым. Жаль, что они так поступили, но всей истории мы не знаем и не понимаем.
До перехода в «Спартак» я три сезона играл за московскую команду «Крылья Советов». Вечер, Ленинградский проспект, дворец спорта, торжественный прием. Мы сидели наверху, в ложе. Слышу сзади – крик и гам, какие-то пьяные. Поворачиваюсь: «Слушай, ну можно потише, дайте своих послушать». Человек отвечает: «Да пошел ты!» Второй раз его прошу, третий…
На четвертый раз о мою голову разбивают бутылку. К счастью, голова крепкая, выдержала. Повели нас через дорогу в милицию. Участковый мне говорит: «От тебя зависит, заводим на него уголовное дело или нет». Я говорю: «Он же пьяный, не соображает. Отпустите вы его». Его отпустили.
Проходит много-много лет. Ко мне подходит человек и говорит: «Никита Палыч, здравствуйте. Помните, был такой случай? Это я. Спасибо, что так отнеслись. После того случая пересмотрел взгляды на жизнь».
– Самое удивительное место в мире, где приходилось бывать?
– Каждая страна имеет свою специфику. Возьмем Австралию, куда ездили на Олимпиаду в Мельбурн. Там же настоящие кенгуру!
– Видели их перед прямо собой?
– Конечно! А еще коалы, которые сидят на деревьях. Очень необычно и интересно.
– Как в 1956 году добирались до Австралии?
– На самолете. С пересадкой, но уже не помню, в какой стране. Сначала мы были на сборах в Ташкенте, а потом перелетели в Мельбурн. Точно была одна пересадка, но где… Все, похоже, маразм начинается!
– Куда еще нравилось летать?
– Южная Америка, Соединенные Штаты Америки – и там, и там очень интересно. Я в США и в 1994-м на чемпионате мира был, и раньше ездил. Испания хороша, Италия нравится. Даже очень нравится – всегда с радостью возвращался. Рим, Милан, Неаполь – мои любимые города в Италии.
– Вас часто спрашивают об игре против Пеле. Каким он вам запомнился в 17 лет на ЧМ-1958?
– В той игре Пеле не запомнился. Оба гола забил Вава, а чудеса творил Гарринча. Мы вообще не видели их матчей, а они как раз привезли на турнир новую тактику 4-2-4. Для меня как нападающего было неожиданно, что два центральных защитника, а не один. Пробиться было невозможно.
Других соперников мы тоже не видели. Ни Англию, ни Австрию. Не представляли вообще, что ждать. Играли от себя и дошли до четвертьфинала, а Англию победили в матче за выход в плей-офф.
– А Пеле вообще ничем не запомнился?
– Когда Пеле приехал сюда на Кубок Конфедераций, мы с ним встречались. К сожалению, он уже был в коляске, но мы посидели и мило поговорили. Вдруг Пеле мне говорит: «Ты мне нанес травму!» Я ему говорю: «Пеле, подожди. Как это возможно? Мы с тобой нападающие: ты у одной штрафной, я – у другой».
Он стоял на своем: «Ты вернулся в свою штрафную и нанес травму!» Я не стал спорить: «Ну пусть в истории останется, что я нанес травму самому великому в истории».
Потом сидели за столом, я попросил слово: «Хочу рассказать, что в матче Бразилия – СССР против нас вышел принц. Принц Пеле, который позже стал королем».
* * *
– Никита Палыч, многие в 60 без сил уходят на пенсию, а вы в 92 каждый день приходите на работу. В чем ваш секрет?
– Гены и спортивная выучка. Плюс работа меня поддерживает. И, слава богу, нет маразма, который у многих в этом возрасте и даже раньше бывает.
Я не могу сказать, что делаю что-то особенное. Нет особого режима, особого питания.
Есть правило: не перебарщивать ни в чем. Вот и весь секрет.
Фото: РИА Новости/Игорь Уткин, Юрий Сомов, Алексей Никольский, Леонид Доренский; Gettyimages.ru/Evening Standard
Ну и времена были такие, тот же футбол был непрофессиональный. Назначения и отставки происходили в любых местах, судя по историям.
Ну и Старостина назвать «чуваком» - это сильно, конечно) Можно наверное еще 33 летнего Симоняна так назвать, но Старостин тогда был глыбой в Спартаке