В то время как «Уотфорд» наслаждался самым большим цветистым пятном в своей истории, сам футбол переживал колоссальные потрясения. Суммы за трансферы стремительно росли, как и зарплаты игроков. Тремя годами ранее Тревор Фрэнсис стал первым в стране игроком за £1 млн., перейдя в команду Брайана Клафа «Ноттингем Форест». В том же году вратарь сборной Англии Питер Шилтон стал самым высокооплачиваемым футболистом в Великобритании с еженедельной зарплатой в £1,2 тыс.

Произошли и другие изменения. В прошлом игроки сами устанавливали себе зарплату. Теперь все чаще за них это делали агенты. Грэм наблюдал за этим с не меньшей досадой, чем с неодобрением, и считал, что это все дальше и дальше отдаляет игру от рабочих людей, которые всегда были ее самыми горячими сторонниками. Но вскоре и он окажется в плену переменчивых приливов и отливов.

В последний день сезона «Уотфорд» снова играл с «Ливерпулем», на этот раз дома. Они выиграли со счетом 2:1, тем самым гарантировав себе место в Кубке УЕФА следующего сезона. Спустя пять лет после того, как Элтон сказал Грэму, что хочет вывести клуб в Европу, его несбыточная мечта сбылась.

Когда игра закончилась, Грэм, Элтон и Эдди Пламли пригласили игроков, персонал и директоров «Ливерпуля» в зал заседаний, а также всех сотрудников «Уотфорда». Грэм послал двух учеников за пятьюдесятью порциями рыбы и картошки, и все сели за стол в зале заседаний, поедая картошку и запивая это шампанским: «Это был такой фантастический вечер, потому что кто-то еще увидел настоящий «Уотфорд» и то, как мы привыкли все делать».

Однако для Росса Дженкинса этот день оказался куда менее счастливым. За десять минут до начала игры с «Ливерпулем» Грэм вызвал его в свой кабинет.

— Ладно, — сказал он. — Я отпускаю тебя.

Как и много раз до этого, Дженкинс ничего не сказал, а просто уставился на него. Хотя он всегда знал, что футбол — игра жесткая, он был ошеломлен тем, как легко и непринужденно Грэм его отстранил. Правда, в том сезоне у Дженкинса были некоторые проблемы с травмами. За шесть месяцев до этого он почувствовал, как во время матча со Шпорами у него что-то кольнуло в животе — оказалось, что это грыжа. Несмотря на то, что Дженкинс был не в форме, Грэм продолжал использовать его в качестве своеобразного троянского коня, выводя на замену, чтобы подставить под удар соперника. Теперь ему в самых грубых выражениях сообщили, что он подошел к концу пути. «Все это было коротко, прямолинейно, безлично и, надо сказать, неблагородно. По крайней мере, мне так показалось».

Глядя на Грэма, Дженкинс начал подозревать, что тот чувствует себя гораздо более неловко, чем готов был допустить. «У меня возникло ощущение, что он специально выбрал момент, когда время поджимало, чтобы я не смог с ним поспорить или сказать, что он совершает очередную ошибку».

Обидевшись, но не желая, чтобы Грэм видел, как он расстроен, Дженкинс повернулся на каблуках и вышел. В возрасте тридцати одного года, с женой и двумя маленькими детьми, как и многие его теперь уже бывшие коллеги, он почти не задумывался о том, что ему делать дальше.

* * * *

Сезон 1982/83 «Уотфорд» закончил на втором месте, на одиннадцать очков отставая от «Ливерпуля» и на одно очко опережая «Манчестер Юнайтед». Их успех окончательно заставил замолчать скептиков или, по крайней мере, побудил их оставить свою критику при себе. Он также привлек интерес из-за рубежа.

В конце сезона они отправились в Китай, став первым британским клубом, сыгравшим там. Команду сопровождал журналист Мартин Эмис, которому было поручено написать статью для «Обсервер». Эмис заранее посетил «Викаридж Роуд» и был удивлен тем, что «трибуны усеяны женщинами и детьми», а не, как он ожидал, «национал-фронтовиками и лысыми хулиганами... По сравнению с большинством других площадок Первого дивизиона, «Викаридж Роуд» — это викарийское чаепитие», — писал он.

Именно во время их пребывания в Китае Грэм узнал, что «Милан» хочет купить Лютера Блиссетта и предложил за него £500 тыс. Предыдущей осенью Блиссетт стал первым игроком «Уотфорда», сыгравшим за сборную Англии. Два месяца спустя он стал первым темнокожим игроком, забившим гол за сборную Англии, когда оформил хет-трик в матче с Люксембургом.

Что Элтон думает о предложении «Милана», поинтересовался Грэм.

Хотя оба они понимали, что было бы несправедливо стоять на пути Блиссетта, они были полны решимости выторговать для себя сумму в £1 млн. «Милан» согласился удвоить свое предложение, но Грэм все еще сомневался. Он зашел в дом Тома Уолли и спросил его, что он думает по этому поводу.

Уолли не был сентиментальным человеком.

«Принимай», — сказал он.

Через несколько дней Грэм, Эдди Пламли и Лютер Блиссетт встретились за завтраком с представителями «Милана» в одном из отелей Лондона. Час за часом тянулись переговоры, а Блиссетт стоял в центре и наблюдал, как решается его будущее. В конце концов, сделка была заключена, руки пожаты, и люди из «Милана» растворились в полумраке.

Если раньше Грэм пытался скрыть свои чувства по поводу избавления от Росса Дженкинса за маской грубости, то теперь все было совсем иначе. «Я чувствовал какую-то пустоту, которую никогда раньше не испытывал, продавая футболиста».

Когда они встали, чтобы уйти, и он, и Пламли были в слезах. «Я вдруг осознал, что мы теряем гораздо больше, чем футболиста, — вспоминает Грэм. — Было ощущение, что мы продаем своего сына».

* * * *

Тоска, которую испытывал Грэм по поводу продажи Лютера Блиссетта, усугублялась нарастающим кризисом с травмами. Один за другим игроки уходили на трибуны. В начале сентября 1983 года, когда «Уотфорд» отправился в свое великое европейское приключение, они напоминали длинного крокодила, состоящего из неполноценных, хромых и в целом увечных. В первом матче дебютного розыгрыша Кубка УЕФА они играли на выезде с немецким «Кайзерслаутерном». Поскольку многие игроки старшие игроки выбыли из строя, Грэму пришлось прибегнуть к помощи более молодых и непроверенных игроков: семерым из выбранной им команды было по двадцать одному году и меньше. Некоторые из них никогда раньше не были в Европе, не говоря уже о том, чтобы играть там.

В ночь перед игрой буйная группа болельщиков «Кайзерслаутерна» до раннего утра пела и скандировала возле их отеля. Лежа в своей односпальной кровати с ногами, свесившимися за край матраса, Стив Шервуд тщетно пытался заснуть. «Как только ты думал, что им надоело, и они разошлись по домам, они начинали сызнова».

«Уотфорд» сыграл не лучше, проиграв в итоге со счетом 1:3. У некоторыми игроками явно сдали нервы. Двадцатилетний Чарли Палмер, недавно взятый на роль правого защитника, признался, что, по его мнению, финальный свисток прозвучал недостаточно быстро. «По правде говоря, я был в ужасе».

В ответном матче, состоявшемся через две недели, Грэм призвал болельщиков «Помнить о «Саутгемптоне»». Чтобы все были в хорошем настроении, во время матча раздавали тысячи маленьких пластиковых рожков, в которые можно было дуть. Но в программных заметках, которые он написал к игре, под заголовком «Мы попробуем», говорилось о том, что он вряд ли позволил своим ожиданиям улетучиться.

«Уотфорд» вышел вперед всего через четыре минуты после начала матча, благодаря голу девятнадцатилетнего Иана Ричардсона, дебютировавшего в первой команде. Через три минуты болельщики хозяев взорвались от восторга, когда кросс Чарли Палмера попал в игрока «Кайзерслаутерна», и мяч отскочил от него в сетку ворот немцев. В середине второго тайма Ричардсон забил свой второй гол.

Беспокоясь о том, что команда может потерять концентрацию из-за волнения, Грэм отправил травмированного Джона Уорда на другую сторону поля. Лежа за рекламными щитами, вне поля зрения судьи, Уорд провел остаток игры, подбадривая игроков, в то время как болельщики «Уотфорда» дико верещали в свои пластиковые рожки. К своему собственному удивлению и удивлению всех остальных, «Уотфорд» в итоге победил со счетом 3:0.

Грэм назвал это величайшим результатом своей карьеры.

В следующем раунде они встретились с болгарским «Спартаком» из Левски. В первом матче «Уотфорд» сыграл вничью 1:1. Затем они отправились в Софию, где в лютую холодную ночь 60 000 болельщиков «Спартака» встретили их шквалом фейерверков и хором болгарских непристойностей, которые игроки «Уотфорда» справедливо назвали богатым набором.

В основное время счет был 1:1. К этому моменту болгарские сторонники уже давно перешли от словесного запугивания к более физическим демонстрациям своего недовольства. По всему стадиону вспыхнули пожары, а когда Найджел Каллаган ждал углового в дополнительное время, на него посыпались бутылки, разбившиеся о мерзлую землю и осыпавшие его битым стеклом.

Каллаган обратился к судье с просьбой что-то сделать, но Стив Симс сказал ему не беспокоиться. «Справляйся с этим, сладкий, — крикнул Симс. — Это значит, что они нас боятся».

Когда Каллаган подал угловой, он нашел Симса у ближней штанги. Тот переправил мяч вдоль ворот, откуда прыгнувший Уилф Рострон переправил его в нижний угол ворот. Через несколько минут «Уотфорд» забил еще один гол. В итоге они одержали победу со счетом 4:2 по сумме двух матчей.

Наблюдательный Оли Филлипс, никогда не любивший недосказанности, в своем отчете о матче разразился словесным эквивалентом восторженного боевого танца. «Вопли и свист балканских орд смолкли, когда «Уотфорд» одолел быстрый, талантливый и часто доминирующий «Левски» и создал еще одно насыщенное эмоциями воспоминание, которое будет жить с ними до конца их жизни», — написал он в «Уотфорд Обсервер».

«Уотфорд» вышел в третий раунд. И все же травмы продолжали накапливаться. Пытаясь сгладить ситуацию, Грэм поместил объявление в разделе объявлений газеты «Таймс»:

Требуются: профессиональные футболисты. В клуб Первого дивизиона сейчас открыто множество вакансий для мужчин (или женщин) в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти лет, готовых работать по субботам. Желателен некоторый опыт игры, но предпочтение будет отдаваться тем, у кого две руки и ноги в хорошем рабочем состоянии. Обращайтесь в письменном виде по адресу: Г. Тейлор, стадион «Викаридж Роуд», Уотфорд.

В том году Грэм сделал несколько новых приобретений, среди которых были два шотландца — Джордж Рейли и Морис Джонстон. Рейли покинул свой последний клуб, «Кембридж Юнайтед», под впечатлением от того, как его зарплату — £300 в неделю — отказались сопоставлять с теми деньгами, которые его друзья зарабатывали каменщиками на стройке. В результате Рейли объявил забастовку и отказался играть — считается, что он стал первым игроком в истории, который так поступил. Но Грэму нравилось на него смотреть: скорость, агрессивность и даже внешний вид — перед каждой игрой Рейли вынимал вставные зубы и выбегал на поле с большой щелью, где должны были быть его резцы.

Мо Джонстон перешел из «Партик Тистл» и, по мнению Грэма, был одним из самых инстинктивных бомбардиров, которых он когда-либо видел, обладая почти сверхъестественным умением оказываться в нужном месте в нужное время.

Единственная проблема заключалась в том, что аппетит Джонстона к забиванию голов легко сочетался с его аппетитом к тусовкам в ночных клубах. Чтобы не остаться незамеченным, Джонстон любил надевать сверкающий белый кожаный костюм, выходя на танцпол.

Незадолго до этого Грэм, вероятно, подверг бы его такому же неумолимому обращению, как и Найджела Каллагана. Но если футбол менялся, то, возможно, менялся и он сам. Грэм был далек от того, чтобы быть неумолимым, он был странно снисходителен, даже потакал своим желаниям, полагая, что нет смысла штрафовать Джонстона за какое-либо плохое поведение, поскольку он не обратит на него внимания.

Однажды, вскоре после приезда Джонстона на «Викаридж Роуд», Грэм отвел игроков в спортзал на Тоттенхэм Корт Роуд в Лондоне, чтобы провести серию фитнес-тестов. Накануне вечером Джонстон, как обычно, загулял до трех часов ночи. Это был рассвет эры спортивной науки, и Грэм, как всегда стремящийся к инновациям, захотел узнать, что с этим связано. Он наблюдал за тем, как игроки бегают на беговых дорожках, чтобы измерить жизненную емкость легких, и сдают анализы крови, чтобы определить уровень кислорода.

После этого к нему пришел один из врачей.

«Мистер Тейлор, — сказал он, — один из ваших игроков, мистер Джонстон, очень хорошо показал себя на тестах». Доктор сделал паузу, а затем продолжил неверящим тоном: «Однако я должен сказать вам, что он официально пьян».

* * * *

Первая попытка «Уотфорда» попасть в Европу завершилась в декабре 1983 года, когда в третьем раунде они потерпели поражение от пражской «Спарты». После триумфа в предыдущем сезоне они также испытывали трудности в лиге, редко поднимаясь со дна Первого дивизиона. Но среди мрака был один проблеск света. С начала 1984 года Грэм был уверен, что «Уотфорд» выиграет Кубок Англии.

Опасаясь сглазить свои шансы, он рассказал об этом только Элтону, посоветовав ему убедиться, что у него не будет концерта 19 мая — в день финала Кубка. Но поначалу предвестия выглядели не слишком многообещающе. Кубок Англии начался для «Уотфорда» с противостояния со старыми соперниками — «Лутон Таун».

Игра завершилась вничью 2:2.

К моменту переигровки Элтон записывал новый альбом на Монтсеррате. Он снова позвонил на радио больницы Уотфорда, и его соединили с комментарием Майка Винса. Следующие два часа он просидел с приклеенным к уху приемником, наблюдая, как игра качается туда-сюда. По его словам, это был самый дорогой телефонный звонок в его жизни.

После девяноста минут счет стал 3:3. В перерыве перед дополнительным таймом обессиленные игроки «Лутона» рухнули на газон. Видя это, Грэм снова не позволил своим игрокам сесть, полагая — как оказалось, справедливо — что это даст им психологическое преимущество.

«Уотфорд» победил со счетом 4:3 благодаря Мо Джонстону, забившему свой десятый гол в одиннадцати матчах.

Затем они обыграли «Чарльтон Атлетик», «Брайтон энд Хоув Альбион» и «Бирмингем Сити» и вышли в полуфинал, где встретились с «Плимут Аргайл». Уже через пять минут Джон Барнс промчался по левому флангу, пронесся мимо игроков «Плимута» и ловко перемахнул через длинный рулон туалетной бумаги, брошенный на поле. Затем он переправил мяч в штрафную, где Джордж Рейли переправил его в сетку ворот. Это оказался единственный гол в матче.

Гол головой с лета от Рейли надолго останется в памяти тех, кто его видел. Почти двадцать лет спустя он работал каменщиком на строительной площадке в Корби, когда другой рабочий внезапно набросился на него и откусил часть правого уха. В качестве объяснения мужчина прошептал единственное слово: «Плимут!»

«Уотфорд» впервые в своей истории вышел в финал Кубка Англии. В другом полуфинале «Эвертон» обыграл «Саутгемптон» — и снова со счетом 1:0. Но как раз в тот момент, когда «Уотфорд» собирался развесить гирлянды, произошел инцидент, который сильно поколебал уверенность Грэма в том, что им суждено победить. Это также приблизило его к физическому нападению на рефери, как никогда раньше.

За три недели до финала Кубка «Уотфорд» в четвертый раз в сезоне сыграл с «Лутоном». Учитывая, что «Уотфорд» одолел их в третьем раунде, Грэм попросил болельщиков проявить такт и сдержанность — призыв, который в основном не был услышан.

«Мы едем на «Уэмбли». Мы едем на «Уэмбли», — неоднократно скандировали болельщики «Уотфорда». — А вы нет».

Перед началом игры Грэм сделал, по его мнению, легкомысленное замечание судье: «У нас скоро финал Кубка, так что у вас не будет проблем с нами». Как только слова сорвались с его губ, он тут же пожалел, что произнес их. По крайней мере, он искушал судьбу, как ему казалось. Хуже того, он мог посеять идею в голове рефери.

Так оно и оказалось. В конце первого тайма капитан «Уотфорда» Уилф Рострон и защитник «Лутона» Пол Эллиотт боролись за мяч, и оба упали на землю, спутавшись ногами. Рострон был уверен, что Эллиотт совершил безрассудный подкат: «Не знаю, что он ел на завтрак, но некоторые его удары были просто нелепыми».

Они обменялись словами, немного потолкались, но обошлось без ударов. К всеобщему изумлению, оба мужчины были удалены. Идя к туннелю, Рострон не сомневался, что это означает. Получив красную карточку, он автоматически пропустит следующую игру — финал Кубка.

Грэм, конечно, тоже не сомневался в этом. Когда игра закончилась, он встал на пути судьи у раздевалок и начал орать. «В коридоре я на него уставился на все глаза, — вспоминает он. «Вы понимаете, что вы наделали? — кричал я. — Вы лишили нашего капитана шанса сыграть на «Уэмбли»!»

В тот вечер они с Ритой поехали в Стратфорд-на-Эйвоне, чтобы посмотреть пьесу Шекспира. Грэм все еще был так расстроен, что вечер прошел как в тумане. Лежа в постели в Мандевилл Клоуз, он обнаружил, что не может вспомнить ни одной детали постановки, даже то, какую пьесу они смотрели.

То что ждало их впереди было еще хуже. За неделю до финала Кубка и сразу после последней игры сезона в лиге — победы над «Арсеналом» со счетом 2:1 — Грэм сделал то, чего никогда раньше не делал: он объявил состав своей команды на «Уэмбли». Как только он это сделал, то сразу же пожалел об этом.

Он проигнорировал характерный для него проницательный совет одного из менеджеров, которым он больше всего восхищался, — легендарного Билла Шенкли из «Ливерпуля». «Никогда не выбирай команду на следующий матч по дороге домой после победы, ничьей или поражения», — советовал Шенкли. Гораздо лучше подождать, пока пыль уляжется и разум прояснится.

Зачем же он это сделал, задавался вопросом Грэм. «Я подумал, что это успокоит их и поможет расслабиться, если они будут знать, что не будут всю неделю переживать за свое место в составе, — вспоминает он. — Мне казалось, что им нужно чувство безопасности, но, возможно, я ошибался».

Помимо всего прочего, как прекрасно знал Грэм, футболистам не свойственно чувство безопасности. Скорее, это была неопределенность, которая заставляла их быть начеку. По прошествии недели он проклинал собственную поспешность и жалел, что загнал себя в угол.

Он понимал, что ничего не может с этим поделать. Изменить что-либо на данном этапе было бы похоже на слабость или тупоголовость. Ему придется смириться с последствиями собственных действий. Дисквалифицированный капитан, отсутствие тренировочных площадок, не имеющий возможности выбрать состав, а его вера в собственные силы была сильно подорвана, Грэм теперь столкнулся с самой важной игрой в своей жизни.

49.

Чтобы отпраздновать выход «Уотфорда» в финал Кубка Англии, местная пивоварня Benskins, которая когда-то производила пиво, способное изменить всю личность человека, выпустила специальный памятный эль. Это тоже окажется незабываемым опытом. По словам одного из покупателей, его послевкусие было сродни тому, как если бы шотландец ударил вас локтем в горло.

В дни, предшествующие финалу, город был украшен красными, желтыми и черными лентами. Витрины магазинов были полны самодельных шершней, а также реплик Кубка Англии, сделанных из фольги. Несмотря на теплую весеннюю погоду, дети шли в школу, закутавшись в шарфы «Уотфорда». Тем временем Грэма завалили письмами болельщики, умолявшие его достать билеты на финал. Будучи по натуре аккуратным респондентом, он нашел это особенно мучительным. «Пожалуйста, не пишите мне, — просил он в газете «Уотфорд Обсервер». — Мне приходится писать ответ, а это отнимает время, которое я мог бы потратить на другие дела».

С таким высокопоставленным музыкальным председателем люди предполагали, что «Уотфорд» запишет специальный сингл для финала Кубка — к этому моменту уже существовала традиция, согласно которой финалисты Кубка извлекали выгоду из этого события, в неистовой манере исполняя мгновенно забываемую песню. Но Элтон дал понять, что не намерен следовать этому примеру. «Это не моя сцена, и я не собираюсь ввязываться ни во что подобное».

Грэм не знал, что вратарь Стив Шервуд за три недели до этого повредил большой палец. Боясь пропустить финал, Шервуд решил умолчать об этом. Его и без того хрупкая уверенность в себе получила новый удар, когда менеджер «Ноттингем Форест» Брайан Клаф пренебрежительно сказал о нем: «Он честен до бесконечности, но мы забили ему больше голов, чем я съел горячих обедов».

Интерес к финалу Кубка был настолько высок, что в день матча страна фактически остановилась. Игру будут освещать каналы BBC и ITV. Телевизионная аудитория финала Кубка регулярно превышала 20 миллионов человек — более трети населения Великобритании. И не только отечественные зрители были заворожены: каждый год телекомпании со всего мира вступали в безумную схватку, чтобы купить права на показ.

Грэм, естественно, оберегал своих игроков, но был уверен, что они должны держаться как можно дальше от шума в прессе. За три дня до финала команда переехала в отель «Ладброук», расположенный в нескольких минутах езды от стадиона «Уэмбли». Отчасти это было сделано для того, чтобы держать их подальше от СМИ, которые отчаянно искали любые сплетни, какими бы слабыми они ни были. Укрыв их в отеле в одном из самых безлюдных районов северного Лондона, Мо Джонстон не стал пробираться в местный ночной клуб — их там не было. Надеясь, что игроки не останутся равнодушными, однажды днем Грэм взял их всех с собой в ближайшую больницу, где они осмотрели палаты и раздали подарки пациентам.

В утро финала Эдди Пламли только успел позавтракать, как зазвонил телефон. Подняв трубку, он услышал голос Грэма. Пламли сразу же заподозрил, что случилось что-то ужасное.

— Что случилось? — спросил он.

— Все в порядке, — заверил его Грэм. — Я просто хотел поблагодарить тебя за все, что ты сделал. Это было совершенно фантастически, и давай надеяться, что мы сможем завершить это сегодня днем. — У него также был подарок, который он передаст ему позже, добавил он.

Пламли, обычно не склонный к слезам, обнаружил, что его щеки стали влажными, когда он положил трубку. «Это было так мило с его стороны, когда у него, должно быть, было столько других забот». Позже Грэм подарил Пламли и всем сотрудникам «Уотфорда» специально вышитые для финала Кубка футболки команды — в том году, в очередной раз свидетельствуя о ползучем коммерциализме, на футболках игроков впервые было разрешено указывать имена спонсоров обоих клубов.

В других местах царило нечто близкое к помешательству. В рамках освещения игры BBC отправила в Уотфорд популярного в то время комика Майкла Бэрримора. В черной одежде и кудрявом парике Бэрримор отвечал на вопросы интервьюера с ямайским акцентом и цитировала слова из песен Боба Марли. Никто не знал, как к этому относиться — ни в то время, ни потом, когда до них дошло, что он выдавал себя за Джона Барнса.

— Мне это не очень понравилось, — жестко заметил Грэм.

Но в одном смысле «Уотфорд» отделался легким испугом: игрокам «Эвертона» пришлось вынести зрелище того, как другой популярный в то время комик, Фредди Старр, строевым шагом расхаживал по их отелю в нацистской форме.

В сопровождении конных полицейских автобус «Уотфорда» въехал на стадион «Уэмбли», где его встретили тысячи ликующих болельщиков. Выглянув в окно, Стив Шервуд понял, что нервничает сильнее, чем когда-либо за последние годы. Не помогло и то, что он не смог провести свою обычную предматчевую подготовку — тренировку ударов по воротам с Найджелом Каллаганом, — так как в его воротах стоял оркестр Королевской морской пехоты. Когда Шервуд шел по туннелю «Уэмбли» и выходил на свет, он видел лишь тысячи сине-белых шарфов «Эвертона». «Потом я обернулся и увидел все эти желтые, черные и красные флаги позади нас; это было невероятное зрелище».

Во время исполнения традиционного гимна финала Кубка «Пребудь со мной» камера переместилась от игроков к королевской ложе, где стоял Элтон с текущими по щекам слезами. До этого момента ему казалось, что он держится молодцом, но внезапно эмоции захлестнули его. «Я всегда плачу на песне «Пребудь со мной», потому что это такой красивый гимн, но в тот момент меня просто поразило, как многого мы достигли, просто оказавшись там».

Первые полчаса Шервуд наблюдал за тем, как в сотне метров от него его товарищи по команде проводят одну атаку за другой на ворота «Эвертона». Постепенно его нервы успокаивались. Перед игрой Грэм подчеркивал, как важно для «Уотфорда» забить первым. Таким образом, они смогут пробить брешь в самообладании «Эвертона», что может оказаться фатальным. В свою очередь, «Эвертон» знал, что если они смогут выдержать все, что «Уотфорд» выплеснет на них, то потом смогут разить их на контратаках.

Насколько Шервуд мог судить, все шло по плану. Единственная проблема заключалась в том, что шум толпы был настолько громким, что ни он, ни игроки не могли расслышать указания, которые Грэм выкрикивал им со своей скамейки.

А потом, в одно мгновение, все изменилось.

За семь минут до перерыва «Эвертон» начал свою первую согласованную комбинацию в матче. Один из нападающих «Эвертона» нанес дикий удар по воротам из-за пределов штрафной площади, но смазал его. Мяч отскочил в штрафную, где другой нападающий «Эвертона» Грэм Шарп смог переложить его с левой ноги на правую, а затем спокойно пробить. Попав во внутреннюю часть правой штанги, мяч отрикошетил в сетку ворот.

Шервуду оставалось только стоять и с ужасом наблюдать за тем, как мяч залетает внутрь.

В перерыве Грэм сказал притихшей раздевалке, что они должны оставить свое разочарование позади и сделать то, что они так часто делали в прошлом — идти вперед. Но на этот раз огонь в их животах горел недолго. Второй тайм продолжался всего шесть минут, когда «Эвертон» переправил мяч в штрафную площадь Шервуда. Когда он выпрыгнул, чтобы поймать мяч, звездный нападающий «Эвертона» Энди Грей также выпрыгнул в воздух и сумел выбить мяч из рук Шервуда. Когда Шервуд упал на землю, Грей уже развернулся и помчался прочь, торжествуя.

Игроки «Уотфорда» сразу же заявили, что там был фол, что Грэй пробил по руке Шервуда, а не по мячу — позже телевизионные повторы подтвердили, что так и было. Однако было уже поздно — судья засчитал гол, и «Эвертон» повел в счете 2:0. За сорок лет, прошедших с тех пор, память о случившемся не покидала Шервуда. «Даже сейчас я иногда думаю об этом посреди ночи. Я думаю, не стоило ли мне поступить иначе».

Для «Уотфорда» это стало ударом, от которого они так и не смогли оправиться. Когда прозвучал финальный свисток при счете 2:0, Грэм Шарп одним из первых принес свои соболезнования игрокам «Уотфорда». Самое сильное впечатление на него произвело то, что все болельщики «Уотфорда» остались, чтобы поаплодировать игрокам «Эвертона», когда они отправились на круг почета. Обычно после финального свистка болельщики проигравшей команды как можно быстрее ретируются.

Когда Джордж Рейли готовился получить свою медаль неудачника из рук герцогини Кентской, он вспомнил о данном матери обещании не встречаться с членами королевской семьи, не надев вставные зубы, и помчался за ними в раздевалку.

Несмотря на результат, в тот вечер в доме Джона Рида близ Рикмансворта состоялась вечеринка. Были приглашены все, кто работал в футбольном клубе «Уотфорд», а также члены их семей. Элтон Джон и Кики Ди спели песню «Don't Go Breaking My Heart», и вечеринка продолжалась до позднего вечера. Что касается Элтона, то его чувство грусти было с оттенком сожаления. «Я думаю, мы задохнулись, игроки были потрясены событием и тем, что оказались на «Уэмбли». Поскольку я сам играл там, я пожалел, что не поговорил с ними заранее и не сказал им, чтобы они не пугались. Но я думал, что мы такие гиганты-убийцы, что будем летать. Вместо этого они провалились».

Хотя Грэм изо всех сил старался придать случившемуся мужественный вид, ему это далось с еще большим трудом, чем он ожидал. «Было шампанское и смех, и хотя я не сидел тихо в углу, я не мог скрыть своего разочарования».

Но это было не просто разочарование, а еще одно чувство, от которого Грэм никак не мог избавиться. В течение следующих нескольких дней в его голове постоянно крутилось одно и то же чувство — ноющее подозрение, что это всё. Что «Уотфорд» действительно зашел так далеко, как только мог. В воздухе «Уэмбли» растворилось нечто, чего уже никогда не вернуть. Шесть лет и одиннадцать месяцев назад, когда они с Элтоном сидели в Кремле и праздновали его вступление в должность менеджера, угощаясь напитками из буфета миссис Бонсер, великое приключение «Уотфорда» подошло к концу.

Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только!